Марго долго не отвечала, и забеспокоившийся было Алекс догадался взглянуть на часы — она просто спала. Но вот послышался ее сонный голос:
— Алекс? Что-то случилось?
— Ничего, любимая. Все в порядке. Я прилечу сегодня вечером, как только улажу здешние проблемы.
— Какие проблемы, дорогой? — Безмятежный тон и совсем простой вопрос Марго расслабили его, и Алекс потерял осторожность:
— Мне нужно решить насчет жены… бывшей жены, и похоронить ребенка.
— Кого?! — в ужасе выдохнула Марго, и тут только Алекс понял, что этой фразой погубил все.
— Марго… все не так, как ты думаешь, ты просто не поняла… — Но она перебила, снова став чужой и отстраненной:
— Я тебя слишком хорошо знаю. Больше не звони мне. Никогда, — и положила трубку.
Он попробовал перезвонить, но тщетно — она выключила телефон. Алекса охватила злость — он из-за нее, ради того, чтобы вернуть… а она… Но потом он взял себя в руки. В конце концов, что страшного? Ну, ушла, не захотела, испугалась — так пусть живет сама, как может.
Наверное, с этого момента началась вся последующая тягомотина. Марго попадала в какие-то бредовые ситуации, он бросал все и летел в Москву, считая себя обязанным помочь ей. Много лет…
Потом Марго заболела, расплылась, стала плаксивой и капризной, но это побуждало Алекса еще внимательнее присматривать за ней. Никогда прежде он не знал такого чувства, как жалость — даже слова такого не знал, кажется. Любые проблемы Марго моментально становились его проблемами, и он из кожи вон лез, чтобы разрешить их. Когда она потеряла работу и едва не угодила сперва в тюрьму, а потом и вовсе на тот свет, он пытался убедить ее уехать, даже помочь деньгами, от которых Марго с возмущением отказалась. Но самой главной проблемой оказалась эта ее Мэри. Мэри, которую он увидел случайно на экране монитора, Мэри, к которой его потянуло так же, как в свое время потянуло к Марго.
Кстати, к кокаину он снова вернулся как раз после знакомства с Мэри — их виртуальное общение напоминало психоделический бред, сюрреалистический фильм, где кадры идут не по порядку, а смонтированы как попало и зачастую вообще вверх ногами. Причина прояснилась позже, в разговоре с Марго — Мэри в то время тоже весьма плотно увлекалась белым порошком.
Это было странное чувство — никого в жизни Алекс не хотел убить столь же сильно, как эту девицу, но и такого желания присвоить кого бы то ни было с таким же рвением он тоже раньше не испытывал. Кроме того, Мэри не была юной нимфеткой, к которым Алекс испытывал непреодолимую тягу — нет, взрослая женщина с каким-то чересчур извращенным, по его понятиям, умом и очень уж развитой интуицией. Она моментально почувствовала, что от него лучше держаться на расстоянии — и свято придерживалась этого. Никакие уговоры, слова, обещания и признания не помогали сделать дистанцию хоть чуть-чуть меньше. И это только подстегивало, разжигало интерес.
— Мэ-ри, Мэ-ри, — пробормотал он, допивая кофе. — Ничего. Все будет иначе. Ты еще поймешь, что никто не нужен тебе так, как я.
* * *Мэри машинально щелкала мышью, перескакивая с одного новостного портала на другой, когда вдруг на мониторе появилось лицо ее мужа Кости. Это оказалось настолько неожиданно, что девушка даже вскрикнула и отпрянула.
— Черт тебя дери, так ведь и умереть можно, — пробормотала она, хватая сигарету и зажигалку. — Ну и что на этот раз?
