Саша приехал первым. Яркий свет фар посветил в зеркало заднего вида, и я зажмурилась. К горлу снова подступила тошнота, потому что вид мёртвой Даши буквально впечатался в мою сетчатку. Когда бывший босс сел на сиденье рядом со мной и приложился к бутылке с виски, я чувствовала себя не просто паршиво. Нет такого слова, которое смогло бы в точности описать моё состояние.
Фары, светящие в зеркала, отъехали назад, развернулись, и уехали обратно, в сторону поместья. Мы сидели в моей машине в полной тишине. Музыку я выключила. Как–то было не до неё. Когда впереди просияли синие проблесковые маячки, Саша напрягся. Он стал куда–то звонить, и что–то объяснять. Я не поняла ни слова. В ушах стояла оглушающая тишина, нарушаемая только тихим рокотом мотора.
Перед глазами снова всплыло лицо с остекленевшими глазами, и я потрясла головой, чтобы избавиться от этого видения. Потом появилась другая картинка – пятна крови, снежинки, падающие на обнажённую спину и татуировку, полностью повторяющую мою.
Я не выдержала, и открыла дверь авто, наполовину вылезая из салона. Когда я начала блевать, я уделала своё платье, порог, дверь и даже левое переднее колесо. Закончив, я закрыла машину и откинулась на спинку, закрывая лицо руками.
– Господи, это происходит не со мной, – прошептала я, в сотый раз за последние полчаса видя перед глазами лицо Даши.
Саша, молча, вышел из машины и направился к полицейским. Я не знаю, сколько времени заняла процедура оформления всех бумаг. Мне задали несколько вопросов, и я как–то на них ответила. Я смотрела, как спасатели отодвинули Бентли от дерева и вытащили… Тело. Потом его запихнули в чёрный мешок и погрузили в машину скорой. Бентли, превратившийся в груду бесполезного металла, поставили на буксир, и увезли.
Дверь моей машины открылась, и я вздрогнула. Саша сел рядом и поднял бутылку с пола.
– Можно ехать, – спокойно сказал он.
Я кивнула, и тронулась с места. Когда я подъезжала к городу, бывший босс включил стерео–систему. Он удивлённо посмотрел на меня и выдал что–то вроде:
– Что это?
Я ничего не ответила. Слова застряли где–то в горле. Я физически не могла ничего сказать.
Он переключил несколько треков, а потом остановился.
– А вот это мне нравится, – пробормотал он опьяневшим голосом, и сделал погромче.
Из динамиков полилась мелодичная фортепианная музыка, разбавляемая электронными звуками, и женский голос запел на французском языке. Я вцепилась в руль и уставилась на дорогу, ни хрена не понимая.
Je t'aime, je t'aime
Comme un fou, comme un soldat
Comme une star de cinema
Саша подпел своим мягким голосом француженке. По моему телу прошла лёгкая дрожь, смешанная с уже знакомым мне ощущением, которое я испытывала, когда он говорил на этом языке.
– В Хилтон? – смогла выдавить из себя я уже на подъезде к центру.
– Нет. Я купил квартиру, – спокойно ответил он и выключил музыку, – Ты как?
Я промолчала. Потом пожала плечами, и, не отрываясь от дороги, сказала:
– Пока не поняла. Куда ехать?
– Шестнадцатиэтажка на Вирби.
Я знала этот дом. Единственная новостройка в моём районе. Взяв курс на Лаагна тээ, я быстро добралась до пункта назначения и остановилась у шлагбаума.
– Алиса, лучше подняться. Тебе не стоит сейчас идти домой, – сказал Саша.
Шлагбаум дёрнулся и поднялся вверх. Я нажала на педаль газа и въехала на парковку.
Потом мои воспоминания снова стали смутными. Я помню, как поставила машину, достала из багажника свою сумку, зашла в подъезд; как поднялась на лифте и вошла в квартиру. Саша снял с меня шубу. Я уставилась на своё отражение в зеркальных дверях–купе и с радостью выдохнула, когда на меня посмотрела брюнетка с короткой стрижкой.
