– Я уверен, что Макферсон согласится на наше предложение, – угрюмо произнес Мертвый. – Я уверен, что нам по силам победить на выборах президента СБА. Но все равно придется говорить с верхолазами, убеждать их сплотиться. Нам нужны сильные козыри.
– Я все понимаю, Макс, – вздохнул Холодов, – но я не могу требовать от людей больше, чем они способны дать. Будем выпутываться.
– Будем. – Кауфман отключил коммуникатор и повторил: – Будем.
Выпутываться. Выкручиваться. Искать выход. Находить.
Побеждать.
Не проигрывать ни при каких обстоятельствах. Проиграешь – потеряешь все. Если враги дышат в спину, если поражение близко как никогда, – прибавляй. Отказывайся от этого финиша. Беги дальше. Беги, как человек, оседлавший лавину. Беги, только в этом спасение. Беги, пока хватит сил.
Пока хватит сил.
Он не сразу услышал голос секретарши. Сидел в кресле, вертел в руке погасший коммуникатор. Думал. Но старая Ядвига Сигизмундовна прекрасно знала шефа, а потому, не дождавшись ответа на сообщение, повторила:
– Доктор Кауфман, к вам Слоновски.
– Кто? – опомнился Максимилиан.
– Слоновски. Сказать, чтобы зашел позже?
– Нет. Впустите.
Посмотрел на оперативника, уловил, что тот расстроен, и предположил, что ситуация на тлеющей территории вышла из-под контроля.
– Что в Аравии?
– В Аравии? – Слоновски на мгновение сбился. – Дерутся.
Судя по всему, его печальная весть не имела отношения к буянящим арабам.
– Все еще дерутся?
– Скоро перестанут, – улыбнулся Грег. Он уже перестроился и готов был говорить об аравийских проблемах. – Осведомители докладывают, что народ потихоньку успокаивается. Наша демонстрация произвела на них нужное впечатление.
– Хорошо, – кивнул Мертвый. – Тогда в чем проблема?
Слоновски уныло опустил голову:
– Есть новости из Университета. Сегодня утром неизвестный просматривал личные дела студентов первого курса.
«Прокол», – понял Максимилиан.
Но вспыхивать не стал. Не время. Откинулся на спинку кресла, выдержал небольшую паузу и сухо поинтересовался:
– Неизвестный?
– Он представился сотрудником СБА, – промямлил Слоновски, – но никто не запомнил ни имени, ни должности.
Грег не любил докладывать о допущенных ошибках.
– Что значит «не запомнил»? – насторожился Мертвый.
– Сам удивляюсь, – развел руками Грег. – Его даже толком описать не могут.
– Интересно… – Кауфман побарабанил пальцами по столешнице. – А записи в «балалайках»?
– Нечеткие. Смазанные. Машинисты ничего не могут разобрать.
– Шутишь?
– Никак нет.
Несколько мгновений Мертвый разглядывал оперативника так, словно видел скалоподобную фигуру Грега впервые в жизни.
– Слоновски!
– Я.
– Ведьмы на метлах по Москве не летают?
– Осведомители не докладывали, – осторожно ответил Грег.
– А если полетят? – прищурился Кауфман.
– Поймаем. Свяжем. Доложим вам.
– Уф! – Мертвый с облегчением выдохнул. Получилось несколько театрально. – Задачу свою понимаешь правильно.
– Стараюсь, – приободрился Слоновски.
– Тогда почему не поймал расплывчатого? – жестко спросил Кауфман.
Грег снова сник.
Ловушку установили пару месяцев назад. Хитроумная программа, которую машинисты СБА запрятали в глубинах внутренней университетской сетки, немедленно сообщала в «Пирамидом» об интересе к личным делам первокурсников. Слоновски должен был выяснять, кто лезет в файлы, и в случае необходимости выслать группу для задержания «любого лица или лиц, чей интерес покажется подозрительным и неоправданным». Более того, проверке следовало подвергать любого сотрудника Университета, кроме весьма узкого и четко очерченного круга лиц. Приказ Мертвый дал устно, что означало наивысший приоритет.
Слоновски задание провалил.
– Мои люди сразу же связались с Университетом, но им сказали, что первокурсников проверяет офицер СБА.
– И они расслабились.
– Так точно. Когда мне доложили о происшедшем, было поздно.
Неизвестный ушел.
– Кого он искал?
– Не знаю, – вздохнул Грег. – Просто скачал информацию на первокурсников.
– Плохо.
Кауфман побарабанил пальцами по столешнице.
По спине Слоновски потекли струйки холодного пота. Он знал, что допустил серьезный прокол. Сейчас последует…
Но вопреки всем ожиданиям Мертвый не стал устраивать разнос. Вместо этого он достал из ящика стола фотографию и показал ее Слоновски.
– Узнал?