Она погрузилась в чтение. То, что узнала, повергло ее в еще больший шок. Кроме сообщения о подписании договора о сотрудничестве какой-то испанской фирмы с одной из крупных российских компаний, обнаружились еще и две фотографии, на одной из которых Костя стоял в обнимку… с ней, Мэри. Девушка никак не могла вспомнить, кто и когда сделал снимок. Она изучала изображение буквально по миллиметру, бормоча под нос:
— Елки, ну не помню я этого платья! И волос такой длины у меня никогда не было… неужели действительно сотрясение после аварии так проявляется — не помню каких-то деталей… И туфли… я бы в жизни такие не купила — китч какой… Марго, так это ведь не я! — почти взвизгнула Мэри, забыв, что Марго нет дома, она на очередном собеседовании. — Это не я!
Открытие поразило еще сильнее, чем слова о том, что «испанский бизнесмен Константин Кавалерьянц с женой Марией посетил Москву для подписания контракта» и что-то еще на ту же тему.
«Бизнесмен» Костя не убил ее после истории с книгой вовсе не потому, что жутко любил, нет. Какая любовь — когда Мэри выложила в незамысловатом детективе все, что знала о махинациях супруга и его брата, указав даже подлинные фамилии и имена чиновников городской мэрии, участвующих в карточной игре. Шулер высочайшего уровня, человек, обложивший в свое время данью почти весь довольно крупный сибирский город! Бизнесмен?! Он уехал в Испанию и, кстати, уволок с собой и Мэри, спасаясь от преследования со стороны высокопоставленного чиновника, проигравшего такую сумму бюджетных денег, что становилось страшно. Бизнесмен! Значит, сумел-таки вывернуться, и деньги вложил, и фирму основал, и быстро вышел на международный уровень. И какую-то девку выдает за нее, Марию…
Мэри упала лицом на клавиатуру и заплакала. Ее ненависть к Косте вряд ли могла усилиться — ей просто некуда было расти и множиться, Мэри задыхалась от этого ощущения, от брезгливости, от невозможности исправить ситуацию.
— Мэрик, ты почему ничего не ела? — донесся из кухни возмущенный голос Марго, и Мэри вздрогнула — увлеченная своими эмоциями, она даже не услышала, как вернулась подруга.
— Тебя ждала. Ну, как дела? — повернувшись к двери, Мэри увидела расстроенное лицо и поняла — опять не взяли… — Ну, не страшно. Мы не умираем с голоду, все хорошо. Найдется же когда-то среди этих идиотов нормальный человек, который оценит тебя по достоинству.
Марго только обреченно махнула рукой и ушла к себе, устало шаркая комнатными тапочками.
Мэри сделала закладку страницы, чтобы на досуге еще раз все рассмотреть и обдумать, и пошла в кухню разогревать обед.
Она не сказала Марго ни слова о своей находке, не захотела расстраивать и без того удрученную неудачами с поиском работы подругу.
* * *…Он сидит за пианино, и звуки музыки окружают его, окутывают невидимым коконом, делая еще притягательнее. Его глаза полуприкрыты, пальцы взлетают и опускаются на клавиши, заставляя инструмент отдавать мелодию, рассеивать ее вокруг. Мэри не помнила ничего прекраснее этого — тех вечеров, что они провели вдвоем, в отсутствии Марго. Алекс играл на пианино, а Мэри сидела в кресле наискосок и уплывала. Как, почему она отказалась от этого? Зачем? Ради Марго? Но ведь Марго не с ним… И он — не с ней. Мэри понимала, что убила свою любовь совершенно напрасно.
Она садилась в постели среди ночи и вытирала мокрые от слез глаза: «Что мы наделали, зачем? Он был прав — я поняла, насколько он нужен мне. Но нужен не для того, о чем говорил, совсем не для того. Скорее бы утро! Хотя — чего тянуть?»
— Ты звонишь мне среди ночи, Мэ-ри… — голос чуть глуховат спросонья, но недовольства не слышно. — Что это значит?
— Алекс…
Молчание. Долгое молчание, такое долгое, что у Мэри начинает болеть сердце. Щелчок зажигалки, снова пауза.
— Говори.
— Ты случайно не в Москве?
— Длинное предисловие, Мэ-ри. Давай к сути.
— Алекс… мне нужно, чтобы ты приехал. Мне нужно увидеться с тобой, это важно.
