– Я как раз думала о том, как можно с ним встретиться, но ничего не придумала.
– А я придумал, – обрадовал меня мистер Фрейзер. – Сэр Артур… Ну его не слишком жалуют в полиции, но и там у него есть поклонники, готовые на многое. Он обещал помочь и, я уверен, сумеет с этим справиться. Так я завтра вам позвоню?
– Буду ждать с нетерпением.
25
С утра под благовидным предлогом я не пошла, как намеревалась, с маменькой и дедушкой, боялась пропустить звонок мистера Фрейзера. Прочла газеты и заскучала. Наконец раздался звонок, но это был Петя. Он, раз уж мне пришлось неотлучно сидеть на одном месте, решил проверить то, что было в наших силах проверить здесь, в этом чужом нам городе, а именно узнать, как были наняты прислуга и злополучная непонятная и таинственно исчезнувшая экономка. Нужды в том не было почти никакой, ведь полиция наверняка все это проверила. Какие бы казусы ни случались у них, но Скотленд-Ярд свое дело проделывал основательно, так что вся эта таинственность могла оказаться плодом нашего воображения. План Пети был чрезвычайно прост.
– Мы с папенькой нанимали квартиру по вашему совету, – рассказал он мне. – Скорее всего и Алексей Юрьевич воспользовался советом кого-то из соотечественников, почти всегда так и бывает. Так что ставлю пять к одному, все мы обращались в одно и то же бюро по найму квартир. Вот я туда и отправлюсь и попробую что-то узнать под благовидным предлогом.
Какой он придумал предлог, я не знала, но мне отчего-то казалось, что с его предлогом он будет разоблачен в два счета. О чем я ему и сообщила еще до его ухода. И первое, что я услышала из трубки, было радостное заявление:
– Даша, меня разоблачили! Сразу!
– Отчего же вы так довольны?
– Так я на этом и построил расчет. Пришел, стал спрашивать, как нанять квартиру с прислугой. Не вы ли нанимали прислугу для графа Никитина, который о ней очень хорошо отзывался? Ну мне сразу и сказали: «Молодой человек, если вы начитались книжек и вам любопытно влезть в эту ужасную историю, так вы так и скажите!» Пришлось смутиться и признаться. Ну а смущаться я умею очень здорово!
– Уж этого у вас не отнимешь.
– Нет, правда, у меня получилось сыграть очень искренне и по-детски наивно. Я еще сказал, что мне больше интересно узнать про домовладельца и что его-то я и подозреваю, а в газетах о нем ничего не сказано. Ко мне сразу прониклись материнскими чувствами, благо там работают по большей части взрослые барышни. Они меня чаем напоили и рассказали, что домовладелец проживает аж в Шотландии и в Лондон наведывается крайне редко, а все дела по сдаче своей недвижимости внаем поручил вести этому бюро. Так что, если я хочу проверить его алиби, мне придется съездить за тридевять земель. Слово за слово, мне назвали и имена горничной и кухарки, которых съемщик просил предоставить ему в письме. Дело это у них обычное, и они сразу же пригласили проверенных и хорошо им известных горничную и кухарку.
– Ну и что же вы умолкли? Что там не так?
– Горничная! Антон Петрович назвал нам совсем другое имя.
– Вот это новость! То экономка, теперь еще и горничная. Может, их поменяли?
– Нет. Я ненароком переспросил, мол, в газетах вроде другое имя было… Но это уже неважно. Я ведь узнал, откуда они приглашают прислугу. Это тоже бюро найма, только…
– Понятно, Петя. Давайте покороче, вдруг позвонит мистер Фрейзер, а аппарат занят.
– Я побывал в том бюро и сумел узнать адрес. Съездил по нему, и вот тут еще одна странность возникла. Та девушка, ну которая должна была служить горничной, неожиданно получила телеграмму от своей тетушки, что та больна, просит ее приехать и высылает денег на расходы по проезду. Но принес все это не почтальон, а посыльный, якобы из бюро по найму квартир! И он же сказал, что пусть она едет и не беспокоится, замену ей уже нашли. Так вот, девушка эта уехала к тетушке. Та оказалась больна в самом деле и обрадовалась ее приезду. Но, как выяснилось, телеграмму и деньги тетушка не отправляла! Все это она, горничная то есть, а не тетушка, написала своей подружке, с которой вместе снимает комнату и вместе работает. Без лишних подробностей все.
– Очень странно! Еще бы понять, как все это может быть связано… Ладно, мы это после обсудим. Вы что собираетесь делать?
– Как что? Нужно съездить к Антону Петровичу! И аккуратненько так навести справки.
Зря я торопила Петю, после его звонка мне пришлось ждать еще целый час. Зато после все произошло быстро.
