— На хрен это дерьмо, — говорит Тайлер. — А может — ты моя шизофреническая галлюцинация.
«Я был здесь первым».
Тайлер отвечает:
— Да, да, да, посмотрим еще, кто останется здесь последним.
«Все это не реально. Это сон, и я проснусь».
— Так просыпайся.
И звонит телефон, и Тайлер исчез.
Свет солнца пробивается сквозь портьеры.
Это звонок, который будит меня в 7 утра, я снимаю трубку, и на линии никого.
Глава 23.
Дальше в том же духе, лечу домой к Марле и Мыловаренной Компании на Пэйпер-Стрит.
Все по-прежнему разваливается на части.
Дома я боюсь заглянуть в холодильник. Представляются дюжины целлофановых пакетиков с пометками городов, — вроде «Лас-Вегас», «Чикаго» и «Милуоки», — где Тайлер приводил в исполнение свои угрозы, чтобы защитить филиалы бойцовского клуба. А внутри каждого пакетика лежит пара кровавых твердозамороженных кусочков.
В углу кухни обезьяна-космонавт присела на растрескавшийся линолеум, и изучает себя в карманное зеркальце.
— Я — кучка поющих и пляшущих испражнений мира, — рассказывает космическая обезьяна зеркалу. — Я — токсичный побочный продукт творения Господнего.
Другие обезьяны-космонавты бродят по саду, что-то собирают, что-то убивают…
Положив одну руку на дверцу морозилки, я делаю глубокий вдох и пытаюсь сконцентрировать мою просветленную духовную сущность.
Капельки росы на розах,
Счастливые диснеевские зверьки:
Такое малость ранит.
Морозилка уже открыта на дюйм, когда мне через плечо заглядывает Марла и спрашивает:
— Что на ужин?
Обезьяна-космонавт рассматривает себя, сидящую на корточках, в зеркальце:
— Я — дерьмо и ядовитые человеческие отходы мироздания.
Замкнутый круг.
Где-то месяц назад я боялся, что Марла заглянет в морозилку. Теперь я сам боюсь туда заглянуть.
О Боже. Тайлер.
Марла любит меня. Марла не знает разницы.
— Рада, что ты вернулся, — говорит Марла. — Нам нужно поговорить.
«О да», — отвечаю, — «Нам нужно поговорить».
Не могу заставить себя открыть морозилку.
Я — Сжавшиеся Внутренности Джека.
Я говорю Марле — «Не трогай ничего в этой морозилке. Даже не открывай ее. Если найдешь что-то внутри — не ешь это, не корми этим кошку, или кого угодно». Обезьяна-космонавт с зеркальцем пялится на нас, поэтому я говорю Марле, что нам лучше уйти. Придется поговорить в другом месте.
Снизу подвальной лестницы доносится голос обезьяны-космонавта, которая читает другим:
— Три способа изготовить напалм:
— Первый: можно смешать равные части бензина и замороженного концентрата апельсинового сока, — читает обезьяна космонавт в подвале. — Второй: можно смешать равные части бензина и диетической колы. Третий: можно растворять в бензине размолотый кошачий кал, пока смесь не загустеет.
Мы с Марлой добираемся на общественном транспорте от Мыловаренной Компании на Пэйпер-Стрит до одной из кабинок планеты Дэннис, оранжевой планеты.
Это вроде того, о чем рассказывал Тайлер, — с тех времен, как Англия проводила свои экспедиции, открывала колонии и составляла карты, у большинства географических мест остались эдакие подержанные английские наименования. Англии надо было дать имена всему. Или почти всему.
Вроде Ирландии.
Нью-Лондон, Австралия.
Нью-Лондон, Индия.
Нью-Лондон, штат Айдахо.
Нью-Йорк, штат Нью-Йорк.
Заглянем в будущее.
Таким же образом, когда освоение космоса пойдет полным ходом, все новые планеты, скорее всего, будут открывать огромные корпорации, и они же будут наносить их на карты.
