Мы стоим перед зеркалом в моей комнате, на Сьюз обтягивающее вечернее платье цвета морской глади с вышивкой стеклярусом, а на ожерелье у нее русалка. Первый раз вижу ожерелье с русалкой – и теперь мне отчаянно хочется такое же.
– Ты тоже! – мгновенно откликается Сьюз.
– Правда?
Я одергиваю платье – «Зак Позен», удачно подчеркивает талию (ну да, сам себя не похвалишь…). К нему то самое колье от Алексиса Биттара, а волосы уложены в сложную прическу с волнами и тончайшими косичками. А еще я потренировалась правильно позировать на красной дорожке. Раскопала руководство в Интернете и распечатала себе и Сьюз. Ноги скрестить, локоть выставить, подбородок поджать. Я принимаю отработанную позу, Сьюз делает то же самое.
– У меня как будто двойной подбородок, – огорчается она. – Ты уверена, что так правильно?
– Может, мы слишком сильно поджимаем?
Я вскидываю подбородок – нет, теперь я как гвардеец на плацу. А вот у Сьюз сразу выходит идеальная Пош Спайс. И выражение лица, и все остальное – точь-в-точь как надо.
– Вот! – радуюсь я. – Улыбнись только.
– Я в такой позе не могу, – сдавленно бормочет Сьюз. – По-моему, это только циркачу под силу. Тарки! – окликает она мужа, мелькнувшего в дверном проеме. – Иди сюда, будем тренироваться позировать на камеру!
Таркин еще от фокуса Сьюз с наращенными волосами не отошел. Теперь вид у него совсем обреченный, хотя Сьюз упаковала его в подогнанный по меркам смокинг «Прада» с узким черным галстуком и щегольскими туфлями. Тарки в кои-то веки выглядит отлично: высокий, рослый, волосы художественно взъерошены Сьюз. Он совсем… другой.
– Тарки, тебе нужно все время одеваться в «Прада»! – восхищаюсь я, и он бледнеет.
– Стой здесь, – командует Сьюз. – Запоминай: когда тебя сфотографируют, повернись в три четверти. И сделай суровое лицо.
– Милая, я, наверное, не буду фотографироваться. – Тарки пятится. – Если можно.
– Придется! Там всех фотографируют. – Сьюз неуверенно оглядывается на меня. – Всех ведь, да?
– Конечно! – подтверждаю я. – Мы же приглашены. Значит, попадем в кадр.
Восторг рвется наружу, как пузырьки шампанского. Не могу дождаться! Мечта моей жизни – сфотографироваться на красной дорожке в Голливуде. Услышав писк входящего сообщения, я вытаскиваю из клатча телефон.
– Машина приехала! Идем!
– А Люк? – спохватывается Таркин, которому явно не хватает моральной поддержки.
– Он прямо туда подъедет. – Я окутываю себя дымкой духов и улыбаюсь Сьюз. – Вперед, леди Клиф-Стюарт, нас ждут великие дела!
– Не зови меня так! Я сразу превращаюсь в старуху.
Я заглядываю в детскую, где все заняты игрой в «Твистер» под руководством Тери, нашего бебиситтера. Правил Минни пока не понимает, зато с огромным удовольствием катается по игровому коврику с цветными кругами, сбивая всех с ног.
– Пока-пока! – Я целую ее в щечку. – До встречи!
– Мама! – Уилфрид завороженно смотрит на Сьюз. – Ты похожа на рыбу!
– Спасибо, дорогой! – обнимает его Сьюз. – Так и было задумано.
Таркин в стороне вертит в руках игрушечный паровозик Уилфрида.
– Может, мне остаться и присмотреть за детьми? – предлагает он. – Я бы с радостью…
– Нет! – хором восклицаем мы со Сьюз.
– Тебе там понравится, – уверяет она, выволакивая Таркина из детской.
– Может, встретишь Анджелину Джоли, – щебечу я.
– Или Рене Зельвегер.
– Или Ника Парка, – вворачиваю я с хитрым видом. – Ну который «Уоллеса и Громита» снял.
– А! – приободряется Таркин. – «Неправильные штаны»! Да, вот это хорошее было кино.
«Беверли-Хилтон» – тот самый отель, где проводят церемонию вручения «Золотого глобуса». Мы едем туда, где вручают «Золотой глобус»! Я едва не подпрыгиваю от нетерпения на сиденье медленно ползущего в плотном вечернем потоке автомобиля.
– Сьюз! – осеняет меня вдруг. – Как думаешь, там стелют ту же дорожку, что и на «Золотом глобусе»?
– Может быть!
Сьюз, увлеченная этой мыслью, поправляет льющиеся по плечам пряди, а я в миллионный раз освежаю помаду.
Главное сейчас – не упустить возможность. На приеме обязательно будут какие-нибудь знаменитости первой величины, и если не зевать, можно заручиться неплохими связями. В сумочке у меня пачка визиток с надписью «Ребекка Брендон, стилист», и я твердо намерена переводить на тему моды любой завязывающийся разговор. Достаточно, чтобы меня нанял стилистом хоть кто-то, а потом уже слава пойдет, репутация наработается и… выше только звезды. Самое сложное – заполучить того самого первого клиента.
Машина подъезжает к отелю, и я взвизгиваю от восхищения. Толпы, как на «Золотом глобусе», нет, но имеется и ограждение, и стоящие плечом к плечу фотографы, и красная дорожка! Настоящая красная дорожка! А еще большие ширмы с надписями Р.А.В.Н.Ы. – это название благотворительной организации. (Оно как-то расшифровывается, но я не представляю, как. И вряд ли кто-то представляет.) Перед ширмами позирует на камеру элегантная блондинка в телесном платье, а рядом с ней – бородатый мужчина в вечернем костюме.
– Кто это? – подталкиваю я Сьюз локтем. – Гленн Клоуз?
– Нет… она из этого, как его… Ну, ты помнишь. Сериал такой… – Сьюз морщит нос. – Как же ее зовут?
– Смотри! – Я показываю на молодого парня в смокинге и с шипастой прической, выбирающегося из лимузина. Фотографы, обступив автомобиль, лихорадочно щелкают и окликают его по имени, но он на них даже не смотрит, лицо у него абсолютно непроницаемое.
– Готовы, дамы? – оборачивается наш водитель.
– Да. Сейчас. – Я делаю глубокий вдох, пытаясь успокоить нервы.
Весь день мы со Сьюз тренировались вылезать из ее взятой напрокат машины, так что техника отработана. Сверкать бельем и спотыкаться мы не будем. И махать в камеру тоже, хотя Сьюз каждый раз норовит.
– Готова? – на лице подруги нервная улыбка.
– Готова!
Водитель открывает дверь с моей стороны. Я в последний раз приглаживаю волосы и как можно изящнее выпархиваю наружу – под слепящие вспышки, возгласы, гомон толпы…
Ой. Что это?
Куда делись все фотографы? Секунду назад были здесь. Я растерянно оглядываюсь – они все толпятся вокруг соседнего лимузина. Оттуда выбирается какая-то рыжая девица в голубом платье и озаряет всех белозубой улыбкой. Я ее даже не знаю. Она что, звезда?
Сьюз, выйдя из лимузина вслед за мной, тоже озирается озадаченно.
– А где фотографы?
– Там, – показываю я. – У нее.
– А как же мы? – огорчается Сьюз.
– Наверное, мы недостаточно знамениты, – неохотно признаю я.
– Ну и ладно, – приободряется Сьюз. – Красная дорожка все равно никуда не делась. Пойдем! – Она хватает под руку выкарабкавшегося из машины Таркина. – Пора блистать!
Перед отелем толчея из людей в вечерних нарядах, но нам удается пробраться к красной дорожке. Я чуть не лопаюсь от восторга. Сейчас!
– Здравствуйте! – лучезарно улыбаюсь я охраннику, протягивая приглашения. – Мы гости.
– Сюда, мэм. – Скользнув по билетам бесстрастным взглядом, он показывает куда-то в сторону от красной дорожки, в боковой вход, куда постепенно втягивается толпа в вечерних нарядах.
– Нет, мы на благотворительный прием, – объясняю я.
– Все правильно. – Он отстегивает бархатный шнур. – Приятного вечера.
Вот ведь непонятливый. Может, он слегка тугодум?
– Нам нужно сюда! – Я показываю на щелкающих фотографов.
– На красную дорожку, – вставляет Сьюз, демонстрируя приглашение, на котором четко указано: «Подъезд с красной дорожкой».
– Это он и есть, мэм. – Охранник снова кивает на боковой вход, и мы со Сьюз переглядываемся, оторопев.
Да, строго говоря, дорожка там есть. И она, в общем, даже буро-красная. Только не говорите, что нас ждет именно она.
– Она не красная! – возмущается Сьюз. – Она бордовая!
– И фотографов там нет. Мы хотим пройти по этой. – Я показываю на дорожку за спиной охранника.
– Туда допускаются только приглашенные из «золотого списка», мэм.
Золотой список? Почему мы не в золотом списке?
– Пойдемте, – зовет скучающий Тарки. – Примем внутри по чутке…
– Но ведь весь смысл в красной дорожке! Ой, смотрите, Сейдж Сеймур!.. Она моя подруга, – сообщаю я охраннику, увидев Сейдж, которая что-то вещает в телекамеру. – Мы должны поздороваться.
– Поздороваетесь внутри, – сохраняет непреклонность охранник. – Пожалуйста, мэм, не стойте на проходе. За вами еще гости.
Выбора нет. С мрачным видом мы ступаем за ограждение и бредем по невзрачной псевдокрасной дорожке для второсортных гостей из не золотого списка. Поверить не могу… Я-то думала, мы будем на настоящей – вместе с Сейдж и прочими знаменитостями. А нас гонят как стадо по тусклому бордовому ковру в пятнах.
– Сьюз! – шепчу я, осененная внезапной идеей. – Давай зайдем еще раз. Попробуем все-таки прорваться на настоящую.
– Точно! Тарки, – окликает она чуть громче, – мне нужно поправить бюстгальтер. Увидимся внутри, хорошо? Добудь нам по чутке.
– Точно! Тарки, – окликает она чуть громче, – мне нужно поправить бюстгальтер. Увидимся внутри, хорошо? Добудь нам по чутке.
Сьюз вручает Таркину приглашение, и мы с ней, развернувшись, торопимся по псевдокрасной дорожке назад. Народу – в вечерних нарядах, драгоценностях и облаках духов – уже так много, что мы похожи на рыб, плывущих против сияющего и переливающегося течения.
– Простите, – бормочу я. – Забыли кое-что… Позвольте…
Наконец мы возвращаемся к началу и останавливаемся отдышаться. Охранник по-прежнему на посту, загоняет людей на бордовую дорожку. Нас пока не заметил, но это потому, что мы прячемся за ширмой.
– А теперь что? – спрашивает Сьюз.
– Отвлекающий маневр. – Подумав секунду, я воплю: – Боже мой! Я потеряла сережку «Гарри Уинстон»! Пожалуйста, помогите! Она где-то под ногами!
Все женщины в радиусе слышимости застывают столбом. Я вижу, как они бледнеют в ужасе. «Гарри Уинстоном» в Лос-Анджелесе не шутят.
– Мамочки!
– «Гарри Уинстон»?
– Сколько карат?
– Пожалуйста! – со слезами в голосе молю я. – Помогите!
Десяток женщин, присев, шарят ладонями вокруг.
– Как она выглядела?
– Фрэнк, помоги! Она потеряла сережку!
– Я как-то потеряла кольцо «Гарри Уинстон», пришлось весь бассейн осушать…
Вокруг суета и хаос. Кто-то ползает на коленях в поисках сережки, кто-то проталкивается на бордовый ковер, мужчины пытаются увести жен внутрь, охранник твердит: «Проходите, пожалуйста, не толпитесь!»
Наконец он отстегивает бархатный шнур и сам шагает на бордовую дорожку.
– Не задерживайтесь, проходите, пожалуйста!
– Ай! Мне наступили на руку! – вскрикивает женщина.
– Не раздавите сережку! – волнуется другая.
– Кто-нибудь ее нашел?
– Какую сережку? – в замешательстве озирается охранник. – Что здесь происходит?
– Давай! – шепчу я Сьюз. – Бегом!
Без лишних раздумий мы обе перескакиваем с бордового ковра через оставленный без присмотра пропускной пункт с бархатным шнуром на красную дорожку… У меня вырывается ликующий смех. Мы здесь! На самой настоящей, подлинной красной дорожке! Сьюз тоже сияет от радости.
– Получилось! Вот это я понимаю, красная!
Я оглядываюсь, пытаясь сориентироваться, одновременно принимая правильную позу и держа улыбку. Да, дорожка определенно красная. А еще широкая и пустынная – потому что все фотографы опять улетучились. Мы со Сьюз медленно двигаемся вперед в отрепетированных голливудских позах – локоть выставить и так далее. И хоть бы кто сфотографировал. Часть по-прежнему толпится вокруг того парня с шипастой прической, остальные болтают или висят на телефоне.
Да, я понимаю, что мы не звезды, но все же… Мне обидно за Сьюз, такая красота пропадает.
– Сьюз, изобрази, как ты оглядываешься через плечо, выгнув спину, – командую я и кидаюсь к темноволосому фотографу в джинсовке, который, зевая, облокачивается на ограждение. Он еще и зевает!
– Щелкните ее! – прошу я, показывая на Сьюз. – Великолепно выглядит!
– А кто она?
– Вы что, не узнаете? – Я таращусь на него в изумлении. – Как же вы работаете-то?! С ней сейчас все носятся.
– Да кто она? – с безразличным видом повторяет фотограф.
– Сьюз Клиф-Стюарт. Британка. Очень, очень известная.
– Кто? – Фотограф листает распечатанную шпаргалку с фотографиями и фамилиями знаменитостей. – Нет. Не значится.
Убрав шпаргалку, он достает телефон и начинает набирать сообщение.
– Ну сфотографируйте! – уговариваю я, оставив притворство. – Что, вам жалко? Просто так!
Фотограф смотрит на меня, словно только сейчас увидел.
– А как вы попали на красную дорожку?
– Тайком, – признаюсь я. – Мы в Лос-Анджелесе ненадолго. И будь я голливудским фотографом, снимала бы не только звезд, но и обычных людей.
Губы фотографа кривятся в едва заметной ехидной усмешке.
– Правда?
– Да!
Он со вздохом закатывает глаза: «Ну ладно» – а потом вскидывает фотоаппарат и наставляет на Сьюз.
Да-а-а-а!
– И меня! – взвизгиваю я, торопясь к ней на красную дорожку.
Вот так, быстренько, локоть выставить, ноги скрестить… Сбылось! Нас действительно фотографируют – в Голливуде, на красной дорожке! Я улыбаюсь в камеру, стараясь принять естественный вид, и жду вспышку…
– Мерил! Мерил! МЕРИЛ!
Объектив как ветром сдуло. Словно стадо диких бизонов, фотографы, включая и нашего знакомого в джинсовке, несутся к дальнему концу красной дорожки. По-моему, так нас ни разу и не щелкнув, он подпрыгивает в самой середине вопящей и орущей толпы папарацци.
– МЕРИЛ! СЮДА! ПОСМОТРИТЕ СЮДА!
Вспышки мигают, как стробоскопы. От гвалта закладывает уши. Это явилась Мерил Стрип.
Ну да, что тут поделаешь. С Мерил Стрип тягаться бесполезно.
Мы обе смотрим в благоговейном восхищении, как она грациозно ступает по красной дорожке в окружении нескольких сопровождающих.
– Мерил! – храбро выкрикивает Сьюз приближающейся актрисе. – Обожаю ваши фильмы!
– Я тоже! – подхватываю я.
Мерил Стрип оборачивается со слегка озадаченной улыбкой.
Да! Мы пообщались с Мерил Стрип на красной дорожке! Предвкушаю реакцию мамы.
В зал, где проходит прием, я впархиваю, как на крыльях. Ничего, что мы так и не попали на снимки, зато здесь все точно так, как я себе представляла. Настоящий Голливуд! Люди в потрясающих нарядах, и Мерил Стрип, и легкий джаз в исполнении живого оркестра, и вкуснейшие цитрусовые коктейли.
Оформленный в пастельных розово-серых тонах зал уставлен круглыми столами, а на сцене, перед которой выделено пространство для танцев, кружатся профессиональные танцоры. О, и подарочные пакетики на каждом стуле! Глаза моментально разбегаются: я высматриваю знаменитостей среди приглашенных, Сьюз делает то же самое.
Заметив около барной стойки Люка, мы втроем спешим к нему. Он стоит с Араном и какой-то незнакомой мне парой – но когда он представляет их как Кена и Давину Керроу, я вспоминаю, что Люк рассказывал о них на прошлой неделе. Они продюсеры, снимают фильм о Крымской войне. Люк с Араном всеми силами протаскивают Сейдж на роль Флоренс Найтингейл. Насколько я понимаю, Сейдж требуется «смена амплуа» и «новый имидж», и Флоренс для этого подходит как нельзя лучше.
Лично мне кажется, что фильм совершенно не для Сейдж, но Люку я этого говорить не собираюсь.
– Сейдж мечтает об этой роли, – уверяет он Кена (бородатого, внушительного и постоянно хмурящегося). – Я бы даже сказал, бредит этой ролью.
Давина тоже довольно внушительна. Одетая в черный брючной костюм со смокингом, она то и дело с рассеянным «угу» утыкается в «Блэкберри» прямо посреди очередной фразы Люка.
– Сейдж считает, что этот сюжет достоин увековечения, – доказывает Люк. – И она уже почти вжилась в роль… А, вот и она сама! Как раз о тебе говорили, Сейдж.
О-о-о! К нам действительно приближается Сейдж в роскошном красном платье, безупречно оттеняющем медовые волосы. Сейчас я представлю ей Сьюз и Тарки…
– Хочется надеяться, что говорили. Для этого я вас и нанимала, – смеется Сейдж.
– Обсуждали Флоренс, – ответив ей вежливой улыбкой, продолжает Люк. – Я рассказывал, как ты загорелась этой ролью.
– Да-а, еще как! – кивает Сейдж. – Видели мою новую татушку? – Она демонстрирует запястье, игриво перебирая пальцами. Люк вздрагивает.
– Сейдж, детка, – ровным тоном начинает Аран. – Мы вроде бы договорились: больше никаких татушек.
– Но мне захотелось! – надувает губы Сейдж. – Это ласточка. Символ мира.
– Символ мира – голубь, – поправляет Аран, переглядываясь с Люком.
– Привет, Сейдж! – здороваюсь я. – Прекрасно выглядишь.
– Спасибо на добром слове. – Сейдж озаряет ослепительной улыбкой меня, Сьюз и Тарки. – Добро пожаловать на вечер. Вы хотели со мной сфотографироваться? Аран, они хотят сфотографироваться, ты не мог бы?..
Я смотрю на нее в растерянности. Она приняла меня за какую-то постороннюю поклонницу.
– Это я, Бекки! – краснея от стыда, напоминаю я. – Жена Люка. Мы встречались у нас дома.
– Ой, Бекки! – Сейдж снова заливается смехом и припечатывает ладонью мое плечо. – Точно! Не узнала.
– Познакомься, это мои друзья, Сьюз и Таркин Клиф-Стюарты. Сьюз, Тарки, позвольте представить вам Сейдж… – я осекаюсь. Сейдж, отвернувшись, бурно приветствует какого-то парня в темно-синем смокинге.
Повисает неловкая тишина. Поверить не могу, что Сейдж ведет себя так невежливо.
– Простите… – бормочу я наконец.
– Бекс, ты не виновата. Она довольно… э-э… – пытается проявить дипломатичность Сьюз.
– Да уж.
Сейдж какая-то слишком взвинченная. Под кайфом, что ли? Теперь она во весь голос вещает про Бена Галлигана – своего бывшего, с которым рассталась года три назад. Он изменял ей на съемках «Часа террора-5», потом бросил прямо на премьере, а теперь его новая девушка беременна. Сейдж до сих пор страдает.