– Нет, я хочу эту зверушку! – топнула она ногой на свою даму-гувернантку. – И не надо нервировать ребенка!
После этого капризная девочка подхватила Уморушку под мышки и, тяжело отдуваясь, подлетела вместе с ней к отцу.
– Папа! Папа! – заверещала она противным скрежещущим голоском. – Я хочу взять себе эту двуногую зверушку! Я стану ее воспитывать, и она вырастет настоящим бескрылым крыластиком! Вот увидишь!
– Бескрылых крыластиков не бывает, Фурри, – спокойно заметил папаша капризули. – Это – абсурд.
– Я хочу вырастить абсурд! – упрямо заявила дочка.
Вождь крылатых монстров криво усмехнулся, но спорить с девчонкой больше не стал.
– Хорошо, – сказал он, – эта зверушка – твоя. Но если она тебя укусит, я прикажу отправить ее к своим собратьям – двуногим говорунам.
– А куда ты их отправишь, папа?
– В зверосад, куда же еще? – и вождь небрежным жестом отдал команду подчиненным крыластикам отвести меня и Маришку в таинственный зверосад. Потом он лениво взмахнул крылами и полетел отдыхать после удачной охоты в свой просторный дом-улей.
Глава девятая
– Крра! (Входите!) – сурово и отрывисто проскрежетал угрюмый смотритель зверосада и распахнул передо мною и Маришкой дверцу в один из свободных вольеров.
– Крра! – повторил за ним и воин-крыластик, стоявший за нашими спинами и приведший нас сюда по велению своего вождя.
– Сами в клетку лезьте, а мы не звери! – огрызнулась Маришка и сердито показала крыластикам язык. – Вот вам, чирикалки несчастные!
Охранник злобно подернул сложенными за спиною крыльями, что-то прошипел не совсем разборчиво и ткнул меня в плечо жестким и костлявым кулачком.
– Крра! Крра! (Входите в клетку, а не то вам не поздоровится!)
– Нельзя ли повежливее, грубиян! – рассердился я не на шутку. – Так и быть, мы войдем, но знайте: мы не звери!
И гордо подняв головы, Маришка и я шагнули в вольер. Дверца за нами тут же захлопнулась, приглушенно щелкнул закрывшийся замок. Крылатый охранник довольно потянулся, сладко зевнул и, распахнув крылья, слегка подскочил на месте и взлетел метра на три-четыре вверх.
– Крру-крру! (Счастливо оставаться!) – проворковал он нам на прощанье и подался из зверосада к себе домой.
Проводив приятеля взглядом, смотритель отодрал с нашего вольера старую табличку и заковылял, смешно переваливаясь с ножки на ножку, в свой домик, находившийся в нескольких шагах от нас. Минут через пять он вернулся, но уже с другой табличкой.
– Что там написано, Иван Иванович? – спросила меня Маришка, и в нашем плачевном положении не утратившая до конца своего любопытства.
Я скосил глаза и умудрился прочитать надпись. Она гласила:
«БЕЛЫЙ ГОВОРУН. Водится в просторах океана. Легко поддается дрессировке и может быть использован при разных работах. Относится к семейству обезьяньих».
– Тоже мне, Чарльзы Дарвины нашлись… – хмыкнул я обиженно, переведя Маришке оскорбительную надпись на табличке. – Мы еще докажем этим нахалам свою сообразительность… А пока устраивайся, нам нужно отдохнуть и собраться с силами.
За одну минуту мы обследовали наше новое жилище и убедились в том, что оно достаточно просторно для двоих пленников: в вольере было четыре отдельных отсека и даже небольшой садик для прогулок.
– Пусть будет проклята неволя, Мариш! – тяжело вздохнул я, закончив осмотр вольера. – Даже в таких хоромах чувствуешь себя жалким пленником и рабом!
– Но мы скоро удерем отсюда, Иван Иванович, вот увидите!