Созвездие Ай-Би-Эм.
Галактика Филлип Моррис.
Планета Дэннис.
Каждая планета примет личные черты любого из тех, кто первый надругается над ней.
Мир Будвейзера.
У нашего официанта на лбу шишка с гусиное яйцо, он вытянулся по струнке, каблуки вместе.
— Сэр! — говорит наш официант. — Что вам угодно сегодня? Сэр! — говорит он. — Все, что вы закажете, — бесплатно. Сэр!
Можно представить себе запах мочи в супе каждого посетителя.
«Два кофе, пожалуйста».
Марла спрашивает:
— Почему это бесплатно?
«Официант думает, что я Тайлер Дерден», — говорю я.
В таком случае, Марла хотела бы заказать жареных моллюсков, суп из моллюсков, фаршированную рыбу, печеную картошку со всем подряд, и шоколадный торт.
Через стойку кухни видно трех рядовых поваров, один со швами на верхней губе, — они смотрят на нас с Марлой и перешептываются, склонив побитые лица друг к другу. Я говорю официанту — «Дайте нам здоровую чистую пищу, пожалуйста. Пожалуйста, не надо всякой дряни в заказанной еде».
— В таком случае, сэр, — замечает наш официант. — Я не рекомендовал бы леди суп из моллюсков.
«Спасибо. Не надо супа». Марла смотрит на меня, и я говорю ей — «Верь мне».
Марла говорит:
— Есть милые преимущества в том, чтобы быть Тайлером Дерденом.
С этого момента, говорю я Марле, ей нужно следовать за мной ночью повсюду, и отмечать любое место, куда бы я ни пошел. С кем я встретился. Не кастрировал ли я какую-нибудь важную персону. Вроде того.
Я достаю бумажник и показываю Марле свои водительские права с моим настоящим именем.
Не Тайлер Дерден.
— Но всем известно, что ты — Тайлер Дерден, — недоумевает Марла.
Всем, кроме меня.
Никто на работе не зовет меня Тайлером Дерденом. Мой босс называет меня настоящим именем.
И мои родители знают, кто я на самом деле.
— Так почему же, — спрашивает Марла. — Для кого-то ты — Тайлер Дерден, а для остальных — нет?
В первый раз, когда я встретил Тайлера, — я спал.
Я устал, забегался и сходил с ума, — и каждый раз, когда я садился в самолет, мне хотелось, чтобы он разбился. Я завидовал умирающим от рака. Я ненавидел свою жизнь. Мне наскучили и надоели и моя работа, и моя мебель, — и я не знал, как изменить обстоятельства.
Мог только отбросить их.
Я был как в ловушке.
Я был слишком цельным.
Я был слишком совершенным.
Я хотел вырваться из своего миниатюризованного быта. Из роли одноразовой порции масла и тесного сиденья самолета в мире.
Из шведской мебели.
Из изящных искусств.
Я взял отпуск. Я уснул на пляже, а когда проснулся — там был Тайлер, голый и покрытый потом, усыпанный песком, его влажные спутанные волосы падали на лицо.
Тайлер вылавливал бревна, принесенные в залив водой, и вытаскивал их на пляж.
Творением Тайлера была тень гигантской руки, и Тайлер сидел на совершенной ладони, которую создал сам.
И один миг был самым большим, что можно получить от совершенства Может, на самом деле я так и не проснулся тогда на пляже.
Может быть, это все началось, когда я помочился на камень Бларни.
Когда я засыпаю — я не сплю на самом деле.
За другими столиками «Планеты Дэннис» я насчитываю одного, двух, трех, четырех, пять парней, улыбающихся мне, с потемневшими скулами или сплющенными носами.
— Нет, — говорит Марла. — Ты не спишь.
Тайлер Дерден — созданная мной независимая личность, и теперь она угрожает захватить всю мою жизнь.
