Осень помогла доделать ту работу, которую начали танцевальная школа и старшая сестра, — вернуть Веру к жизни: с переходом в одиннадцатый класс проводить дни, не снимая пижамы и не выходя из дому, стало попросту невозможно. Кроме уроков, с октября начались подготовительные курсы: Созонова мечтала о медицинском.
Мария Юрьевна опять свирепствовала. Одни учителя каждый день твердили о том, что ребята — уже почти взрослые люди и потому должны учиться прилежнее, чем обычно; другие не упускали возможности отметить, что одиннадцатый класс — еще малые детишки, а потому учиться менее прилежно, чем обычно, им не позволено. Несмотря на увещевания, почти все одноклассники, будто сговорившись, плюнули на предметы, не нужные для поступления в выбранные ими институты, и как сумасшедшие штудировали выпускные тесты прошлых лет.
— Мне сегодня всю ночь снились эти дурацкие тесты, — пожаловалась Вере на перемене подруга Даша. — Буквы, цифры, буквы, цифры… И никакого смысла во всем этом! Если так пойдет и дальше, меня увезут в дурку еще до окончания школы!
— Побольше занимайся спортом, — посоветовала Вера. — Здорово мозги прочищает от всякого бреда. Проверено на себе! И отдыхай побольше.
— Кстати, насчет отдохнуть! — Даша подмигнула. — Есть предложение задвинуть сегодня последнюю физкультуру и вместе с Ошерович и Фатиевой отправиться в кино! Как ты на это смотришь?
— Нет, извини, без меня…
— Что такое?! Ты стала поклонницей физручки?!
— Нет, Дашка… Просто сразу после уроков мне надо бежать на занятие по танцам.
— Ври да не завирайся! Вчера был тот же самый предлог! Ты что, каждый день там занимаешься? Ну-ну. Не хочешь с нами дружить — так и скажи, нечего ездить по ушам!
— Я не езжу. Ну да, каждый день. Три раза в неделю там, остальное время — дома, сама по видеоурокам. Поставила себе задачу — час в день. Сегодня занятие в школе, за него уже заплачено, так что…
— А завтра будут курсы, верно? — спросила Даша, скорчив недовольную физиономию.
— Ну да, курсы. Можно подумать, поступать в институт собираюсь только я!
— Так и бегаешь туда-сюда как заяц! — фыркнула подруга.
— Чем больше делаешь, тем больше успеваешь — это закон жизни.
— Успеваешь-успеваешь… Я слышала от тебя эту фразу уже раз двести! Скажи лучше вот что… — и Даша понизила голос. — Как Мишка-то твой? Не вернулся?
Вера перестала улыбаться, отвернулась, сделала вид, что ужасно интересуется пейзажем за окном, который наблюдала последние десять лет.
— Слушай, Дашка, ты нашла, про что спросить!
— Выходит, не вернулся… А сама что? Позвони ему!
— Ну как же! Разбежалась!
— А-а-а, ты гордая!
Созонова повернулась.
— Гордая, не гордая… Во-первых, я знаю, что это бесполезно — только расстраивать себя лишний раз. А, во-вторых, у меня сестра его номер из мобильника стерла…
— Ого!
— Представляешь? И асечный номер, и электронную почту — залезла в компьютер, подобрала пароль и все стерла. Я, конечно, злилась сильно. А теперь решила: к лучшему. Не будет дурацкого искушения писать, унижаться, звать его обратно.
— Но ты позвала бы? Скажи, позвала бы? — зашептала Даша. — Хочешь, чтобы он вернулся? Вот так, пришел бы завтра и сказал бы: я весь твой?
— Раньше хотела, — честно ответила Созонова. — Теперь — не знаю. Скучаю по нему временами — только не по тому, который мне изменил, а по старому Мише, с которым все хорошо было. Только ведь понятно, что это все не вернется. Так что зачем кота за хвост тянуть? Опять скучать, опять плакать из-за него… Да ну! Пускай лучше не появляется!
— А хочешь, познакомлю тебя с парнем? — предложила заговорщицки подруга. — С симпатичным! Брат Артемки…
Артемка был новым Дашиным кавалером. Почти единственная в классе, у кого не было бойфренда в прошлом году, подруга наконец обзавелась парнем. Весной она смотрела на счастливую Веру снизу вверх, а теперь стала поглядывать сверху вниз.
— Какой такой брат? — вырвалось у Созоновой.
— А-а-а, интересуешься! — торжественно заключила Даша. — Пойдем, познакомлю. Сегодня после уроков!
— Ну я же сказала, что не могу! — возмутилась Вера. — Неужели непонятно?!
