Вероника подумала еще немного и уверилась, что «хвост» привел на встречу заказчик, она была очень осторожна. На душе было неспокойно – Вероника предчувствовала неприятности.
Митя был счастлив.
Задачка, которую принесла ему сестра, оказалась очень трудной, а решение сложных задач было для него самым большим доступным удовольствием. Проще говоря, чем заковыристее была задача, тем больший кайф он ловил.
– Так-так! – проговорил он, когда на экране загорелась длинная цепочка цифр. – Что за код мы тут имеем? Ага, наверняка на основе датчика случайных чисел! Ну ничего, мы и не таких ломали…
Он ловко защелкал клавишами, и экран монитора превратился в поле боя, нет – в темный, непроходимый лес, где происходила увлекательная охота!
Митя чувствовал себя то лихим охотником в высоких сапогах, в шляпе с пером, то охотничьей собакой, обнюхивающей траву и кочки в поисках свежего следа…
Разгадывая компьютерные головоломки, он всегда подключал воображение, представлял себя то мореплавателем, плывущим к неизвестной земле, то кладоискателем, то, как сейчас, охотником. Воображение позволяло ему справляться с самыми трудными задачами, многократно увеличивая возможности мозга…
И вот – он почувствовал свежий след! Почувствовал, как хитрая сеть расставленных им алгоритмов едва заметно дрогнула! Значит, в эту сеть попалась добыча!
Он потянул за краешек сети – то есть ввел в компьютер еще один алгоритм дешифрации – и вот она, добыча! Бьется в сетях, безуспешно пытаясь вырваться! Код доступа к системе вычислен!
Но, как Митя и подозревал, это была еще не окончательная победа.
Во всякой серьезной системе защита бывает многоступенчатой, а в том, что эта система серьезная, Митя не сомневался.
Первый код доступа был еще не самой добычей, не кладом, который он хотел найти, не тем сказочным островом, к которому он направлял свой корабль, а только первой подсказкой, указанием, в каком направлении нужно искать.
Митя с новыми силами бросился в этом направлении.
Вероника тем временем навела порядок в его берлоге, нажарила котлет, вымыла посуду. Она покосилась на брата – тот согнулся над компьютером, еще больше, чем обычно, похожий на гнома.
– Ну, Митенька, я, наверное, пойду, – проговорила она. – Зайду завтра, ты к тому времени справишься…
– Подожди еще немного! – отозвался он, не поворачиваясь. – Кажется, я уже совсем близок к решению…
На этот раз он был рыцарем на белом коне, который гарцевал на поляне перед замком. В башне этого замка томилась прекрасная принцесса – последний защитный код системы. Ее стерег страшный дракон стохастического алгоритма, готовый уничтожить всякого, кто попытается взломать защиту.
Но принцесса хочет вырваться на свободу, и она поможет прекрасному рыцарю…
Митя осторожно запустил в замок пробный шар. Он попытался проникнуть в систему под видом привилегированного пользователя. Если это удастся – принцесса ответит ему, выдаст защитный код…
Но дракон не дремлет. Он высунул из окна одну из своих голов и выдохнул огонь защитных вирусов.
Рыцарь отступил, но не сдался. Он подключил своих союзников, точнее, своих верных вассалов – включил еще четыре компьютера, которые выпустили по замку град стрел – массированную вирусную атаку. Дракон отвлекся на новую опасность и утратил бдительность.
Митя повторил попытку проникнуть в систему под видом ВИП-пользователя.
На этот раз система, кроме тех паролей и кодов, которыми Митя уже обладал, затребовала его идентификационный номер и физический адрес, чтобы сверить со списком ВИП-клиентов.
Митя ввел адрес пользователя из Австралии, затем сгенерировал секретный номер…
Кажется, ему удалось перехитрить дракона. Принцесса выглянула из окошка замка и выпустила бумажного голубя. Рыцарь приподнялся в седле, перехватил письмо…
Последний защитный код был у него в руках.
– Йесс! – закричал он, победно вскинув руки. – Я его сделал!
Радость от победы немного притупила его бдительность, и Митя не заметил, как полуживой дракон защитной системы выглянул из замка и выпустил вслед рыцарю единственную стрелу – кодированную метку, которая должна была отследить источник вирусной атаки…
– Ты просто молодец! – восхитилась Вероника, поцеловав брата в макушку. – Всего полтора часа! Думаю, ни у кого не получилось бы так быстро!
– Обижаешь, сестренка! – усмехнулся Митя. – Ни у кого вообще ничего бы не получилось!
Вероника списала результаты его работы на флешку, попрощалась с братом и покинула его убежище.