Короткий смешок, молчание, и потом:
— Ты наконец-то образумилась, Мэ-ри?
— Что? — Она растерялась, не ожидала такого вопроса, ведь не об этом совсем. — А… нет, мне нужно поговорить с тобой о другом.
— Понятно. Хорошо. Завтра в восемь вечера.
— Погоди! Я не хочу… — Мэри запнулась, не зная, как сказать ему, что не хочет делать Марго свидетельницей разговора.
— Понял. Буду ждать тебя в кафе на углу.
Отключив мобильник, Мэри вдруг почувствовала страшную усталость, как будто проделала утомительную работу. Руки тряслись, мышцы спины ныли, как после тяжелой тренировки — надо же, она еще помнила это ощущение… Ей вдруг пришло в голову, что ведь теперь, когда пора отказываться от костыля, можно попробовать потихоньку танцевать. А что — найти клуб поближе к дому, благо с этим в Москве проблем нет, и брать индивидуальные занятия. Да, так и следует сделать. Но, увы, пока на это просто нет денег…
* * *Самым тяжелым оказалось соврать подруге. Мэри не хотела говорить ей о своей находке и о визите Алекса. Пришлось сочинить какую-то чушь. К счастью, Марго неважно себя чувствовала, лежала в спальне и не вставала даже поесть. Пообещав зайти в аптеку и вернуться не поздно, Мэри, чуть прихрамывая, побрела к назначенному Алексом месту встречи.
Алекс ждал ее за столиком в самом углу. Заметив девушку, он встал, с какой-то непонятной и неуместной ухмылкой помог снять пальто и отодвинул стул:
Алекс ждал ее за столиком в самом углу. Заметив девушку, он встал, с какой-то непонятной и неуместной ухмылкой помог снять пальто и отодвинул стул:
— Присаживайтесь, мадам. Коньяк?
Мэри подняла на него глаза, и Алекс, наткнувшись на ее взгляд, как на иголку, сразу сменил шутовской тон на серьезный:
— Прости. Что-то случилось?
— Случилось. Мне нужна твоя помощь.
— Передвинуть мебель? — снова сорвался на шуточки Алекс, но тут же извинился: — Прости, не могу удержаться. У тебя такое серьезное лицо, Мэ-ри, как будто ты увидела свое изображение и не смогла определить, ты ли это.
«Ну, вот как, как он может?! Откуда знает? Ведь нельзя ляпнуть просто так — и попасть точно в центр мишени!»
— Это не смешно, Алекс.
— Да какой тут смех. Чего ты хочешь?
— Я еще не рассказала…
— Ох, Мэ-ри, какой ты тяжелый человек, — притворно простонал Алекс, прикрыв ладонью глаза. — Как думаешь — я не подготовился? Ты ведь можешь просить о помощи только в случае, когда сама не справишься. А единственный человек, с которым ты не в состоянии справиться, это твой муж.
— А ты? — вдруг спросила Мэри, закурив, и вопросом сбила его с насмешливого тона, который так бесил ее.
— Что — я?
— Разве с тобой я смогла справиться, Алекс? Ты сам говорил — это мне только кажется.
Он вдруг потянулся через столик, перехватил руку Мэри с сигаретой, затянулся и тихо проговорил, глядя девушке в лицо:
— Наша игра еще не кончилась. Поверь — выиграть тебе не удастся. И твой проигрыш будет самым счастливым днем в твоей жизни.
— А в твоей? — Она изо всех сил старалась не попасть под его обычный гипноз, не дать управлять собой, и ей удавалось — Алекс занервничал.
— Не задавай вопросов, на которые сама знаешь ответы, Мэ-ри.
— Какой смысл спрашивать то, о чем знаешь?
— Хватит! — отрезал он, откидываясь на спинку стула. — Так что — ты хочешь от меня… чего?
Она и сама не знала, чего конкретно хочет. Чтобы он убил Костю? Нет. Если Кавалерьянцу суждено умереть, то Мэри хотела, как минимум, видеть это. Но лучше, чтобы он жил — жил как можно дольше, чтобы переплюнул всех долгожителей — а она превратила бы его долгую жизнь в ад. За все, что он сделал с нею, с ее близкими.