– Конечно, конечно… – грустно улыбнулся я в ответ и присел на мягкий, сладко пахнущий ворох свежего сена. – Но сначала нам придется испить чашу позора.
– Пусть крыластики стыдятся за свое поведение, а нам стыдиться нечего! – с пылом воскликнула Маришка. – Новое испытание, говорите, нам выпало? Что ж, выдержим и его! Нам не привыкать!
– Браво, Мариш, это речь героя, а не труса!
Маришка присела рядышком со мной. Глаза ее продолжали сверкать праведным гневом.
– Уморушка на свободе, а это уже удача, – продолжила она развивать свою мысль. – Если ей удастся незаметно открыть засов, то мы сбежим отсюда, и пусть крыластики тогда попробуют нас догнать!
– На острове далеко не сбежишь… Кругом море, Маришенька…
– Сделаем плот!
– И приманим крыластиков шумом и треском!
Взгляд Маришки слегка опечалился:
– Что ж, Иван Иванович, никакого выхода, получается, у нас с вами нет?
– Пока нет… Но он найдется, вот увидишь!
Маришка улыбнулась и легла на разбросанную по вольеру кучу сена.
– А я что говорила, Иван Иванович? Выход всегда найдется, если его хорошенько поискать!
Глаза Маришки сомкнулись, и она задремала, уронив голову на мягкую, но колючую подушку.
Глава десятая
Теперь мы жили в вольере зверосада, и каждое утро смотритель приносил нам с Маришкой ведро с водой и ведро с овощами и фруктами. Рядом с нами, в других вольерах, резвились мартышки и шимпанзе, бегали пушистые разноцветные кролики, деловито суетились лисы и дикие собаки динго. Смотритель зверосада относился к нам так же, как и к другим: одинаково равнодушно и довольно доброжелательно.
– Ешь банан, говорунчик, ешь! – говорил он иногда ласковым голосом и тыкал очищенным бананом мне или Маришке в рот. – Ишь, ты, глупая животина, от такой вкуснотищи отворачивается!
И он, немало удивленный нашим отказом от его угощения, начинал рассуждать тихонько вслух:
– Тоже, видать, о себе что-то зверюка мнит… На крыластиков похожа, да не крыластик! Говорит не понятно, значит, речь бессмысленна. Крыльев нет, значит, создан не по подобию Крыломаха. Ест гадость всякую, а не как мы: гусениц, ящериц, ужей и каракатиц… Не доросли вы до нас, белые говорунчики, не доросли!
И смотритель уходил от нашей клетки, устало придерживая за спиной отяжелевшие от жира и безделья крылышки.
Маришку очень возмущали такие рассуждения, и она еле сдерживалась, чтобы не высказать глупому служителю зверосада все, что она думает о нем самом и других заносчивых крыластиках.
– Терпи, терпи, Маришенька, – успокаивал я оскорбленную девочку, – недолго нам осталось сносить унижения: скоро Уморушка выпустит нас отсюда, и тогда мы докажем крыластикам силу своего ума и человеческой сообразительности.
И словно чувствуя наши мечты и желания, Уморушка старалась приблизить счастливый миг освобождения, как только могла. Она безропотно терпела все сумасбродные фантазии капризной Фурри и, сжав зубы, выполняла их старательно и прилежно.
Нужно было съесть на завтрак большую зеленую гусеницу, завернутую в банановый лист, – Уморушка ее съедала. Нужно было вместо утренней зарядки раз двадцать спрыгнуть с ветки дерева на землю, размахивая при этом руками, как крыльями, – Уморушка прыгала и всем своим видом показывала Фурри, что и она надеется на то, что у нее от упорного махания вскоре отрастут за спиною крылышки. Если дочка вождя требовала ложиться немедленно в постель и спать, – Уморушка не прекословя укладывалась в кроватку, и хотя ей приходилось проделывать эту процедуру десять раз на дню, она не спорила и делала вид, что спит.
