Солнце клонилось к закату, когда Вторая когорта выдала убийц префекта Басса. Почтительно приглашенный примипилом Невто префект Фурий вышел на плац, где когорта простояла бо€льшую часть дня. Солдаты вытянулись по стойке «смирно» с мрачными, окаменевшими лицами. Двое солдат стояли перед Третьей центурией когорты, окруженные полудюжиной офицеров когорты. Фурий подошел к этой группе, внимательно разглядывая бледных испуганных бойцов, которые смотрели на него широко раскрытыми глазами. Префект повернулся к примипилу Невто и жестом указал на предполагаемых преступников:
– Это и есть убийцы префекта?
Невто мрачно кивнул.
– Да, префект. Этой центурией командует центурион Терций.
Терций сделал шаг вперед и отсалютовал.
– Солдаты Секунд и Авл. Они сознались в убийстве префекта.
Фурий подошел к преступникам и несколько мгновений молча смотрел им в глаза, а потом заговорил снова:
– Вы сознаетесь в убийстве своего командира?
Авл, у которого все лицо было покрыто синяками, не произнес ни слова и отвернулся. Секунд презрительно кивнул.
– Это я убил его. Одним ударом копья проткнул его бронзовые доспехи вместе с позвоночником. Мерзавец повалился ничком. Все, что он сделал… – Секунд мотнул головой в сторону второго обвиняемого, стоящего рядом с ним, – ударил префекта мечом, когда тот уже лежал на земле. Если вы жаждете мести – я тот, кого вы ищете. – Солдат сплюнул под ноги префекту и ухмыльнулся ему в лицо. – Басс был последней скотиной. Язык не поворачивается назвать его офицером. Чуть что не так – сразу наказание. Никогда слова доброго не скажет, никогда не даст ребятам выходной, если они хорошо поработали. Убил его я, но многие тоже хотели это сделать. Несколько недель, пока они не начали беспокоиться о возможном наказании, мне не приходилось самому платить за выпивку.
Фурий посмотрел на Терция, подняв бровь. Офицер покачал головой, не сводя глаз со стоящего перед ним солдата.
– Солдат Секунд – неисправимый бездельник, префект. Он пьянствует, отлынивает от работы, шляется по девкам. Он хорош в бою, но ему не хватает дисциплины.
– Понятно. А этот?
Авл отвернулся от офицеров и не поднимал глаз от земли, словно отрицая тяжко давившее на него бремя недавних событий. Фурий вытащил меч из ножен и, упершись острием в подбородок молчавшего солдата, заставил его повернуть голову и посмотреть ему прямо в лицо. Лезвие рассекло кожу, и по шее испуганного солдата потекла струйка крови.
– Почему? Почему ты напал на своего префекта, если он и так уже умирал?
Последовало долгое молчание, прежде чем солдат нашел наконец в себе силы произнести:
– Я его ненавидел. Он приказал меня выпороть.
Фурий перевел взгляд на Терция, желая получить объяснения.
– Дважды, префект. Десять ударов в первый раз и двадцать пять во второй. Как солдат Авл совершенно бесполезен. Он неряшлив, ленив, и боец из него никудышный. Префект Басс надеялся, что от порки он поумнеет.
Фурий кивнул, сердито глядя в лицо солдата.
– И вот он лежит беспомощный на земле, а ты с мечом в руках гонялся за варварами, и кровь все еще стучит в висках от возбуждения?
Авл закрыл глаза от нахлынувших воспоминаний.
– Я ударил его в шею. Один раз. Он не пошевелился, поэтому я больше его не бил.
Слезы побежали по щекам Авла. Его командир устало вздохнул и покачал головой.
– Ты сам видишь, что это за человек, префект. Он даже не может отвечать за свои поступки как мужчина.
Фурий задумчиво кивнул, а затем сделал резкий выпад вперед и вонзил меч глубоко в горло плачущего солдата, направив лезвие под углом вверх. Бездыханное тело повалилось на землю, кровь забрызгала блестящие доспехи обоих офицеров. Фурий отступил на шаг назад, махнув окровавленным клинком в сторону второго солдата.
– Твой товарищ умер быстро, поскольку он поступил безрассудно, не задумываясь. Он невольно, по глупости, стал соучастником преступления. Ты – настоящий убийца! Тебе придется заплатить дороже, чем этому дуралею. Свяжите ему руки!
Он отошел от солдата, по-прежнему держа в руке окровавленный меч:
– Вторая тунгрийская, слушайте меня…
Когорта стояла в полном молчании. Каждый хотел услышать все, что будет сказано их новым офицером. Пренебрежение сменилось завороженным вниманием. Префект указал на горизонт, где солнце уже почти касалось верхушек холмов.
– Вы успели выдать своих товарищей правосудию до оговоренного срока и сохраните жалованье за два месяца. Преступление этого человека… – он указал на валявшийся на земле труп, – заключалось в том, что он был слаб и оказался в не в том месте не в то время. Этот же человек… – он указал окровавленным мечом на Секунда, – напротив, заслуживает самого сурового наказания. Завтра утром он получит от центурионов когорты пятьдесят ударов плетью, а затем… – Фурий слегка улыбнулся, очевидно, наслаждаясь приговором, который он собирался произнести, – когда порка закончится и я буду удовлетворен ее результатом, он будет распят на кресте, и вся когорта промарширует мимо него. Это послужит уроком тем, кто до сих пор не понял, какое наказание полагается за столь тяжкое преступление. Его ноги не будут перебиты, поскольку он заслуживает самой медленной и мучительной гибели.
При упоминании о распятии вся когорта вздрогнула, и даже у Невто, стоявшего позади нового командира, глаза расширились от удивления.
– Вы удивляетесь, почему я назначаю такое наказание, хотя обычно убийцу забивают до смерти дубинками. Но этот человек встретит смерть как последний подонок, каковым он, собственно, и является. – Он замолчал, выпятил нижнюю челюсть и двинулся вдоль шеренги, испытующе вглядываясь в лица солдат. – Его будет охранять его собственная центурия. Если он умрет до назначенного мной дня или каким-либо чудесным образом скроется от возмездия, то центурион, опцион и его помощники будут распяты вместо него, а остальная центурия подвергнута децимации – и не один, а три раза. Если этот человек по какой-либо причине не доживет до встречи с молотком и гвоздями, то умрут тридцать человек.
Повернувшись к примипилу Невто, Фурий наклонил голову, показывая, что первый центурион может продолжать, а затем повернулся и скрылся в своей палатке, по-прежнему держа окровавленный гладиус в правой руке.
Как только он удалился на безопасное расстояние, центурион Терций в изумлении повернулся к примипилу:
– Распятие? Примипил, ради Мапона…
Невто, с искаженным от гнева лицом, рявкнул:
– Не смей позорить когорту, прося у богов пощады для убийцы старшего офицера! Ты мне поклялся, что не знаешь, кто убил Басса, и я тебе поверил, но завтра убийца умрет, и на этом все закончится. – Он потер рукой лоб. – Ты можешь изгладить неприятное впечатление, если позаботишься о том, чтобы он благополучно дожил до утра. Думаю, твой опцион и его помощники заинтересованы в том, чтобы с ним не случилось ничего непредвиденного. Тем временем распорядись, чтобы сколотили крест. В развалинах крепости можно найти дерево и гвозди. Кстати, надо придумать, как удержать твоего солдата вертикально, когда его будут пороть.
Терций нахмурился, на лице его было написано недоумение.
– Вертикально? Обычно не нужно ничего, кроме толстого бревна. Перекидываешь через него жертву, привязываешь за руки и за ноги, чтобы он не дергался, пока ему обрабатывают спину.
Примипил закатил глаза к небу.
– Да, я знаю. Но в этот раз мы сделаем по-другому. Нужно, чтобы этот идиот стоял прямо, пока мы будем лупить его до смерти, если ты понимаешь, о чем я. Поэтому я хочу, чтобы вы вкопали в землю два толстых столба. Их высота должна быть достаточной, чтобы удержать его тело вертикально, и располагаться на таком расстоянии один от другого, чтобы жертву можно было растянуть между ними с помощью веревок, привязанных к запястьям. Наклони их немного вперед – тогда он не упадет, даже если потеряет сознание. И имей в виду, что они должны быть наклонены в противоположную сторону от плаца. Свободен.
Когда Терций закончил все приготовления, время близилось к полуночи. При свете факелов солдаты его центурии вкопали два крепких столба, которые должны были удерживать пленника вертикально во время предстоящей экзекуции. Рядом водрузили простой крест, сделанный из двух обгорелых бревен. Одно вкопали в землю плаца, засыпанную гравием, а другое положили сверху и прибили гвоздями. Распустив рабочую команду мыться и спать, Терций устало вошел в палатку, где спокойно сидел один из помощников опциона.
– Я покараулю его часок. Иди помойся и перекуси что-нибудь. Он никуда отсюда не денется.
Офицер почтительно кивнул и бросил на узника выразительный взгляд, красноречиво говоривший все то, что военная дисциплина не позволяла ему произнести вслух.
– Я покараулю его часок. Иди помойся и перекуси что-нибудь. Он никуда отсюда не денется.
