Костик картинно обхватил рукой квадратный подбородок.
— «Земля наша обширна, но нет на ней порядку, — процитировал он где-то виденный фильм, — Так что приди, князь, и правь нами!» Это я у вас кем-то вроде царя Гороха должен быть? Так получается?
Санька смущенно хмыкнула.
— Ну, не знаю, наверное…
— Нормальненько… А чем платить будете за услуги?
— Чего? — Саньке показалось, что она ослышалась.
— Как «чего»? — законно удивился Костик. — Я вам буду выживание обеспечивать, а вы мне что? Большое человеческое спасибо? На фиг такие пряники, я так не играю!
— А как же ты играешь? — растерянно спросила Санька.
* * *Весь народ был собран на агоре. Как-то так получилось, что Костик взгромоздился на Большой Камень, будто действительно был каким-то царьком, и оттуда, с высоты, поглядывал на бледных археологов.
— Ну что, собаки моторные, — проговорил он веселым голосом, — попали в переплет? Делать-то ничего, шарамыжники, не умеете, да? А еще меня в яму посадили…
— Хватит выпендриваться, к делу давай! — выкрикнул Андрюшка. Но его тут же затолкали. Народу явно надоела бестолковая демократия. Они хотели диктатуру, которая добудет им еды.
— Так вот, — продолжил Костик, — просто так только кошки родятся, а я за свои услуги требую соответствующую плату. Я вам помогаю, а вы мне даете… бабу.
Костик посмотрел на произведенный своими словами эффект и остался им доволен. Народ был сражен, убит и изумлен. Первым очнулся Мухин (наверное, потому, что его это меньше всех касалось).
— А кого конкретно, можно узнать?
— Можно, — милостиво кивнул Костик. — Вон ее! — и указал повелительным перстом на побелевшую Гагарину. — Очень уж она мне нравится. Персик!
— Ты совсем с ума спятил? — выкрикнула она, когда чуть-чуть пришла в себя.
Костик пожал плечами.
— Дак ведь как хочешь. Я тогда пошел.
— Не-ет! — завопили все разом. — Стой немедленно!
И только Гагарина кричала:
— Путь, пусть убирается отсюда!
Весь колыхаясь от негодования, Сальери подскочил к ней.
— Ну чё ты за эгоистка такая, а?! Чё нам из-за тебя помирать теперь?!
— Не из-за меня!
— Из-за тебя! — подтвердили хором и Аська, и Мухин.
Дальше события развивались весьма стремительно. Гагарина пару раз убегала к себе в палатку рыдать, за ней ходили, уговаривали и стыдили. Костик тем временем сидел, скрестив руки на груди, и обменивался впечатлениями о происходящем с Андрюшкой, которого все это тоже прикалывало. А после очередного категорического отказа Гагариной быть «бабой» Костика к нему подошла Рая и, окинув пристальным взором его статную расписную фигуру, полушепотом спросила:
— Слышь, а, может, я подойду?
На что Костик тоже окинул ее взором.
— Нет, не подойдешь.
— Ну, ладно, — вздохнула она, совсем не обидевшись. По всей видимости, ей было не впервой слышать подобное в свой адрес.
В конце концов Гагарина выбралась из палатки и, ни на кого не глядя, подошла к своему мучителю.
— Я согласна, — сказала она трагическим голосом. — Но знай, я тебя ненавижу! Ты… Ты… Куда идти?
Костик осклабился шире чего невозможно.
— Ну и чудно! Идти к моей палатке. Сейчас будешь стирать мою майку.
— Чего?!
— Майку мою. Она у меня грязная.
Гагарина совершенно опешила.
— А что, секса не будет?
— А у тебя справка о состоянии здоровья есть? — в тон ей осведомился Костик. — Я без справки сексом не занимаюсь. А то мало ли чего… — И отправился к себе, на ходу бормоча: — Надо же какие развратные девицы нынче пошли! Чуть что — сразу им секса подавай! И куда матери смотрят?! Давно бы нахлыстали им, бессовестным рожам…
Совсем растеряв все свое величие, Гагарина брела за ним и смотрела на его спину, посредине которой красовалась внушительная татуировка:
СПРАВКА:
СПИДа у Костика нету
* * *Все имеющиеся в наличии лица мужского пола были собраны на агоре и построены в шеренгу. Костик ходил мимо них как генерал на параде и придумывал, кто на что может быть годен в деле выживания племени.
— Что за народ пошел! — громко сокрушался он. — Все дохлые, пухлые и неспортивные! Вот раньше богатыри были: Молодцов! Жеребцов! А сейчас Мухин-Горюхин. Полный позор! А тебе как фамилия? — гаркнул он в лицо Сереге.