— «Не могу», «не могу»! Немогухна! Ладно, не больно-то и хотелось! Чемпионкой нацелилась стать? Думаешь, ты вся такая особенная? Тьфу! Да не больно надо, дрыгай попой сколько влезет! И сиди себе одна, если так нравится!
Вера пожала плечами и отошла.
Последнее время такие разговоры происходили нередко. В прошлом мае вдруг обретшая любимого человека Созонова чувствовала себя королевой — так же и относились к ней одноклассники. Теперь, неожиданно оказавшись не просто одинокой, а еще и обманутой, брошенной (а сплетни ведь быстро распространяются!), Вера обнаружила себя внизу общественной пирамиды. В школе перестали особенно уважать ее, перестали интересоваться. Только Даша еще более-менее уделяла внимание Созоновой, да и та, если не ссорилась с ней, то намекала, что оказывает услугу подруге-неудачнице. По поводу усиленных занятий танцами многие посмеивались. Но именно это и было дополнительной причиной для того, чтобы стать самой лучшей танцовщицей! Суметь, добиться справиться… доказать себе и всем, что кое-чего стоишь!
Ежедневные самостоятельные занятия, изначально бывшие добровольно принятой обязанностью, постепенно превратились в необходимость. Как обед казался Вере неполноценным, если в конце не было десерта, так же и день она считала несостоявшимся, если в течение него совсем не танцевала. Впрочем, таких дней почти уже не случалось: даже тогда, когда было много уроков, даже перед большими контрольными Созонова старалась потанцевать хотя бы десять минут. Не забывая и об учебе, к ноябрю она стала ловить себя на том, что за партой нередко скучает по музыке, по движению, по ритму, а на выходе из школы предвкушает, как сейчас придет домой и будет тренироваться.
Особенно хорошо танцевалось сразу после занятия в «Газали». Обычно, вернувшись оттуда, Вера, все еще разогретая, воодушевленная чужим примером, вертелась у зеркала, повторяла пройденные связки. Именно за этим занятием в какой-то момент — это случилось, наверное, после месяца посещений уроков Натальи Ивановны — Созонова неожиданно почувствовала, что танцует. Не просто совершает положенные движения под музыку, не просто воспроизводит один за другим изученные элементы, а именно танцует — и получает от этого удовольствие. Уроки в «Газали» как будто бы сняли с нее кандалы, развязали руки и ноги. В этот день Вера и приняла решение заниматься, не пропуская ни дня.
Постепенно она начала захаживать в «Газаль» и в те дни, когда не было занятий. Навещала Наталью Ивановну, которую последнее время очень полюбила, смотрела, не выставлен ли на продажу какой-нибудь новый костюм, брала музыкальные записи, виделась с девчонками… Кое-кто из учениц уже так наловчился танцевать, что даже помогал вести старшим тренерам уроки, самостоятельно занимался с новичками. В какой бы день Созонова ни заглянула в школу танцев, она почти всегда втречала там или Риту Большакову — рыжую остроумную толстушку семнадцати лет, — или Инну Артемьеву — малообщительную, но не злую девушку с гладкими черными волосами и поразительно белой кожей. На конкурсе, в день первой встречи (которую, хочется верить, ни та, ни другая не помнили) молодые танцовщицы показались Вере богинями, которые никогда не снизойдут до того, чтобы перемолвиться с ней словечком. Теперь Созонова видела, что ей еще далеко до уровня Инны и Риты, но запросто общалась и с той, и с другой. Они вместе смотрели видео знаменитых танцовщиц, обсуждали сценические костюмы, а иногда говорили и о парнях. Еще свободнее чувствовала себя Вера с такими же, как она сама, неопытными ученицами. Вскоре она поняла, что с новой компанией ей становится интереснее, чем с Дашей и одноклассниками.
Не складывались отношения у Созоновой только с Айшой, иначе говоря, Оксаной Синепупенко — самой титулованой танцовщией беллидэнса[2] среди местных юниров, той самой красавицей в белом, у которой когда-то брали интервью прямо в общей гримерной.
— И чего она на меня окрысилась? — удивлялась Вера. — Я ведь не конкурентка ей. В смысле, пока.
— Не обращай внимания! — отвечала Большакова. — С тех пор как про Оксану стали писать в газетах, она вообразила себя невесть какой звездой и злится на всех, кто не ползает перед ней на коленях!
— Это просто какая-то дурная привычка всех преподавателей и судей — носиться с этой так называемой Айшой, вечно отдавать ей все первые места, — буркнула Инна. — Как будто больше нет хороших танцовщиц.
— На себя намекаешь? — подколола Рита. А для Веры пояснила: — Артемьева у нас вечно вторая.
— Я ни на кого не намекаю! Справедливости хочу! — взвилась Артемьева.
— Ну ладно, верим-верим! — и девчонки засмеялись.