Из всех уроков, которые ей давала «мамаша Фурри», Уморушке больше всего нравился урок языка крыластиков. Благодаря «Вавилонскому эликсиру» она его и так уже знала на «пять с плюсом», и теперь эти познания ей здорово облегчали дальнейшее обучение.
*– показывала Фурри первую букву алфавита крыластиков и тут же произносила ее вслух: – КРР!
– КРР, – охотно повторяла за учительницей Уморушка и наслаждалась временно отпущенной ей передышкой.
_ – показывала Фурри вторую букву алфавита. – КРРА!
– КРРА, – кивала головою Уморушка. – КРРА – КРР! – соединяла она две буквы и к радости своей наставницы получала целое слово «АР-БУЗ»
+ – показывала Фурри третью букву. – КРРУ!
– КРРУ-КРРУ!.. КРРА-КРР!.. КРРУ-КРРА!..
– Здорово!.. – восхищенно шептала девочка-крыластик, пораженная способностями своей ученицы. – Вот здорово!..
И она уже вслед за Уморой произносила сложенные ею слова и фразы:
– Идем гулять!.. Арбуз!.. Хорошая погода!..
Когда Фурри поделилась своей радостью с отцом, строгий папаша немного остудил ее пыл и объяснил, что есть на свете и другие животные и птицы, которые могут передразнивать речь крыластиков не хуже, чем эти белые говоруны, и это обстоятельство еще не позволяет зачислить новых питомцев зверосада в разряд мыслящих существ, равных самим крыластикам.
– Таких, как мы, нигде больше нет, – заключил он тоном, не терпящим возражения, – следовательно, все другие не такие, как мы, и место им в зверосаде, а не у нас за столом.
Хотя Уморушке и не удалось добиться, чтобы ее признали равной с крыластиками, ей все-таки выпала кое-какая награда за успехи в учебе. Во-первых, Фурри сводила ее на свидание со мной и Маришкой. То-то было радости, когда мы увидели нашу славную лесовичку живой и здоровой! Маришка и я засыпали бедную Уморушку расспросами о ее житье-бытье в доме крыластиков, и через пять минут мы уже все-все знали о ее мытарствах и пытках.
Во время нашего разговора Фурри стояла рядом и насмешливо поглядывала на трех забавных бескрылых говорунов, лопочущих что-то невнятное и бессмысленное. Ей было невдомек, что за эти пять минут мы успели разработать с Уморушкой план нашего побега. Уморушка принесла нам с Маришкой радостную весть: ей удалось узнать, что на северном побережье стоит на приколе чья-то небольшая яхта. Ее владелец бесследно исчез в океане, а неуправляемое суденышко прибило ветром к острову крыластиков.
– На яхте и удерем! – решительно предложила Маришка, узнав о великом подарке судьбы. – По морям плавали – дело навигацкое знаем!
Я хотел напомнить Маришке, что плавали мы больше корабельными коками, чем рулевыми и юнгами, но, подумав, не стал этого делать. Других моряков на острове все равно не было, и выбора у нас не оставалось, кроме как самим браться за штурвал и шкоты.
– Ждите меня завтра или послезавтра в полночь, – сказала нам Уморушка на прощанье, – я узнаю еще, где хранится ключ от вашей клетки, и когда раздобуду его, немедленно прибегу к вам.
– Кажется, смотритель вешает его в своей сторожке на гвоздик, – неуверенно проговорила Маришка. – Иногда он выходит оттуда со связкой ключей, а иногда с пустыми руками.
– Ключей много? Какой именно ваш? – поинтересовалась Уморушка.
– Самый длинный ‑ это я приметил! – похвастался я своей наблюдательностью.
– Ладно, запомним… – Уморушка весело подмигнула нам и с отчаянной храбростью проговорила: – Прощайте пока, говорунчики! Пойду гусеничные бутерброды жевать!
И, обернувшись к дожидавшейся ее Фурри, несколько раз смешно взмахнула руками, словно крыльями, и громко вскрикнула:
– КУАР! КУАР! (Вперед! Вперед!)
