В отличие от бандитских кругов среди спецов вроде Шувалова и Бушмина «стрелка» на их жаргоне обозначает либо быстрорастворяющуюся ампулу, отстреливаемую при помощи спецоружия, либо эксклюзивный образец шприца-ампулы. Содержимое такой ампулы, если только не ставится иная задача, обычно действует мгновенно, а диапазон по временным параметрам, в плане полной отключки от серых будней, может быть от нескольких минут до скончания времен.
Бушмин проколол черепановскую добычу из шприца-ампулы, заряженной смесью нейролептика тиоридазина (сонапакса) и спирта. В зависимости от особенностей организма, фаза «пассивного» состояния в данном случае должна была составить от шести до восьми часов. В сущности, он перестраховался. Андрей был почти уверен: «языка» после допроса все же отпустят восвояси, а потому вовсе не обязательно этому паршивцу знать, кто его повязал в бункере генерала Исмаилова, и уж вовсе не следовало ему слушать то, о чем переговаривались между собой возвращающиеся с задания спецназовцы.
Вошли в здание, поздоровались с караулившим на входе сотрудником, который гостеприимно распахнул перед ними дверь.
– Нам в подвал, – сказал Шувалов. Затем добавил: – Только ничему не удивляйся.
Бушмин в ответ на эту странную реплику вяло пожал плечами. Вот еще! С чего это вдруг он станет удивляться?
Миновав лестницу и тесный «шлюз», они оказались… в чеченском застенке.
Свидетельством чему служил соответствующий фон: рвущиеся наружу вопли истязаемых людей, перемежаемые грубыми голосами нохчей, глухие или, наоборот, звонкие, с оттягом, удары по беззащитной человеческой плоти, густой мат и ругань по-чеченски; и опять звуки «колотух», стоны, звериные вопли…
Бушмин озадаченно поскреб заросший щетиной подбородок. Ну и ну… Такого поворота он точно не ожидал.
Они заглянули в одну из каменных клетушек. В кресле сидел знакомый с виду сотрудник, его ноги покоились на крышке стола, на голове – наушники, предохраняющие слуховой аппарат, а заодно и мозги от всех этих леденящих душу и кровь звуков; сам он с отсутствующим видом листал какое-то техническое пособие. На столешнице перед ним – включенный на воспроизведение магнитофон; звук, судя по всему, выведен на полную катушку.
Шувалов жестом дал понять сотруднику, что тот может и дальше пребывать в удобной для него позе. Затем, склонившись к самому уху Бушмина, произнес:
– Оригинальная трофейная запись! Эту и еще несколько таких нашли недавно среди вещичек одного убитого боевика, который оказался сотрудником ичкерийской «гэбухи». Убедительно, да?
– Мороз по коже, – кивнул Бушмин. – Впечатляет.
Они нахлобучили на головы шлем-маски: Шувалов надел пятнистый бушлат с эмблемой в виде «ичкерийского волка», Бушмину же досталась потертая кожаная куртка.
– Значит, так, Андрей… Заходим внутрь, садимся на стулья, молчим и наблюдаем. Мои спецы действуют по определенному сценарию, так что нам с тобой уготовлена роль зрителей.
Помещение, в котором они оказались минуту спустя – при наличии некоторой фантазии, а также с учетом весьма специфического фона, – можно было и впрямь принять за камеру пыток.
А двоих звероватого облика мужичков, что устроили себе перекур, можно было вполне признать за нохчей, хотя их лица скрывали полумаски.
Третий же в этой живописной группе, коленопреклоненный, похоже, намеревался вознести молитву Всевышнему, но даже в такой характерной позе он абсолютно не походил на адепта ислама и ревнителя религиозных мусульманских обычаев.
Антон Белицкий – гражданин Российской Федерации, корреспондент американской радиостанции «Либерти», «стрингер» высочайшего международного уровня. Один из тех деятелей, что играют не последнюю роль в информационной войне. Речь даже не о Чечне – нынешние события и Ичкерии лишь отдельный этап этой войны, эпизод, важная, но промежуточная фаза в комплексе подрывных акций, направленных на ослабление, распад и деградацию великой в недавнем прошлом страны.
Сквозь приоткрывшуюся дверь в помещение с удвоенной силой хлынули душераздирающие вопли. Надо полагать, звуки эти затопили душу репортера новой волной страха и смятения; он нервно крутанул головой, пытаясь узреть, кого там еще черти принесли по его душу.
И тут же схлопотал подзатыльник от одного из нохчей.
Бушмин плотно прикрыл за собой дверь. Снаружи по-прежнему доносились жуткие звуки, они были вполне различимы и предельно убедительны, но теперь, при закрытой двери, акустический фон не мог помешать качественному ведению допроса.
Свободных стульев оказалось ровно два, и вновь прибывшие без излишней суеты заняли свои места в «зрительном зале».
Нохчи, казалось, не обратили на них никакого внимания. Они лениво перебрасывались фразами на чеченском наречии. Один из них подпирал могучим плечом стену, другой возвышался над Белицким, задумчиво поигрывая кинжалом огромных размеров. Цементный пол и часть стены были запятнаны и забрызганы жидкостью бурого цвета; крайне сомнительно, чтобы это была имитация «под кровь», потому что еще сутки назад именно здесь допрашивали отловленных при зачистке окраин боевиков.
Хотя Бушмин не врубился, о чем переговариваются между собой дознаватели, он смог распознать по голосам, кто в данную минуту перед ним находится. Тот, что балуется «ножичком», – старый знакомый Иса Дангулов. В роли «доброго следователя» – некий Хаджиев. Оба – верные мюриды «подполковника Сергеева».
Что касается Белицкого, то это был плюгавый малосимпатичный субъект лет тридцати с небольшим, с жидкой неопрятной бородкой, одетый в потертые джинсы и теплый свитер с «исландским» рисунком.
– Ты уже выучил наш язык? – Псевдочеченец Дангулов перешел на русский: – Знаешь, сколько из-за тебя людей погибло этой ночью, тварь ты фээсбэшная?! Я сейчас р-рэзать тебя буду!!
Остро заточенная сталь опасно приблизилась к горлу Белицкого.
– Па-адажди, Ахмет, – процедил другой потрошитель. – Нам поручили р-разобраться с этим предателем… Не горячись! Он еще не все сказал.
Надо заметить, что нохчи, особенно те, чей бизнес завязан на России, довольно прилично говорят по-русски, практически без акцента, – вот как эти двое дознавателей.
– Ладно, начнем по новой, – нехотя сказал Дангулов. – Ты нам не кунак больше, Антон. Ты навел на нас русскую авиацию! Из-за тебя погибли люди! Пролилась кровь! Ты знаешь, мы живем по адату, это законы наших предков. За кровь наших людей надо мстить, таков обычай! Тебя все ненавидят, пр-редатель чеченского народа! Мы поймали тебя за руку! Никто теперь тебя из наших не станет защищать! Твои евреи тебе не помогут…
– У него появились новые друзья, – заметил Хаджиев. – На Лубянке!
Дангулов сунул тесак в ножны. Затем, чтобы допрашиваемый не расслаблялся, треснул его легонько по затылку.
– Па-аслушай, Ахмет, какой расклад получается, – продолжил вещать Хаджиев. – Наш бывший кунак Антон – как тот теленок, что хочет сосать сразу двух маток…
– Он сейчас у меня отсосет, – мрачно изрек Дангулов.
– Ты хорошо устроился, Белицкий! – сверкнул волчьими глазами из-под маски дознаватель Хаджиев. – Ты снимаешь бабки за свои репортажи и с нас, и с западников, и в Москве, с «независимых»… Ты уже давно завязан на ЦРУ, и у тебя есть какие-то дела с британской разведкой. А теперь выясняется, что ты вдобавок работаешь на Лубянку… Ты установил шпионскую аппаратуру и занимался прослушиванием конфиденциальных переговоров. Ты связался по спутниковому телефону с федералами и навел на площадь Минутка российские штурмовики! Отвечай, шакал, сколько денег тебе пообещали чекисты за преданных тобою вайнахов?!
После очередной затрещины Белицкий наконец вышел из ступора и выдал нечто членораздельное:
– Это какая-то ошибка… Я не работаю на Лубянку. Н-не понимаю… Зачем все это? П-почему я здесь? Не знаю…
– Вот и я не знаю, – помрачнел Хаджиев. – Не знаю, Белицкий, что нам с тобой делать… На тебе кровь, понимаешь?!
Уловив кивок одного из зрителей (пора, мол, переходить к самому важному), Хаджиев слез со стола. Они с Дангуловым подхватили свою жертву под локотки. Затем припечатали Белицкого физиономией к столешнице, но не зверствуя, а так, чтобы тот не утратил способности делиться информацией. И теперь уже Хаджиев вооружился тесаком. Белицкий же пронзительно завизжал – как кабан, над которым мясник уже занес свой инструмент.
– Я сейчас тебе отр-рэжу палец! – посулил Хаджиев. – Заткни пасть, а то башку снесу… Вот так… Какой палец тебе отрезать? На какой руке? На левой? Правой? Выбирай! Ты же не хочешь говорить нам всю правду?! Ну что? Резать? Или будешь отвечать на вопросы?
– Н-не надо! Буду… Буду отвечать!
– Ответишь. Ты у нас за все ответишь! Может, и обменяем… За тебя большие деньги заплатят, да?
Хаджиев выдвинул из-за стола стул и поставил его в центре помещения. Затем они усадили на него Белицкого, так, чтобы тот оказался лицом к зрителям.
– Ответишь. Ты у нас за все ответишь! Может, и обменяем… За тебя большие деньги заплатят, да?
Хаджиев выдвинул из-за стола стул и поставил его в центре помещения. Затем они усадили на него Белицкого, так, чтобы тот оказался лицом к зрителям.
– У нас есть против тебя все улики, Антон, – приступил к делу Хаджиев. – При обыске у тебя нашли микрокассету. Ты прятал ее в потайном карманчике. Собирался передать кассету федералам? Или своим цэрэушникам?
Бушмин с удивлением покосился на сидевшего рядышком Шувалова. Что еще за микрокассета? Они с Черепом на скорую руку обыскали Белицкого, но, кроме комплекта документов, среди которых был «вездеход» с подписями президента Ичкерии и еще восьми наиболее влиятельных полевых командиров, ничего стоящего не обнаружили. Впрочем – неудивительно, ведь думали-то тогда о другом, так что досмотр был произведен поверхностно.
Вспомнив о наказе начальства помалкивать и ничему не удивляться, Бушмин сосредоточился на допросе.
– Я уже говорил: это какое-то недоразумение, – принялся объяснять ситуацию Белицкий. – Последнюю неделю мы квартируем в бункере Исмаилова. Я, оператор и двое сопровождающих… Руслан просил меня сделать репортаж по Ханкале, ну а на следующий день он… и другие… в общем, настояли, чтобы я заснял этих… пленных десантников. Я все сделал, как просили. Ролик про Ханкалу тут же зарядили через Дагестан по известным вам адресам… Вечером… Когда это было?.. Ну да, вчера… Руслан сам позвал меня к себе. Я прихватил с собой диктофон, потому что он хотел дать материал, чтобы я потом зарядил его интервью на «Либерти»… Это было где-то… часа за три до авианалета… Но разговаривали мы недолго, нас перебили. Руслан сказал: «У меня важные гости, с тобой мы потом закончим». Я ушел и… черт, забыл там свой диктофон…
Бушмин хмыкнул про себя. Врет, поганец. Наверняка не говорит всей правды. Оказывается, он практиковал «прослушку», вот только не известно, хотел ли он прояснить кое-что сугубо для себя, руководствуясь своим журналистским интересом, или взаправду «стучал» на кунаков «третьей стороне». Понятно, что не Лубянке он передавал подобные сведения, а тем кругам, что принято называть «антироссийскими».
– Потом, уже перед самым налетом, – продолжил Белицкий, – Исмаилов и его гости куда-то ушли. А я вспомнил про диктофон. Пошел, забрал его. Кассету не прослушивал, поэтому не знаю, что там записалось. Хотел лечь спать, но тут такое началось…
– Ну да, конечно, – усмехнулся Хаджиев. – Не знаешь… А зачем тогда прятал кассету? Молчишь? Ну-ну…
– А эти трое, которых ты видел… – вмешался Дангулов. – Говоришь, они были в масках?
– Да. Один прошел к Руслану, а двое, наверное, бодигарды, остались с нашей охраной.
– Ты сказал, что это была «связь» от федералов.
– Это только моя догадка, потому что на них, на этих гостях, ничего такого не написано…
– Кто такой Беспалый? Это был он?
– Точно не знаю… Просто слышал накануне, что Беспалый гарантирует «коридор». Два или три раза мне приходилось слышать это прозвище, но кто он такой – сказать не могу.
– Но он из эмвэдэшников, так?
– Скорее всего… Потому что «коридор» начинается от Алхан-Калы, а там стоят внутренние войска и милицейский спецназ.
– Он твой подельщик, да? Вы оба работаете на Лубянку?
– Я – нет. А про Беспалого сказал все, что знаю.
– Кто такой «Горец»? Чей это псевдоним?
Белицкий отрицательно покрутил головой:
– Боюсь, я вас не понимаю… Я знаю десятка два людей, кто так себя называет…
– Нас интересует Тимур. Ты говорил, что видел его мельком в бункере и что он прошел к Исмаилову вслед за Беспалым.
Бушмин в этот момент едва не поперхнулся. Чтобы скрыть замешательство, откашлялся в кулак, затем вновь навострил уши.
– Кто, Умаров? А, ну да… У меня с ним шапочное знакомство. Несколько лет назад брал у него интервью в Лондоне, потом в Москве. И еще несколько раз пути пересекались, но не так, чтобы тесно контачили…
– Что ты о нем знаешь?
– Да почти ничего…
Дангулов треснул журналюгу по затылку и еще раз повторил свой вопрос.
– Знаю, что он из тейпа Бено. Может, сейчас что-то изменилось, но он противник ваххабизма, как, кстати, и довольно тесно связанные с ним Ахмед Закаев и Ямадаевы – этих даже приговорили заочно к смерти…
– Без тебя знаем, – шикнул на журналиста Дангулов. – Ты про Умарова говори!
– Тимур Умаров, насколько мне известно, еще не так давно отвечал за перевод денежных средств от московской общины. Но сам он – в тени. И вообще… Идет какая-то игра по-крупному и здесь, на Кавказе, и в Москве. Но подробности мне не известны. Да и откуда мне знать? Я человек маленький…
– Но говна в тебе много, – проворчал Дангулов.
В этот момент приоткрылась дверь. Сотрудник в маске жестом попросил Шувалова выйти. Бушмин поднялся и вышел следом за ними.
– Товарищ подполковник, вас вызывает на связь «Корунд», – доложил сотрудник. – Сказали, по срочному делу.
Шувалов кивнул Бушмину – чтобы следовал за ним в помещение спецсвязи.
– Видал, что вокруг творится? – бросил на ходу. – «Коридор», мерзавцы, проложили… Нашли, наверное, брешь между нашими подразделениями. И где-то там просачиваются… Даже автоколонны умудряются проводить… И какая-то сволочь из наших им в этом деле пособничает!
Бушмин в этот момент почему-то подумал про Славянина. У того на руках точно все десять пальцев. Не то чтобы Андрей специально их пересчитывал, но, если бы какого-то не хватало, он бы точно этот факт отметил про себя.
Но это ровным счетом ничего не означает. Прозвища здесь меняют как перчатки, возможно, за исключением таких приметных личностей, как Хаттаб, за которым закрепилась кличка Черный Араб. А так… Сегодня Беспалый, завтра этот же тип, к примеру, где-то нарисуется как Пират, послезавтра Горец – и так далее…
– Михалыч, ты кассету Белицкого уже успел прослушать?
Шувалов, уже почти переступивший порог радиорубки, на мгновение застыл.
– Фрагментами. – Он коснулся рукой нагрудного кармана, где, надо полагать, хранилась кассета. – Ценная добыча, Андрей…
– Но как могло случиться, что эти двое, «Горец» и Славянин, оказались прошлой ночью в Джохаре? Кто их вообще выпустил?
– Сам ничего не понимаю…
Они вошли в помещение ЗАС. Шувалов надел наушники с микрофоном и стал переговариваться с «Корундом» – это позывной разведотдела при Оперативном управлении штаба ОГФС в Моздоке.
Уже по первым прозвучавшим репликам Бушмин понял: в Моздоке происходит нечто из ряда вон, а потому, заметив кивок Шувалова, вооружился «Кенвудом» и стал вызывать на связь Мокрушина и Черепанова – последний, кстати, отказавшись от визита к врачам, остался здесь же, на базе в Ханкале.
Прежде чем они покинули здание, Шувалов вызвал Дангулова и снабдил инструкциями. Допрос следовало прекратить, а Белицкого, воспользовавшись одной из трофейных машин, нужно отвезти подальше от базы федералов с завязанными глазами, а у одного из чеченских селений вышвырнуть вон – там он уже сам пусть определяется, что ему дальше делать и как жить.
Кассету с записью допроса «стрингера» Шувалов сразу же изъял, наказав своим «мюридам» держать рот на замке.
Затем они торопливо двинулись в обратный путь, в ту часть Ханкалы, где расквартирован спецназ ГРУ. Вызывать машину не было смысла, потому что до кунгов – рукой подать. За ними рысил нагруженный аппаратурой радист; Шувалов, используя закрытую сеть командования, на ходу переговаривался с «Корундом», и уже даже по одному этому признаку можно было судить о том, что дела в Моздоке складываются не лучшим образом.
– Говоришь, ломятся внаглую?! – озадаченно бросал он в микрофон. – А ты стой на своем! Смотри, чтобы крови не было… Что делать, если ломанутся? Уничтожишь базу данных! Головой за это отвечаешь… Да-да, под мою персональную!..
Примерно через сорок минут с базы в Ханкале снялись два «Ми-8МТ». На борт одного из них в полном вооружении погрузилась мокрушинская РДГ «Город», за исключением двух подраненных в Джохаре сотрудников, – не до отдыха нынче, а потому «рэлакс» переносится на неопределенный срок… Другим бортом вылетела бушминская спецгруппа.
Компанию же им составили Шувалов и трое высокопоставленных офицеров ОГФС, включая первого заместителя командующего в чине генерал-лейтенанта.
Шувалов (да и не только он) отправил срочное сообщение в вышестоящие инстанции.
Но никто не знал – включая командование ОГФС и оперативного дежурного по ГРУ в Москве, – что полковник Шувалов, командовавший некогда подразделением со странной аббревиатурой П-3Р, продублировал все сообщения в адрес некой группы «Мерлон»…
Глава 3
Сам по себе ящик, заслоняющий, а заодно и прижимающий решетку зиндана, по всей видимости, был не очень тяжелым. Скорее всего тюремщики бросили на дно пустого ящика несколько булыжников или кирпичей, сочтя это вполне достаточным.