Миновав лабиринт проходных дворов, она вышла на Загородный проспект, поймала машину (как и прошлый раз, села только в третью) и доехала до Спаса-на-Крови.
Вероника приехала сюда только для того, чтобы в густой толпе туристов сделать один телефонный звонок. Она не звонила из убежища брата, не звонила даже из близлежащих мест, потому что знала, как развиты современные электронные технологии, знала, как легко найти человека по единственному звонку мобильного телефона.
Только здесь, в этом людном месте, она достала мобильник и набрала номер заказчика.
Он дал ей этот номер только для одного звонка, чтобы сообщить о том, что заказ выполнен. Причем говорить ничего не нужно – сигналом был сам звонок.
Дождавшись соединения, она услышала стандартный ответ оператора:
– Абонент недоступен. Оставьте голосовое сообщение после сигнала…
Дожидаться сигнала она, естественно, не стала, огляделась по сторонам и бросила телефон в мусорный бак.
После этого вышла на Невский, поймала машину и поехала на Сенную площадь.
Услышав скрип дверных петель, Надежда Николаевна юркнула в ванную комнату и прикрыла за собой дверь, оставив узкую щелку для наблюдения.
В комнату вошла высокая полная женщина с коротко стриженными волосами цвета «блондинка с претензией». Женщина была одета в длинный темно-вишневый шелковый халат, на плечи ее была накинута такая же шаль. Судя по этому наряду, это была не сотрудница медицинского центра, а одна из пациенток.
Войдя в номер, дама остановилась на пороге и огляделась по сторонам.
– Да где же она… – проговорила дама и прямиком направилась к двери ванной.
Надежда Николаевна лихорадочно оглянулась в поисках убежища. Спрятаться в маленькой ванной было некуда, зато она увидела в углу за унитазом красное пластмассовое ведро с торчащей из него веревочной шваброй.
Идея пришла мгновенно. Надежда взлохматила волосы, повязала на манер фартука вафельное полотенце, затем, быстро схватив ведро, выдвинула его на середину помещения, окунула в него швабру и принялась тереть кафельный пол, вполголоса напевая:
– В этой шали я с ним повстречалась, и меня он любимой назвал…
Дверь ванной распахнулась, темно-вишневая дама заглянула внутрь и проговорила, поджав губы:
– Вот вы где! А я слышу, здесь кто-то ходит, так и подумала, что это уборщица! А у меня, между прочим, уже два дня не убирались!
Надежда вспомнила уборщицу из своего НИИ. Она поставила швабру, оперлась на нее всем весом, смахнула незримый пот со лба тыльной стороной руки и проговорила:
– А мне что – разорваться? Вас много, а я одна!
Вишневая дама попятилась от неожиданности: давно уже она не слышала такого!
Надежда же вошла в роль. Перед ее внутренним взором предстала незабвенная уборщица, которую весь институт в глаза звал Никитичной, а за глаза – тетей Тряпой.
Тетя Тряпа смотрела на инженеров и научных сотрудников свысока, считая их людьми второго сорта. Даже с начальниками отделов она держалась фамильярно. Для этого было несколько причин: во-первых, Никитична искренне считала, что относится к классу-гегемону, а инженеры и прочие сотрудники института – к прослойке, которую еще не так давно почти официально называли «гнилой интеллигенцией». Во-вторых, инженеры перебивались на скудную зарплату и не имели права ни на какие дополнительные заработки, Никитична же работала по совместительству в трех местах, так что в сумме у нее набегала зарплата доктора наук. Мало этого – одним из мест ее работы был расположенный поблизости районный исполком, так что тетя Тряпа имела доступ в замечательную исполкомовскую столовую, где она покупала разные дефицитные продукты – от импортных шоколадных конфет в красивых коробках до растворимого кофе, которого в те годы было днем с огнем не сыскать в обычных магазинах. Эти дефициты тетя Тряпа с большой наценкой продавала сотрудницам института, которые по этой причине перед ней всячески заискивали.
Надо сказать, Надежда Николаевна держалась подальше от тети Тряпы, предпочитая обходиться без дефицитов, но сохранять собственное достоинство.
– Вас много, а я одна! – повторила Надежда Николаевна любимое выражение тети Тряпы. – Работаю за гроши, грязь за вами вылизываю, так еще каждый норовит простого человека обидеть! А сама не хочешь тряпку в руки взять?
– Вас много, а я одна! – повторила Надежда Николаевна любимое выражение тети Тряпы. – Работаю за гроши, грязь за вами вылизываю, так еще каждый норовит простого человека обидеть! А сама не хочешь тряпку в руки взять?
