В подъезде, начиная с пятого этажа, темень была такая, что поднималась я лишь при помощи подсчета ступенек в лестничном пролете. Я ругала себя скверными словами за забытый в квартире фонарик.
Но проползти домой без шишек и сломанных конечностей мне все же удалось. Маруська встретила меня призывным «мяу» и потерлась о мои ноги.
— Соскучилась, малышка? По дому тоскуешь? Ничего. Сейчас мы с тобой сварим сосиски, покушаем, попьем теплого молочка — и в люлечку. А поисками хозяев займемся завтра. — Я взяла котенка на руки и погладила. Уж такая задача точно по плечу лучшему частному детективу Тарасова.
Мирно поужинав, мы отправились с Маруськой спать. Завтра, то есть сегодня, рано вставать. Будильник я завела на восемь утра. Но перед уходом в объятия Морфея я, зевая, достала кости из мешочка. Мне ужасно хотелось знать, что из себя представляет другой претендент на состояние Сабельфельда.
Бросив кости, я посветила фонариком на них:
13 + 30 + 2 — «Это сочетание означает разоблачение чьих-то неблаговидных поступков. Никогда ни к чему и ни к кому не предъявляйте претензий — ни к прошлому, ни к людям, ни к Богу, ни к судьбе».
— Туманно, милые. Весьма туманно. Завтра разберемся, кого разоблачать.
* * *Утро началось с активных поисков опекунов Маруськи, которые закончились крахом. Лучший детектив Тарасова потерпела фиаско. Никто не признал котенка своим и брать не хотел, хоть все ею безумно восторгались. При дневном свете шалости природы над очаровательным созданием и меня поразили. Из пяти цветов, присутствующих на шерстке животного, преобладал рыжий. Это меня подкупило. В год Огненного Кота в квартире появилось это чудо природы. Я сочла, что это перст судьбы.
— Ладно, живи, бродяга. Куда ж тебя девать? Вдвоем веселее будет.
Через несколько часов я поняла, что такое решение скоропалительно и что хозяева в лице частных детективов не лучший вариант для братьев меньших. Просто в тот момент я еще слишком многого не знала.
— Ну что, Маруська, неблаговидный поступок твоих хозяев мы не разоблачили. Остается нам с тобой холодильник помыть и на судьбу не гневаться.
Она, усердно пошвырявшись в песке, тщательно спрятала свои пометки, вылезла из коробки и потянулась, смешно вытягивая задние лапки. Закончив уборку в холодильнике, я позвонила в ЖКХ с просьбой прислать трезвого электрика.
— Бригада к вам уже отправилась.
Через полчаса тщетных ожиданий я позвонила еще раз. Оказывается, бригада, удостоверившись в наличии света на первом этаже, благополучно удалилась. Пришлось, чертыхаясь, объяснять ситуацию.
Кошмар, длящийся вторые сутки. Прямо «Безумный день, или Женитьба Фигаро». Все, что ли, они там пьяные, а, Маруська? Холодильник-то включить надо. Давай хоть кости кинем от нечего делать. Узнаем, понадобится ли совету директоров полученная мною информация. Должно же их заинтересовать, что «Шафкят и К o » правдами и неправдами стремится заполучить акции «Нефтегаза».
— Что, косточки, поехали?
23 + 4 + 32 — «Какая-то неприятность заставит вас покинуть свой дом».
Что ни бросок — одни угрозы. Когда же черная полоса закончится? Дом я и без неприятностей собираюсь покинуть. Дела зовут.
Шум на лестнице известил меня об исторических событиях на площадке пятого этажа, и я поняла, что пора загружать холодильник.
— Все, Маруська, ура! Кажется, заработало. Сейчас налью тебе молока, включу аппарат — и вперед, на поиски удачи. А ты тут не скучай без меня. — Я почесала ее за ушком. — А мы с тобой здорово спелись. Правда?
Когда со всеми мелочами быта было наконец-то покончено и я стала уже одеваться, раздался звонок в дверь. Я немного удивилась — вроде никого не ждала, и, пожав плечами, открыла.
На площадке стояли трое мужчин: двое в штатском и один в милицейской форме, в звании капитана.
— Иванова Татьяна Александровна?
Я кивнула. Капитан показал удостоверение сотрудника УВД:
— У нас к вам несколько вопросов. Разрешите войти?
— Пожалуйста, проходите. Я надеюсь, вы не слишком меня задержите? Я спешу по делам.
— Дела, уважаемая Татьяна Александровна, вам, пожалуй, придется отложить.
— Это почему я должна откладывать дела? Что случилось?
— А вам разве не известно, что случилось? В вашей квартире при невыясненных обстоятельствах умирает мужчина в цвете лет, а вы спрашиваете: что случилось?