Как-то раз, мрачным ноябрьским вечером, Наталья Ивановна попросила Веру задержаться после занятия.
— Послушай, — сказала она, — ты быстро прогрессируешь. Пожалуй, быстрее всех, кто пришел в этом году. И фигура у тебя для беллидэнса подходящая. В марте будет отборочный тур юниорского чемпионата России — собираешься поучаствовать? Не поставить ли для тебя танец к этому времени?
Вера обмерла от счастья. Просто ушам своим не поверила! Наталья Ивановна возлагает на нее надежды, думает, что из Созоновой выйдет толк! Индивидуально поставленный танец от лучшей преподавательницы города — да кто о таком не мечтает?!
— Хочу, хочу! Пожалуйста! Спасибо! — заверещала восторженная Созонова.
— Хорошо. Сначала надо подобрать мелодию. У тебя есть что-нибудь на примете? Какие-нибудь соображения насчет своего образа, темы танца? О чем он будет?
Вера подумала.
— Ну, есть одна мелодия… — ответила она. — Очень мне нравится. Когда-то я сама пыталась придумать танец под нее. Ерундово, конечно, получилось… Но теперь, когда я ее слышу, сразу набегают такие эмоции… воспоминания…
— Это какие же?
— В общем… Ну… Был один мальчик… Его звали Миша…
Из дневника Веры Созоновой за 20 ноября 2008 г.
«Прекрасный день! Сразу три хороших новости. Во-первых, объявили результы сочинения по Шолохову: я была уверена, что будет три, а оказалась пятерка! Это настоящее чудо! Во-вторых (это тоже почти чудо) сегодня Наталья Ивановна попросила меня выйти перед всеми и показать один элемент. Сказала, что он у меня получается лучше всех. Конечно, это мелочь, всего лишь одно отдельное движение… Но для меня — существенный успех! Судя по злобной физиономии Айши, она тоже так считает.
Ну а третье — это вот что: я купила себе нормальный костюм. Ужасно дорогой, но ужасно красивый! Новый мне все-таки не по карману, так что взяла подержанный, Дианы Ковальчук. Наконец-то эта дамочка перестанет доставать меня с глупой историей про вату для груди! У нее на лифчик с обратной стороны пришиты поролоновые плечики от костюма, так что я едва-едва туда помещаюсь! А вообще, отличный костюм: нежно-розовый, с бисерным поясом, с юбкой в два солнца, да еще платок прилагается, стеклярусом обшитый и перчатки-сеточка! Сегодня весь вечер ходила по дому в нем, не хотела снимать.
Костюм посоветовала Наталья Ивановна. Говорит, именно такой подходит к будущему танцу, который мы с ней сейчас готовим. Если рассуждать здраво, то ничего особенного на мартовском конкурсе мне, конечно, не светит. В Москву, на финальное соревнование чемпионата России, отправятся те, кто займет три первых места. Уже сейчас все говорят, что это будут 1) Синепупенко, 2) Артемьева и 3) Большакова. Ну что ж, я, по крайней мере, заявлю о себе. На следующий год две из них перейдут во взрослую категорию, и вот тогда… Впрочем, не буду заглядывать так далеко.
Сейчас, пока писала, вдруг вспомнила, что ведь сегодня исполняется полгода с того дня, как Миша поцеловал меня первый раз. Теперь кажется, что все это было ужасно давно и как будто бы даже не со мной. Забавно было бы, если бы я выиграла конкурс в марте, и Миша бы узнал про это. Вот бы локти кусал! А может, и не кусал бы… Ладно, все равно все это глупости».
12. Рассыпанный бисер
За неделю до чемпионата Наталья Ивановна отменила общие уроки и занималась только с теми, кто готовился на конкурс. Теперь Вера и фаворитки соревнования тусовались в школе танцев с утра до ночи. Особенно носилась тренерша с Айшой, Ритой и Инной. Они бесконечно слушали разговоры о том, что должны, просто-таки обязаны обеспечить школе полный пьедестал, три первых места, и ходили все издерганные, нервные, с безумными глазами. Глядя на состояние фавориток, Вера в какой-то момент даже порадовалась, что ни на что не претендует.
Наконец настал день конкурса.
Помня о своем прошлом опыте, Созонова пришла за три часа. Гардероб Дворца культуры был пока совсем пуст, в коридорах царила тишина, регистрация еще не началась. Вера решила, что теперь пришла, как дурочка, самой первой. Ошиблась, впрочем: в раздевалке (тот же зал, что в прошлый раз) сидела пара девочек, одна из них — Айша. Не торопясь с переодеванием, они о чем-то неспешно беседовали. Синепупенко, как всегда, сделала вид, что не узнает Созонову. Та ответила тем же. Кинула вещи на стул (обрадовалась: место заняла!) и отправилась пока бродить по зданию.