– Петра Кронцл, – негромко ответил Грег. Помялся. – Неужели она учится в нашем Университете?
– Должна же она где-то учиться, – усмехнулся Кауфман, не сводя глаз с оперативника.
Грег давно привык к тому, что некоторые приказы директора московского филиала СБА ставят его в тупик. И давно понял, что должен выполнять, а не обсуждать. И не задумываться. Вот Мишенька Щеглов – другое дело, у него мозги варят лучше, с ним Мертвый советуется, к его мнению прислушивается. Но завидовать нечему: Мишенька умный, но провести боевую операцию неспособен. Не тот инструмент. А Слоновски способен. Еще как способен. Каждый хорош на своем месте. И задумываться не надо. Особенно о том, что Петра Кронцл, судьба которой официально неизвестна, учится в Университете. «Должна же она где-то учиться!» Нет, задумываться нельзя. По крайней мере, до тех пор, пока Мертвый не разрешит.
– Девчонка здесь, – спокойно произнес Кауфман. – Возможно, обстоятельства сложатся так, что ты ее встретишь. Ее внешность немного изменена, но ты хороший оперативник, ты узнаешь.
Слоновски вздохнул.
– Так вот, если ваша встреча состоится, я прошу тебя с уважением отнестись к ее новому имени.
– Я все понял, шеф.
И холодный пот на спине мгновенно высох. Не потому, что отменилась головомойка, нет. Потому, что Кауфман еще на один шаг подпустил к себе Грега. Показал, что доверяет.
«Я ценный инструмент. И я верный инструмент». Слоновски был убежден в истинности как первого, так и второго утверждения. И оба они вполне его устраивали.
– Теперь насчет нашего расплывчатого друга… – Мертвый помолчал. – Надо бы его найти, Слоновски.
– Э-э… и что сделать?
– Пока просто найти.
– Понял.
И Грег отправился в многомиллионный город. Искать.
А Кауфман прикрыл глаза и негромко произнес:
– Ну, здравствуй, Урзак.
* * *анклав: Москватерритория: Царское Селомодный дом Мишеля Габриелявсе допускают ошибки, и все за них платятТо, что Эмира Го не попала в сети «Мозаики», Урзака не расстроило. Возможно, чернобурка действительно не посещала притоны «эстетических наслаждений», возможно, вела себя крайне осторожно, не снимала наномаску, вынимала «балалайку», платила только наличными – в этом случае вычислить Эмиру будет невероятно сложно. Тем не менее Урзак не унывал. Он не сомневался в ключевых постулатах: капитан Го тратит деньги Фадеева на себя; капитан Го не может не увлечься, и ее расходы обязательно превысят допустимо возможные для офицера ОКР, даже подрабатывающего на стороне; таким образом, капитан Го покажет, что имеет доступ к секретным фондам, и ей придется объяснить их происхождение.
Запас времени у Банума был, и он не торопился. Спокойно обдумал, на что еще, помимо развлечений, может потратить большие деньги молодая женщина, просмотрел, какие события ожидаются в Москве в ближайшее время, и нашел следующую цель для проверки. Урзак был уверен, что на этот раз сделал правильный ход.
И не ошибся.
– Здесь будет едва заметный шов, госпожа, – сообщил кутюрье, мягко прикасаясь к боку Эмиры.
– На самом деле едва заметный?
– Разумеется, госпожа.
– Мишель, я хочу, чтобы наряд был идеален.
А каким еще он может быть, учитывая его стоимость?
Со всех сторон на Эмиру смотрела Эмира. Со всех сторон ее окружали зеркала. Обычные стеклянные и цифровые, с нанопокрытием, не зеркала – экраны, информация на которые поступала с пары десятков видеокамер. Компьютеры просчитывали силуэт во всех ракурсах и положениях, в движении; просчитывали сочетания цветов при разном освещении; выдавали советы по косметике и драгоценностям.
Мишель сделал вид, что обиделся на последнее замечание клиентки:
– Уверяю, вы останетесь довольны. Но чего стоит мой труд по сравнению с вашей красотой? Окружающие будут смотреть в первую очередь на вас, а не на платье.
«Льстит или нет?» А впрочем, какая разница? Ей было приятно услышать эти слова. Приятно почувствовать себя настоящей женщиной, красивой, желанной и слабой. Не чернобуркой, а женщиной.
Окутанной легким облаком духов.
Собирающейся на бал.
Женщиной…
Эмира едва заметно улыбнулась, но от взора кутюрье не укрыться.
– Чарующе! Именно так: улыбка, скользящая по губам. Они сойдут с ума!
– Мишель, не увлекайтесь.
– Мишель, не увлекайтесь.
– Я не шучу! Это ваше лучшее оружие, госпожа! Я внесу изменения в прическу, чтобы подчеркнуть…
«Сон? Сказка? Я – Золушка?»
Почему бы не отправиться на карнавал, как в прошлый раз? В обычном платье. В компании сослуживцев. А после переспать с кем-нибудь из них. Не с подчиненным, конечно, – с кем-то из равных. Генерал Кравцов давно на нее заглядывается…
Но Кравцов с ними не веселится. Он будет на Стрелке, среди верхолазов. И ей хотелось оказаться там же. Во сне. В сказке.
Эмира вновь переключила внимание на свои отражения. Подобно юной девушке, собирающейся на первый бал, ей хотелось вертеться перед зеркалами как можно дольше. Любоваться собой, своим нарядом и мечтать.
Впрочем, это и был ее первый бал.
– Что с драгоценностями, Мишель?
– Я уточнял: будут готовы в срок.
– Очень хорошо.
Гарнитур Эмира заказала у известного ювелира – специальный заказ, ручная работа. Точнее, Мишель заказал, и он же оплатил со своего счета. А с ним Го расплачивалась наличными. Суммы приходилось возить крупные, но ничего не поделаешь – надо хранить тайну.
Услуги высококлассных кутюрье, к которым относился Мишель, стоили огромных денег. Они использовали в работе исключительно натуральные ткани и кожу, принципиально отвергая нанонити и синтетику. Они шили одежду неделями, а уж если речь шла о вечернем платье, да еще специально для карнавала, то производительность кутюрье падала почти до нуля. Бесконечные разговоры, выяснение деталей, прикидки – Эмире казалось, что она обсудила едва ли не каждую строчку, лично познакомилась со всеми вытачками.
Достаточно сказать, что материал для платья они с Мишелем подбирали неделю. Но дело того стоило. Эмира помнила, как выглядели на карнавале богатые каперские жены, и не собиралась им уступать. Неделю на выбор тканей? Хорошо. Пусть будет так. Главное, что оба платья – на открытие и на заключительный бал – потрясали воображение.
Эмире очень хотелось окунуться в сказку.
– Платья будут готовы к вечеру.
«Ваши хрустальные туфельки, милая Золушка…»
– Я заеду перед карнавалом. – Эмира помолчала. – Переоденусь у вас.
– Как прикажете, госпожа.
– И распорядитесь, чтобы меня ожидал стилист. Бригада стилистов. Я приеду на несколько часов… Хочу хорошо подготовиться.
Ванна, кремы, мази, массаж, прическа – Эмире хотелось праздника.
– Разумеется, госпожа …
– И еще…
– Извините, госпожа, – перебил ее Мишель. – Мне только что сообщили, что приехал ваш друг.
– Мой друг?
– Он сказал, что вы договорились встретиться здесь.
Эмира провела рукой по нежному шелку. Показалось, что по наждачной бумаге. Но внешне – никаких признаков паники. Она даже улыбнулась:
– Извините, Мишель, я совсем забыла.
Кутюрье понимающе улыбнулся и повернулся к вошедшему в комнату Урзаку:
– Добрый день.
– Добрый.
– Привет, дорогой.
– Ты замечательно выглядишь, моя радость. – Банум спокойно подошел к Эмире, склонил голову, поцеловал в плечо и покосился на Мишеля: – Вы настоящий кудесник, мой друг.
Кутюрье зарделся:
– Жаль, что вы не дотерпели до карнавала…
– Я еще увижу мою ненаглядную во всей красе, – усмехнулся Урзак.
– Увидишь, – едва слышно пообещала Эмира.
– А теперь, мой дорогой Мишель, не оставите ли вы нас ненадолго? Нам нужно кое о чем поговорить.
– Конечно.
Мишель закрыл за собой дверь, исчез, но Банум, все еще стоящий возле девушки, не поменял тон:
– Платье великолепно, дорогая, у тебя замечательный вкус.
– Удивлен… дорогой?
– Пожалуй, да. Хотя подозреваю, что главная заслуга принадлежит нашему другу Мишелю.
– И ему тоже, – сухо подтвердила Эмира.
– Неужели он старался задаром?
Несмотря на мягкий тон, это был не намек, а грубый выпад.
Платье, что примеряла Эмира, стоило больше ее годового жалованья. Конечно, обладая должной фантазией, можно было бы предположить, что капитан Го питалась в армейской столовой, жила в казарме и не тратила ни юаня на милые мелочи, но людей со столь развитым воображением слишком мало. К тому же не следует забывать об эксклюзивных драгоценностях и заказанном подразделении стилистов.
– У меня были контракты на стороне.
– Ах да, я забыл… – улыбнулся Урзак. – И много ты заработала за последнее время?
– На платье хватит, – рассеянно ответила Эмира.
Сказка закончилась. Настроение безнадежно испорчено. Она расстегнула «молнию», повела плечами, сбрасывая дорогую тряпку на пол и подошла к своей одежде. Высокая, стройная, пока еще не сломленная. Она осталась в одних трусиках, но ее это обстоятельство не смущало – Эмира показывала, что относится к Бануму как к предмету интерьера.
– Ты вложила все сбережения в платье?
– Я женщина.
– Убедительный ответ.
– В таком случае убирайся.
Пару мгновений Урзак наблюдал за прячущимися в бюстгальтер крепкими полушариями грудей, затем отвел взгляд, вздохнул и поинтересовался:
– Что будет, если я порекомендую генералу Кравцову изучить твои финансовые дела?
– Генерал Кравцов изучит мои финансовые дела, – безразлично ответила девушка.
– Полагаю, он найдет много интересного.
– Полагай на здоровье.
Банум резко шагнул вперед, схватил Эмиру за плечо, развернул к себе. Она попыталась ответить, использовать его движение, чтобы освободиться, но…
Скала.
Лысый ублюдок оказался очень силен. Го была опытным бойцом и мгновенно поняла, что перед ней мастер и схватка, если она ее начнет, затянется.
Расслабилась.
– Я знаю, что Фадеев приказал тебе защищать Петру, – жестко произнес Банум. – Отпираться глупо. Тем более что ты мне не нужна. Сколько миллионов оставил тебе Роман? Пять? Десять? Это твои деньги, Эмира, твои. Владей ими. Но Петру отдай.
– Иначе?
Урзак улыбнулся: главное доказательство получено, Го действительно знает, где прячется внучка Фадеева.
– Иначе я поделюсь своей догадкой с руководством ОКР и гарантирую, что у русских чиновников появится желание познакомиться с твоей подопечной. Государства тянутся к секретам Анклавов. Россия не исключение, и в Санкт-Петербурге постараются не упустить шанс. Из тебя вышибут все, что ты знаешь.
Эмира промолчала.
– И не только вышибут, но еще и накажут за утаивание ценных сведений. Возможно, тебя пристрелят: в ОКР, насколько я знаю, не любят предателей. Но, скорее всего, тебя понизят в должности и отправят охранять полярные нефтяные вышки, где ты и загнешься года через три. Согласна?
Отвечать Эмира не спешила. Огляделась, стараясь казаться рассеянной, нашла взглядом пачку сигарет, заботливо приготовленную Мишелем для клиентов, раскурила одну и, выпустив дым, почувствовала привкус легкого наркотика, криво усмехнулась. Поинтересовалась:
– Где гарантии, что ты меня не сдашь?
На Урзака она не смотрела.
– Мое слово.
– Мало.
– В твоем положении – достаточно.
Пауза длинной в две глубокие затяжки.
– Мне нужно время.
– Зачем?
– У меня должны быть гарантии.
«Ты хочешь перепрятать деньги», – понял Банум.
И едва не рассмеялся.
– Хорошо, дорогая, время я тебе дам. Но если ты не позвонишь до завтрашнего утра, я иду к твоему боссу. Все понятно?
– Все.
* * *анклав: Москватерритория: Аравиялавка Абдурахманаиногда партнеров приходится дружески подталкивать– Представители СБА утверждают, что не планируют вводить войска в Аравию, однако подразделения тяжелой техники, которые появились на границе территории, пока остаются на занятых позициях. Режим ограниченного перемещения…
Старик выключил коммуникатор и посмотрел на гостя.
– Хороший чай, – похвалил Дрогас, прихлебывая поданный напиток. – Чтобы правильно заваривать зеленый чай, нужно быть мастером. Чтобы правильно заваривать черный – гением.
Абдурахман никак не отреагировал на лесть. Молча взял кусочек халвы, разжевал, не сводя глаз с Дрогаса, проглотил.
Старик не собирался обсуждать достоинства чая, и то, что встреча началась с просмотра новостей, не было случайностью: новостные каналы не жалели эфирного времени для демонстрации пылающей Аравии.
– Мне кажется, события развиваются так, как должны, – осторожно произнес Стефан.
– Гибнут мои братья, – помолчав, сказал Абдурахман.
– Вас это беспокоит?
– И не только меня.
«Проклятый торгаш!»
Снаружи – предельно вежливая улыбка. Внимание к каждому слову, что цедит хозяин дома. Внутри…
«Черномазая вонючка!»
Абдурахман раздражал Дрогаса с первого дня знакомства. Бесили многозначительные паузы и мудрые взгляды, словно не с посредником мелким разговариваешь, а с шейхом. Бесило нежелание решать вопросы через «балалайку» или незарегистрированный коммуникатор, приходилось рисковать и приезжать на встречи лично. Бесило понимание, что старый пень, а точнее, те, кто за ним стоит, ведут свою игру, в которой Стефану готовилась роль лоха. Все бесило. Но Дрогас был слишком умен, чтобы демонстрировать собеседнику свое истинное отношение.