— Я все понимаю и на несколько вопросов вполне готова ответить. У Сабельфельда отказало сердце. Вам это известно так же хорошо, как и мне. При погодных капризах нынешней зимы это совсем немудрено.
— Если бы все было так гладко, как вы излагаете. Давайте пройдем и сядем. Необходимо составить протокол допроса. И еще у нас имеется ордер на обыск вашей квартиры.
Я аж поперхнулась от возмущения и потеряла на мгновение дар речи, указывая рукой на кухню, где можно разложить бумаги на столе.
Пододвинув блюстителям порядка стулья, я уселась сама и воззрилась на них, совершенно обалдевшая. Молодые люди, разложив бумаги, сели тоже.
— Дело в том, Татьяна Александровна, что Сабельфельд умер не от сердечного приступа. При вскрытии у него обнаружена лошадиная доза клофелина. В сочетании со спиртным это смертельный яд.
Глава 5
Вот тут уж моя нижняя челюсть точно коленные суставы повредила, а глаза прочно зафиксировались на лбу.
Потеряв дар речи, я лишь тщетно пыталась, что называется, закрыть рот.
Все кружилось, как в калейдоскопе. Один из ребят в гражданской одежде, которого сослуживцы величали Андреем, пригласил понятых. Произведенный обыск принес положительные результаты. Им даже не пришлось шарить по закоулкам моей квартиры. То, что они искали, нашлось в прихожей в верхнем ящике тумбочки у зеркала.
Там обычно я хранила ключи и прочую тысячу мелочей, необходимых в хозяйстве.
Андрей с победным видом извлек оттуда коробку с ампулами клофелина. Две ампулы в ней отсутствовали.
Я молча наблюдала за священнодействиями блюстителей порядка и в душе благодарила Бога за то, что он ниспослал мне озарение, и я оставила пленки и портативный магнитофон в гараже.
Вот, милая Таня, кого пара голубков лопушиной называла. Достойная кличка для меня. По уши в дерьме, супердетектив.
Предсказания косточек сбылись, как всегда. И дом родной придется покинуть — это решение созрело у меня сразу и сомнению не подлежало.
— Вам, Татьяна Александровна, лучше сказать правду. Нам, собственно говоря, и так все известно.
— Да что вам известно?! — взорвалась я. — Клофелин мне вчера подбросили. Здесь дурдом был. В щитке короткое замыкание, темень и массовая беготня по этажам.
— Возможно. Можно было бы принять как одну из версий, если бы не одно «но».
— Какое «но», господин капитан? Я с Владимиром Ивановичем познакомилась два дня назад. За что мне было его убивать?
— У вас были на то основания. Ведь свое состояние Сабельфельд по завещанию оставил вам.
— Какое завещание? Что вы такое говорите? Такого не может быть! Чертовщина какая-то.
— Завещание. Вы — наследница Сабельфельда.
Вот так меня угораздило влезть в мышеловку, где даже сыра не было. Попала как кур в ощип. Мне нравится.
— Одевайтесь, Татьяна Александровна. Вы арестованы.
Я не возражала. Это было бесполезно. Улики есть, мотив преступления тоже. А истина их не интересовала. Раскрываемость преступлений — главный показатель работы блюстителей порядка. Истина была нужна только мне. И ради этого я пошла бы на все. Поэтому единственно верное решение — избавиться от опеки.
— Вы хоть пресловутое завещание-то покажите. А то, понимаешь ли, наследница миллионов, и такое непочтительное отношение.
Ко мне уже вернулось самообладание. Я вновь стала самой собой. Ничто нас в жизни не сможет вышибить из седла.
— Разумеется, покажем. Не здесь. Не тратьте понапрасну свое и наше время. Одевайтесь.
— Я надеюсь, без свидетелей одеться могу?
— Не волнуйтесь, Татьяна Александровна, я отвернусь. — Капитан скупо улыбнулся.
Я одевалась не спеша, как в замедленном кино. При необходимости я могу сделать это по-солдатски, за сорок пять секунд. Но в этот раз на облачение в свитер я потратила не менее двух минут. Когда мужчина теряет терпение, он теряет и бдительность. А тут целых трое мужчин.
После свитера я еще побродила по квартире в поиске часов. И наконец, решив, что терпению моих новоиспеченных опекунов наступил предел, вышла в прихожую.
План мой был обмозгован, и я приступила к его исполнению. Прежде всего обувь. Она должна быть удобной, поэтому сапоги на высоком каблуке отпадают. Я достала из шкафа ботинки, которые в шутку величаю коньками, и, надев их, не спеша зашнуровала.
Все трое стояли за моей спиной, уже закипая. Шапка, конечно, вязаная. Только она сможет соответствовать верхней одежде, которой я намерена воспользоваться. И еще у нее огромное преимущество — она без труда поместится в мою миниатюрную сумочку. На шею вместо шарфа цветной платок — необходимая деталь для перевоплощения.