Офицер почтительно кивнул и бросил на узника выразительный взгляд, красноречиво говоривший все то, что военная дисциплина не позволяла ему произнести вслух.
Арестованный солдат подмигнул Терцию из своего угла.
– Он сейчас обосрется от страха. Я бы поставил все до последнего динария, что он не добежит даже до ближайшей палатки, если бы, конечно, не потратил все до последнего на шлюх. И если бы еще меня не собирались завтра исполосовать на лоскуты, а потом распять на потеху всей когорте.
Терций печально покачал головой.
– Я бы пожалел тебя, парень, если бы ты мог внятно объяснить, с чего вдруг тебе вздумалось проткнуть префекта копьем. Ты и тогда не знал, и сейчас у тебя нет никаких соображений. Ведь так?
Приговоренный, привязанный к столбу толстыми веревками, равнодушно пожал плечами.
– Да какие тут нужны причины? Он стоял там, выкрикивая свои глупости, у меня было копье… Ну, сам понимаешь…
Терций снова покачал головой.
– Вообще-то нет, мама всегда удивлялась, как у нее получились такие разные сыновья…
– Я знаю. Только посмотри на себя…
Терций невольно рассмеялся.
– Завтра ты умрешь ужасной смертью, Секунд. Неужели это не отбивает у тебя желания шутить?
Его собеседник покачал головой.
– Все закончится довольно быстро, и я буду уже по другую сторону реки. И поэтому пошли они куда подальше. – Он бросил на брата оценивающий взгляд. – Ты пришел попрощаться? Считай, что попрощался. Если ты хочешь спросить, намерен ли я унести наш секрет в могилу? Да, можешь об этом не беспокоиться. Ты преуспел в этой жизни больше, чем я от тебя ожидал. Будь хорошим мальчиком, приноси жертвы в память обо мне везде, где тебе попадется алтарь Бахусу.
Центурион поднял на него мокрые от слез глаза.
– Я пришел не просить тебя о защите. Я пришел сказать, что я отомщу за тебя. Ты заслужил свою смерть, но это несправедливо, что ты умрешь как раб. Этот ублюдок сам нарвался, я заставлю его заплатить.
Его брат невесело засмеялся и одобрительно кивнул.
– Не сомневаюсь, что ты это сделаешь. Ты добивался всего, чего хотел. Только смотри, чтобы в результате ты не стоял привязанным к столбу и не ждал, что назавтра тебя приколотят гвоздями к кресту. А теперь вытри слезы и улыбнись мне на прощание. А то еще узнают, что ты плакал над таким подонком, как я. – Он подождал, пока центурион вытрет слезы краем туники. – Теперь, пока никто не пришел, давай договоримся еще об одной вещи, хорошо?
Терций поднял голову:
– О какой?
– Завтра, когда префект раздаст офицерам прутья и предложит тебе вместе со всеми поучаствовать в отправлении воинского правосудия…
Центурион глубоко вздохнул, собираясь с духом.
– И что тогда?
– Бей изо всех сил – покажи, что у тебя есть яйца. Какой смысл мне уносить нашу тайну в могилу, если ты сам себя выдашь?
Префект Фурий мирно отдыхал у себя палатке с кувшином вина, когда полог распахнулся, и вошедший центурион вытянулся перед ним по стойке «смирно».
– С какой радости?!
– Центурион Аппий, префект. Желаю доложить.
Внимательно посмотрев на центуриона, префект узнал в нем одного из двух офицеров, которые сопровождали его из Арабского городка до лагеря когорты.
– Вот, значит, как. Скажите, центурион, в вашей когорте принято вламываться в палатку префекта поздно вечером без официального запроса, поданного через примипила?
Аппий отрицательно помотал головой, по-прежнему глядя на дальнюю стену палатки. По всей видимости, строгое предупреждение префекта не произвело на него ни малейшего впечатления.
– Нет, господин. Но я делаю это по вашей просьбе, которую вы высказали два дня назад.
– По моей просьбе?!
– Да, господин. В Арабском городке вы сказали, что всякий, кто укажет на беглеца, который скрывается в одной из когорт, охраняющих Вал, может рассчитывать на вознаграждение.
Фурий улыбнулся.
– Да, это правда, центурион…
– Аппий, господин.
– Да, я так говорил, Аппий. Так что ты можешь мне рассказать?
– В нашей братской когорте есть один молодой офицер. Я и центурион Терций встретили его в харчевне в Арабском городке перед тем, как пришли к вам. Он похож на…
– Римлянина?
– Да, господин. Темные волосы, карие глаза и кожа смуглая, словно он только что приехал с юга. Вдобавок он носит меч с рукоятью в виде головы орла очень тонкой работы. Я в жизни не видел ничего красивей.