Мистер Фрейзер сообщил, что все уладил, но встреча должна произойти прямо сейчас, а раз я в полной готовности, то он просто за мной заедет и уже по пути все объяснит.
Приехал журналист не один, а вдвоем с молодым джентльменом, который оказался адвокатом обвиняемого в убийстве и, по счастливому совпадению, старым знакомым Джона Фрейзера.
– Арчибальд Уиллис, эсквайр[24], – представился он. – Младший партнер адвокатской фирмы Шеридан, Смоул и Уиллис.
Мы сели в коляску, и эсквайр Уиллис, мило улыбнувшись, сказал:
– Джон умеет устраивать сюрпризы. Я уже чего только не передумал, размышляя над тем, ради кого такая суматоха. Оказывается, ради милой очаровательной леди! Впрочем, он мне кое-что рассказал о вас, про ваш ум, про ваши таланты. А про внешность ни слова не сказал, вот я и ждал увидеть этакое существо в очках с толстыми линзами, которое видит мир наподобие геометрических чертежей.
– Спасибо за комплимент. А о какой суматохе вы говорили?
– Да о той, которую затеял Джон. Его приятель Конан Дойль, прекрасно известный как преступному миру, так и полиции, по его просьбе обратился к одному очень высокопоставленному чиновнику. Как я догадываюсь, даже не из Скотленд-Ярда, а из министерства. Тот нежданно для столь высокопоставленной особы оказался сметлив и сразу понял, что лучшим и наиболее несложным способом организовать вам встречу с моим подопечным будет просто поручить адвокату взять вас с собой. Джон, собственно, с этого и начал, ну попросил меня об этом, но у меня не было законного предлога. К тому же он высказал дополнительное пожелание в форме ультимативного требования, чтобы ваше имя нигде не упоминалось, ни в каких протоколах. Так вот, большому боссу из министерства пришлось сделать всего два звонка. Первый – в один из полицейских дивизионов, чтобы там, а не в тюрьме или в Скотленд-Ярде устроили мою встречу с клиентом и закрыли глаза на ваше присутствие при моем общении с подопечным…
– А второй звонок был сделан вам?
– Ну что вы, мисс! Я слишком мелкая сошка, чтобы до меня снизошли. Звонили моему шефу, старшему партнеру адвокатской конторы, мистеру Шеридану. А уж тот мне просто приказал, не называя причин и имен. Я даже позволил себе поартачиться, хотя согласен был заранее.
– А отчего? Отчего вы были согласны заранее?
– Ох! Это дело изначально не сулило никаких денег, к тому же было обречено на проигрыш, а не один адвокат не любит проигрывать дела! Сейчас же стало ясно, что даже просто покрасоваться перед газетчиками и публикой, просто дать серьезный бой обвинению мне не удастся. Мой клиент не желает сотрудничать!
– И прежде всего не желает называть своего соучастника, который навел его на этот дом? – спросила я.
– Браво! Вот и живое доказательство слов Джона. Может, еще скажете, чем он это объясняет?
– Скажу. В полиции он просто это отрицал, вам же говорит, что это усугубит его положение. Я не знаю тонкостей английских законов, но полагаю, что за преступление, совершенное в сговоре, полагается более суровое наказание, чем если ты совершил его в одиночку.
– Тоже верно. Хотя тут не нужно иметь семи пядей во лбу. Но все равно я вами восхищаюсь все больше и больше! Вот только мне это его молчание не по нраву. Он прекрасно осознает, что назвать подельника – единственный для него шанс избежать обвинения в убийстве. А так у меня нет ни единой зацепки, ни одного крючочка, чтобы половить рыбку в мутной воде этого безнадежного дела. Простите мой профессиональный цинизм, мисс.
– Это неважно, – отмахнулась я. – Кстати, две крохотные ниточки у вас все же есть.
Вот тут адвокат удивился совершенно искренне:
– Да какие же?
– Отпечатки пальцев на орудии убийства и время смерти убитого.
Я поначалу, когда об этих уликах сказал Петя, сочла их маловажными. После уже сама немало времени ломала голову, как бы заполучить от полиции эти сведения, а тут неожиданно поняла, что они и не нужны вовсе.
– Позвольте! – воскликнул адвокат. – Эти сведения полиция не разглашает… То есть время смерти пока не разглашают, берегут для суда как козырь. А вот про отпечатки пальцев было сказано, что они уничтожены.
Пришлось отрицательно покачать головой.
– Ну, если быть точным, – сказала я, – то по этому поводу было сказано, что преступник постарался уничтожить отпечатки и протер рукоять ножа. Заметьте, не уничтожил, а постарался уничтожить! Учитывая, что старший инспектор Мортон сам говорил, что требует от газетчиков буквального изложения его слов, напрашивается определенный вывод.