Тот почему-то вытянулся в струнку.
— Муравьев!
Костик только сплюнул.
— Тьфу! А ты кто? — повернулся он к Андрюшке. — Стрекозельский?
— Не. Воинов.
— О! — назидательно поднял палец Костик. — Берите пример! Да-а, братцы мои, разочаровали вы меня… Столько на свете живете, а даже себя прокормить не можете. А ну живот подтяни! — накинулся он на Сальери. Раньше мужики были — ого! С саблями, с конями — бойцы! А вы? Два комара на губе трахаться будут, и то сдуть не сможете…
В этот момент Костик дошел до конца шеренги, замыкаемой выстроившимся вместе со всеми Данилкой. Правда, данный «боец» пока не умел подтягивать не то что живот, но и собственные колготки. Однако и в этом случае царь увидел огромный изъян в дисциплине:
— А ну отставить ковыряние в носу! — велел он ребенку, который слушал начальника параллельно с исследованием собственных ноздрей и поеданием добытого добра. — Смотри, переведу на самообеспечение! Всю жизнь будешь этим питаться! — пригрозил Костик, не на шутку распалясь.
Наругавшись вволю на подрастающее поколение, он распределил всех на бригады: одних отправил искать дрова, других оснастил масками и ластами и велел ловить рапанов у прибрежных скал (благо море уже совсем успокоилось), остальные были снаряжены идти в степь добывать все, что придется.
Несмотря на глумливое отношение к себе, народ заметно оживился и воспрянул духом. Заложив руки за спину, Костик еще раз оглядел свое «войско».
— Вопросы есть?
Сальери нерешительно поднял руку.
— Я вот хотел спросить… Вот на случай если мы так ничего и не добудем… Как вы относитесь к людоедству?
Костик сначала онемел, а потом выдал медленно и очень похоже на военные радиосводки Великой Отечественной:
— За неверие в правое дело, за саботаж и паникерство… выйти из строя! Тридцать отжиманий!
Сальери растерянно моргал.
— Я не смогу столько!
— Тогда пятьдесят подскоков! И не сейчас! — добавил он, видя, что тот уже задрал ногу для выполнения задания. — Потом, когда принесешь пользу обществу!
Сальери радостно кинулся следом за остальными, но запнулся о гавкающего на него пуделя.
— Эх, на худой конец Кашу съедим, — заметил он как бы про себя, но все же достаточно громко, чтобы посмотреть, как отнесется народ к собакоедству.
* * *Вадику выпало идти в степь. Он попытался было отлинять от этого занятия, известив Костика, что у него нет ни сети, ни лассо, а ружья ему тот не дает, но тут к ним подошла Санька, держа в руках свой ситцевый халатик в цветочек.
— Может, им попробуем кого-нибудь изловить?
Вадик нерадостно посмотрел на нее.
— Попробовать-то можно…
— Вот и чудно! — похвалил ее находчивость Костик. — Теперь идите и добудьте нам много жирных сусликов! Будьте ловки и сноровисты, а то патронов и так мало. Мы их лучше для кого-нибудь крупнорогатого припасем…
Вообще-то сусликов в степи никто никогда не видел, но по всем законам биологии или географии они должны были здесь водиться. Ну не суслики, так тушканчики или, может, птицы какие…
Вадик взял Саньку за руку.
— Пошли, дорогая! — произнес он обреченно, понимая, что так или иначе ему предстоит совершить убийство живого существа.
А Санька между тем окрылилась от слова «дорогая».
— Да, дорогой, — согласилась она, — мы должны!
* * *Они шли долго. В руках у Саньки имелся ее халатик, в руках у Вадика полиэтиленовый пакет. Вокруг была только серая неровная земля с редкими иссохшими травками и дохленькими кустиками.
Когда лагерь уже практически исчез из виду, Вадик решил, что они уже достигли края непуганой живности и принялся всматриваться в землю в поисках добычи и ее нор. Но кроме стрекозлов и прочих козявок его взору никто не показывался.
— Ну?! — наклонилась к нему Санька.
— Как вымерли все! — изрек Вадик, продолжая ползать.
— Вот проклятое место! — проговорила она, тоже вставая на корточки. Даже звери будто бы не живут!
Вадик посмотрел на нее с укоризной.
— Сань, успокойся. Мы же еще только начали искать.
Пройдя еще несколько метров, она вдруг резко бросилась на землю.
— Держи ее! А-а-а, паразитка!
Когда он подбежал к ней, в руках Санька держала серо-зелененький хвост ящерицы.
— Как думаешь, — спросила она, — если наловить штук десять этих хвостов, то из них можно будет сварить суп? К тому же мы таким образом никого не убьем!
— Ты считаешь, это будет съедобно?