— Как мать Тони Перкинса в «Психе», — говорит Марла. — Это так здорово! У всех бывают маленькие заскоки. Однажды я встречалась с парнем, которому вечно было мало пирсинга.
«По-моему», — продолжаю я, — «Когда я засыпаю, Тайлер отправляется в моем теле с лицом в синяках совершать очередное преступление. На следующее утро я просыпаюсь как побитый, все кости ломит, и я почему-то уверен, что так и не сомкнул глаз.
Поэтому следующей ночью мне захочется лечь спать пораньше.
Этой следующей ночью Тайлер задержится на смене чуть подольше».
С каждой ночью, чем раньше я иду спать, — тем дольше и дольше будет длиться черед Тайлера.
— Но ты же сам — Тайлер, — возражает Марла.
Нет.
«Нет, не я».
Мне все нравится в Тайлере Дердене: его смелость и остроумие. Его дерзость. Тайлер веселый, очаровательный, сильный и независимый, и люди уважают его и верят, что он изменит их мир. Тайлер свободный и одаренный, а я — нет.
«Я не Тайлер Дерден».
— Да нет же, ты — он, — возражает Марла.
Мы с Тайлером делим одно тело, и до недавнего времени я не знал этого. Всякий раз, когда Тайлер занимался сексом с Марлой, — я спал. Тайлер ходил и говорил, пока я думал, что сплю.
Все в бойцовском клубе и Проекте Разгром знают меня как Тайлера Дердена.
И если я буду ложиться спать пораньше с каждой ночью и позже вставать по утрам — в итоге я совершенно исчезну.
Я просто усну и не проснусь.
Марла говорит:
— Совсем как звери в отделении контроля животных.
«Долина Псов». Там, где тебя если не убивают, то кастрируют, — даже те, кто любит тебя настолько, чтобы забрать домой.
Я никогда не просыпался бы, и правил бы Тайлер.
Официант приносит кофе, щелкает каблуками и уходит.
Я нюхаю свой кофе. Пахнет нормальным кофе.
Официант приносит кофе, щелкает каблуками и уходит.
Я нюхаю свой кофе. Пахнет нормальным кофе.
— Ну, — спрашивает Марла. — Даже если я в это все поверю, чего ты хочешь от меня?
Чтобы Тайлер не захватил полный контроль, Марла должна не давать мне уснуть. Всегда.
Замкнутый круг.
Той ночью, когда Тайлер спас ей жизнь, Марла просила его не дать ей уснуть всю ночь.
В ту секунду, когда я усну, появится Тайлер, и произойдет что-нибудь ужасное.
А если я все же усну, — Марле нужно следить за Тайлером. Куда он идет. Что делает. Тогда может на следующий день я смогу побегать и устранить последствия.
Глава 24.
Его имя — Роберт Поулсон, и ему сорок восемь лет. Его имя — Роберт Поулсон, и Роберт Поулсон отныне навсегда останется сорокавосьмилетним.
На достаточно большом отрезке времени вероятность выживания для каждого близка к нулю.
Большой Боб.
Огромный гамбургер. Здоровенный лось выполнял домашнее задание типа «заморозил-просверлил». Это так же Тайлер забрался в мой кондоминиум, чтобы подорвать его кустарным динамитом. Берешь канистру охладителя с пульверизатором, R-12, если теперь уже сможешь его достать, когда кругом озоновые дыры и все остальное, или R-134a, и направляешь струю на цилиндр замка, пока задвижка не заморозится.
В домашнем задании «заморозил-просверлил» нужно обработать замок на платном телефоне, парковочном счетчике или почтовом ящике. Потом, используя молоток и стамеску, расшатываешь замороженный цилиндр замка.
При выполнении домашнего задания типа «просверлил-и-залил» нужно сверлить платный телефон или банкомат, потом вкручиваешь насадку масленки в дыру и при помощи смазочного пистолета доверху накачиваешь свою мишень промышленной смазкой, ванильным пудингом или жидким цементом.
Не то чтобы Проекту Разгром нужно набить карманы наличными. Мыловаренная Компания на Пэйпер-Стрит завалена заказами. Господи помилуй, когда наступят праздники. Домашнее задание нужно, чтобы выработать у тебя хладнокровие. Тебе нужно набить руку. Сделать свой вклад в Проект Разгром.
Вместо стамески можно использовать электродрель при работе с цилиндром замка. Так же неплохо срабатывает, притом гораздо тише.
Именно такую беспроводную электродрель полицейские приняли за пистолет, когда пристрелили Большого Боба.
Большого Боба невозможно было увязать с Проектом Разгром, бойцовским клубом или мылом.
В бумажнике в его кармане было фото. На фото был он сам, огромный и на первый взгляд совсем голый, позирующий в культуристской повязке на каких-то соревнованиях. «Так жить — глупо», — когда-то рассказывал Боб, — «Ты слепнешь от прожекторов и глохнешь от фоновой музыки из колонок, а судья командует: „Расправь правую грудную, напряги и держи“.
«Подними руки так, чтобы мы их видели!» «Расправь левую руку, напряги бицепс и держи».
«Ни с места!»
«Бросай оружие!»
Это лучше, чем настоящая жизнь.
На его руке был шрам от моего поцелуя. От поцелуя Тайлера. Скульпторные волосы Большого Боба были сбриты, а отпечатки пальцев выжжены щелоком. И лучше было получить ранение, чем быть арестованным, потому что если тебя арестовали — ты выбываешь из Проекта Разгром, никаких больше домашних заданий.
Одну минуту Роберт Поулсон был маленьким теплым очагом, средоточием всего живого в этом мире, — а в следующий миг Роберт Поулсон стал предметом. После выстрела полицейского, — восхитительное чудо смерти.
Сегодня вечером в каждом бойцовском клубе лидер филиала ходит кругами во тьме за спинами столпившихся людей, которые разглядывают друг друга через пустой центр каждого подвала клуба, и его голос выкрикивает:
— Его имя — Роберт Поулсон!
И толпа подхватывает:
— Его имя — Роберт Поулсон!
Лидер кричит:
— Ему сорок восемь лет!
И толпа подхватывает:
— Ему сорок восемь лет!
Ему сорок восемь лет, и он был частью бойцовского клуба.
Ему сорок восемь лет, и он был частью Проекта Разгром.
Только по смерти мы обретаем имена, потому что только по смерти мы более не являемся частью общей воли. По смерти мы становимся героями.
И толпа орет:
— Роберт Поулсон!
И толпа орет:
— Роберт Поулсон!
И толпа орет:
— Роберт Поулсон!
Сегодня ночью я пришел в бойцовский клуб, чтобы закрыть его. Я стою в пятне света по центру помещения, и клуб ликует. Для всех здесь — я Тайлер Дерден. Умный. Сильный. Решительный. Я поднимаю руки, требуя тишины, и заявляю — почему бы всем нам ни провести ночь как ночь! Идите по домам на сегодня, и забудьте про бойцовский клуб.
«Думаю, бойцовский клуб послужил своим целям, не так ли?» Проект Разгром отменяется.
«Я слышал, сегодня по телевизору будет хороший футбольный матч…» Сотня мужчин просто стоит и пялится на меня.
«Человек погиб», — говорю я, — «Хватит, игра окончена. Больше не смешно». Потом из темноты звучит голос невидимого лидера отделения:
— Первое правило бойцовского клуба — не упоминать о бойцовском клубе.
Я ору — «Все по домам!»
— Второе правило бойцовского клуба — не упоминать нигде о бойцовском клубе.
«Бойцовский клуб отменяется! Проект Разгром тоже».
«Я — Тайлер Дерден!», — кричу я, — «И я приказываю вам убираться отсюда!» И никто на меня не смотрит. Люди только рассматривают друг друга через центр комнаты.