– Туда, – он махнул рукой направо, и я поплелась в заданном направлении.
Скинув с себя испачканное платье, я залезла в ванную и включила душ. Впервые в жизни, я дала кипяток. Сев на гладкую пластиковую поверхность, я поджала колени к груди и обхватила себя руками. Мои слёзы перемешались с горячей водой, и я кое–как пришла в чувства. Правда, увиденное меня так и не отпускало.
Когда я нашла в себе силы вылезти, я обернулась полотенцем и вышла в комнату. Саша сидел на диване и приговаривал виски. С того момента, как он сел в мою машину, бутылка почти опустела.
Я подошла к нему, и взялась за горлышко. Сделав большой глоток и допив остатки, я зажмурилась от обжигающего вкуса и села на диван. Бутылку я поставила на пол. Уставившись на тёмный экран большого плазменного телевизора, я принялась искать невидимую точку. Она должна быть где–то здесь, я уверена. Она мне так необходима.
– Хочешь есть? – спросил где–то вдалеке голос Саши, и я резко помотала головой.
При одной мысли о еде меня снова затошнило.
Я наклонилась и упёрлась лбом в свои колени. Саша спокойно сидел на диване, закинув ногу на ногу. Потом он пошевелился, и я почувствовала, что уползаю с дивана к нему на ноги.
– Тшшш, – шикнул он, – Всё хорошо.
Он принялся качать меня, как маленькую, и я снова заплакала. Перед глазами то и дело мелькали образы сегодняшней ночи:
Осколки на асфальте.
Смятый капот.
Снежинки, кружащие в воздухе.
– Даша, – подмигнула мне блондинка.
Светлые стеклянные глаза, смотрящие прямо на меня.
Голубая птица, покрытая тонким слоем снега.
Синие маячки.
– Забирай его, мне надоело всё это дерьмо!
Эвакуатор.
Скорая.
Кровь.
– Всё хорошо, – повторил родной голос надо мной, и я провалилась в сон.
Лучше бы я проснулась.
ГЛАВА 44
Я разглядываю цветные фотографии, и с интересом вытаскиваю одну из пачки. На ней изображена маленькая птичка с длинным клювом. Она сфотографирована в полёте, макросъёмкой, и я могу видеть каждое её пёрышко. Она очень яркая, разноцветная, как радуга. Горло у неё матово–алое, животик блестяще–синий, по бокам горла выступают синие перья в виде воротника, хвост и голова – салатовые. Я беру снимок и подбегаю к отцу:
– Папа, а кто это?
Отец улыбается одной из своих покровительственных улыбок, берёт меня на руки и сажает к себе на колени. Он смотрит на фотографию, а потом переводит взгляд на меня.
– Это колибри–ангел, – говорит он, – Красивая, правда?
– Очень. А где она живёт? – не унимаюсь я.
– В Бразилии. Это очень далеко, за океаном.
– А она не прилетает к нам зимовать? – спрашиваю я, насупившись.
– Нет, детка, она никогда не покидает своих мест. Она очень маленькая и хрупкая, не умеет ходить по земле.
– Почему?
– У неё слишком тоненькие и слабые ножки. Совсем как у тебя, – отец щекочет меня в пятку, и я хихикаю.
Потом картина изменилась. Я стояла в больничной палате со светло–зелёными стенами и пряталась за мамой.
– Алиса? – сказал незнакомый мне голос, – Алиса, дочка, подойди.
Я неловко вышла из–за маминой спины и посмотрела на мужчину, лежащего на больничной койке. Когда я подошла ближе, я с трудом узнала в его измученном химиотерапией лице, своего отца. Тонкие трубки вели к его рукам, в них текла какая–то прозрачная жидкость. Присмотревшись внимательнее, я поняла, что его руки… Они стали больше похожи на мои. Тонкие, как спички, с тугими, выпирающими венами.
– Папа? – выдавила я из себя, душа подступающие слёзы.
– Птичка моя, это я. Я так по тебе соскучился… – тихо сказал он.
Это было больше похоже на стон.
– Папа, я здесь. Я с тобой.
– Алиса, я так тебя люблю, – начал говорит он в бреду, – Ты – всё в моей жизни.
– Я знаю, пап.
Мой голос сорвался, и я начала плакать.
– Папочка, всё будет хорошо. Ты поправишься. Обязательно поправишься.
– Конечно, – выдохнул он и посмотрел на меня невидящим взглядом, – Я поправлюсь. Я люблю тебя, Алиса. Я так тебя люблю… – повторил он.
– Я тоже тебя люблю, папа, – всхлипнула я.
– Алиса? – выдернул меня из сна голос Саши.
Я открыла глаза и уставилась в белый потолок.
– Да, – прохрипела я.
– Тебе кошмар приснился.
Я повернула голову и нашла его сидящим на краю кровати. Он обеспокоенно смотрел на меня, и мне показалось это не правильным.
– Я в порядке.
Подтянувшись на руках, я села на кровати. Потрогав свою шею, я по привычке стала искать волосы на затылке, которых не было. Откинув чёлку, я спросила:
– Сколько времени?
– Десять утра.
– Мне нужно одеться.
Саша вскинул брови и бросил на меня удивлённый взгляд.
– Моя сумка в коридоре, кажется, – выдавила я, и он поднялся.
– Сейчас принесу.
Когда он скрылся, я спустила ноги на пол и прикрылась одеялом.
– Держи, – Саша вырос в дверном проёме и подошёл к кровати.
– Держи, – Саша вырос в дверном проёме и подошёл к кровати.
Он поставил на неё мою сумку и уселся рядом с ней.
– Выйди, – сухо сказала я.
Он нахмурился:
– Не понял.
– Выйди, – повторила я.
– Алиса, я видел тебя голой, – он вздохнул, – И не один раз.
– Выйди, я сказала! – рявкнула я, и он поднял руки.
– Ладно, ладно. Я выйду. Кофе?
Я кивнула и уставилась на него. Показав пальцем на дверь, я скрестила руки на груди. Он ухмыльнулся и вышел из комнаты, задвинув тёмно–серую дверь–гармошку наполовину.
Я вздохнула, и открыла свою сумку. Достав оттуда бельё и одежду, я быстро натянула всё это на себя и полезла в косметичку за зубной щёткой. Взяв розовую крошку в руку, я поковыляла в ванную и почистила зубы. К тому времени, как я привела себя в порядок, гостиная наполнилась запахом кофе.
Выйдя из ванной, я уставилась на боссову спину, спокойно сидящую на диване и смотрящую утренние новости. Свой кофе я нашла на кухне, примыкающей к гостиной. Я взяла чашку, и сделала несколько глотков, а потом подошла к дивану.
– Ты сам–то как? – спросила я Сашу, усаживаясь на белое сиденье.
– Нормально, – ответил он с непроницаемым лицом.
Вот это выдержка.
Я, молча, пила свой кофе, не сводя с него глаз. Что–то странное было в его поведении. Меня не покидало ощущение, что он чему–то радуется. Наверное, меня глючит.
– Ты точно в порядке?
Он перевёл на меня взгляд и улыбнулся. Меня словно прошибло током, и я поставила дрожащей рукой свою кружку на журнальный столик.
– Алиса, я в полном порядке. Ничего страшного не произошло.
Меня как будто огрели обухом по голове. Я принялась моргать. Очень много раз. Потом я тряхнула головой, как будто мне послышалось.
– Что ты сказал? – выдавила из себя я.
– Ничего страшного не случилось. Машину только жалко, – повторил он и уставился в телевизор.
Я замотала головой и ощутила острую боль в висках.