Найдя столовую, Вера перекусила парой ватрушек. Танцевать на голодный желудок не стоит: того гляди, свалишься без сил. Пятиминутное выступление отнимает столько энергии, сколько целый рабочий день в какой-нибудь пыльной конторе: это тебе не вальс! Впрочем, с набитым пузом — еще хуже: оттопыренный полный живот не очень-то заставишь сделать волну или удар. Вера подумала, что через три часа ватрушки как раз должны рассосаться.
После этого Созонова решила прогуляться до туалета. Подходя к уборным, она издали случайно заметила высокую стройную фигурку черноволосой девушки в светлых джинсах и с большим пакетом, быстро скрывшуюся в одной из «комнат отдыха». Не рассуждая, Вера отправилась вслед за ней… и вдруг увидела на двери перед собой букву «М»! «Вот чудачка-то, — подумала Созонова, заворачивая в соседнюю комнату. — Поперлась в мужской туалет! Хи-хи-хи! Интересно, кого она там встретит!».
Выйдя из уборной, Вера нос к носу столкнулась с Артемьевой, только что покинувшей мужскую комнату.
— Инна, ты? — изумилась Созонова. — Ходишь в мужской туалет?
Артемьева смутилась и неожиданно покраснела:
— Я? Я… — залепетала она так, будто была поймана на воровстве, а не на глупой путанице. — Ой, а что, здесь мужской, что ли? Вот я тупая! Ну ладно, хоть пусто там было.
Созонова рассмеялась. Стыдясь нелепой ошибки, Артемьева поспешила ретироваться. Наблюдая за бегством претендентки на серебро, Вера заметила, что пакета у Инны в руках уже нет. «В унитазе, что ли, утопила?» — задала сама себе вопрос Созонова. Ответить она не успела.
— Ве-е-ера!!! — услышала она чей-то смутно знакомый голос.
Это была Аня, та самая Аня, которая прошлый раз рассказала Созоновой о «Газали» и обнулила себе оценку за костюм, забыв снять «счастливые» носки.
— Вера! Ну что, как ты? Видела Артемьву? Вон, мимо пробежала! Ух, зараза!
— Да ладно — «зараза». Не злая она, иногда только мрачная. А что места занимает, так это справедливо — действительно здоровская танцовщица.
— А ты-то откуда знаешь? — удивилась Аня.
— Так мы с ней теперь в одной школе!
— У-у-у! — Верина собеседница скривилась. — Так и ты в эту «Газаль» подалась! Зазнаваться будешь, да?
— А что плохого? Подалась, да. Занимаюсь. Что касается зазнайства — это личное, от школы не зависит. Ну а ты-то как?
— Да классно все. За третью четверть всего десять троек выходит… а все остальные четверки! — ответила Аня.
— А где занимаешься?
— Чем занимаюсь?
— Да танцами!
— Где-где… Нигде! Мне и так хорошо.
— Ну даешь, Анька! А еще злишься на девчонок из «Газали», что выигрывают.
— Я тоже нынче выиграю! — уверенно заявила Верина собеседница. — Раньше не выигрывала, потому что в победу не верила. А теперь верю! Теперь я буду чемпионкой! Потому что я круче вас всех! Обожаю себя! Я лучшая танцовщица! И счастливые носки никогда меня не подводят!
В подтверждение этих слов Аня нагнулась вперед, оттопырила тощий зад и активно им завихляла.
Созонова решила сменить тему:
— Может, регистрация уже началась? — спросила она.
Девчонки спустились вниз, записались, получили бейджики участниц и пошли обратно в раздевалку.
Тут-то все и началось.
Еще на подходе Вера услышала чей-то истошный крик. Оксана, стоя посреди комнаты, размахивала руками и голосила:
— Обокрали! Обокрали!!! Господи боже мой! Что же теперь будет!? Как мне теперь выступать!? Как мне теперь выступать, я вас спрашиваю!!! Господи, я знала, что так будет, я же знала!!!
Несколько девчонок шарили по комнате, перекидывая с места на место пальто и сумки.
— Что произошло? — обратилась Вера к оказавшейся поблизости Маргарите.
Та взволнованно сообщила:
— У Оксаны украли костюм! Оставила его здесь, ушла ненадолго, а потом возращается…
Созонова поняла все мгновенно.
— Пошли, выйдем, — шепнула она Большаковой.
— Зачем?
— Пошли, выйдем! Скажу кое-что.
Девушки покинули раздевалку и уединились в более-менее тихом уголке коридора.
— Я знаю, кто украл, — сказала Вера. — Инна это. Я все видела.
Она рассказала историю с туалетом.
— Врешь! — не поверила Большакова.