– Оп-па-па! То есть вы полагаете, что названные вами факты могут противоречить гипотезе обвинения?
– Иначе их давно бы обнародовали. Тогда все вопросы были бы сняты окончательно!
– Неожиданно, но вы подарили мне хоть какой-то шанс. Теперь мне кажется, что вы и моего клиента сумеете разговорить.
– А вы сомневались?
– Увидите его, поймете причину моих сомнений. Кстати, вас не слишком расстраивает то, что встреча будет в полиции, а не в тюрьме?
– Не слишком. Хотя было бы забавно посмотреть английскую тюрьму, но ведь к делу это отношения не имеет.
– Ох! Ладно, впервые встречаю молодую особу, испытывающую любопытство к такому предмету, как тюрьма, но к делу это и впрямь не имеет никакого отношения. Забыл вас предупредить, что мне еще только предстоит уговорить нашего подопечного на встречу с вами. Без его согласия вам не удастся даже поздороваться, не говоря уже о расспросах.
– Ну это ты прекрасно умеешь делать, – вставил слово Джон Фрейзер.
– Что?
– Говорить о девушках, так что уговоришь.
26
Встреча с обвиняемым по делу о хищении ожерелья графа Никитина – этот факт был признан жюри присяжных в суде первой инстанции – происходила, как уже было сказано, не в тюрьме, а в обычном полицейском участке, очень похожем на тот, где мы побывали из-за нелепого ареста Петиного отца. Да и кабинет был с виду вполне обычным, похожим на кабинет в любом учреждении, разве что на окне была прочная решетка, в двери имелось крохотное оконце, а у входа дежурили два здоровенных констебля. Видимо, сотрудник дивизиона, которому было поручено все организовать, посчитал нелишним подстраховаться от случайностей.
Мистер Уиллис уговорил своего клиента о встрече со мной за полминуты, я в приемной полицейского участка, где меня оставили ждать, даже осмотреться не успела.
Адвокат представил нас друг другу, помог мне удобно сесть на стул и сам сел в дальнем углу, развернув газету и спрятавшись за ней. Отгородился от нас газетой, как занавесом.
Я уж, конечно, прорепетировала весь разговор десять раз, но вот увидела того, кого про себя называла просто воришкой, и растерялась. Ну что нового я ему могу сказать? Ладно, перед полицией он молчит, хотя и они все мои вопросы ему задавали, так это обычное дело у преступников – молчать перед полицейскими. Но ведь он и адвокату не ответил на них!
Я сидела в полной растерянности, сделав вид, будто пристально изучаю своего визави, но и это не могло продолжаться долго, а нужных слов начать разговор у меня не было.
Мистер Джон Смит (вот и фамилия с именем у него оказались до жути обыденными!) оказался приятен, хоть и несколько простоват лицом. Взгляд умный, но какой-то безжизненный. Одет опрятно и в добротную одежду. Руки сильные и чистые. А отчего я решила, что руки у него непременно должны быть грязными? И вообще, при чем тут его руки? Надо себя взять в руки и придумать что-нибудь.
Опять же игра в гляделки уже складывается не в мою пользу. Джон Смит ведь тоже меня рассматривает. И что он видит перед собой? Фифочку в модной шляпке. И далась же мне эта шляпка! Ну зачем я ее надела? Погода, как уже говорилось, была прекрасная, я все предшествующие дни ходила с непокрытой головой, что не было в моем возрасте слишком большим моветоном. А тут с утра мне показалось пасмурно, я и нацепила шляпку. Петя говорил, что она мне идет. Господи, о чем я думаю! Нужно что-то сказать или что-то сделать. Как говорил папенька? Если не знаешь, с какой стороны подойти к человеку, постарайся его удивить. Удивление сродни интересу, а интерес всегда можно использовать себе на пользу. Вот! Придумала!
Я небрежно откинулась на спинку стула, сняла шляпку, положила ее на стол и поняла, что говорить нужно начинать немедленно, а то я запутаюсь в собственных мыслях.
– Здравствуйте, мистер Смит. Спасибо, что согласились поговорить со мной.
– Не за что, мисс. В тюрьме очень скучно. Любой допрос начинает казаться развлечением, а уж с таким следователем, как вы!
Сказано спокойно, без доли насмешки и как-то мертво, без интереса.
– Значит, мы можем поговорить?
– Спрашивайте, но не могу обещать, что отвечу на каждый ваш вопрос, мисс.
– Хорошо, не смею вам в этом возражать. Вот мой первый вопрос. Что вы обо мне думаете?
Похоже, мне удалось его слегка смутить, и он промямлил.
– Э… м-м-м…
– Ну не стесняйтесь! Вы скорее всего думаете, что с вами, человеком, которого подозревают в жутком убийстве, решила познакомиться взбалмошная богатая девица, которой от скуки уже делать больше нечего.
