В участке начали собираться городовые. За ними вошел Лебедев. Сразу запахло никарагуанским табаком. Мужики, привыкшие к деревенским ароматам, морщили нос, не понимая, откуда так воняет. Криминалист делал совершенно невинное лицо.
Ванзаров встал.
– Вы можете с чистой совестью отправляться в столицу.
– Неужели? – фон Котен был мрачен безнадежно. – А что прикажете делать с донесениями Шмеля? Они же пошли начальству! Все ждут большого разоблачения!
– Тут я бессилен.
Ротмистр оглянулся на толкавшихся городовых
– Что это у вас здесь? – сказал он брезгливо.
– Сегодня вечером берем одного умного преступника, – ответил Ванзаров. – Сейчас будем совещаться с коллегами, как его ловчее поймать. Извините, Михаил, больше мне сказать вам нечего.
Фон Котен злобно фыркнул и выскочил вон.
На диванчике заворочался предводитель. Поднявшись кое-как, он окинул мутным взором толпящийся народ.
– Что здесь происходит? – спросил Фёкл Антонович, облизывая сухой рот. – О! Моя голова… Сколько страданий… Ванзаров, голубчик, прикажите подать стаканчик… Да хоть воды.
Под вечер набежали тучи. Стало темно и холодно, будто наступила осень. В домах светились окна. По такой погоде в саду никто не чаевничал, дачники – народ нежный. Улицы опустели, что было большой удачей.
К этому часу дом на Курортной улице был окружен со всех сторон. Макаров приказал городовым надеть темные рубахи, в темноте не выделяться и вести себя тихо. Ванзаров еще раз напомнил, что делать, и попросил двоих из резерва. Макаров шепотом приказал, кому идти. Но к пляжу добирались разными дорогами. Городовые – быстро и по кустам, а Ванзаров – неторопливо прогуливаясь с Лебедевым. Около последних зарослей они пригнулись.
– Дальше по-пластунски, – прошептал Ванзаров. – Я не виноват, сами напросились.
– Ради такого удовольствия пиджака не жалко, – ответил Лебедев. – Ползите вперед, друг мой. Буду следовать за вашими тылами. Наверняка не потеряюсь.
Трава царапала руки. Лебедев двигался тяжеловато, сопел и шуршал саквояжем. Одна надежда, что ветер заглушал звуки. Около пригорка, за которым начинался пляжный песок, Ванзаров замер и огляделся. Тут же подползли двое из засады.
– Ну как? – прошептал он.
– Точно как сказали, – ответил городовой Шемякин. – Уже роет. Минуты две, как появился. Сразу взялся, спешит больно.
– Резерв здесь?
– Здесь мы! – прошуршало сзади из кустов.
– Действуем, как условились. Обходите со всех сторон, мы с господином Лебедевым напрямик. Считаем от двадцати… Ну, начали!
Человек, стоящий на коленях, копал песок саперной лопаткой. Песчинки разлетались с тихим шорохом. Он так был занят, что не заметил, как со стороны залива появилось двое в темных рубашках и еще двое со стороны кустов. Когда услышал скрип сапог, было поздно. Бежать некуда. Он вскочил, не выпуская лопатку.
– Не делайте резких движений! – крикнул Ванзаров. – Городовые будут стрелять на поражение. Бросьте ее от греха подальше.
Лопатка скользнула из рук и воткнулась в песок.
– Обманул! – сказал человек. – Обвел вокруг пальца.
– Просчитал и поставил ловушку. Рад познакомиться, Джек Невидимка!
– Подходите ближе, не бойтесь, – сказал человек.
– Вас я не боюсь, могу в одиночку справиться. Условности обязывают.
– Хо-хо! – сказал Лебедев, разглядывая силуэт. – Ну и ну…
– И как же вы меня просчитали? Не могу в это поверить…
– Мое признание в обмен на ваше, – ответил Ванзаров.
– Высока цена, Родион Георгиевич. Боюсь, не соглашусь.