Он хотел упомянуть фибулу с надписью, которую он прочел в Арабском городке, но при виде скептического выражения на лице префекта решил, что лучше промолчать.
– По-твоему, он и есть тот, кого разыскивает император? Только потому, что у него карие глаза и красивый меч?
Его грубый тон не смутил Аппия.
– Я не говорю, что это он и есть, префект. Просто любопытно, что молодой римлянин делает в таком месте? Обычно молодые люди из хороших семей поступают на службу в легионы и, если им удается проявить себя с лучшей стороны, со временем становятся легионными командирами.
Лицо префекта исказила злобная гримаса. Спустя мгновение Фурий осознал, что в воздухе повисла тишина, и очнулся от горьких мыслей.
– Что? Ах да… Ты прав, так обычно и бывает. Так почему ты не доложил мне все это через примипила? Думаю, он не обрадуется, узнав, что ты явился ко мне без его разрешения.
Аппий кивнул. Слова префекта его ничуть не смутили.
– Обрадуется, господин? Да он отрежет мне яйца ржавым кинжалом, ведь примипил Первой когорты – его хороший приятель.
– Так этот разговор должен остаться между нами? – В первый раз за все время разговора префект улыбнулся. – Согласен, центурион. В таком случае предлагаю тебе вернуться на свое место и приходить ко мне только в том случае, если у тебя появятся более существенные улики. И не волнуйся, я не буду рассказывать старине Невто о нашем разговоре. Я не собираюсь предупреждать беглеца и тех, кто его укрывает, о грозящем им разоблачении. Найди мне доказательства, и я сделаю все остальное. Я позабочусь, чтобы тебя хорошо наградили за верность трону.
Как обычно, еще до восхода солнца тунгрийские офицеры собрались в мрачном здании штаб-квартиры когорты на утреннее совещание. Холодные стены главного зала освещал лишь тусклый свет факелов. Массивный центурион обменялся рукопожатием с Юлием и Руфием и только потом повернулся к Марку и поприветствовал его, хлопнув по плечу.
– Здорово, Два Клинка. Ходят слухи, что ты пожалел нас, одиноких, и привел двойную центурию сирийских мальчиков-милашек.
Марк с показным смирением кивнул.
– Твоя правда. Я знал, что, если вернусь с центурией пехоты, вы тут же потребуете свою долю, потому решил остановиться на хамианских лучниках. Теперь в Восьмой центурии нет ни единого человека, который умеет махать боевым топором, поэтому за пополнением обращайся не ко мне, а к Тиберию Руфию.
Центурион Десятой снова хлопнул его по плечу и непринужденно рассмеялся.
– Да, хитер, всех обвел вокруг пальца… – Он повернулся к Руфию и жалостно протянул руку. – Ну так что, Дед, у тебя теперь центурия в полном составе. Может, одолжишь мне полдюжины крепких парней? А еще лучше десяток. Ты ведь не откажешь мне как брату.
Руфий в ужасе замахал на него руками.
– Да ты что, Тит, это никак не возможно. Я бы рад тебе помочь, но эти ребята – хорошо образованные мальчики из приличных семей, обученные высокому искусству пехотного боя и военного этикета. Как я могу им позволить опуститься до тех низостей, до которых вы скатились в своей центурии? Я…
– Смирно!
Собравшиеся офицеры повернулись к двери и замерли. В комнату вошел примипил Фронтиний в сопровождении префекта.
– Братья-офицеры, вольно. Устраивайтесь поудобнее. Я знаю, вы не привыкли видеть префекта на нашем утреннем совещании, но вчера вечером, перед наступлением темноты, в наш лагерь прибыл курьер и привез сообщение, которого мы уже давно ожидали. Новый губернатор, который принял командование в Шумной лощине, первым своим приказом распорядился, чтобы мы и еще несколько когорт выдвинулись из лагеря и соединились с легионами. Поскольку война с северными племенами возобновляется, у нас остается время, чтобы покончить с Кальгом и его отребьем, если он будет настолько глуп, что решится на открытое столкновение.
Он замолчал на секунду, оглядывая собравшихся.
– Нам приказано к завтрашнему вечеру явиться в расположение Шестого победоносного легиона для выполнения заданий командования. Это дает нам один день на приготовления и еще один день на дневной переход. Сегодня вы должны будете подготовить своих людей к продолжительной кампании, поэтому я предлагаю вам провести это время с максимальной пользой и убедиться, что ни у кого из солдат не развалится обувь и не разболтается наконечник копья в самый неподходящий момент. Центурион Корв, объясни своим хамианцам, что надо делать, когда синеносые являются без приглашения. Времени у нас мало, тебе потребуется помощь. Префект?