– КУАР! КАРРА! (Вперед, говорунчик!) – откликнулась Фурри и заковыляла на неокрепших еще ножках к своему дому-улью.
За ней, еле сумев пересилить себя и оторваться от нашего вольера, зашагала Уморушка. Маришка и я молча смотрели им вслед, думая в этот момент каждый о своем. И только когда калитка зверосада тихонько закрылась за ними, Маришка прошептала с благоговением в голосе:
– Теперь я понимаю, что такое подвиг! Это когда ты ешь бутерброды с гусеницами и улыбаешься при этом во весь рот! Разве я не права, Иван Иванович?..
Глава одиннадцатая
Уморушка решила бежать в эту же ночь. Где хранится ключ от вольера, было известно, яхта на берегу давным давно дожидалась отважных беглецов. Зачем откладывать побег? Еле-еле она заставила себя пролежать в кроватке без движения до полуночи – времени, когда все в доме вождя крыластиков крепко засыпали. Сама Уморушка не боялась задремать: она еще днем раз десять-пятнадцать укладывалась в постельку по просьбе «мамочки Фурри» и так хорошо выспалась, что теперь могла за себя не бояться: бессоница ей была обеспечена до рассвета.
Наконец в доме вождя крыластиков все сладко захрапели, уткнув короткие носы в подушки и безвольно распустив на спине крылышки. Уморушка полежала еще минутку, потом слезла с кроватки и на цыпочках вышла из спальни Фурри. Прошла несколько шагов по коридору и оказалась у выхода из домика-улья.
«Крылышки мне сейчас не помешали бы», – подумала она, глядя вниз: до земли было метров пять-шесть, не меньше. Уморушка зажмурилась и, быстро-быстро замахав руками прыгнула. «Уроки летания», которые ей давала Фурри, не пропали даром – прыжок получился на славу. Уморушка мягко приземлилась и, не медля ни секунды, бросилась в зверосад. На наше счастье смотритель спал на крылечке своей сторожки, уткнув голову под крыло. Прокравшись мимо него, храбрая лесовичка тихонько отворила дверь и стала шарить руками по стене. Вот и гвоздь, а на нем ключи!.. Она схватила связку и… с грохотом уронила ее на деревянный пол. Смотритель слегка вздрогнул, поежился и еще сильнее уткнулся головой под теплое крылышко. Уморушка несколько раз глубоко вздохнула и, оправившись от испуга, подобрала с пола ключи и побежала к нам.
– Сейчас я отопру… Сейчас… – шептала она, отыскивая в связке самый длинный ключ. – Еще один миг – и вы на свободе!
Тихо щелкнул замок, заскрипела дверца – и Уморушка ворвалась в нашу клетку, как вихрь. Она подхватила ведро с водой и, кивнув Маришке на ведро с овощами и фруктами, сказала деловито:
– Возьми его, пресная вода и продукты нам еще пригодятся.
Стараясь не греметь ведрами, тройка беглецов двинулась из зверосада прочь. Очутившись за его пределами, мы что было духу припустились к побережью, стараясь держать курс в северном направлении. И через пятнадцать минут мы выбежали точно к тому месту, где стояла яхта.
– Ставь, Мариш, паруса! Иван Иванович, выбирай якорь! Скорее, милые, скорее! Пока не проснулись крыластики, мы должны уплыть как можно дальше!
Забравшись в яхту, мы торопливо выбрали якорь, державший судно на приколе возле берега, и дружно закрепили на мачте паруса. Юго-западный ветерок тут же натянул шелковую ткань, и яхта стала отплывать от берега.
– Всем зайти в рубку! Я встану к штурвалу! – скомандовал я своей немногочисленной команде. – Уморушка будет впередсмотрящей, а Маришка назадсмотрящей. Не дай Бог, крыластики хватятся нас, тогда все пропало!
– Не хватятся, – уверенно сказала Уморушка, – я за это время хорошо изучила их повадки: они любят спать до утра, как настоящие дневные птицы.
– Пока мы еще близко от берега и не известно, где будем к рассвету, – заметила мудрая Маришка, – хорошо, если далеко уплывем!
Она посмотрела на удалявшийся от нас в ночную темь остров и почему-то вдруг прошептала с затаенной грустью:
– Прощай, Остров Крыластиков! Прощай навсегда!
Уморушка услышала ее слова и улыбнулась:
– Не горюй! Скоро нам еще какой-нибудь остров подвернется, вот увидишь!
– Надеюсь, он будет необитаемый? – полюбопытствовал я.
«Предсказательница» пожала плечами:
– А это как получится… На какой вынесет.
Я усмехнулся в душе над ее словами, но ничего не сказал в ответ. И правильно сделал: Уморушка оказалась права, остров нам действительно вскоре подвернулся. Да еще какой!..
Глава двенадцатая
Главной задачей теперь было добраться до материка. Попасть в Маусвилл я уже не надеялся – не такие мы были хорошие мореплаватели, чтобы с точностью до мили высчитать курс. Но промахнуться и пройти мимо американского материка тоже было довольно трудной задачей. Ночью мы шли по звездам, и кое-какие сомнения в правильности выбора маршрута нас одолевали, но когда наступил рассвет, все наши колебания отпали сами собой.
– Америка там! – сказал я уверенно и ткнул рукою в беспредельный простор океана. – Самое большее день пути – и мы на континенте!
Не успел я договорить до конца обнадеживающей фразы, как ветер вдруг стих, и наши паруса обвисли на мачте, подобно лопнувшим воздушным шарикам. Волны, весело плескавшиеся еще минуту назад о борта яхты, мгновенно опали, превратив поверхность океана в ровную и гладкую равнину.
– Нам, кажется, снова не повезло, друзья мои, – проговорил я, с тоской глядя на безжизненное пространство, – это называется «мертвый штиль», если вы, конечно, не забыли…
– При мертвом штиле корабль стоит на месте, словно на якоре, – заметила мне Маришка, – а мы, кажется, все-таки движемся.
– Да, мы плывем, – подтвердила Уморушка, – на юго-восток.
Не имея надежных ориентиров, неопытным мореплавателям на море очень трудно определить несет ли их корабль куда-то скрытым течением или он стоит на месте, как прикованный. Но у нас на такие дела уже был наметан глаз, и мы быстро разобрались что к чему.
– Мы попали в зону сильного течения, – сказал я, убедившись в правоте своих подопечных, – яхта движется в направлении зюйд-ост вместе с водным потоком!
– Я не хочу плыть зюйд-ост, я хочу плыть в другую сторону! – проворчала Уморушка.
Я печально развел руками:
– Это – судьба, терпите. Лишь бы нас не притащило снова к острову крыластиков…
– Он находится западнее, а течение несет нашу яхту на восток, – успокоила меня Маришка. – Если и приплывем к какому-нибудь острову, то наверняка не к Острову Крыластиков.
– Твоими устами да мед бы пить… – вздохнул я, не скрывая вдруг овладевшей мною грусти. Стараясь прогнать дурное настроение, я проговорил чуть-чуть веселее: – Приказываю не вешать носы! Задача остается прежней: не смотря ни на что добраться домой живыми и невредимыми. Мы победили мизераблей, удрали от крыластиков, спаслись из Пещеры Проклятий и теперь никакие хитрые течения и мертвые штили нас не испугают! Вы согласны, друзья мои?
– Согласны, – кивнула головою Маришка.
А Уморушка вдруг вся напряглась и неуверенно прошептала:
– Кажись, земля… Точно земля, Иван Иванович!
И верно: там, куда нас тащило коварное течение, медленно вырастала из океанских пучин неизвестная земная твердь. Что это было? Материк? Остров? Мы пока не знали. Но земля неумолимо приближалась к нам, и оставались считанные часы до встречи с нею.