— Не знаю, — ответила она, — Мне кажется, что для нас теперь все съедобно. Давай сюда свой пакет.
Охота за ящерицами и их хвостами была длинной и непродуктивной. Было найдено еще пять ящериц, но все они лихо удирали в какие-то щелки в земле, не оставив голодным людям даже кусочка своего хвоста. Санька с Вадиком подолгу караулили, затаиваясь около их укрытий, и ждали, растопырив пальцы. Иногда эти гады действительно выбегали, но как-то уж совсем неожиданно. В общем, оба только измучились, а Санька почти довела себя до слез собственной беспомощностью.
— Сволочи, сволочи! Я их ненавижу! — ругалась она на ящериц. — Жалко им, что ли? У них новый хвост вырастет, а тут народ страдает!
— Не расстраивайся, — посоветовал Вадик, — Мы скоро научимся. Здесь сноровка нужна.
— Я уже устала! Сил моих женских нет!
— Ничего. Завтра мы приведем побольше людей и устроим на ящериц облаву.
— Ой, смотри-смотри! — прошептала вдруг Санька. — Нора, что ли?
Она улеглась на живот рядом с каким-то отверстием в земле и попыталась заглянуть внутрь. Норка была небольшая, сантиметром семь в диаметре. И вдруг Санька увидела еще один хвост.
— О! Есть! — закричала она, поспешно вцепляясь в добычу.
Но хвост ящерицы оказался почему-то слишком уж длинным, даже каким-то бесконечным. А когда Санька наконец выдернула его из норы, то оказалось, что это… змея.
— А-а-а! — заверещала Санька, отбрасывая зверюгу прочь.
Вадик кинулся на врага, топча его ногами.
— Саня! Она тебя укусила?! — перепугано спросил он, уничтожив гадину.
— Да-а! — простонала Санька, наведя поклеп на ни в чем не повинное животное.
— Куда?
— Вот сюда-а-а! — и она бессовестно ткнула себя в правую грудь.
Вадик тяжело задышал.
— И чего делать?
Санька сама не знала, как у нее такое сошло с языка. Просто какой-то демон взял и нашептал в ухо:
— Нужно отсосать яд… — И видя ужас, мелькнувший в Вадиковых глазах, поспешно добавила: — А то я могу умереть.
Вадик готовился к подвигу целую вечность. В конце концов он решил, что человеческая жизнь и принципы гуманизма должны восторжествовать над скромностью.
— Хорошо, — произнес он с видом декабриста, идущего на смерть ради свободы. — Снимай футболку!
Санька беспомощно смотрела ему в глаза, всем своим видом показывая, что она тут ни при чем, это все проклятая змея… А сама тем временем тайно нанесла себе острым ногтем телесное повреждение: маленькую царапину.
Расчет Саньки был верен: от вида обнаженной женской груди хорошей формы на мужиков нападает столбняк. На Вадика он тоже напал. Да еще какой! Он моментально залился краской, отвернулся, завздыхал и, стараясь не смотреть на адский соблазн, опустился перед Санькой на колени.
— Где укус? — произнес он твердым голосом.
Санька откинулась поудобнее, прикрыла глаза ресницами.
— Укус тут, — промурлыкала нежно.
Выдохнув, как перед прыжком в ледяную воду, Вадик зажмурился и припал губами к «укусу». И тут все завертелось в Санькиной голове. И дело было не в том, что она нимфоманка, просто когда так долго чего-то ждешь, и вдруг ЭТО наконец-то сваливается на твою голову…
— Чуть повыше… — прошептала она, вздрагивая от страсти.
Вадик послушно переместил губы. Это был, конечно, не совсем поцелуй, но так похоже…
— Так?
— Та-а-ак…
Не помня себя, Санька обвила Вадика руками, и в ту же секунду он отпрянул от нее, как будто его тоже кто-то ужалил.
— Ты чего?! — глаза у него были совершенно дикие.
Санька снова упала навзничь на горячую траву.
— У меня спазмы и судороги, — прошептала она, — Я задыхаюсь! Нужно искусственное дыхание!
Но Вадик почему-то не бросился к ней и не впился ей в губы в страстном экстазе. Она приоткрыла веки. Вадик сидел на корточках и что-то держал в руке около самой земли.
— Что там? — проговорила испуганно Санька, приподнимаясь на локтях.
— Это yж! — воскликнул он с явным облегчением. — Вон, у него желтые пятна на загривке!
Она проворно перебралась к нему. В траве действительно валялась мертвая и совершенно неядовитая змея. Но Саньке было обидно просто так сдаваться.
— По-моему, меня укусила не она, у той было острое жало и ядовитая слюна!
Но Вадик покачал головой.