– Не совсем так, мисс. Даже совсем не так. Хотя…
– Хотя я и права! Не буду врать, что единственным моим желанием является спасти вас от виселицы, на которую вы сам себя тянете за волосы. Нет! Убит старинный друг моего покойного отца. Задета его честь, задета честь моей матери и моя. Раз вы не выдаете своего соучастника, значит, и для вас слова о чести не совсем уж пустые слова. Я хочу найти настоящего убийцу и настоящее ожерелье! Если при этом мне удастся спасти вас, буду рада. Нет – полагаю, что о вас будет скорбеть лишь один человек. Тот, ради кого вы готовы пойти на виселицу. Вам ведь угрожали, что расправятся с этим человеком? Вы боитесь за нее! А вы не думаете, что ваша смерть окажется слишком жестоким наказанием и для нее?
Мистер Смит наконец-то стал проявлять хоть какие-то эмоции, а то сидел передо мной истукан истуканом.
– Ну что же вы молчите?
– Если я вам расскажу все, то не только ее подвергну опасности, но еще и вас.
– Хотите пари? Мне рассказывали, да и в газетах писали, что вы способны взобраться по любой стене? Так?
– Да, мисс.
– Следовательно, у вас сильные руки. Вы умеете бороться на руках?
– Да что тут сложного, тут всякий сможет.
– Так вот пари. Если вам удастся положить мою руку два раза из трех – это чтобы вы не говорили о случайностях – то я заплачу вам десять фунтов и молча удалюсь. Если выиграю – вы мне все рассказываете! Смелее, вы же ничем не рискуете, перед вами слабая девушка! А арбитром пусть будет ваш адвокат!
Все последние слова я произнесла достаточно громко, чтобы привлечь внимание мистера Уиллиса.
– Соглашайтесь, мистер Смит, – сказал он. – Десять фунтов очень серьезные деньги[25].
Умница, подумала я, вовремя стал мне подыгрывать, хоть и не верит в мою победу.
– Ну, хорошо, – сдался мистер Смит.
Руки у него были не только чистыми, но и очень мускулистыми, с длинными крепкими пальцами. Мы сцепили ладони, мистер Уиллис поправил наши локти, чтобы оба мы были в одинаковом положении и сказал:
– Начинаем по хлопку!
И шлепнул ладонью по столешнице. Тут же рука мистера Смита оказалась припечатанной к столу.
Не знаю, кто из них двоих больше удивился.
– Ничего страшного, – сказала я. – У вас, мистер Смит, еще две попытки. Так что не играйте в поддавки.
– Готовы! Начали!
– Мисс, вы жульничаете! – закричал Смит так, что в окошечко двери заглянул констебль. – Не знаю как, но что-то вы делаете не по правилам!
– Хм, я вот ничего не заметил, – очень чистосердечно произнес адвокат.
Еще бы он заметил, меня этому фокусу научил сам чемпион обеих Америк мистер Дулитл![26]
– Вы просто боитесь сознаться, что проиграли? Ладно, дам вам шанс, чтобы поддержать ваше реноме[27] в глазах вашего защитника.
– Начали!
В этот раз я не стала хитрить, а боролась по-настоящему, желая показать, что и настоящая сила в моих руках имеется. Хотя устоять я и не смогла, но своего добилась: в глазах Смита появилось уважение и даже восхищение.
– Итак, вы проиграли! – объявила я. – Могу предложить еще одно пари! Спорим, что вы вместе с вашим адвокатом не выстоите против меня в драке и одной минуты, даже если позовете на помощь обоих полисменов, что стоят за дверью?
– Нет, не стоит, наверное, – почти весело отказался от предложения Смит.
– Правильно делаете, потому что в конце концов набегут двадцать констеблей, свяжут меня и посадят в соседнюю с вами камеру. И я ничем не смогу вам помочь.
Адвокат расхохотался от души, и неожиданно к его смеху присоединился и Смит.
– Мистер Смит, если вы настоящий джентльмен, то должны рассчитаться, оплатить проигрыш.
Смит в растерянности посмотрел на свою правую руку, потом махнул ею как-то по-русски: эх, была ни была! Затем бросил взгляд на адвоката.
– Я тут читал очень интересную статью, когда меня отвлекли, – сказал тот, уходя обратно в дальний угол.
– Мисс, а вы не расскажете потом все полиции? – Смит еще раз оглянулся на шуршащего разворачиваемой газетой адвоката и заговорил настолько тихо, что даже мне пришлось напрячь слух. – Она обязательно что-то испортит, а я боюсь…
– Даю слово, – так же тихо ответила я.
– А этому крючкотвору?
– Мистер Уиллис настроен к вам очень дружелюбно. Но я обещаю и ему не рассказывать ничего, что может повредить вашей невесте.