– Как хотите. У нас еще будет время побеседовать, пока вас в столицу отправят. Здесь даже хорошей камеры не имеется.
– И что же вы хотите мне предъявить? – крикнул черный силуэт.
– Убийство четырех человек. Плюс кухарка и сестра Стаси Зайковского. Но их вы вообще не считаете. Так, мелкие щепки.
– Конечно! А кто четвертый?
– Модистка Анна Анюкова.
– Ну надо же, и это пронюхали! Молодец. Умница. Только бесполезно все. Нет у вас никаких улик.
– Как же нет, когда они у вас под ногами лежат.
– Неужели?
– Не сомневаюсь, что Анька-модистка прямо здесь закопана.
– Это кто такая? – спросил Лебедев.
– Почему же здесь, а не в другом месте? – спросил Джек Невидимка.
– Был ноябрь. Земля покрыта снегом. Любой раскоп будет заметен. А на пляже ветер снег сдувает, и песок копать легче. Когда зарыли ее, следов почти не осталось, мало ли – кучка песка. В заливе не утопили потому, что лед уже стоял. Прорубь долбить не рискнули. Только не могли предугадать, что в этом месте будут павильон ставить для торжественной закладки первого камня санатория. Полгода прошло. Жарков об этом помнил и сообразил, что надо тело выкопать, пока его не нашли при строительстве. Чего доброго, делом опять займутся. А это никому не надо. Вы согласились. Договорились, когда произведете эксгумацию, так сказать. Жарков украл на заводе лопатку и штык, чтобы в песке прощупать тело. Пришли ночью, Жарков надел штык на палку. Наверно, место точнее запомнил. Тут вы его бьете по затылку. Он и охнуть не успел. Потом пырнули прямо в легкое, усадили в шезлонг, кишки выпустили. Но это так, для отвода глаз. Главное, что у вас оставалась прошлогодняя записка, – вы же собирались изобразить таинственное убийство Анюковой. Жарков тогда записку и написал. А теперь вы положили ее ему в карман.
– Для чего же мне было своего друга убивать?
– Деньги, – крикнул Ванзаров. – Жарков проговорился, что получил двадцать тысяч и начнет новую жизнь. Такой шанс упускать было нельзя. Вы воспользовались. Только денег у него не нашли. Пришли ночью в дом, все перерыли, но денег не было. Зато взяли вторую записку со всеми бумагами. Чтобы сразу почерк не узнали.
– Ну надо же! А где же деньги?
– Там же, где и были…
– Не понял, это где? – тихо спросил Лебедев, но на него не обратили внимания.
– Дальше возникли проблемы, – продолжил Ванзаров. – Стася Зайковский стал подозревать. Потому что знал, кто закапывал Анюкову. Он решил в этом убедиться. Пригласил в дом, начал задавать хитрые, как он думал, вопросы. Церемониться вы не стали: удар по затылку, как моему манекену, а дальше – керосин и спички. Сожгли тоже не без причины. Чтобы все бумаги, если Стася вдруг записи оставил, уничтожить. Еще была главная причина. Вы ее знаете. Чем били: ступкой?
– Я поражен! Даже это! Мне становится интересно! Что же дальше?
– Дальше был Усольцев. Вы не знали, что поставили его в трудное положение. Можно сказать, разгромили наголову его ячейку. Что ему оставалось? Он знал, что вы замешаны в деле Анюковой, и решил вас шантажировать. Зря его утопили. Ему только и надо было, чтобы вы подложили муляж бомбы. Пустяковое дело.
– Нельзя оставлять шантажиста в живых! – крикнул Джек Невидимка, все более теряясь в темноте. – Дорого обойдется. Это все?
– Больше всего мне жаль доктора Асмуса. Душевный был человек. Помогал мне, трупы вскрывал. Настю Порхову не выдал отцу. За что вы его?
– Это вы виноваты! Шанса мне не оставили со своим дурацким манекеном. Себя вините, что пропал хороший человек!
– Нет, не буду. Оставлю эту честь вам, Джек Невидимка.
– Ай да умница! Ну, ладно. Только все равно ничего не докажете. Как арестуете, так сразу и отпустите. Давайте уже! – человек протянул руки. Городовые топтались в нерешительности.
И вот, господин судебный следователь, настал мой черед. Не спорю, следил за ним. Давно подозревал. Хотел даже спросить, как полагается. Да только ума не хватило доказать. А тут вижу: все раскрылось, но ведь вывернется! Улик настоящих нет. Адвокаты набегут, выйдет целехоньким. Разве такое можно допустить? Разве это по справедливости будет? Нельзя, чтобы такой изверг жил. Понимаете, господин судебный следователь, у меня в голове все перевернулось. Ну, думаю, не уйдешь, гад… Так ведь господин Ванзаров закрыть собой пытался. Я уж целил, чтобы не задеть его…
Часть IV
1 Снежная королева
Ванзаров почти бежал по Курортной улице, Лебедев поспевал за ним еле-еле. Из кустов вылезали городовые. Подбежал Макаров, удивленный внезапным изменением плана.
– Теперь я сам, – бросил на ходу Ванзаров.
Старший городовой семенил, слегка подпрыгивая.
– Родион Георгиевич, наши вроде бы выстрелы слышали с пляжа… Что там случилось? Взяли?
– Взяли.
– Неужели? А кто же таков?
– Джек Невидимка, – ответил Ванзаров с каменным лицом. – Выводите своих людей, Макаров, нет смысла прятаться. Справедливость восторжествовала. К моему большому сожалению… Этого еще не хватало!
С дальнего конца улицы бежала девушка. Прямиком к дому. Городовые переглядывались, не зная, что теперь делать. Бросившись наперерез, Ванзаров успел поймать ее как раз у самой калитки. Барышня попалась, но рвалась отчаянно и даже пустила в ход кулачки.
– Пусти! – кричала она. – Пусти меня!
– Пусти! – кричала она. – Пусти меня!
Он сгреб ее в охапку и не давал шевельнуться.
– Даша, успокойся!
– Все равно убью гадину! Из-за нее Анечка погибла! Это она Жаркова с Настей свела, сводня проклятая! И у меня парня увела! И тебя тоже заберет! Пусти!
У нее в рукаве что-то пряталось, плоское и твердое. Самому не вытащить, Дарья вырвется и сиганет в дом. Нужна помощь. Аполлон Григорьевич не отказал себе в развлечении: галантно расстегнул манжетку и, как барышня ни брыкалась, вынул предмет. Ножик был опасным: маленький и тупой.
Силы Дарьи были на исходе. Пришлось сдать ее из рук в руки. Лебедев принял ее не без удовольствия.
Ванзаров вошел в дом без предупреждения. Катерина Ивановна взглянула на него, как на сквозняк.
– Что вам надо?
Она укладывала вещи. Подойдя к столу, он не нашел ничего лучшего, как смахнуть чемодан. Катерине Ивановне выходка понравилась. Улыбнувшись, она села и расправила юбку, чтобы лежала аккуратными складками. Ни тени испуга.
– Какой милый способ заходить в дом, – сказала она ровным голосом. – Так в столице нынче модно? Будете рвать обои или мебель крушить?
– Прошу простить, был трудный вечер, – сказал Ванзаров и закинул чемодан на прежнее место. – Когда торжествует справедливость, нелегко сохранять хладнокровие. Поучиться бы у вас.
– Мне не жалко, берите, сколько хотите.
– Воздержусь. Надо закончить с торжеством этой справедливости проклятой. Не возражаете?
– Это так мило, – откликнулась Катерина Ивановна.
– Формально у меня нет повода для вашего ареста. Вы не украли эти деньги, господин Порхов их сам выдал. Я не могу обвинить вас в убийстве Жаркова. К сожалению, его убили не вы. Хотели застрелить, но курок оказался туговат. Потом купили сильное снотворное. Я проверил у провизора. За мысли об убийстве судить нельзя.
– Видите, как все хорошо вышло.
– Вам, Катерина Ивановна, повезло. За вас сделали грязную работу. Удача благоволит энергичным. Столько сил потратили, чтобы Жаркову голову заморочить и не отдавать его деньги.
– Вся умаялась, – согласилась Катерина Ивановна. – Не знала, что и выдумать еще.
– Оставьте эти деньги как компенсацию за труды. Или за то, что не стали убивать доктора Асмуса, который знал о них.
– Благодарю вас, господин Ванзаров.
– Но есть другой случай, – сказал он, разглядывая комнату. Вещи, вынутые из шкафов и из комода, были разложены повсюду. Хозяйка собиралась в дальнюю дорогу, – надолго, быть может, навсегда. – Сейчас на пляже из песка достают тело Анны Анюковой, модистки и вашей подружки. Будет проведено вскрытие. Им займется лучший криминалист России господин Лебедев. Будет установлена беременность Анюковой. После чего дело будет открыто заново. Я об этом позабочусь. И поверьте, к ответу будет привлечен не только врач, сделавший неудачный аборт, но и подруга Анюковой, все это устроившая.
Катерина Ивановна была спокойней фарфоровой куклы.
– Что вы хотите?
– Сделка, – Ванзаров не удержался и хлопнул ладонью по столу. – Позволю вам завтра уехать. За это отдаете мне письмо Насти Порховой, в котором она сообщает Жаркову о своей беременности. Думаю, цена вполне приемлема.
Спорить Катерина Ивановна сочла ниже своего достоинства. Она вышла, сразу вернулась и бросила на стол конверт без адреса. Ванзаров проверил письмо. Сомнений не было, криминалиста можно не беспокоить. Он разорвал письмо на мелкие кусочки.
– У вас как раз и печь открыта.
Схватив кипу газет, сложенных на этажерке, Ванзаров засунул ком в дверцу, бросил туда же обрывки и чиркнул спичкой. Пламя взялось весело.
– Стойте! – закричала Катерина Ивановна.
Ванзаров преградил ей дорогу.
– Не торопитесь, пусть прогорит.
Она замахнулась, но рука ее была не так крепка, как воля. А пистолет далеко. Катерина Ивановна стукнула кулачком по его груди и отошла. Сев на прежнее место, она улыбнулась и засмотрелась на огонь. Отменная выдержка.
– Полицейская статистика – полезная вещь, – сказал Ванзаров. – Знаете, где чаще всего прячут деньги, если их нельзя отнести в банк? Не поверите: в самоварах, матрасах и печах. Всем это кажется умной идеей. Особенно печи. Вы же ничего там не спрятали?
– Разумеется, нет.
– Что ж, наша сделка состоялась. Можете уезжать. Если хотите.
Катерина Ивановна не ответила. Она смотрела на огонь, разгоревшийся ярко. В языках пламени мелькали разноцветные искорки, зеленые, синие, оранжевые. Весело вспыхивали и исчезали, чтобы появиться опять. Словно играли в салют. Ванзаров ждал, пока прогорит.
– Ваш юный ухажер, богатый наследник, – мой агент, – сказал он.
Катерина Ивановна не удостоила его взгляда.
– Я знаю, – сказала она. – Мальчик умный, но с женщинами не опытный.
– Вы используете слишком опасное оружие: любовь.
– Любовь? – Катерина Ивановна усмехнулась. – Девушка не имеет право на любовь. Любовь – удел мужчин. Они ее воспевают, ею и тешатся. Для них это развлечение. А для нас любовь – выгодное вложение капитала. Чтобы проценты были максимальные. Это мужчинам хорошо быть романтиками, а нам, бедным барышням, приходится думать о хлебе насущном. Тут не до романтики. Прокормиться бы. Прощайте…
Он поклонился и вышел.
У забора толпились городовые. Дарья исчезла. Лебедев принюхался.
– Что-то запах знакомый, – сказал он. – У нас на Садовой улице так пахнет, когда в Министерстве финансов сжигают старые деньги. Гадкая привычка. Дышать невозможно. Купцы сколько раз жалобы писали, и все равно жгут. А тут нет Министерства финансов. Чем же пахнет?
– Эта загадка под силу только лучшему уму криминалистики, – сказал Ванзаров. – Благодарю всех, господа. Наша операция окончена. С чем вас и поздравляю.
– Окончена с успехом? – спросил Макаров.
– Полным успехом, – ответил Ванзаров. – Старуха справедливость нынче будет довольна. Чтоб ее…
2 Холодные сердца
С утра пораньше Николя был отправлен на пляж занимать шезлонги. Ему было приказано оккупировать три места и хоть зубами в них вцепиться до прихода старших товарищей. Яму в песке сровняли. Следов не найти. Только кучки виднеются. Никто из господ отдыхающих не догадается, что происходило здесь ночью.
Ванзаров с Лебедевым появились, когда терпению Гривцова пришел конец. Еще бы немного, и он сорвался с цепи. Устал выслушивать от дам с детьми: «Как вам не стыдно, молодой человек, занимать три кресла!» Эти жалобы так надоели, что он решил, что уступит все первой же недовольной мамаше. А эти пусть хоть на песке сидят. Он пляжами сыт по горло.
Аполлон Григорьевич поместился в шезлонг с трудом и тут же полез было за сигаркой, но посмотрел на бегающих неподалеку детей и остановился.
– Будете нас удивлять или на залив любуемся? Признавайтесь, как додумались?
Николя с позапрошлого вечера не мог ни о чем думать. Буквально потерял эту полезную привычку. От всего пережитого еще не такое случается.
– Что именно вас интересует? – невинно спросил Ванзаров.
– На чем Джек Невидимка погорел? Улики вместе с прозекторской сгорели.
– Это и было главной уликой, – ответил Ванзаров. – Я бы сказал: последней.
– А первая? – вставил Николя.
Аполлон Григорьевич пихнул в бок своего ученика.
– Арестантам слова не давали!
– Начнем в обратном порядке: от пожара. Убийство Стаси Зайковского и господина Усольцева не похожи друг на друга. И оба – на убийство Жаркова. Так бывает?
– Сложный вопрос, – сказал Лебедев. – Опытный преступник, конечно, любит держаться своей манеры. Да и не опытный тоже… Хотя бы во второй раз.
– Если происходит обратное, о чем это говорит?
– Преступник понял свою первую ошибку.
– Точнее, ему указали на нее.
– Кто же это посмел?
– Я, кто же еще, – ответил Ванзаров. – Буквально носом ткнул. На штыке следы песка. Почему? Его использовали как щуп. Зачем воткнули в грудь? Чтобы не заметили точного и меткого удара по затылку. Здесь же провинция, кто будет разбираться? Даже криминалиста нет. А для того, чтобы запутать дело, надо посадить Жаркова в шезлонг, в каком вы, Гривцов, сидите, и вспороть брюхо. Тогда точно никто не догадается об истинных причинах.
Николя подскочил как ужаленный, но Лебедев вернул его в сидячее положение.
– Родион Георгиевич шутит. Тот шезлонг в участке, приобщен к делу. Нельзя быть таким доверчивым, Николя. Вы же чиновник сыскной полиции!
– Все время ему твержу, – сказал Ванзаров. – Выдержка и логика. Весь этот цирк с записками Джека Невидимки, штыками и прочим разлетелся как дым, когда я сказал заведомую глупость, а на нее и глазом не моргнули.
– Какую глупость? – заинтересовался Николя.
– Заявил, что Жаркова разделали саперной лопаткой. Это же абсурд. Тут нужен скальпель и опытная рука. Нужно знать, куда ударить, чтобы одного раза хватило. Нужны познания в медицине и анатомии. Остальное – отвлекающий маневр. Не более. Включая вырезанное сердце. Если его действительно вырезали. Сам не проверял. Когда наш приятель осознал ошибку, было поздно. Он, конечно, убирал свидетелей по-разному, но это ничего не меняло. Так ловко, как с Анюковой, у него уже не вышло.