– Но кто помешает ей позвонить сейчас же?
Лэм рассмеялся.
– У мистера Мэдока, поверь, не работает телефон. Просто на всякий случай – вдруг кто-нибудь захочет ему позвонить, прежде чем мы доберемся до Прайерз-Энд. Хотя сомневаюсь, что Медора бы рискнула. Это же общая линия, где любой может подслушать. Нет, она не станет полагаться на удачу. И потом, с телефонной станции сообщат нам, если мисс Браун попытается сделать звонок.
Фрэнк Эббот перетянул записную книжку резинкой и сунул в карман. Мрачное настроение покинуло молодого человека, светло-голубые глаза оживились.
– Она умна, – заметил он. – И неплохо держалась. Но мы ее ошеломили, предъявив показания свидетелей.
Лэм кивнул.
– Мисс Браун придумала неплохую историю. Адвокат защиты воспользуется ею, если до этого дойдет. Кстати, проверь, как зовут кухарку из соседнего дома. Я скажу пару слов майору Олбени, и пойдем к Мэдоку.
Он поговорил с Олбени и зашагал к калитке. Фрэнк следовал за ним.
– Кухарку зовут Дорис, сэр. Почти в яблочко. Но попытка неплохая.
Было уже почти двенадцать, когда тропка привела их к Прайерз-Энд. Миссис Уильямс, пожилая дама с собранными в пучок седыми волосами, открыла дверь. От ее влажных рук поднимался пар.
– Разумеется, как только сунешь руки в муку или в воду, кто-нибудь постучит, – проворчала она через несколько минут. – Два незнакомых человека хотели видеть мистера Мэдока, но я сказала, что его нельзя беспокоить, и проводила их к мисс Мэдок.
Мисс Мэдок очень удивилась. Она занималась таким прозаичным делом, как штопка носков. Полная, в просторном неопрятном платье – саржевом, цвета вареного шпината, с пятнами вышивки, – в зеленой накидке в тон к платью и в еще одной, цвета ржавчины, наброшенной в приступе рассеянности, с корзинкой для рукоделия и грудой носков, она почти полностью занимала старомодную кушетку. Поднявшись и сняв очки, необходимые для шитья, она опрокинула корзинку и растерялась – то ли поднять ее, то ли поприветствовать нежданных гостей. Узнав, что это полицейские из Скотленд-Ярда, женщина тяжело опустилась обратно на кушетку и позабыла обо всем остальном.
– А, вы пришли из-за бедного мистера Харша. Но, боюсь, вы не сможете повидать брата – мы никогда не беспокоим его во время работы. Он выполняет важное правительственное задание – по крайней мере, говорят, что оно очень важное. Пожалуйста, не публикуйте этого в газете, но он говорит, будто мы слишком много едим, и…
Лэм прервал ее:
– Боюсь, нам непременно нужно повидать мистера Мэдока. Пожалуйста, сообщите ему о нашем визите.
Фрэнк Эббот подумал, что даже в самых безумных снах никогда не надеялся увидеть существо, столь похожее на Белую Королеву. Седеющие, песочного цвета волосы, собранные в спутанный узел на уровне шеи, бледное морщинистое лицо, тусклые навыкате глаза, весьма смутное представление о том, где что находится и что с этим делать… оставалось лишь представить мисс Мэдок в кринолине и нахлобучить на голову корону. Она с легкостью могла бы пройти сквозь зеркало и гораздо лучше чувствовать себя по ту сторону, нежели здесь.
Она покачала головой и сказала:
– О боже… я просто не понимаю… даже не знаю… он так легко огорчается… если я чем-нибудь могу помочь…
– Отличная идея! – искренне воскликнул Лэм, придвинул стул и сел. – Мы непременно увидимся с вашим братом, но на некоторые вопросы вы сможете ответить не хуже, чем он.
Под накидкой у мисс Мэдок виднелась огромная мозаичная брошь с изображением Колизея и три нитки бус – одна короткая, из серебристо-синего венецианского стекла, и две длинные, из коралла и маленьких золотистых бусин. Каждый раз, когда мисс Мэдок шевелилась, бусины звякали.
Лэм порылся в кармане и достал ключ.
– Итак, мисс Мэдок, скажите, не видели ли вы когда-нибудь вот такой ключ?
Она неуверенно уставилась на него и вдруг просияла.
– Да, да… точно такой же был у мистера Харша. Ключ от церкви. Помнится, что-то говорили на дознании, но я, признаться, не поняла… знаете, это все очень запутанно…
– Вот мы и пытаемся прояснить дело. Надеюсь, вы нам поможете. Когда вы в последний раз видели похожий ключ?
Мисс Мэдок, видимо, задумалась, но наконец заговорила. Ее высокий блеющий голос, по мнению Эббота, был точь-в-точь как у Белой Королевы.
– Сейчас скажу… Мистер Харш держал ключ на туалетном столике… но во вторник вечером, когда я застилала постель, его там не было. Миссис Уильямс нездоровилось, и я сама застелила постель, только, конечно, мистер Харш так и не лег спать, бедняга, но откуда же я знала… Потом, кажется, я снова его увидела – по крайней мере, не раньше, – то есть если я его видела, то позже, ну, вы понимаете…
Лэм сохранял невозмутимость.
– Вы говорите про ключ?
Мисс Мэдок поправила накидку. Все бусы забренчали.
– Разве? Кажется, я забыла… Я так расстроилась из-за мистера Харша…
– Да. Вы сказали, что застелили ему постель во вторник вечером. Ключ вы увидели позже, не так ли?
– Да-да, конечно… я припоминаю. Он взял его, чтобы отпереть церковь. Но на следующий день, когда я чистила брату одежду, ключ выпал из кармана… – Она испуганно замолчала. – Но, разумеется, это не мог быть ключ мистера Харша! Знаете, я даже не подумала…
Лэм немедленно задал прямой вопрос:
– Одежда, которую вы чистили, была той самой, которую мистер Мэдок надевал накануне вечером?
– Да.
– То есть вечером во вторник?
– Да.
– И ключ, который выпал, был вот таким? – Он протянул на ладони ключ Буша.
– Да, да! – воскликнула мисс Мэдок.
– И что вы с ним сделали?
– Положила обратно, – испуганно ответила мисс Мэдок. – Брат запрещает трогать его вещи.
Лэм встал.
– Спасибо, мисс Мэдок. А теперь мы побеседуем с мистером Мэдоком.
Она поднялась, в тревоге уронив носки.
– Нельзя… он работает… я никак не могу… я никого к нему не пускаю, если он занят…
Инспектор умел убеждать. Поэтому мисс Мэдок покорно отправилась в лабораторию – постучала, шагнула за порог и с дрожью произнесла несколько слов, после чего в спешке удалилась, благодаря Бога за то, что послышался звук закрывшейся двери.
Эван Мэдок, выпрямившись с пробиркой в руке, высокомерно взглянул на незваных гостей. Вежливости по отношению к незнакомцам и почтения к закону проявлено не было: его потревожили, потревожили во время работы. Пускай задают свои вопросы и убираются. Мистер Мэдок самым недвусмысленным образом выразил это, если не словами, то тоном и поведением.
«Какой нахал, – отметил Фрэнк Эббот. – Иногда блеф помогает, если карты плохи».
Старый Лэм держался по-деловому вежливо.
– Нас прислали навести кое-какие справки в связи со смертью мистера Майкла Харша. Думаю, вы можете помочь следствию, мистер Мэдок.
Поднялись густые черные брови, сверкнули глаза, послышался ледяной голос:
– А я полагаю, что это маловероятно. Чего вы хотите?
Лэм объяснил:
– Я хочу знать, что вы делали в Церковном проулке незадолго до смерти мистера Харша.
Черные косые брови вновь опустились и сердито сомкнулись, превратившись в сплошную линию. Рука, державшая пробирку, с силой сжалась и расслабилась. Осколки стекла посыпались на пол. Эван Мэдок даже не взглянул на них.
– Кто сказал, что я там был?
Лэм вытащил из кармана бумагу и неспешно развернул.
– Вас видели и слышали, мистер Мэдок. Здесь у меня показания, где говорится: «Мистер Мэдок шел по проулку в сторону церкви. Я отчетливо разглядел его в лунном свете. Мисс Браун стояла у садовой калитки. Мистер Мэдок спросил: “Куда вы идете, Медора?” – и она ответила: “Не ваше дело”». Вы можете как-нибудь прокомментировать это? Свидетель также утверждает, что вы запретили мисс Браун идти в церковь, отобрали ключ, который она держала в руке, и ушли. Кстати, мисс Браун признала, что выходила в проулок.
Эван Мэдок зло рассмеялся.
– Да неужели? Она говорит, что выходила в проулок? Что еще?
– Я здесь не за тем, чтобы пересказывать чужие показания. Мне необходимы объяснения. У нас есть доказательство того, что во время убийства мистера Харша у вас находился один из ключей от церкви. Есть также свидетельство, что вы поссорились из-за него с мисс Браун. Вам есть что сказать?
Мэдок выпрямился.
– Если вы собрали столько показаний, что же еще нужно?
– Вы признаете, что были в Церковном проулке примерно в половине десятого вечера во вторник?
– Почему бы и не признать?
– Вы не хотите сообщить нам, что там произошло?
Мэдок вновь рассмеялся.
– Чтобы вы сравнили мои слова с показаниями вашего свидетеля и уличили во лжи? Вот что бы вам хотелось, да? Но ничего не получится, потому что я не лгу. Этого-то вы и не учитываете в подозреваемом – он может говорить правду. Тут вы оказываетесь обезоруженными. Запишите то, что сейчас услышите, – вот мои показания, и каждое слово – правда!
Лэм, оглянувшись, кивнул. Фрэнк Эббот достал из кармана записную книжку и сел, пристроив ее на колене.
Лэм, оглянувшись, кивнул. Фрэнк Эббот достал из кармана записную книжку и сел, пристроив ее на колене.
Мэдок принялся ходить туда-сюда, бросая короткие, яростные фразы, – руки глубоко засунуты в карманы, каждый порывистый шаг и резкий поворот полны гнева и энергии.
– Итак, вечер вторника. Я вышел прогуляться, на часы не смотрел. Добравшись до Церковного проулка, я увидел мисс Браун. Я догадался, что она идет в церковь, и посчитал это глупым. Она что-то держала в руке. Харш как раз играл в церкви на органе. Я сказал, что она может послушать и стоя на улице, и велел отдать ключ. Она отказалась, поэтому мне пришлось вывернуть ей руку. Ключ упал. Я забрал его и ушел. Вот и все. Убирайтесь отсюда, я занят!
Никто не спешил, кроме мистера Мэдока. Сержант Эббот писал. Лэм сохранял прежнее спокойствие. «Точь-в-точь призовой бык на травке», – подумал непочтительный подчиненный.
– Минуту, мистер Мэдок. Это крайне важно не только для нас. Спешить не надо. Я прошу: тщательно думайте, прежде чем отвечать. Мой долг – предупредить, что все сказанное вами будет записано и может быть истолковано против вас.
Эван Мэдок замер как вкопанный посреди комнаты, быстро развернулся и спросил:
– На что вы намекаете?
– Я не намекаю. Я предупреждаю. Мы исполняем свой долг, и для обеих сторон будет гораздо лучше, если вы спокойно сядете и подумаете, прежде чем что-нибудь сказать. Я предупредил. Мне необходимо знать, пользовались ли вы ключом, который отобрали у мисс Браун. Ходили ли вы в церковь и виделись ли с мистером Харшем вечером во вторник?
Во время речи инспектора Мэдок уже сделал энергичный отрицательный жест. Когда Лэм замолк, он вновь затряс головой с такой силой, что все его тело задрожало. После этого Мэдок застыл, сунув руки в карманы. Прядь черных волос встала дыбом, подчеркивая вертикальный излом бровей.
– Вы отрицаете, что ходили в церковь?
Мэдок с невероятной горечью ответил:
– Если я скажу «нет», вы решите, что я соврал. Если «да», вы спросите, не я ли застрелил Майкла Харша. И если я опять-таки отвечу «да», вы охотно поверите. Но если я скажу, что любил Харша как брата и отдал бы правую руку, лишь бы вернуть его, вы заподозрите меня во лжи. Потому что не в вашей натуре верить в лучшее – вы верите только в худшее.
Лэм кашлянул.
– Я бы хотел, чтобы вы пояснили свои слова, мистер Мэдок. Нам не нужна путаница. Я не вполне понимаю сути ваших утверждений – ходили вы в церковь или нет?
Мэдок заговорил тише, хотя и с прежней долей яда:
– Я не ходил в церковь. И не убивал Майкла Харша. Теперь достаточно ясно?
– Да, вполне. Вы вернулись домой, забрав с собой ключ. Когда вы вернули его мисс Браун?
Мэдок резко рассмеялся.
– А она не сказала? Ну надо же. Я вернул ключ в четверг вечером. Он ей зачем-то понадобился.
– Спасибо, мистер Мэдок. Вы не откажетесь подписать показания, которые только что дали?
– Ничуть не возражаю. Мне нечего скрывать.
Наступила тишина. Фрэнк Эббот дописал и прочел вслух записанное. В отличие от большинства показаний, зафиксированных полицейскими, стиль был отчетливо мэдоковский. Профессор выслушал, нахмурив черные брови, затем схватил бумагу, взял со стола перо, глубоко обмакнул в чернила и размашисто вывел поперек страницы: «Эван Мэдок».
Глава 18
В четыре часа Дженис спешно шагала по тропинке, ведущей от Прайерз-Энд. Она даже не осознавала, что торопится. Девушка вообще едва ощущала собственное тело – ничего, кроме ощущения грядущей беды и необходимости разыскать Гарта. Она вышла без шляпки, белое платье было слишком тонким для дня, который, как это случается в сентябре, выдался неожиданно холодным.
Добравшись до главной улицы Борна, Дженис встретила множество детей и вспомнила с легким ужасом, что сегодня суббота. Когда что-то жестокое, непривычное выбивает тебя из привычной колеи, трудно поверить, что другие люди продолжают вести самую обыкновенную жизнь.
Переходя улицу, девушка чуть не столкнулась с миссис Моттрам, которая немедленно вцепилась в нее:
– Дорогая, какой ужас! Только не говори, что это правда! Я услышала от булочника, но просто поверить не могу. Неужели мистера Мэдока действительно арестовали?
– Да.
Миссис Моттрам закатила голубые глаза.
– Милая моя! Кошмар! Разумеется, ты не останешься там ни минуты. Перебирайся ко мне. К сожалению, у меня только неудобная раскладушка, а на полу нет ковра, потому что я до сих пор так и не обставила комнату, но ты должна немедленно переехать.
– Очень любезно с вашей стороны, но я не брошу мисс Мэдок.
– Милая, перестань! Тебе никак нельзя там жить. Знаешь, я всегда думала, что в мистере Мэдоке есть что-то странное. Даже не думай о том, чтобы остаться!
Дженис покачала головой.
– Я не имею права ее бросить, Ида. Вы бы и сами поступили точно так же, поэтому не уговаривайте. И, ради бога, не твердите, что в мистере Мэдоке есть что-то странное, потому что он ни в чем не виноват.
– Ты так считаешь?
Дженис топнула ногой.
– Я знаю! Зачем ему убивать мистера Харша? Мистер Харш – единственный человек на свете, с которым мистер Мэдок никогда не ссорился. Он любил его… и по-настоящему о нем заботился! Я жила с ними в одном доме – и не могу ошибаться!
Ида Моттрам всегда верила тому, что ей говорили. Потому-то она и пользовалась такой популярностью у мужчин. Она доверчиво взглянула на Дженис.
– Да, наверное. Но, дорогая моя, как же это ужасно, если он невиновен… бедная мисс Мэдок! Ты уверена, что он ничего такого не делал?
– Уверена.
– Милая, я изо всех сил надеюсь, что ты права – было бы очень неприятно узнать, что мы жили бок о бок с убийцей, – но если он не убивал мистера Харша, тогда кто? Полиция не арестовала бы мистера Мэдока, если бы не считала его преступником, и – о, как будет ужасно, если его повесят, а он не виноват! Помню, Билли говорил, что невиновных иногда вешают, ну или что-то такое. Билли Блейк – близкий друг Робина, и мой тоже… он был барристером, пока не пошел служить в авиацию, так что, конечно, он знает наверняка. Он однажды приезжал сюда – вы не виделись? Я очень хочу вас познакомить. Он скоро приедет еще разок, и ты обязательно должна… Конечно, он всегда твердит, что просто хочет навестить меня, но, клянусь, ты будешь очарована… о чем это я? Ах да, я задумалась, что бы такое сделать, чтобы мистера Мэдока не повесили. Ты абсолютно уверена, что он не виноват? Потому что, ей-богу, мне очень нравился мистер Харш. Такой печальный благородный облик, совсем как в кино, ну и, разумеется, если человек так выглядит, не сомневаешься, что он скоро умрет, поэтому я держала носовой платок наготове…
Она вдруг замолчала и вцепилась в Дженис. Мечтательный, устремленный в небеса взгляд сменился неподдельным оживлением.
– Дорогая, я знаю… Мисс Сильвер!
– Вы меня щиплете! – воскликнула Дженис. – Кто такая мисс Сильвер?
– Дорогуша, она просто чудо! Невозможно описать, как она мне помогла. Ты, наверное, скажешь, что это пустяки, но моя свекровь такая подозрительная… Долгая история… В общем, мисс Сильвер все самым чудесным образом распутала. Ты, конечно, подумаешь: какая мелочь, – но, разумеется, только не для меня…
Я услышала про мисс Сильвер от одной девушки, которая оказалась замешана в совершенно жутком деле об убийстве. Мисс Сильвер выяснила, кто на самом деле виноват, поэтому, сама понимаешь, нужно немедленно ей позвонить и вызволить бедного мистера Мэдока из тюрьмы. Хорошо, что я об этом вспомнила: я охотно повидаюсь с мисс Сильвер.
Прости, дорогая, я побегу, меня пригласил на чай мистер Ивертон, и он страшно обидится, если я опоздаю… Не забудь – мисс Мод Сильвер, Монтегю-Мэншнс, пятнадцать, Лондон, разумеется… правда, не помню, какой округ – юго-восточный или юго-западный. Но на почте, конечно, разберутся – когда я прошу, они там всегда разбираются.
Глава 19
Дженис позвонила в дверь и тут же сообразила, что глупо думать: «Я должна пойти к Гарту, я должна увидеть Гарта», – потому что, разумеется, придется разговаривать с мисс Софи. Но тут дверь открылась и на пороге оказался Гарт. Дженис тут же забыла обо всем, кроме того, что до жути рада его видеть. Прежде чем он договорил: «Я заметил тебя в окно», – Дженис положила руку ему на плечо и быстро сказала:
– Гарт, Мэдока арестовали.
Он увлек девушку в кабинет и закрыл дверь.
– Тетя Софи пошла навестить мисс Мэри Энн, но мисс Браун где-то здесь. Полагаю, мы не хотим ее оповещать.
Дженис села, жалобно посмотрела на молодого человека и произнесла:
– Гарт, он не виноват… я знаю, что не виноват… но полицейские его арестовали.
Гарт присел на край стола рядом и наклонился к девушке.
– Им больше ничего не оставалось. У Мэдока был ключ мисс Браун.
– Ох, Гарт!
– Боюсь, это правда. Слушай, я сейчас расскажу. Между ними что-то происходит. Мальчишка из эвакуированных, который живет по соседству, видел, как они встретились в проулке. Мэдок устроил сцену из-за того, что мисс Браун пошла в церковь повидаться с Харшем. Он отнял ключ и ушел, и меньше чем через четверть часа тетя Софи услышала выстрел. Вот почему ключа не оказалось в ящике в четверг вечером. И вот зачем мисс Браун вышла ночью – чтобы снова встретиться с Мэдоком и забрать ключ. Полиции ничего не оставалось, кроме как арестовать его.