Голос лидера филиала медленно описывает круг по комнате. В бою только двое. Без рубашек. Без обуви.
Бой продолжается, продолжается, продолжается ровно столько, сколько нужно.
Представьте, как такое происходит сейчас в сотне городов, на полудюжине наречий.
Правила кончаются, а я по-прежнему стою в свете по центру помещения.
— Назначенный бой номер один, занимайте место, — выкрикивает голос из темноты. — Очистить центр клуба!
Я не двигаюсь.
— Очистить центр клуба!
Я не двигаюсь.
Блики света отражаются во тьме от сотни пар глаз, все они направлены на меня в ожидании. Я пытаюсь рассмотреть каждого глазами Тайлера. Выбрать лучших бойцов для подготовки в Проект Разгром. Кого из них Тайлер пригласил бы работать в Мыловаренной Компании на Пэйпер-Стрит?
— Очистить центр клуба! — это принятая в бойцовском клубе процедура. После трех требований лидера отделения меня вышвырнут из клуба.
«Но я Тайлер Дерден. Я изобрел бойцовский клуб. Бойцовский клуб мой. Я написал эти правила. Все вы здесь только благодаря мне. И я сказал — прекратим на этом!» — Приготовиться к удалению участника через три, две, одну…
Кольцо людей сжимается, наваливаясь на меня, и две сотни рук обхватывают каждый дюйм моих собственных рук и ног, и меня несут, растянутым плашмя.
Приготовиться к эвакуации души через пять, через четыре, три, две…
И меня передают по головам, рука за рукой, я плыву к выходу на волнах толпы. Я парю. Я лечу.
Я кричу — «Бойцовский клуб мой! Проект Разгром был моей затеей! Вы не можете вышвырнуть меня! Я здесь главный! По домам!» Голос лидера филиала орет:
— Назначенный бой номер один, занимайте место. Немедленно!
«Я не уйду! Я не сдамся! Я смогу пробиться! Я здесь главный!» — Удалить участника клуба, немедленно!
Эвакуация души, немедленно!
И я медленно вылетаю из двери, в ночь со звездным куполом и прохладным воздухом, и приземляюсь на бетон стоянки. Все руки отпускают меня, и сзади захлопывается дверь, щелкнув замком. В сотне городов бойцовский клуб продолжается без меня.
Глава 25.
Годы до этого я постоянно хотел уснуть. Как-то соскользнуть, отключиться, провалиться в сон. А теперь, спать — это самое меньшее, чего мне хочется.
Мы с Марлой в комнате 8G Отеля Риджент. Среди всяких стариков и наркоманов, наглухо закрывшихся в своих комнатушках, — здесь хоть как-то мое нарастающее отчаяние становится чем-то нормальным и естественным.
— Здесь, — рассказывает Марла, сидя со скрещенными ногами на кровати и выталкивая с полдюжины противосонных таблеток из пластиковой упаковки. — Я одно время встречалась с парнем, которого мучили ужасные кошмары. Он тоже терпеть не мог спать.
А что случилось с тем парнем, с которым она встречалась?
— А, он умер. Сердечный приступ. Передозировка. Вроде бы слишком много амфетаминов, — говорит Марла. — Ему было всего девятнадцать.
Спасибо, что поделилась.
Когда мы вошли в гостиницу, у парня за конторкой в вестибюле половина волос была с корнем вырвана. Кожа головы красная и в рубцах, и он поприветствовал меня. Господа, смотревшие телевизор неподалеку, пооборачивались, чтобы посмотреть, кто я такой, когда парень за конторкой назвал меня «сэр».
— Добрый вечер, сэр.
Могу представить, как уже сейчас он звонит в какую-нибудь из штаб-квартир Проекта Разгром и рапортует о моем местонахождении. У них во всю стену карта города, и они отслеживают мои передвижения при помощи маленьких булавок. Я чувствовал себя меченым, как мигрирующий гусь в Диком Королевстве.