— Что-то вроде биоконструктора…
— Использовались направленные, многократно ускоренные мутации. Определённую роль сыграли и стволовые клетки. Я говорил не без удовольствия. Только ученый по-настоящему оценит достижения. Мои работодатели не понимают и половины.
— Ещё у него есть встроенный эхолот, на три километра действует. Легко распознаёт все типы судов.
— Ихтиандр сбежал?.. И в чём состоит ваша миссия?
— Уговорить вернуться.
— А если он вам откажет? Бросите глубинную бомбу?
— Вопрос так не стоит.
— У вас. А у ваших начальников? Вряд ли они успокоятся. И вряд ли его оставят в покое. Суда по вашим словам, в проект вложены миллиарды. Кто-то на повышение рассчитывал — в случае успеха этой затеи… Как вы его нашли?
— В тело вживлён датчик. Военный спутник вёл беглеца с самого начала… Мы не хотели суеты и огласки. Заодно провели тест на выживание.
— Разглашаете секреты?
— Господь с вами… Идеи широко известны. А вот реализовать их способен не каждый.
— Много у вас ихтиандров?
— Секрет.
— Трансформации необратимы… Только не говорите мне, что он пошёл на это по доброй воле, без всякого принуждения. Тут я рассердился.
Вскочив, заходил вдоль лабораторного стола, заставленного аппаратурой:
— Что ещё можно услышать от вас, чистоплюев! Границы возможного раздвигаете не вы, а те, кто не боится испачкать руки! Да откройте вы глаза, посмотрите вокруг! Идёт борьба за ресурсы! Океаны занимают две трети земной поверхности, любая страна, вырастившая таких людей, как мой ихтиандр. получит в этой гонке огромное преимущество и опередит другие страны в освоении акватории! Неужели не ясно?
— Родители не против экспериментов над их сыном?
— Его родители умерли. Я работаю с сиротами.
— Омерзительно…
Махнув рукой, я вышел.
* * *Денис бесшумно вынырнул в десяти метрах. Не в двадцати. Уже прогресс.
Но солнце было за его спиной.
— Доброе утро, — сказал я с улыбкой. — Ты хотел подумать. Что решил?
Юноша молчал. И я продолжил:
— Начнётся другой этап сотрудничества, полный доверия, уважения. Все процедуры, все эксперименты я буду согласовывать с тобой. Сам понимаешь, обратного хода нет. Чтобы ты, Ольга и ваши друзья были готовы к жизни, программа должна быть завершена.
— Я больше не хочу операций.
— Но операции необходимы. Они делают вас совершеннее, повышают жизнеспособность.
— Я жизнеспособен.
— А процедуры? Ведь ты нуждаешься в периодической замене крови… Операции ведут к тому, чтобы устранить всё, что мешает свободе. И ты важен для человечества. Ты, Ольга, и другие ребята из группы…
Кажется, моя демагогия вызывала обратный аффект. Он таких слов наслушался. И лишь кривился в ответ.
— Тебя что-то беспокоит? — спросил я. — Давай обсудим.
— Как нас будут использовать?
Мне вопрос не понравился. Но я ответил в прежнем духе:
— Вам решать задачи по освоению водных пространств. Для обычных людей это чуждая среда. А для вас? Ты представь — вы же станете передовым отрядом человечества, которое со временем заселит моря и океаны…
Денис сморщился и прервал на полуслове:
— Нас в группе становится всё меньше. Кто-то умирает?
— Некоторые из вас уже работают на благо человечества, — сказал я, не моргнув глазом.
— Ещё один вопрос. Я поплыл к субмарине, потому уловил акустический сигнал… Такой я чувствовал, когда Ольга была в воде.
— Я транслировал запись её акустического шума Я покажу датчик.
Сознавая, что словесные аргументы исчерпаны, я поднял устройство, чтобы Денис видел.
Юноша подплыл совсем близко — ему хотелось рассмотреть источник, подающий сигнал, дорогой сердцу.
Оказавшись рядом, он положил синюю, перепончатую руку на гладкий и скользкий борт лодки.
Мы сейчас были очень близко. Солнечные лучи поблёскивали на чешуйках синей кожи.
Надо вернуть беглеца на базу.
Только на базе он узнает, что Ольга умерла не вынеся очередной, плановой операции по усовершенствованию организма..
Вдруг немигающий взгляд налился просто ледяным холодом:
— Я нашёл такое устройство у себя. — Он коснулся бедра.
— Вы пометили нас.
Моё творение сообразительнее, чем я думал. Это и хорошо, и плохо.
— Ты полагаешь… — забормотал я.
— У каждого — индивидуальная частота. И если датчик Ольги в ваших руках — значит, она — мертва.
Я изобразил горькую обиду:
— Как несправедливо… Посмотри внимательнее, это совершенно автономное устройство.
Говоря, я протянул датчик к лицу Дениса и тем сумел отвлечь. Сам выхватил шокер.
Тело юноши дрогнуло. Я придерживал его за шею, не давая уйти под воду.
Скорее. Наручники. Щелчок на левом запястье, щелчок на правом. Лучше бы за спиной, конечно… Очень неудобно, в воде, а время идёт…
Надеть металлический ошейник — массивный, с вмонтированными средствами контроля, довольно жёсткими средствами. Расправить кевларовый тонкий шнур-поводок, крепящийся к ошейнику…
Порядок.
Когда придёт в себя, то убедится в полной зависимости. Лёгкое прикосновение к пульту, у меня в руке, — и в его тело ударит парализующий разряд.
Я вынул передатчик, вытянул подальше антенну и отправил кодированный сигнал.
Через пару часов нас заберут с воды.
В каюте остались — пустяки.
Возвращаться на станцию и демонстрировать улов не следовало.
Фонарь лучше прикрыть, для безопасности, и чтобы не искушать…
Но прикрыть фонарь я не успел. Две синих и очень сильных руки, стянутых браслетами, неожиданно метнулись вверх, к моему горлу. Стиснули мёртвой хваткой.
В глазах потемнело. Я захрипел, выронил пульт. Задёргался, шаря в кокпите. И нащупал ребристую, плоскую рукоять. Видя немигающий, полный лютой ненависти взгляд, уже теряя сознание, рванул оружие, целя над своим левым плечом, нажал на спуск.
Услышал выстрелы — три или четыре.
Хватка ослабела.
Я судорожно вдохнул и закашлялся, держась за горло, едва не раздавленное.
Придя в себя, взглянул на оружие.
Под руку попался автоматический пистолет, из тех, что не взводят перед стрельбой, что всегда готовы к выстрелу, — их предохранители снимаются, когда вы сжимаете рукоятку. Ну что ж…
Я поискал взглядом юнца. Он лежал в воде, затылком вверх. Из дыр в чешуйчатой спине тихо сочились густые, вязкие струйки. Выходя, пули вырвали куски плоти.
Вот и закончилась командировка.
Держа юнца на мушке, я левой рукой потянул шнур. Подтащил тело к борту лодки. Взяв за кисть, попытался найти пульс.
Ничего. Оставалось констатировать смерть.
Началось омертвение тканей. Какие пропали органы! Их не сохранить в таких условиях, не довезти, чтобы вшить другим. Одни жабры чего стоят. Тащить с собой труп не хотелось.
Я забрал ошейник и наручники.
Последние сомнения рассеялись, когда я заметил над водой акулий плавник. И второй.
Плавники сужали круги. Я включил двигатель и отвёл лодку от тела, предоставив акулам возможность спокойно полакомиться добычей, стоящей миллиарды.
Акулы начали подплывать, для удобства переворачиваться на бок.
Алексей ЛУРЬЕ ТЕОРЕМА ШАРА
Произведём мысленный эксперимент. Как известно, любой объект на микро- и макроуровнях стремится обрести идеальную и наименее затратную форму существования. При отсутствии внешних сил такой формой будет равномерное рассеивание по всему доступному пространству, но, как уже было сказано, это идеальный случай. А в реальности под действием внутренних и внешних сил объект будет стремиться принять форму шара. Примеров тому масса: планеты, звёзды, молекулы, капли, живые существа
Теперь рассмотрим окружающий нас мир. Он состоит из энергии в совершенно различных ипостасях её проявления. Только это энергия не является конкретной величиной, а определяется как зависимость между двумя и более параметрами. Например, масса и скорость дают кинетическую энергию и так далее. В соответствии с упомянутым выше тезисом, энергия также должна принимать форму шара, так как подвергается различным воздействиям со стороны. Электромагнитное поле, тепловой фон — все они подчиняются этому правилу.
Если рассмотреть пространство Вселенной как некую систему координат и время как физическую величину, то получим явную зависимость. В каждой точке пространства время является константой, но для любого наблюдаемого объекта во вселенской, галактической, звёздной, планетарной и так далее системах оно различно. С изменением координат — пространственного положения — будет меняться и время. Отношение также зависит от внешних факторов: скорость, трение, сопротивление…
Если рассмотреть пространство Вселенной как некую систему координат и время как физическую величину, то получим явную зависимость. В каждой точке пространства время является константой, но для любого наблюдаемого объекта во вселенской, галактической, звёздной, планетарной и так далее системах оно различно. С изменением координат — пространственного положения — будет меняться и время. Отношение также зависит от внешних факторов: скорость, трение, сопротивление…
Это даёт нам право назвать пространство-время особым типом энергии, скажем, энергия перемещения. Без сомнения, любой математик-физик сможет выразить отношение в математическом уравнении. В графическом представлении мы будем иметь трёхмерную сетку со впадинами и выпуклостями, которые отражают минимальную и максимальную энергию в каждой точке пространства-времени. Приняв форму шара мы получим график, подобный шару для гольфа с бесконечными искривлениями поверхности, отстоящими друг от друга на минимальную величину. Помимо этого, у нас будет антишар, отличающийся от первого знаком в формуле, то есть в одной точке у нас может быть одновременно минимум и максимум энергии перемещения. Отсюда следует вывод о существовании параллельных миров, в которых значение энергии приняло отличную от нашего величину.
Помимо этого, имея чёткое выражение, определяющее энергию перемещения, можно, изменяя входящие в уравнение значения, добиваться весьма практических результатов. Например, телепортация, путешествия во времени. Это достигается путём того, что, скажем, время принимается за константу, а остальные факторы изменяем так, чтобы получить различное значение пространства, — телепортация. И наоборот.
К сожалению, сейчас — это был всего лишь мысленный эксперимент, но в будущем, вполне возможно его практическое воплощение.
№ 10
Валерий ГВОЗДЕЙ НАЛЕГКЕ
Хилая транспортная компания, в которой я подвизался вторым пилотом, едва держалась на плаву. Она располагала одним грузопассажирским судном, малого тоннажа. И её теснили крупные держатели космических перевозок.
Толстяк Ян, владелец компании, а по совместительству — капитан «Успеха», не упускал возможности пополнить кассу.
Мы шли с полным трюмом. Фрахт был не очень выгодный: потому-то он нам и достался. Из десяти кают для пассажиров семь пустовали. Ян, копаясь в Сети, перебирая заявки, искал варианты уже сутки с перерывами. Он любил говорить: «Надо верить в «Успех»!»
Я не слишком верил.
На судне третий год. Ян взял меня только потому, что я, такой ещё зелёный, согласился на маленькую зарплату. «Успех» не оправдывал своё название. Поэтому я рассматривал его как средство набрать лётный стаж. Со временем рассчитывал найти вариант получше.
Хельга (наш кок, стюардесса и горничная), брюнетка за тридцать, с туманным прошлым, тоже рассчитывала. Но пока и она, и я торчали на «Успехе», без особого успеха.
Четвёртым в экипаже числился инженер-техник Макс, небритый верзила сорока лет с хвостиком. Видеть Макса доводилось редко: он не вылезал из отсека ходовых машин. А если бы вылез — машины тут же встали бы.
— Сынок, — обратился ко мне Ян, блеснув лысиной в свете неяркой верхней лампы. — Кто-то сидит на астероиде RZ-180780159 и жаждет с ним расстаться. — Надо помочь человеку. Я прикинул все потери на торможение, смену курса и разгон. Есть навар.
Я залез в компьютер и тоже прикинул. Выразил сомнение:
— Это крюк. Сутки потеряем. Или даже больше. По фрахту неустойку сдерут.
— Поднажмём чуток. Пассажир на дороге не валяется. Он полетит с нами на Орсон. И всё равно я уже послал наше предложение. А то перехватят.
— Да, босс.
Так заканчивались почти все мои разговоры с Яном. Вздохнув, я стал прокладывать новый курс.
Через сутки мы добрались до цели.
Астероид — ничего особенного. Коричневая в свете звезды, изрытая кратерами вытянутая картофелина.
«Успех» завис на орбите.
Ян послал запрос и получил короткое подтверждение заявки: пассажир готов ступить на борт.
Доставка пассажиров — это моя обязанность.
Войдя в наш тесный ангар, я забрался в модуль и стартовал. На астероиде, судя по каталогу, добывали редкие металлы. Я видел компактную буровую установку, обогатительный комплекс, энергетический блок. И солнечную батарею, довольно широко раскинувшую синие прямоугольные крылья. Склад обогащённой руды. Пару антенн. Сооружения отбрасывали чёрные, резкие тени, как всегда бывает в вакууме.
Жильё, кажется, пряталось в глубокой тенистой ложбине. Или находилось в выработках — ниже поверхности, а в ложбине располагался вход со шлюзом.
От буровой к комплексу полз колёсный вездеход-жук, волоча прицеп с рудой.
Оборудованной площадки не было. Найдя в компьютере их позывной, я поинтересовался:
— Диспетчер, где у вас можно сесть? Я за пассажиром.
В ответ услышал зевок.
Потом на экране возникла бородатая физиономия и доложила:
— Я не диспетчер, я — дежурный… Челноки у нас садятся в ста метрах от склада готовой продукции. Туда сейчас указывает тень от солнечной батареи.
Рассмотрев относительно ровный пятачок, я решил — сойдёт, за неимением лучшего.
Начал заходить на посадку, не прекращая разговора:
— Где пассажир? Не хотелось бы долго ждать. У нас сроки.
— Он в вездеходе. — Мой собеседник опять зевнул. — Как раз выезжает.
Точно. Второй колёсный жук выбирался из ложбины.
— Скафандр у пассажира свой, — добавил сонный дежурный. — Примете его и — вперёд.
Садился я на гравитаторах, пыли не поднял. Видно было, и как вездеход подъехал, и как в нём открылся боковой люк. Человек в оранжевом скафандре вылез, медленным шагом, опасаясь взлететь, направился к модулю. Свет играл на отражающих вставках его костюма
Не новичок. У новичков далеко не сразу вырабатывается правильное восприятие массы и веса их соотношения в условиях пониженной гравитации. Пассажир двигался уверенно.
— Ваш работник? — спросил я.
Дежурный хмыкнул, оживился:
— Вовсе нет. Прилетел с оказией, на частном грузовике, четверо суток назад, объявил, что оплатит проживание. Как появится возможность — улетит. Кому деньги не нужны… Понятия не имею, что за тип. Говорил только с главным. Из комнаты не выходил. На грузовике тоже были не в курсе. Но сказали, хорошо заплатил. Кстати, скафандр он купил у них, в полёте… Вот цирк… Хотя за ручку водить не надо, грамотный.
Хорошо заплатил.
Не зря Ян загорелся.
— Пока, — начал прощаться дежурный. — У меня — дела… Он зевнул и прервал связь.
Надеюсь, клиент не слышал этого радиообмена
* * *Человек в оранжевом скафандре приблизился к модулю.
Я открыл шлюз.
На входе в модуль установлены чуткие сенсоры. По их данным, оружия у пассажира нет, сложной электроники тоже нет, за исключением встроенной в скафандр.
Шлюзование пассажиру не в диковинку — и видеокамеры позволяли видеть, как спокойно он держался, Выйдя в отсек, называемый «гардеробом», снял костюм, устроил в шкафу.
К физиологическим системам не подключался; добираться-то было — всего ничего…
Появившись в кабине, с пустыми руками, сдержанно кивнул в знак приветствия.
Кивнул и я в ответ:
— Располагайтесь.
Крепкий, высокий мужчина, в районе тридцати лет. Волосы чёрные, коротко стриженые. Лицо удлинённое, с небогатой мимикой. Взгляд твёрдый.
Одет в тёмно-синюю куртку без каких бы то ни было знаков, того же цвета брюки. Тоже, наверное, купил в дороге. Багажа или не имеет вовсе, или вещи остались в скафандре. Путешествует налегке.
Пассажир сел в ближайшее из кресел, пристегнулся, не глядя на замки. Интереса ко мне или к оборудованию модуля не проявил.
Я включил малую тягу, на гравитаторах.
Когда взлетали, он в иллюминатор не смотрел, думал о чём-то.
Примерно также пассажир вёл себя и на судне. Поговорил с Яном, вошёл в свою каюту, из которой не показывался весь перелёг до Орсона.
В каюте у него бывала одна Хельга, носившая туда завтраки, обеды и ужины. Клиент и к ней интереса не проявил, что её слегка задело.
Вот и Орсон, как всегда, сплошь затянутый облаками. Но садиться нам туда не надо. Мы начали сближение с орбитальным терминалом, сверкающим огнями.
Я выполнял заявленные манёвры.
Ян сидел рядом, вёл переговоры с диспетчерской и контролирован ситуацию.
Приёмный сектор, обычной конфигурации. Разгрузочно-погрузочные, стояночные площадки. Несколько чужих кораблей.
Громоздкие, сложные механизмы.
«Успех» завис у грузового причала. Швартовая команда сменилась приёмной.