Все трое стояли за моей спиной, уже закипая. Шапка, конечно, вязаная. Только она сможет соответствовать верхней одежде, которой я намерена воспользоваться. И еще у нее огромное преимущество — она без труда поместится в мою миниатюрную сумочку. На шею вместо шарфа цветной платок — необходимая деталь для перевоплощения.
— Ой, пардон, я сумочку возьму.
Не спеша вернулась в зал, взяла сумочку, кинула в нее кости — без них я не представляла себе дальнейшее расследование. И, выдвинув ящик бельевого шкафа, извлекла носовой платок.
Все трое неотступно следили за моими действиями.
— Татьяна Александровна! — Капитан нервно поправил шапку на голове.
— Иду уже.
Оставалось самое главное. В шкафу, в прихожей висела серая куртка из плащовки. Незаметная, неброская. Я ее зову «дежурной». Она у меня оборудована кое-чем на всякий непредвиденный случай и, слава богу, при обыске не стала объектом внимания. А зря. Во-первых, она двухсторонняя… В левом кармане куртки лежали запасные ключи от машины, от квартиры, ключи от бабушкиной квартиры, которой я пользуюсь в чрезвычайных обстоятельствах, и ключи от чердака своего дома.
А в правом кармане — то, что расчистит мне дорогу, — баллончик с нервно-паралитическим газом. Я застегнула «молнию». И, взглянув на себя в зеркало, стала якобы подправлять платочком косметику на лице. Правая рука в кармане в это время приводила баллончик в боевую готовность.
А дальше дело техники. Защитив свое лицо платочком, я нажала на клапан, направив струю на не ожидающих подвоха милиционеров. Звуковое оформление этого действия мужчинами я опускаю. Скажу только, что пулей выскочить из двери и взлететь на последний этаж я успела.
И когда я в чалме, сооруженной из платка синего цвета в белый горошек, вышла из другого подъезда, милиционер, общавшийся с коллегами по рации, стоя у машины с открытой дверцей, не обратил на меня никакого внимания.
Я спокойно завернула за угол и только там дала волю своим ногам, развив спринтерскую скорость.
Втиснувшись в переполненный троллейбус, я отправилась на свою конспиративную квартиру, поминая при этом добрым словом свою безвременно усопшую бабушку.
В голове моей был сплошной сумбур. Даже кошмарная давка на сей раз не волновала мою нервную систему. Я покорно принимала тычки в бок и в спину, тупо обозревая рекламные плакатики, наклеенные на окнах троллейбуса. И один из них навел меня на мысль о возможности временного спасения. «Вы хотите изменить цвет глаз? Тогда обращайтесь к нам. Фирма „Око“ обеспечит Вас контактными линзами самого лучшего качества».
Мысль, конечно, интересная.
Вывалившись с очередной порцией содержимого троллейбуса на улицу, я сначала отправилась в магазин.
Волнение всегда отрицательно сказывается на моем аппетите. Отрицательно в том смысле, что, когда начинаются всякие передряги, у меня появляется дикое желание что-нибудь пожевать, а в итоге пострадает фигура.
Вот так. Теперь можно и в берлогу на зимовку. Затарились.
В квартире все было покрыто пылью двухмесячной давности. Здесь я бываю редко. И, как правило, приводят меня сюда только чрезвычайные обстоятельства.
Сначала позвоню Светке. Потом еда и небольшая уборка. В тот момент я не обратила внимания на то, что запасных ключей от гаража на их обычном месте — на тумбочке — не было. Светка, к счастью, оказалась дома.
— Привет, Светик!
— Привет, Тань! Как жизнь молодая?
— Бьет ключом, только все по темечку норовит. У меня к тебе дело срочное, очень срочное.
— Какое?
— Ты не слишком занята?
— Да как тебе сказать. Пытаюсь заниматься хозяйством. А что?
— Свет, не откажи другу верному, старому. Мне срочно надо постричься и покрасить волосы.
— О господи! Ты с ума сошла!
— Что, понимать это как отказ, что ли?
— Да какой отказ! Ты меня просто ошарашила. С чего это вдруг стричь волосы?
— Потом объясню. Бери ножницы, черную краску и приезжай в бабулькину квартиру.
— Черную?! И почему в бабулькину? Что-то серьезное?
— Потом, Свет, я же сказала. Не по телефону.
До приезда подруги я успела сварить супчик пакетный и сосиски. Уборка подождет.
Мы пообедали вместе. Я рассказала ей о своих приключениях, о побеге.
— Ну, а чего тебе бояться, если ты не виновата?
— Сначала это надо доказать. И задача эта непростая. Клофелин действует сразу же. Я все мозги сломала. Скоро сама поверю, что я его отравила. Ведь пока мы приехали, пока поднялись в квартиру, пока я кофе сварила — прошло минут сорок, не меньше. Если ему подмешали бы клофелин в водку на презентации, то он бы и до машины дойти не успел. Ничего не понимаю.