Вишневая дама выпучила глаза, растерявшись от такой наглости, но через несколько секунд опомнилась, пришла в себя и перешла в контрнаступление:
– Вот еще! Я такие деньги плачу за эту конуру – и еще сама должна здесь убираться? А бельишко постирать тебе не нужно? Да ты сейчас с этой работы вылетишь! Я директору центра пожалуюсь, и тебя здесь через пять минут не будет!
Надежда Николаевна изобразила испуг и раскаяние.
– Извините, дама! – проговорила она, опустив глаза и теребя в руках тряпку. – Зачем же к директору? Не надо к директору… В моем возрасте работу очень трудно найти, а на одну пенсию не проживешь… Извините, я только здесь закончу и сразу к вам приду… Все у вас приберу, как положено, вы не сомневайтесь…
Вишневая дама оказалась отходчивой. Увидев искреннее раскаяние «уборщицы», она смягчилась:
– То-то же, а то, вишь, разоралась! Сейчас тебе не прежние времена! На вас управу легко найти!
– Извините… – повторила Надежда. – Просто тут уж очень все было запущено, еле отмыла… Кто это здесь жил? Видно, что неаккуратный человек…
Дама таинственно понизила голос и проговорила, покосившись на дверь:
– То-то и оно, что не знаю, кто здесь жил! То есть знаю, что женщина, и вроде бы молодая, даже фамилию слышала – Горожанкина, но какая-то она странная. Проскочит к себе в комнату, дверь закроет, и не видно ее, и не слышно! В столовую не ходила, прямо в номере питалась, процедуры никакие не посещала. Одна только Наина Ивановна к ней заходила. Видно, знакомы они. Наина Ивановна и привела ее сюда…
– Наина Ивановна? – с интересом переспросила Надежда. – А кто это такая?
– Наину Ивановну не знаешь? – удивленно переспросила вишневая дама. – Это же докторша ваша здешняя, главного врача заместитель. Она всем пациентам процедуры назначает, лекарства прописывает… – Дама взглянула на часы и всполошилась: – Ой, мне же как раз лекарство принимать пора! Ну ладно, я к себе пойду, а ты, как здесь закончишь, приходи ко мне!
– Приду, непременно приду! – пообещала Надежда.
Однако едва дверь номера закрылась за вишневой дамой, она поставила ведро и швабру на прежнее место, привела себя в порядок, выскользнула в коридор и спустилась на первый этаж.
К счастью, Марианны Сергеевны нигде не было видно.
Надежда подошла к стойке регистратуры.
Девушка за стойкой встретила ее профессиональной улыбкой, в которой чувствовался некоторый надлом – видимо, она еще не вполне отошла от общения со скандальной пациенткой.
– Чем я могу вам помочь? – спросила она Надежду Николаевну.
– Вот что, деточка! – проговорила Надежда, значительно поглядев на регистраторшу. – Вы не думайте, что я к вам с улицы пришла. Мне рекомендовал обратиться к вам Прохор Петрович! Вы его, конечно, хорошо знаете…
Последние слова она произнесла с особенным выражением и подняла глаза к потолку.
Девушка напрягла немногочисленные извилины, пытаясь вспомнить, кто такой Прохор Петрович. Разумеется, ничего не вспомнила, но на всякий случай изобразила крайнее почтение:
– Да, разумеется… Хотя для нас каждый посетитель очень важен, но я обещаю, что к вам будет особенно внимательное отношение!
При приеме на работу девушку строго проинструктировали: желания клиента – закон. Хочет он какого-то определенного врача – пожалуйста. Хочет необыкновенную процедуру – всегда готовы! Хочет луну с неба – с нашим удовольствием! Главное – пообещать. И поскорее договор оформить, чтобы клиент оплатил. А там уж пускай возмущается и права качает. Если есть силы орать и ругаться – значит, не больной, а притворяется…
– Желание клиента – закон! – улыбнулась девушка.
– То-то! – удовлетворенно проговорила Надежда Николаевна. – Прохор Петрович советовал мне поговорить лично с Наиной Ивановной. Он сказал, она – ваш самый лучший специалист!