– Как ты можешь так говорить, – выдала я и снова привлекла его внимание, – Она лежала там. Мёртвая. Господи…
Я подскочила с дивана и вцепилась в своё лицо.
– Алиса, мне было плевать на неё. Ты сама прекрасно слышала, как я ей это сказал.
Лучше бы вместо этих слов он меня ударил.
Я думала, что он просто держит себя в руках.
– Не трогай меня! – завопила я, когда Саша потянулся ко мне, – Не прикасайся!
Я думала, что у него нереальный самоконтроль.
Он отпрянул, а я выскочила в коридор. Схватив свои туфли, я выбежала из квартиры и побежала вниз по лестнице.
Я думала, что он просто скрывает свои эмоции. Что на самом деле, ему больно, от того, что он сказал ей в последний раз. Из–за чего она уехала.
– Алиса! – раздалось в подъезде надо мной сверху.
Я закрыла уши руками и закричала.
На самом деле, ему было всё равно.
***
– Алиса, что случилось? – сказала мама, когда я влетела в её спальню.
– Где Тео?
– Аля отвела его в садик, – она приподнялась на локтях и села на кровати, – На тебе лица нет, что произошло.
– Мама, – выдохнула я, – Мама, это ужасно.
Я заползла к ней на кровать, трясясь всем телом. Когда я смогла успокоиться, я начала рассказывать. С каждым моим словом, мама бледнела на глазах.
– А потом, он сказал… – я запнулась, и меня снова затрясло, – Мамочка, он сказал, что ему всё равно.
– Алиса, наверняка он не это имел ввиду... – начала, было, мама, но я её перебила.
– Именно это. Ему плевать, что погиб человек. Господи… – я вцепилась в подушку, – Мама, он… Как я не видела этого раньше?
– Алиса, я не знаю, что сказать. Это ужасно.
Звонок домофона слишком неожиданно затрезвонил в коридоре. Мама уставилась на меня, я, в свою очередь, на неё. Подойдя к трубке и сняв её, я медленно сползла по каменной стене на пол.
– Алиса, открой, – сказал Саша на том проводе, – Нам нужно поговорить.
– Мне не о чем с тобой разговаривать.
– Алиса! – прорычал он, но это на меня уже не действовало.
– Саша, я не хочу тебя знать. Уходи.
Он замолчал, а потом стукнул по двери подъезда.
– Не говори так, пожалуйста.
– Саша, ты – чудовище, – спокойно сказала я, закрывая глаза.
– Алиса, – простонал он, но я отключила домофон.
Когда он зазвонил ещё раз, я выдернула провод, ведущий к трубке, и она замолчала. То же самое я сделала с дверным звонком, отключив его.
– Мама, если он начнёт ломиться в дверь, вызывай полицию! – крикнула я, и закрылась в ванной.
Скинув одежду, я забралась под душ и принялась тереться жёсткой мочалкой, до тех пор, пока моя кожа не приобрела алый оттенок.
Я хочу содрать с себя каждый сантиметр, которого он касался. Я хочу отмыться от всего этого.
Даже после той ночи, когда я забеременела, мне не было так противно.
ГЛАВА 45
– Мама, а когда будет ёлка? – спросил Тео, вцепившись в мои штаны.
– Ты хочешь ёлку? – я улыбнулась ему и придержала резинку на своих бёдрах.
– Да. У всех есть ёлка, – он нахмурился и опустил голову.
Я вздохнула, и поставила вымытую тарелку на сушилку.
– Ну, для начала, нам нужно будет купить ёлку. И игрушки.
Голова Тео поднялась и его лицо просияло.
– А я могу купить?
– Я думаю, что мы сейчас этим займёмся, – я невольно растянулась в улыбке, – Одевайся.
Он взвизгнул, и побежал в гостиную к маме:
– Бабуска, мы купим ёлку! – радостно закричал он.
Потом топот маленьких ножек пробежал в мою комнату. Я направилась в гостиную и оглядела её, прикидывая, куда мы поставим новогодний атрибут.
– Алиса, как ты? – тихо спросила мама.
Я перевела взгляд на неё и постаралась улыбнуться.
– Нормально.
Последние три дня я не отводила Тео в садик. Он помогал мне держаться и отвлекал от дурных мыслей.
– Мам, посмотри, какой цвет у ёлочных игрушек в этом году, – бросила я.
Мама взяла мой планшет на руки и принялась искать нужную информацию. Оставив её наедине с дядей Google, я пошла за Тео. Он стоял перед шкафом и решал, какую кофту ему надеть: с изображением Angry Birds или с Тачками. Я снова невольно улыбнулась, взяла со своей полки джинсы и свитер, и вышла, чтобы одеться в ванной.
Когда у тебя растёт сын, рано или поздно, ты начинаешь испытывать неловкость, переодеваясь с ним в одной комнате.
Натягивая серый свитер с высоким горлом, я уставилась на своё отражение. Мысленно, я поблагодарила Бога за то, что изменила стрижку и цвет волос. Если бы я осталась блондинкой, я бы вырезала себе лицо собственноручно.
– Я готов! – Тео нарисовался в коридоре.
– Обувайся, – ответила ему я, выходя из ванной.
Всё–таки он выбрал Angry Birds.
– Алиса, в этом году красное! – крикнула мама.
Блеск. Опять ненавистный мне цвет.
Я помогла Тео с обувью, надела на него шапку и куртку. Мы вышли из квартиры и спустились вниз на лифте. Пока он усаживался на заднем сидении, я очистила машину от снега и прогрела салон. Я не стала долго гадать, как мой Polo оказался возле подъезда, ведь я оставила его на парковке у дома… Впрочем, неважно.
Тронувшись с места, я поехала в Юлемисте. По близости, конечно, была парочка больших торговых центров, но мне хотелось проветриться.
Пока мы ходили из одного отдела в другой, скупая все ёлочные игрушки красного цвета, я то и дело бросала взгляд на своё отражение в витринах, и спокойно выдыхала, видя брюнетку. Образ Даши преследовал меня все эти дни, и, наверное, я не смогу никогда от него избавиться окончательно.
Мы выбрали несколько электрических гирлянд и золотистый дождик. Потом настал черёд самой ёлки. Тео остановил свой выбор на роскошной красавице с пышными ветками, кончики которых были окрашены в белый цвет, имитируя снег. Ёлку я решила брать искусственную. Во–первых, это избавит меня от ежедневной уборки. Во–вторых, её можно будет поставить в следующем году.
– Алиса?
Я обернулась на голос и узнала Сергея. Он смотрел на меня своим холодным взглядом. Потом он слегка улыбнулся.
– Привет. Как ты?
– Нормально, – сухо ответила я.
– Я знаю, что произошло, – он отвёл взгляд и посмотрел куда–то в сторону, – Мне очень жаль.
– Мне тоже.
Он вздохнул, а потом качнул головой и снова уставился на меня.
– Ты говорила с ним?
– Нет, – отрезала я, и начала искать глазами Тео, – Он сказал, что ему всё равно.
– Это не так, и ты знаешь это.
– Серёжа, он сказал, цитирую: «Мне было плевать на неё». Как прикажешь понимать эту фразу?
Сергей дёрнулся, как от пощёчины, а потом быстро взял себя в руки и замер. Он опустил голову и, когда он поднял её на меня, мне захотелось расплакаться.
– Алиса, он не идеален. Никто не идеален, – он вздохнул и пристально посмотрел мне в глаза, – Но с тобой, он был лучше. Сейчас он не вылезает из клуба и постоянно бухает. Это не он.
Я хотела бы ответить ему, что это не моя забота. Что меня это не касается, пусть разбирается со своим другом сам. Я уже приготовилась, чтобы сказать всё это, но тут ко мне подбежал Тео.