Я потерла виски, задумалась. Все события пронеслись передо мной мгновенно. И эффект двадцать пятого кадра вновь сработал.
«Таня меня уговорила „Эссенциале“ принять. Она заботится о моем здоровье».
— Вот оно! — Это было так громко и неожиданно, что Светка, молча ожидающая продолжения монолога, подпрыгнула.
— Что — вот оно?
— Светик, лапочка, кажется, я знаю, как это можно сделать было.
— Как? Как? Расскажи, Тань. — Светка была заинтригована. Для нее ведь это была всего лишь детективная история.
— «Эссенциале». Понимаешь? Жена уговорила его выпить «Эссенциале».
— Ну и что?
— Две капсулы «Эссенциале», заряженные вместо настоящего препарата клофелином, — идеальный вариант для подставки «лопушины». Гамбит, короче.
— Какой гамбит?
— Это начало шахматной партии, в которой ради получения активной позиции жертвуют фигуру или пешку. В данном случае пожертвовали пешкой. Я пешкой оказалась. Вот так, Светик.
— Ну ты, Танька, вундеркинд, — сказала подруга, подцепляя вилкой кусочек сосиски.
— Может, Свет, и вундер, но давно уже не кинд. И я выведу их на чистую воду. Они мне заплатят за это. Шахматистка чертова!
— Кто шахматистка?
— Тезка моя, жена Сабельфельда. Портрет ее у них в спальне висит. Она там сидит за шахматным столиком с фигурой коня в руке и загадочно улыбается. Сволочь!
Воспоминание о картине навело меня еще на одну мысль, правда, пока не оформившуюся.
«Аркан… Арканов». Но это потом. Сразу всего не объять. Главное, я вспомнила, что так тревожило меня, когда я подслушивала разговор влюбленной парочки. Голос в прихожей во время апокалипсиса в нашем подъезде, взывавший о необходимости воды, принадлежал Ринату Галиулину. Клофелин подкинул мне именно он.
— Да, Свет, именно так все и было. Удалив содержимое капсулы, ее закрыли и шприцом заполнили клофелином. Для верности, вероятно, еще в одну капсулу поместили. В этом случае время растворения оболочки удваивается. А если учесть, что «Эссенциале» принимают по две капсулы одновременно, то кубика полтора он хлебнул. Если жена его не уговорила по случаю попойки три штуки проглотить, что вполне вероятно. Она трепетно заботилась о его печени, как он сам сказал. Дело ясное, что дело темное.
— Ну, дела. Как только тебе удается такое распутывать? — Светка подперла кулаками подбородок и с восхищением смотрела на меня.
— Господи, Светка, я забыла совсем. Маруська же там осталась!
— Какая Маруська? Где осталась?
Светка никак не могла уловить ход моих мыслей. Все казалось ей сумбуром.
Я рассказала ей о котенке, который пробрался в квартиру во время вечерней катастрофы и тихо заснул где-то в уголке.
— И что же теперь? Как Маруську спасти?
— Придумаю что-нибудь. Не все сразу. Милиционеры ее сами накормят. Они там теперь дежурить по очереди будут, меня, шальную, поджидаючи. Ладно, Свет, давай за стрижку. Времени в обрез. У меня еще куча дел.
Мы настелили со Светкой газет в зале, поставили на них стул перед трельяжем, и преображение началось.
— Как стричься будем, сударыня? — спросила Светлана, приподнимая и пропуская сквозь пальцы мои белокурые локоны.
— Давай каре. Перевоплощаюсь в Ленку.
— В смысле?
— Подружка у меня есть такая. Я давно обратила внимание, что мы с ней похожи. Теперь мне это пригодится.
Зачикали ножницы, и мои белокурые пряди повалились вокруг меня на газеты. Светка, закусив нижнюю губу, старательно работала ножницами.
— Ну вот, полюбуйся. Клево?
— Шарман.
Я с сожалением посмотрела на светлое покрывало из волос на полу и вздохнула.
— У кого-то красота требует жертв, а у меня — жестокая необходимость, как это ни прискорбно.
Я покрутилась перед зеркалом. Прическа меня даже немного молодила. На меня смотрела из зеркала девочка-подросток.
— Теперь, Светик, кардинально черный цвет.
С клеенчатым чехлом на голове я занялась уборкой, чтобы не умереть от скуки. Светка мне активно помогала.
Пока мои волосы приобретали цвет воронова крыла, в квартире кипела работа. Влажная уборка сделала помещение очень даже жилым и уютным, как в старые добрые времена при жизни бабушки. Пропылесосив книжный шкаф, я достала томик поэзии «Родник жемчужин».