Алекс чувствовал ее метания, ждал, пока девушка сама, без подсказки, выразит то, чего хочет, однако Мэри молчала. Алекс начал терять терпение — чего она хотела, зачем вызвала его в Москву? Неужели же только для того, чтобы вот так сидеть в кафе и смотреть на него?
— Я не знаю, Алекс… Я уже вообще не понимаю, зачем позвонила тебе. Прости, — наконец пробормотала Мэри, глядя в почти пустую кофейную чашку.
Он удивленно посмотрел на нее, покачал головой. Маленькая кофейная ложечка мелькала в его пальцах — он крутил ее машинально, не обращая внимания на то, что делает. Мэри невольно засмотрелась на его руки — всегда так делала, они притягивали ее словно магнит, невозможно было оторваться.
— В общем, так. Я вижу, ты не определилась. Дальше думай сама.
Алекс встал, демонстративно снял с вешалки ее пальто и раскинул его, давая понять, что они уходят. Мэри сунула руки в рукава, сбросила в сумку со стола сигареты и зажигалку, накинула капюшон и пошла к выходу, не оглядываясь. Спиной чувствовала пристальный взгляд Алекса, шедшего следом, но не оборачивалась. Сейчас они выйдут — и все, расстанутся, и никто не знает, когда увидятся снова. Мэри чувствовала усталость и боль — и все равно четко знала, что сейчас снова скажет ему «нет, Алекс» в ответ на любое предложение.
Предлагать он не стал. То ли почувствовал ее настроение и решил не слышать очередного отказа, то ли перегорел уже — даже сам не понял. Так или иначе, проводил девушку до подъезда, развернул лицом к себе, смахнул с челки налипшие снежинки и улыбнулся грустно и совсем нехарактерно-мягко:
— Иди домой, Мэ-ри, холодно.
Она инстинктивно подняла руку в перчатке и поправила его неизменный черно-белый шарф:
— Ты… не зайдешь?
Он перехватил руку, чуть сжал ее:
— Ты хочешь этого?
И Мэри не успела удержать вырвавшиеся из самой глубины сердца слова:
— Да.
— Тогда зайду.
Он потянул девушку за собой в подъезд, в лифт, почти бегом — до квартиры. Она долго искала в сумке ключи, и в конце концов Алекс вынул из кармана связку и, к глубочайшему изумлению Мэри, на ней обнаружились и ключи от их с Марго квартиры.
— Ого, — тихо присвистнула она. — Да ты просто профи…
Алекс рассмеялся, впуская ее в квартиру:
— Ты забываешь кое-что, Мэ-ри. Я был женат на Марго.
«Угу — сто лет назад, и здесь никогда с ней не жил», — отметила она про себя легкую неточность в его объяснениях, но вслух говорить не стала.
— Марго, я дома, — крикнула Мэри, и в ответ услышала:
— Будьте так добры, не заходите ко мне, хорошо?
Разумеется, она не могла не зайти — после такого. Марго лежала в постели, отвернувшись к стене, и даже не потрудилась переменить положение, хотя слышала, как стукнула дверь. Укутавшись с головой покрывалом, она так и продолжала лежать молча.
— Марго, — Мэри опустилась на кровать и чуть тронула подругу за локоть. — Марго, что с тобой?
— Иди, Мэри, тебя ждут, — глухо пробормотала она, и Мэри сразу почувствовала слезы.
— Марго… Никто меня не ждет.
— Не будь дурой, не упрямься. Я плачу не из-за этого, поверь. Если ты будешь счастлива, то и я — тоже. А с ним…
— Откуда ты знаешь? — перебила Мэри, вцепившись в ее локоть так, что Марго взвизгнула и повернулась. — Откуда ты знаешь, что я пришла с ним? Что он здесь?
Марго села, вытерла красные мокрые глаза рукавом халата и усмехнулась:
— Он мне звонил около двух часов назад. Поделиться радостью — мол, Мэри сама, сама… Счастлив, как ребенок, а ты… Ты снова все угробишь, ведь так?
Мэри опустила голову. Да, угробит. Она уже ничего не понимала, чувствовала себя игрушкой в чужих руках, и это ей не нравилось.
— Хочешь — я скажу, чтобы он ушел? — Она обхватила Марго руками и прижалась к подруге, чувствуя, как та все еще вздрагивает от подавленных слез.
— Мэри… как ты не понимаешь… Ты теперь обречена на него — как и я. Он будет лезть в твою жизнь, диктовать, командовать, возмущаться. Правда, тебя он еще и в постель станет тащить. Никуда не уйдет, не исчезнет — он из тех, кто считает своим все, к чему прикоснуться хоть раз.
— Бред! Это ведь бред, Марго! Он обычный человек. И если я сейчас пошлю его на хрен — он встанет и уйдет…
— Да, предварительно врезав тебе по лицу, — подхватила Марго. — Ты уже пробовала — помнишь? А потом вернется. Тем более, сейчас он приехал по твоей просьбе — разве нет?
— Мэ-ри, ты ведешь себя негостеприимно. — Голос ударил по нервам, Мэри вздрогнула.
Алекс стоял в дверях, ухватившись за косяки, и смотрел на девушек насмешливо.
— Ты не знаешь, где в этом доме чайник? — поинтересовалась Мэри, спуская ноги с кровати.
— Марго, ты заболела? — игнорируя вопрос, обратился он к Марго.
— Да.
— Что-то нужно?
— Нет.
— Исчерпывающий ответ. Я могу пообщаться с Мэ-ри, раз тебе ничего не нужно?
— Я ее не держу, — проговорила Марго с каким-то даже вызовом.
Алекс снова усмехнулся и протянул Мэри руку:
— Идем. Мы поговорим — и я уеду, скоро самолет.
Она пошла за ним в кухню, забралась в свой любимый угол между столом и окном — там сидела с той поры, как впервые попала в дом Марго — и закурила. Алекс опустился напротив, покрутил в пальцах зажигалку, пощелкал ею и небрежно отбросил. Мэри курила, опершись о колено поставленной на стул левой ноги, и смотрела поверх головы Алекса. В душе она честно признавалась себе, что просто боится встретиться с ним взглядом. Атмосфера в кухне и так наэлектризовалась до предела, еще секунда — и будет взрыв с пожаром.
— Мэ-ри, знаешь, в чем твоя беда? — произнес Алекс, и она вздрогнула от звука его голоса. — Ты любишь все усложнять. А жизнь намного проще. Проще и легче — если не стараться изменить ее искусственно. Но ты не можешь — чтобы проще. Тебе надо, чтобы вокруг все тряслось и рушилось — да?
— О чем ты?
— О нас, Мэ-ри. О нас — о тебе и обо мне.
— Никаких «нас» нет.
— Ты повторяешься.
— Извини. Я в принципе примитивна.
— Глупости. — Он поморщился. — Что за манера принижать себя? Ты умная женщина, прекрасно понимаешь, о чем речь. Еще скажи, что не видишь снов.
— Снов? — Ей стало страшно. Откуда он мог знать о снах — особенно о тех, что были связаны с ним?
— Снов, Мэ-ри. — Голос его стал тихим и словно обволакивал девушку. Мэри знала — надо сопротивляться, потому что, когда Алекс становится таким, все заканчивается скандалом — или… Но она не могла, по-прежнему не могла ответить ему чем-либо иным, кроме отказа.
Поэтому девушка решительно встала, рывком раздернула тонкие шторы на окне и распахнула окно, впустив в кухню холодный вечерний московский воздух. Лицо ее горело, но Мэри уже чувствовала себя лучше и увереннее — ей удалось не поддаться и стряхнуть с себя ту сонную оторопь, что нападала всякий раз после таких вот бесед. Не оборачиваясь, она произнесла, глядя в окно: