– В сторону расширения, – добавил Корнилов с нехорошей усмешкой людоеда.
– Тех, – сказал Кириченко, – кто умеет нарушать только правила вождения и общественную мораль. А вот хамов и наглецов, потрясающих основы науки, будем забрасывать цветами.
– Лучше грантами, – заметил Урланис.
Кириченко посмотрел осторожно в мою сторону:
– Благодаря гениальной и мудрой политике нашего светоносного вождя с грантами вроде бы пока в порядке.
Глава 6
Чипы «Омега» поступили в продажу ограниченной партией и по очень высокой цене, но хотя это и прорывная технология, однако ажиотажа с покупками нет. Напротив, все осторожничают, а приобретают его совсем уж фрики.
Когда я взял бифштекс и сел за стол к своим орлам, где на этот раз и трое наших женщин, тихих, как мыши, Кириченко с подцепленным на вилке куском мяса рассуждал:
– Бунтарство принимает и такие формы, как пойти налево, нарушить правила на дороге… Мы гордимся этим, мы получаем радость от осознания, что нарушили, а ведь это неправильно… но получаем же! И это вот все разом кончится?
Люцифер возразил:
– Ну почему кончится? Сверхорганизм уже заранее принимает защитные меры.
– Ну-ну?
– Свингерство, – напомнил Люцифер, – групповухи, шведский вариант… Еще Эммануэлла, ведомая им, как теперь понимаем, проповедовала брак без ревности! И когда заставала мужа с другой женщиной в постели, просто присоединялась к их забаве…
Кириченко помотал головой:
– Да, похоже, Сверхорганизм все предусматривает и готовит нас, дураков, заранее. Может быть, в самом деле не все так страшно?
Урланис сказал жарко:
– Страшно не то, что жена все узнает и морду набьет! Страшно, что потеряем сладость нарушения запретов!.. А без запрета это то же самое, что и свою жену, разве не так?.. А мне это исполнение супружеского долга уже осточертело давно, сперва рукоблудствовал, теперь свидольствую.
Антонина улыбнулась, Маринка тихонько хихикнула, а Урланис повернулся ко мне:
– Так, шеф?
Я огрызнулся:
– А если не так, что-то можем изменить?
Они переглянулись, разом подняли и опустили плечи. Все верно, пришло время, как говорят новостники и колумнисты, Великой Правды. Хотя, конечно, слово «великая» здесь неуместно, точнее бы «полной» или «предельной», но народ любит простое и пышное, так что заговорили о Великой, когда ничто не будет скрыто. В инете, с экрана жвачника и вообще отовсюду предрекают великий шок, потрясение устоев, а то и гибель человечества, но мы к этому шли последние полтора века через реформации, сексуальные революции, раскрепощения, показы мод, освобождение от морали, долга, чести, верности, гей-парады. Так что особенной катастрофы не произойдет, итак прекрасно знаем, что все мы дети Фрейда и обезьяны, подлые похотливые животные.
– Есть признаки, – сказал Корнилов в своей обычной веской манере, – что началась Контрреформация. Некоторые предпочитают называть ее Реконкистой, что, на мой взгляд, красивше, хотя смысл тот же.
Люцифер поморщился:
– Заявлены слишком высокие цели… Дескать, при полной открытости всего-всего, подавить до минимума все обезьянье, а человеческое, вернее, надобезьянье, развивать и культивировать.
– Новые пуритане, – изрек Кириченко. – Хороший знак. Похоже, с этой сексуальной революцией дошли до высшей точки, и теперь маятник может качнуться в другую сторону…
Корнилов вздохнул:
– Это ж на Западе… У нас пока не начиналось.
Урланис сказал ему в тон:
– Да, надо валить из сраной рашки…
Корнилов посмотрел на него волком, это «валить отсюда» стало мэмом для обозначения ленивых дураков, которые уверены, что на Западе им будет медом намазано.
Вертиков сказал обиженно:
– Да что вы все «Запад» да «Запад»!.. У них не было революции и Советской Власти, вот и продвинулись чуточку дальше.
Урланис переспросил саркастически:
– Чуточку?
– Чуточку, – отрезал Вертиков с достоинством. – Если у них так все хорошо и все поют, то скажите, почему так осторожненько наступают на алкоголизм? Почему все еще не завершили борьбу с курением, а когда еще начали?.. И почему так медленно, поэтапно, осторожненько? Если там все сознательные, почему правительству в какой-то день не объявить: так как мы нация умная и все понимающая, совсем не то, что сраные русские в их сраной рашке, с завтрашнего дня перестаем курить… это вредно, знаете ли!.. а еще перестаем потреблять алкоголь в любом виде, мы же не сраные русские в их сраной рашке, где хоть и пьют меньше нас, но принято считать, что пьют именно сраные русские. Ну, все знаете, какие от алкоголя беды, аварии на дорогах, и почти все преступления в состоянии неполиткорректного опьянения… И что самое худшее, в пьяном виде афроамериканца могут назвать негром, с ума сойти…
Кириченко подсказал с усмешечкой:
– Сперва пусть избавятся от наркотиков!
Урланис поглядел на обоих волком, не ответил, но, поднявшись из-за стола, с таким стуком поставил чашку, что едва не проломил столешницу, поднял гордо голову и ушел. Женщины непонимающе смотрели ему вслед, Маринка тяжело вздохнула.
– Последний довод королей, – заметил Кириченко, – когда сказать нечего, хлопают дверью.
– Запад тоже разный, – обронил Люцифер. – Германия и Португалия весьма даже неравнозначны по доходам на душу… А вообще пустяковый спор. Рано или поздно все объединимся в одну страну, но и тогда в разных частях доходы будут очень даже разные.
– До самой сингулярности, – сказала тихонько Антонина. – Так?
– Верно, – одобрил Люцифер.
– Точно, – согласился Кириченко. – Эх, скорее бы…
Он ради прикола, чтобы как-то убить время до прихода сингулярности и потешиться над доверчивыми дураками, организовал движение за права растений, опубликовал одно из наших побочных исследований, что они обладают развитой нервной системой и чувствуют боль и насилие, когда их рвут или режут. Потому нужно запретить использовать газонокосилки, они постоянно причиняют невыносимую боль траве всякий раз, когда по ней проходят страшные ножи, срезающие все надежды, в том числе и половые органы, которые люди лицемерно называют цветами.
Как ни странно, движение разрослось, сторонников из-за множества бездельников и безработных нашлись миллионы, перекинулось на другие континенты. Насчет запрета косить траву пока еще ничего не слышно, но в ряде стран предусмотрены крупные штрафы за сорванные цветы, а в цветочных магазинах их теперь можно купить только в цветочных горшках. Раньше этого было достаточно, но после случаев, когда горшок выбрасывали сразу же на улице, едва выйдя из магазина, в ряде городов приняли постановление, что службы надзора могут избирательно наведываться к заподозренным покупателям и проверять, в каком состоянии купленный цветок, не подвергается ли насилию, соблюдаются ли его права.
В кафе вбежала запыхавшаяся Вероника Давыдовна, быстро ухватила большую чашку с парующим кофе, нагребла из вазочки в блюдце горку печенья и подошла к нашему столу.
– Примете?
Люцифер вскочил, ухватил от соседнего столика стул и придвинул ей. Вероника Давыдовна поблагодарила кивком, опустилась красиво и оттопыривая плечи, чтобы лучше была видна ее великолепная грудь, белоснежная и с атласной кожей, словно у компьютерной модели, улыбнулась, показывая белоснежные, точно расположенные зубы в стиле дизайнера Кибри.
– Все о вечных проблемах? – спросила она живо. – А вот сейчас передают новость, что в продажу поступила новая модель свидолок.
– Уже? – спросил Кириченко с интересом. – Я читал в новостях, что в них предусмотрены не только услуги на кухне, но могут платить по счетам за электричество, за воду, газ, настраивать телевизоры и бытовую технику…
Остальные кивали, тоже такие новости читают в первую очередь, а уже потом про полет на Марс, Вероника Давыдовна понимающе улыбнулась и сказала невинно:
– А еще у них никогда голова не болит, не бывает месячных, вообще никогда не спорят… Правда, в новой модели конструкторы обещают внести элементы непредсказуемости, чтобы могла отказываться, ссылаясь на рандомные причины.
Люцифер сказал испуганно:
– Что? Этого никогда не будет! Таких конструкторов сразу же линчуют, они не рискнут.
Корнилов буркнул:
– Говорят, Фонд Защиты Женщин пролоббировал… а то и хорошо профинансировал этот апгрейд.
– В жопу такой апгрейд, – сказал Кириченко твердо. – Я не извращенец! Я беру базовую модель, а апгрейдю по своему выбору.
Вероника Давыдовна красиво взяла чашку обеими руками и, глядя поверх нее честными глазами, промурлыкала:
– Знаем-знаем, что вы в первую очередь апгрейдите… Но в последних моделях это будет уже вшито в железо.
– Железо?
– Ну, так говорится. Называем же харды железом, хотя это давно водокристаллы. Так что придется взламывать защиту, перепрошивать, появятся моды…
– Железо?
– Ну, так говорится. Называем же харды железом, хотя это давно водокристаллы. Так что придется взламывать защиту, перепрошивать, появятся моды…
Она прервала себя на полуслове, а Вертиков после паузы страшным голосом прошептал:
– А там и до свидолок-террористок один шаг. Господи, в каком мире живем?
– Отправить тебя в Средневековье? – осведомился Корнилов и пояснил: – Как только это станет возможным, в темные века ринется масса народу, и на этом можно будет неплохо заработать. Кто возьмется зарегить фирму?
Кириченко только готовил для меня ванну, замерял температуру и щелочность, но я уже ощутил то странное неблагополучие, когда не могу понять причины, а только разеваю рот и развожу руками.
Кириченко заметил, что я с беспокойством начал слушать новости, чем раньше пренебрегал, а еще оглянулся и с заметной тревогой смотрю на карту мира.
– Что-то случилось, шеф?
– Не знаю, – признался я, – странное такое ощущение… Что-то происходит на юге Африки. Но что?
Он посмотрел на меня в удивлении:
– Там все спокойно. Года три назад какой-то очередной переворот, но сразу же хунту свергли, демократия, все поют… А что за ощущение?
– Неблагополучия, – ответил я.
Он кивнул деловито:
– Хорошо, запишем. И сообщим в Фонд.
Я запротестовал:
– Не торопись! Сперва проверим. Это может быть совершенно не связано с нашей работой.
– Может, – согласился он. – А может, и связано, поручик.
Через неделю пришло сообщение о появлении нового типа гриппа: кошачьего, очень опасного. Его обнаружили только после скоропостижной смерти супругов Бергесенов, проверили их связи, поездки и обратили внимание, что они большие любители туристических поездок по экзотическим местам.
К этому времени в Европе зарегистрировали еще пять случаев смерти от кошачьего гриппа, все умершие разные по возрасту, образованию, привычкам, общее было одно: все они недавно посетили юг Африки.
Срочно послали туда специалистов, те еще не успели сойти с трапа самолета, как местные врачи забили тревогу: неизвестная болезнь косит население безжалостно, никакие лекарства не помогают. Присланная бригада медиков провела экспресс-анализ и обнаружила, что кошачьим гриппом заражены почти все вокруг, эпидемия стремительно расширяется.
К счастью, из крови тех, кто перенес болезнь и остался жив, поспешно выделили сыворотку и спешно начали прививать местных, а также отправили образцы в Европу.
Кириченко нанес на карту очаг наибольшего распространения и предполагаемого места появления первого вируса, пришел ко мне и положил карту на стол.
– Взгляните, шеф.
Я не стал даже смотреть, пробурчал:
– Могло быть совпадением… Кроме того, как объяснить? Мы же ученые, а не бабкованги.
Он пробормотал:
– Но что-то же делать надо? Все-таки есть шанс предсказывать…
– Что-о?
– Предвидеть, – поспешно сказал он, – какие-то неприятности. Мелкие не уловить, ну там палец прищемить или помереть, а вот вспышку заболевания Сверхорганизм замечает раньше, чем мы со своими приборами.
– А как мы это объясним? – повторил я. – Сразу попадем в бабковангисты! Тут только Чумака и Кашпировского забыли, так мы вылезем… Хочется походить в их ризах?.. Да понимаю, теперь вроде бы отвечаем… Знали, но не предупредили, теперь надо мучиться осознанием вины?.. Извини, а ты уверен, что это не случайность? Я нет. Хотя да, будем копать в этом направлении.
Он переспросил:
– Значит, сообщить только в Фонд?
– Да, – сказал я. – Только им. А они уж по своим каналам… Пусть и вся слава им. Им можно и побанкованговать, они ж политики!
Глава 7
Энн позвонила, лицо веселое, в глазах довольные огоньки, сообщила, что с их подачи уже приняты Думой законы насчет того, что в фильмах отныне разрешены любые сексуальные забавы, но запрещено показывать кровь. По этой причине все кина прошлых лет изъяты и помечены особым лейблом, дескать, идет ремастеринг, скоро будут выпущены на экраны в новом формате.
Со дня вступления в силу закона на всех киностудиях будут сниматься только мелодрамы и комедии. Комедии должны быть легкие, а термин «черная комедия» вообще попал под запрет, хотя и предлагали называть «афроамериканской». Мелодрамы должны быть без серьезных переживаний, желательно, чтобы даже на экране обходились без слез.
Я поохал, порадовался за ее успехи. Наверное, это здорово и правильно, что вот так, хотя меня порой коробит от такого. Причем – сильно. Но я – другое дело, у меня здоровая психика, мне сколько ни показывай на экране убийств, расчленений и отрубленные головы в крови, я не выйду на улицы убивать и грабить, но другие, как уверяют специалисты…
Помню, сперва был проект, что изъятые фильмы показывать в особых закрытых для общего посещения кинотеатрах, однако это дискриминация, потому благоразумно их сложили в хранилище и постарались о них забыть, пока не решат, как переделать, и переделывать ли вообще, потому что даже забота о них начинала казаться подозрительной.
В компьютерных играх, где надо убивать монстров или противников, девелоперам сперва приказали заменять кровь на нечто зеленое, потом вообще заставили ее убрать, то есть ты ударил – он упал, а потом вообще запретили эти жанры целиком, как разжигающие в человеке… э-э… здесь законодатели долго мялись, не находя термина, а потом, не мудрствуя лукаво, ограничились стандартным набором обвинений в разжигании розни на расовой почве, видовой и классовой, подразумевая под словом «класс» уже не рабочий класс или буржуазию, а биологические классы. Мол, класс насекомых, если он разумен и соблюдает демократические принципы и выборную систему, тоже человеки.
Интеллигенция, что всегда против, вякала робко, что это же перехлест, но один из законодателей, недавно вообще узнавший о существовании неба, велеречиво объяснил, что мы выходим в космос, где живут представители других видов и классов. И даже если там одни ящерицы или насекомые, мы должны идти к ним с нашими демократическими ценностями и поддерживать только те режимы, которые соблюдают равенство полов, всеобщую выборную систему и четырехлетний срок правления президентов.
Книги «старой эпохи» тоже подпали под запрет, но с этим было проще, так как абсолютное большинство населения перешло на электронное чтение, бумажных дома почти не осталось, а в инете контролировать контент становится все проще.
На черном рынке некоторое время продавались старые боевики, где герой палит из двух пистолетов или разносит вражескую военную базу, стреляя из гранатомета, автоматов, затем красочно убивает главного босса десантным ножом, когда кровь яркой красной струей брызгает прямо на экран, но за распространение таких фильмов давали большой тюремный срок, а потом начали сажать и за хранение таких фильмов.
В инете иногда появлялись кадры из старых фильмов, где мускулистый Рэмбо стоит гордо с обагренными кровью руками, или где Шварценеггер в роли коммандос убивает противников, пробивая последнего противника трубой насквозь… какая жуть, но у подростков эти фотки вызывали восторг, они хранили их, как святыни, рискуя исключением из школы и помещением в специальные учреждения для «смягчения нрава».
Обнаженные женщины на улицах города уже не диковинка, особенно в жаркую погоду, когда остальные обливаются потом в одежде, но постепенно и мужчины начали появляться обнаженными: сперва в своих квартирах, принимая друзей и знакомых, потом просто гостей, дескать, как хочу дома, так и хожу, а потом начали появляться и вне, так сказать, закрытых помещений.
Сперва на участках своих загородных домов, дескать, я хожу у себя дома, а если соседу не нравится, что я у себя купаюсь в бассейне голым, пусть поставит забор повыше, выезжали на пикники за город и там чувствовали себя нудистами. Потом, конечно, начали выходить и на улицы.
Со стороны может показаться удивительным, что впервые хоть в чем-то женщины обогнали мужчин по смелости, однако все объяснялось анатомическими особенностями. Женская вагина в основном скрыта, а у мужчин все на виду, а известно, как мужчины ревностно и болезненно относятся, если находят свой пенис короче или мельче, чем у соседа. Потому женщины вышли на улицы первыми, а мужчины только после того, как процедура по увеличению полового члена перестала быть операцией, а превратилась в пару инъекций и два дня специальных упражнений, после чего каждый мог гордо снять трусы перед женщиной, не опасаясь, что она хихикнет и спросит, указывая пальчиком: «А что это у тебя там такое миленькое?»
Правда, к этому времени начало нарастать движение «сингуляров», что всеми фибрами чувствуют наступление нового мира, в котором полностью перестроят тела, где не будет ни пенисов, ни вагин, ни вообще секса, а чувственные удовольствия, более мощные и возвышенные, чем у крыс или тараканов, можно будет получать совсем другими способами.