— Нет здесь никакой другой. А потом у змей не жало, а зубы.
Санька поняла, что опять проиграла. А ведь победа была так близка, так ощутима!
— А может, все-таки надо хоть чуть-чуть отсосать яд? — прошептала она со слабой надеждой.
— Не надо.
— А может…
— Не может. Вставай давай! Надо отнести добычу в лагерь.
* * *Суп из ужа и одного хвоста ящерицы, сварганенный Аленой, оказался весьма странненьким на вид и ужасненьким на вкус. Но народ ел и не выступал. Само же животное было порублено на частички, и каждому досталось по кусочку. А после обеда все ходили и прислушивались к происходящему в своих животах, как беременные. Но на удивление ничего страшного ни с кем не случилось.
Костик гордился этим изо всех сил.
— Со мной не сгинете! — хвастался он перед Гагариной. — Как я прекрасно организовал вас на выживание! Просто талант!
Но ее было сложно соблазнить подобными заявлениями. Красавица была расстроена: Костик велел ей жить у него, чтобы она грела его по ночам и прибиралась в палатке. За это ей обещались неисчислимые «льготы» и его личные симпатии.
— Лучше бы ты нас вывел отсюда! — в сердцах отзывалась Гагарина на все его выступления.
Но Костик лишь томно вздыхал.
— Да не беспокойся ты, душенька! К этому острову систематически кто-нибудь пристает: то контрабандисты, то бандиты… Нас все равно рано или поздно отыщут. А пока наслаждайся жизнью на всю катушку!
Но ни Гагарину, ни остальной народ перспектива общения с деклассированными элементами как-то не радовала. И лишь Рая всерьез заинтересовалась такими прогнозами. Она принялась было расспрашивать Костика о том, кого из местной «братвы» он знает, но тот послал ее к чертовой бабушке.
Всем прочим же оставалось надеяться, что бандиты и контрабандисты действительно приедут, и что Костик сможет с ними как-нибудь договориться… В любом случае, он пока явно не собирался помирать от голода и жажды, и его уверенность вселяла некоторый оптимизм.
* * *Саньке и Вадику досталось много всеобщих похвал: они положили начало самообеспечению экспедиции. Вечером Костик решил продолжить это дело и пойти подстрелить кого-нибудь из двустволки, оставшейся в наследство от Пал Палыча.
Сидя на Большом Камне, он любовно чистил ружье и мурлыкал: «Шаланды, полные кефали, в Одессу Костя приводил…»
— Эй, Морковка! — позвал он проходившую мимо Саньку. — Ты не принесешь мне коробку с патронами? Она на столе в лаборатории.
Честно говоря, Санька устала, и вообще ее мучили сомнения относительно непонятного поведения Вадика, а тут какие-то патроны… Но начальство есть начальство, ему отказывать не принято.
— Ладно! — буркнула она, сворачивая с тропы, ведущей к палатке.
Но как только Санька вошла в полумрак лаборатории, то тут же едва не вскрикнула от неожиданности: ее поймал Андрюшка.
— Чего ты тут делаешь? — полушепотом произнесла она, вырываясь из его рук. — И что за дурацкая манера — вечно меня пугать до полусмерти?!
— Я с тобой поговорить хотел. Наедине.
Что-то в его голосе было такое, что заставило Саньку внимательней посмотреть на него.
— Ну?
Андрюшка вздохнул, собираясь с мыслями.
— Я хотел спросить, что у тебя с Вадимом? — выдал он явно заранее приготовленную фразу.
Санька была ко многому готова, но не к такому… Некоторое время она молчала, совершенно не зная, что сказать, а потом все же ввернула стандартный ответ, за который спрятала все: и обиду, и непонимание, и досаду:
— Это мое дело. И тебя оно не касается.
Но Андрюшка решительно замотал головой:
— Вот уж фиг! Давай уж я сам буду определять, что меня касается, а что нет!
Саньке ничего не оставалось делать, как пожать плечом:
— Ну, определяй… Мне-то что?
Андрюшка потупил глаза.
— Ладно, это в конце концов неважно… Важно то… В общем, я хотел сказать… Сань, я всего лишь охранник в банке, шишка, в общем-то, невелика, но… — Увидев какими глазами на него смотрит девушка, он пресекся.
А до Саньки только что дошло: ха-ха, да он, кажись, втрескался в нее, а она и не заметила! Ну будет тебе сейчас, Андрюшенька, месть за все, за все!
— Да, ладно, я тебе отвечу на твой вопрос, — сказала она как можно более расслабленным тоном. — У меня, конечно, есть кое-что с Вадиком. В отличие от тебя, он интересный человек, у него свое мировоззрение… И он не совершает никаких пакостей…