– Наина Ивановна? – Девушка немного растерялась. – Да, конечно, она замечательный специалист, но у нас и другие врачи очень опытные… Может быть, вы сначала к другим врачам зайдете, а потом уже…
– Другим?! – Надежда недовольно подняла брови. – Мне не нужны другие! Я не могу доверить свое здоровье кому попало! Прохор Петрович советовал…
– Одну секундочку! – Девушка сняла трубку местного телефона и проговорила несколько испуганно: – Наина Ивановна, извините, тут пришла пациентка от Прохора Петровича, она хочет, чтобы вы лично ее осмотрели… Да, непременно вы… Да, первичная пациентка… Да, от Прохора Петровича… Да, обязательно… Да, хорошо…
Она повесила трубку и повернулась к Надежде Николаевне:
– Наина Ивановна вас примет. В виде исключения. Давайте ваш паспорт, я выпишу карточку…
– Паспорт? – переспросила Надежда. – А вот паспорт-то я и не захватила…
– Вот как? – На лицо девушки набежало облачко, но оно тут же снова посветлело. – Ничего страшного, я вам сейчас выпишу карточку, а паспорт вы принесете в следующий раз…
Она вставила в принтер чистый бланк и выжидающе взглянула на пациентку.
– Леб… Гусева… Гусева Вера Ермолаевна, – на ходу сочинила Надежда оперативный псевдоним, – полных лет…
– Это необязательно. – Девушка мило улыбнулась. – Еще, если можно, ваш адрес и контактный телефон.
После секундного раздумья Надежда Николаевна продиктовала регистраторше адрес и телефон ближайшей химчистки. В этой химчистке ее недавно обхамили, поэтому Надежда не почувствовала угрызений совести.
История и правда была возмутительная. Надежда посадила пятно на новое платье. Это платье она надела впервые на юбилей близкого друга Сан Саныча. Гуляли в ресторане, так что пятно было от еды, о чем Надежда и предупредила сотрудницу химчистки. Каково же было ее возмущение, когда ей выдали почищенное платье с тем же пятном на животе. И на гневный вопрос, какого черта, предпочли не дать никаких объяснений и предложили оставить платье еще на три дня. Надежда пришла через три дня и застала такую же картину. Потом еще через три и еще, после чего до нее наконец дошло, что с платьем ничего не делают, оно просто валяется в химчистке и ждет, пока у Надежды закончится терпение. В конце концов удалось выяснить, что вместо чистки платье просто выстирали. По глупости или по халатности или назло Надежде, теперь уже поздно выяснять, поскольку та сотрудница уволилась. Так ничего и не добившись, Надежда плюнула и ушла. И сейчас, вспомнив об этом, скрипнула зубами от злости.
Девушка протянула ей карточку и проговорила:
– Проходите в сто двадцать второй кабинет, это прямо по коридору…
Надежда поблагодарила девушку и хотела уже отправиться в указанном направлении, как вдруг в холл влетела знакомая ей дама в темно-вишневом халате. Она затормозила возле стойки регистратуры и воскликнула, клокоча от гнева:
– Безобразие! Что у вас творится? Ваш персонал совершенно распустился! Уборщица обещала навести у меня в номере порядок и пропала с концами! Я вынуждена поставить вопрос перед вашим руководством! Если у вас и впредь будет такой безобразный сервис, я обращусь в другую клинику!..
– Уборщица? – удивленно переспросила девушка. – Но уборщицы сейчас нет, она у нас работает только по утрам, пока больные на процедурах, и вечером, когда врачи уходят…
– Как – нет? – воскликнула вишневая дама. – Как это нет, когда я ее своими собственными глазами… – Тут она заметила Надежду Николаевну и побагровела:
– Да вот же она! Ты, тряпка половая, почему ко мне не пришла? Я к тебе по-человечески, а ты мне в душу наплевала?! Ну ты отсюда вылетишь на сверхзвуковой скорости!
– В чем дело? – проговорила Надежда Николаевна, гордо вскинув голову, и повернулась к регистраторше: – У вас что – еще и душевнобольных лечат? В таком случае их должны содержать отдельно, под охраной, в запертом помещении!
– Что-о?! – взвыла вишневая дама. – Ты, швабра вытертая, что ты себе позволяешь? Да я тебя сейчас! – Она с самым угрожающим видом двинулась к Надежде.
Девушка за стойкой нажала на незаметную кнопку, и тотчас в холле появился рослый длинноволосый санитар. Переглянувшись с регистраторшей, он подхватил вишневую даму под локоть и, несмотря на яростное сопротивление и возмущенные вопли, вежливо, но непреклонно увел в соседний кабинет.
– Извините, Вера Ермолаевна! – испуганно лепетала девушка. – Это какое-то недоразумение…
– Я попрошу вас впредь оградить меня от таких недоразумений! – отчеканила Надежда и величественно удалилась по коридору.
На двери сто двадцать второго кабинета висела табличка «Доктор Н. И. Пронырко, заместитель главного врача».
Надежда Николаевна постучала в дверь костяшками пальцев, и из кабинета донесся странно приглушенный голос: