Фрэнк приметил со спины девушку и подсел к ней. Какого же было его удивление, когда он понял, что перед ним... Николь.
Она улыбнулась. Он не знал, как начать разговор. И вдруг у него вырвалось само собой:
- Привет, Николь!
Теперь уж удивлялась она.
- Добрый день. Мы с Вами раньше где-то встречались?
Фрэнк понял, что выдал себя.
- Откуда Вы знаете мое имя? - спросила Николь, откинувшись на спинку стула и продолжая улыбаться.
- Я..., - он лихорадочно соображал, что бы можно соврать, - извините, я обознался... Я знал девушку по имени Николь, Вы точь-в-точь как она... очень похожи.
- А... понятно, - задумчиво протянула она. - Это очень странно, потому что меня тоже зовут Николь.
- А меня Фрэнк.
- Очень приятно с Вами познакомится, Фрэнк.
Он смутился.
- Здесь не занято?
- Но Вы уже сели, значит, занято, - так искренне и непосредственно рассмеялась она.
Подошел официант, Фрэнк сделал заказ. Длилось неловкое молчание. Наконец, принесли блюдо. Он принялся как можно тише поглощать пищу, порой не дожевывая её и глотая кусками, исподволь следил за действиями Николь, а она пила коктейль и задумчиво смотрела в окно.
Фрэнк находился в смятении и, вместе с тем, чувствовал себя необыкновенно робким и беспомощным, не в силах что-либо сказать, чем-нибудь ее заинтересовать.
- Я Вас не замечал здесь раньше... Вы живете поблизости? - прокрутив в голове этот вопрос сотню раз, он все же осмелился задать его.
- Нет, я живу на 34-й улице. А работаю на главной площади, в таком небольшом, старинном здании...
- Да, я знаю. Я там бывал.
- Мой муж и я работаем вместе. Сейчас он зашел в Ратушу, ему надо по делам...
Фрэнк вдохновенно смотрел на нее, внимательно слушал, боясь дохнуть - настолько завораживал его ее мелодичный и нежный голос...
- Этот ресторан - единственное стоящее заведение возле работы, где можно перекусить. Мне здесь очень нравится, такая уютная обстановка. И готовят отлично. Хотя я сама люблю готовить. Мне кажется, у меня есть навыки повара, - тут она снова засмеялась. - Да, я понимаю, Фрэнк, почему Вы так на меня смотрите. Смешно, в наше время - и быть каким-то поваром...
- Нет, что Вы... - поспешно перебил ее опомнившийся Фрэнк, - это очень редкая профессия, ведь сейчас за нас всё делают роботы и машины. Человек не должен постоянно быть бизнесменом, чиновником или дельцом, он должен делать что-то, выбрать занятие для души... Это очень важно сейчас - не потерять души.
Она качнула головой и снова посмотрела в окно. Фрэнк немного утолил чувство голода и отодвинул тарелку в сторону. Он любовался ею, и она не могла этого не заметить.
- Мне кажется, Фрэнк, Вы немного не такой человек, как остальные, - вновь заговорила она. - Так высказываетесь о душе. Давайте поговорим... кое о чем.
- Давайте, - с радостью согласился он.
Вам... простите, я, возможно, задам сейчас глупый вопрос, но... Вам не кажется, что все окружающие люди слишком заняты пустяковыми делами... то есть, в поведении всего, что находится в нашем Городе, есть много странностей. Как Вы считаете?
Фрэнк вздрогнул.
- Расскажите на конкретном примере.
- Как Вам объяснить... Во всём спокойствии, что царит в нашем Городе, есть что-то зловещее. Я чувствую себя незащищенной, даже с мужем. И я боюсь за собственную дочь. Еще мне кажется, что за внешним лоском что-то кроется... Я проверяла, куда идут отчеты, которые мы составляем, я пыталась узнать, что представляет из себя вышестоящая инстанция, управляющая Городом, но ничего не вышло - все отчеты исчезают на полпути к вышке, а о мэрах и высокопоставленных лицах ничего, кроме имен, я так и не узнала... И потом, меня порой, особенно ночью - ведь я боюсь темноты, будоражит страх. Страх неизвестности - ведь я плохо помню, как мы жили раньше, не знаю, что делается за пределами Города, не подозреваю, как устроено наше государство... Ведь, наверное, существуют и другие города... Но нам этого нельзя понять. Никто на это не обращает внимания, никто не задумывается о прошлом и будущем... Все захвачены водоворотом счастливых событий, словно специально подбрасываемых... меня не покидает ощущение неестественности всего происходящего. Вы заметили, что каждый день солнце светит одинаково, облака расположены тоже одинаково и лишь иногда смещаются в стороны. И ночью луна - тоже одинаковая. И распорядок дня у всех, почти у всех одинаков. И интересы, и отдых, и праздники тоже у всех одинаковые. Как будто Город сам определяет, как нам жить... Я говорю путано, верно?
- Нет, нет, отчего же, - приободрил её Фрэнк. - Я понимаю. Мне знакомы эти ощущения. Как будто все окружающее иллюзорно... Как будто все происходящее - всего лишь декорации.
- Да, да! - оживилась Николь. - Знаете, Фрэнк, а ведь мы с Вами похожи. Вот... Вы счастливы?
Фрэнк думал несколько секунд, затем все-таки определился и ответил честно, решив от Николь ничего не скрывать. Ну или почти ничего - все-таки о реальности говорить опасно.
- Нет, Николь, я... я не смею называть себя счастливым. У... меня, пожалуй, нет ничего, что могло бы напоминать о настоящем счастье.
- У Вас ведь есть жена, как её зовут?
Фрэнк, овеянный внутренним холодком, поёрзал на стуле.
- Элизабет. У нас сын... Патрик. Ему девять лет.
- Вот видите, а Вы говорите, что несчастливы...
- А у Вас есть сын или дочь?...
- Ах да, конечно, - вдруг оборвала дружескую ноту Николь и посмотрела на часы. - Извините, мне надо идти. На работу. К мужу.
- Могу я надеяться на еще одну встречу? Вы завтра будете здесь обедать? - спросил он, дрожа внутри как в лихорадке.
Николь кокетливо улыбнулась.
- Конечно.
Встала, взяла сумочку и вышла из ресторана.
- Мммм... - промычал в ответ растерявшийся Фрэнк. Он потом еще долго наблюдал за ней, идущей по тротуару, прислонившись горячим лбом к приятной прохладе оконного стекла. Ориентиром для него было красное платье, выделявшееся из толпы серо-черных шебутившихся людских пятен...
Их тайные встречи продолжились. Время обеденного перерыва стало их временем. Они обменивались мнениями, обсуждали происходящее в Городе, рассказывали друг другу о себе, делились какими-либо впечатлениями. Им было легко друг с другом. В ежедневных беседах они черпали внутренние силы, и этим помогали друг другу. Когда кто-то из них двоих не являлся на свидание, другой волновался и до самого конца перерыва ждал у двери ресторана.
Фрэнк изменился. Внутренний огонь разгорался все больше. Он с удвоенной, а то и утроенной энергией принимался за все задания и начинания. И - самое главное - он обрел внутренний стержень, которого ему не хватало последние месяцы, даже тогда, в Мемфисе. Он загорелся идеей доказать Руди несостоятельность Плутония, а потом, быть может, бросить окружающим людям правду в лицо. И, за какое дело он бы не брался, перед ним всегда возникал образ любимой женщины. В нем не возникало ревности или злости за то, что они не могут быть вместе. Просто он был безумно рад, что мог дышать с ней одним воздухом, ежедневно общаться и любоваться её глазами, находить у неё нравственную опору, прикасаться к её рукам. Нравственный взрыв, произошедший в сознании, обнажил в нем умение утонченно и нежно любить...
Миновал месяц. Никто из тех, кого знал Фрэнк, так и не вспомнил прошлого. Всё, или почти всё население по-прежнему думало, что живёт в Городе в неком государстве на планете Земля. В школах маленьких детей не учили ни истории, ни географии, ни биологии - только предметы с названиями "абстрактная арифметика" и "правописание". Даже зачатков чтения или литературы не преподавали. Ничего, что могло бы каким-то образом косвенно приоткрыть завесу тайны Плутония.
А еще Фрэнк заметил, что все триста тысяч (Руди назвал такую цифру) жителей одинаково мыслят и ведут себя одинаково. То есть, в Плутонии не было молодежи, студенчества, не было и пенсионеров. Только средний класс, обыватели, люди от тридцати пяти до сорока пяти лет. И дети у всех - как на подбор - лет девяти - десяти. Все по шаблону...
Утром первого дня нового месяца Фрэнк решил нанести визит Руди, так как не бывал у него очень долго, с момента встречи с Николь. Он долго обдумывал план ведения разговора и лежал в постели до тех пор, пока Лиз не позвала завтракать. Завтрак состоял из парочки бутербродов и сока со вкусом апельсина. Его жена так и не научилась готовить. Но дело было не в этом - он все больше ужасался тем мыслям о разводе, которые посещали его. Единственное, что связывало их - это сын. Лиз, конечно, обижалась на Фрэнка за то, что он отказывался от попыток завлечь его в постель и последние две недели пресекал всякое подобие близости, вплоть до случайных прикосновений. Вспоминая прошлую жизнь, Фрэнк вдруг понимал, что обходится с ней сейчас так же, как она когда-то с ним. Он пытался оправдаться и стать праведником в собственных глазах, но все его попытки были жалкими. Похоже, он возвращает должок своей жене. Фрэнка успокаивало лишь то, что между ним и Николь ничего не было. Пока.
Новый день начался неудачно - Руди нигде не было. Серьезный разговор пришлось отложить до вечера. После четырех, как только закончился рабочий день, Фрэнк пешком добрался до Ратуши (благо, всего пять кварталов) и застал того, кого искал.
Администратор сказала, что Рудольф Вайсс находится в кабинете Лео Бенэкера. Фрэнк знал, кто такой этот Лео - молодой мэр города. И потому ему было интересно познакомиться с тем, кому доверена его жизнь.
Фрэнк постучал. Открыл ему незнакомый пожилой человек, поразивший своей огромной белой шевелюрой, глубокими морщинами, испещрившими щеки и холодными серыми глазами. Но, несмотря на то, вид у него был молодцеватый - чувствовалась спортивная подготовка.
- Кто Вы? - резко спросил он. Голос у него был громкий, порывистый. Фрэнк почему-то испугался. Все-таки этот великан выглядел грозно.
- Я... Фрэнк Миллер. В смысле... я хочу говорить с...
За спиной этого человека он увидел блаженно развалившегося в кресле Лео, энергично ходившего по кругу Руди и еще двух незнакомых мужчин.
- Уходите, сейчас совещание, - громогласно отрезал великан и хотел уже захлопнуть дверь перед носом у Фрэнка, но Рудольф заметил его и поманил рукой к себе.
- Впусти его, Ян.
- Но это же посторонний...
- Уверяю тебя, он не помешает. Более того... господа! - Рудольф взял растерявшегося Фрэнка за плечо и провел к центру комнаты. Миллер заметил, как по нему скользнул недоверчивый и словно прощупывающий взгляд великана по имени Ян.
Рудольф продолжал.
- Разрешите представить Вам не совсем обычного жителя Великого Плутония, или просто Города, Фрэнка Миллера. Дело в том, что он помнит прошлое. Как и мы все. Фрэнк, это, я думаю, ты догадываешься, мэр Города Лео...
Названный, не вставая с кресла, протянул показавшуюся изнеженной руку, и соизволил совершить рукопожатие. Потом Лео потянулся, зевнул и закинул левую ногу на правую.
- ... а это Ганс, отличный парень. Знакомьтесь.
Фрэнк понял, что это трудолюбивый, ответственный юноша. Непонятно почему, но у него за несколько секунд сложилось такое мнение о бойко вертевшемся, часто улыбающемся голубоглазом рыжем юноше. Имя у него редкое - Ганс. И рукопожатие - крепкое. Жизнь так и бьет ключом.
- Здорово, Фрэнк, - сказал Ганс, перейдя сразу же на неформальный стиль общения. - Как тебе наше творение? Превосходно, верно?
- Н-ничего, - промямлил Фрэнк и повернулся к Яну.
- Вы уже слегка знакомы, - продолжил Рудольф, беря за плечо Яна и как бы успокаивая этого недовольного носорога. При мысли о носороге Фрэнк улыбнулся, захихикал и заставил покраснеть Яна. Его рукопожатие оказалось самым мощным. То было рукопожатие настоящего военного или командира, привыкшего держать в страхе своих подчиненных.
- Ну и нужно представить еще одного члена нашего скромного коллектива, - Рудольф указал на погруженный в тень угол комнаты. Световые пляски заката сюда не доходили, а потому догадаться, что на стуле сидит человек, можно было лишь по смутному контуру и выступавшим ногам - настолько был неотличим от серого полотна стены скрывающийся человеческий контур.
Фрэнк протянул руку, человек встал и пожал её. Скользкие они у него, эти руки, неприятные... Незнакомец показался самым уравновешенным из всех тех, кто находился в этой комнате - так Фрэнк рассудил по голосу и жестам незнакомца.
- Мое имя... Впрочем, оно ничего Вам не скажет. Вы находитесь в комнате, где у всех редкие имена - Рудольф, Ян, Ганс, Лео. Мы с Вами - исключения, подтверждающие правило.
- Так все-таки как Вас зовут?
- Джек Айдоу. Как видите, ничего необычного. Просто Джек, - человек улыбнулся. Фрэнк тоже. Наступила неловкая словесная пустошь, тут же заполнившаяся натянутыми фразами и расспросами типа "Кто Вы такой" - это спрашивал Ян, "Кем Вы работаете и какую роль играете" - автор Лео, "Каким Вы находите Плутоний и что Вы думаете о затее" - экзаменовал его Ганс, "Расскажите о прошлом и Ваших сегодняшних ощущениях" - задал вопрос Руди и конец символическому допросу положил Джек. Он не задал ни одного вопроса, зато принялся рассказывать о себе.
- Вам, Фрэнк, верно, хочется узнать о Плутонии больше, хотя куда уж больше?
- Хочется. А что, вы все помните прошлое?
- Да, - как-то небрежно произнес Лео.
- Плу...
- Плутоний - это великая вещь, - перебил Джека Ганс, и тому это явно не понравилось. Этот ретивый малый все время старался быть к Фрэнку ближе всех и завораживал своей непосредственностью в кругу относительно чопорных людей вроде Яна и Лео. - Нечто вроде культа, я бы сказал. Рудольф Вам должен был рассказать, что Плутоний- прообраз идеального мегаобщества, которое в будущем завоюет большое число сторонников и распространится...
- Да, я рассказывал, - вклинился Рудольф, казавшийся среди своих коллег немного отрешенным, но в то же время довольным участью молчаливого мыслителя.
- Ганс, не перебивайте старших, - остудил пыл молодого парня Джек. Тот виновато, на полном серьёзе наклонил голову, как будто сильно провинился и заслуживает сурового наказания.
- Да, это верно, Ганс, остыньте - поддержал его Лео. - А то развели тут... у нас же культурное общество. Обо всем надо думать последовательно, не спеша...
- Консервативное у Вас общество, как я вижу, - вложил своё усилие в общую краткую перепалку Фрэнк.
- За такую концепцию поведения я и ценю Ганса и Лео, - высказался Руди.
- Лео и Ганса, - поправил его мэр.
- И всё же, Миллер, - в своей типичной манере - громко и в приказном тоне - произнес Ян, - решительно не понимаю, что Вам не нравится в концепции Плутония? Что Вам не нравится, повторяю свой вопрос!
Фрэнк почувствовал себя как на экзамене.
- Вы, наверное, завидуете, - не утруждая себя, нашел объяснение Лео, - всем людям свойственна зависть. Вот, умные люди, додумались до такой вещи, а Вы даже и не предполагали, что такое возможно. Общество без преступлений, без грехов. Рай, да и только.
- А Вы считаете себя мэром Рая? - ехидно спросил Фрэнк.
- Вообще-то, Вы не ответили на мой вопрос, - не стерпел длительного ожидания Ян. - И, кстати, я хотел Вас заполучить в союзники по одной важной теме, который мы как раз обсуждали с коллегами...
- Ба, Ян, я Вас не узнаю! - встрепенулся Ганс. Чувствовалось, что из всех членов своеобразного "Ордена" именно Яна он уважал меньше всех и между ними существовала отнюдь не шутливая неприязнь. - Становитесь мастистым политиканом? Армии ни за что не должно быть, я уверен, всё всегда исправит человеческая благодетель!
- Армии? - растерянно переспросил Фрэнк.
- Ах, Ганс, брось эти свои штучки-дрючки в стиле Руди, - отмахнулся Лео. - Пока я у власти, никому ничего не грозит. Да, подайте мне пепельницу.
Ганс послушно протянул предмет, и Лео, заметив, что никак не может бросить курить, смахнул пепел с сигареты.
- Мои, как ты выразился, "дрючки", основаны на исследовании природы добра и человеческой психологии! - слишком резко для себя заявил Руди. - И прошу не прицеплять какие-нибудь грязные помыслы к светлой идее Плутония!
- Не думаю, что наши с вами споры к чему-нибудь приведут, - встрял, долго выжидая удобный момент, Джек. - Тем более, Фрэнк не посвящен в эти проблемы.
- Так посвятите меня, раз уж я оказался здесь, - обрадовался такой возможности Фрэнк и уцепился за нее, как за спасительную соломинку.
- Вот именно! Я сразу был против появления нового человека, а этот его впустил! - Ян взмахнул кулаком и, помахав им в воздухе, чуть было не ударил по столу. Этим самым он вызвал смех у Ганса. Лео усмехнулся и раскашлялся от табачного дыма.
- На мой взгляд, Фрэнк далеко не посторонний, - держал удар Руди. - Нестандартный человек. С ним интересно будет говорить, а то наш круг общения не расширялся вот уже несколько лет. И потом, он, как единственный, кто...
- Давайте выслушаем основателя Города, - положил конец балагурным перепалкам Ганс и как-то по-лакейски взглянул в сторону Джека.
- Позвольте... так это Вы основали Плутоний? Это Ваша идея? - оживился Фрэнк.
- Вообще-то... это наша идея, но раз уж члены общества так говорят..., - картинно оправдался голосом этот скользкий Джек. - Да, меня можно считать отцом-основателем Города. Идеального Города. И верно говорит Ян, когда замечает, что Вам нечего сказать о недостатках этого проекта, потому что их нет!
- Я так не думаю, - рискнул не согласиться Фрэнк, и Джеку это не то чтобы не понравилось - скорее "отец-основатель" воспринял такое заявление как неплохое соперничество. Завязался спор, плавно переходивший от одной сферы жизни к другой, от одного предмета к другому.
В шесть вечера участники собрания общества, которое Фрэнк в сердцах обозвал "Орденом" (это название Джеку понравилось, и все остальные нехотя его приняли), разошлись по домам. Фрэнк узнал, что жены ничего не подозревают о деятельности своих мужей. Ему многое удалось узнать за этот вечер, но он чувствовал, что еще большее от него скрывают. Например, к таинственному вопросу об армии они больше в тот вечер не возвращались. И хоть ему было дозволено отныне заходить к любому из членов Ордена когда угодно, он всё ещё ощущал на затылке подозрительный взгляд самого колоритного и старшего члена собрания - Яна.