По замыслу режиссёра, я падаю в костюме. А под водой меня раздевают водолазы. Они должны это сделать за несколько секунд, чтобы мой герой выплыл на поверхность моря уже в одних трусах. Эпизод идёт на одном плане, без монтажа. Галстук мой, конечно, намок. И водолазы под водой стали старательно развязывать на мне узел, но только затянули его сильнее. Я понял, что задыхаюсь. А они меня не отпускают: вцепились в галстук мёртвой хваткой. Добросовестные оказались...
Собрав последние силы, так как мне очень хотелось жить, я попытался от них отделаться. Ударил одного водолаза по скафандру, а другого лягнул. И, почувствовав свободу, стал лихорадочно всплывать на поверхность. Но перед водолазами режиссёром была поставлена задача: под водой оставить меня в одних трусах. И они, схватив меня за ноги, вернули в исходную позицию опять вцепились в галстук.
Уже теряя сознание и захлёбываясь, я заметил у одного из них нож, прикреплённый к скафандру. Стал бить по этому ножу. Наконец до него дошло, что моя жизнь важнее, чем галстук. Он схватил нож и разрезал его. Так что, этот дубль чуть было не оказался для меня последним - увлеклись водолазы делом, немножко забыв про актёра.
Потом меня долго откачивали на берегу. А в картину вошёл пятый или шестой дубль - один из тех, когда галстук мой был просто пришит ниткой, которая легко разрывалась под водой.
Как раз на шутливой интонации - на народной самоиронии, на гротеске многое держится в фильме "Любовь и голуби". А на съёмках не только с голубями, но и со змеями складывались своеобразные отношения. В фильме "Змеелов" у меня дублёра не оказалось. А зубы у кобры были ядовитые. С коброй возникла дружба за тот месяц, что мы снимались в пустыне под Ашхабадом. Первый раз подойти к змее было страшно. Потом привык.
У нас была бригада "скорой помощи", оснащённая нужными медикаментами. Она выезжала вместе с группой за двадцать километров, в пустыню, на съёмки. Но кобра меня не тронула. Кобра, кстати, никогда не нападает на человека, если он не агрессивен. А это была настоящая - дикая, нетренированная кобра. Только что отловленная... Мы с ней находились на близком расстоянии друг от друга, этого требовала композиция кадра. Правда, ещё во время репетиций я почувствовал, что кобра - существо достаточно разумное. Кроме того, мне объяснили, какие она делает предупредительные знаки перед тем, как напасть на человека, - нужен, конечно, опыт общения с ней, чтобы эти знаки понимать. Оказывается, кобры не нападают на человека, пока не предупредят три раза. Вот какая штука.
"Моя" кобра привыкла ко мне довольно быстро. Даже, кажется, прониклась симпатией. Во всяком случае, после съёмок, когда я шёл разгримировываться, товарищи кричали: "Саша! Осторожно! Твоя подруга ползёт за тобой!.." По-видимому, не хотела расставаться.
Немного опаснее были съёмки в фильме "Рысь возвращается", где я играл лесника. По сценарию рысь должна была на него напасть. Саму схватку планировалось снять с муляжом. Но момент нападения надо было снять вживую. С самого начала мне пообещали двух дублёров для этой сцены. Сам я прекрасно знал, какой это коварный и совершенно непредсказуемый зверь - рысь. Потому и сниматься в схватке с ней категорически отказался. Но вот подошёл день съёмок. Один дублёр заболел. Другой не приехал. Три дня вся съёмочная группа простаивала. Сниматься я всё не соглашался. Наконец кое-как режиссёр меня уговорил.
Ладно. Иду с ведром воды, ставлю его и застываю. В этот момент рысь должна прыгнуть мне на спину. Режиссёр с помощниками на крыше сарая с трудом выпихивают рысь из клетки. Она прыгает и... летит мимо меня. Тут я вздыхаю облегчённо: и мне, и режиссёру ясно, что рысь на меня не прыгнет. Я расслабился. Но угодливый помощник режиссёра предложил: "А давайте Михайлову на горб положим кусок сырого мяса!" Со всех сторон последовали возражения - оно же упадёт... "А мы мясо пришьём!" - придумал помреж.
Представьте, какое это было испытание. Несколько минут рысь чавкала у меня над ухом, и я находился в это время на волоске между жизнью и смертью. Зверю ничего не стоило вонзить мне когти в шею.
Когда всё тот же помощник режиссёра заикнулся ещё об одном дубле, тут уж я не сдержался. Отправил его куда-то очень далеко...
Однако, что бы ни приключалось на съёмочных площадках, тема единства природы и человека - одна из самых сокровенных для меня тем. До сих пор не могу забыть запаха цветов в поле, знакомый с детства. Люблю подснежники, ромашки, саранки. Я знаком с Сашей Дерябиным. Это представитель альтернативной медицины. Он убеждён, что никакие иностранные, заморские травы нас не вылечат. А вот растения, которые выросли там, где ты родился, где ты рос, они - помогают. И этот воздух, и эта вода - всё лечит тебя. Те двести видов трав, которые Дерябин собирает и на основе которых создаёт свои лекарства, действительно чудодейственны. Мне пришлось испытать это на себе. Наша земля и всё, что на ней, отвечает нам своей любовью. Помогает нам, отзывается.
Люблю стихи, люблю огонь. И часто зажигаю свечи. Музыка - моя защита. Люблю пургу, шторм - это буйство стихии, её вольный разгул. Я родился в октябре, и мне, как художнику, ближе осень. Но как человеку, мне нравится весна - пробужденье природы, жизнеутверждающая, многообещающая её пора.
Не люблю неправды, интонаций неискренних. Напряжение внушают мне люди, ущемлённые в своём самолюбии, внутренне ущербные, когда они вырываются вперёд. Всё: они - самые гениальные, самые талантливые, и ничего простого, человеческого вокруг себя они уже замечать не хотят. Отбрасывают неудобное для себя - в том числе и то, что требует их участия. "Гению" всё можно!.. Горько бывает видеть такое.
Люблю Россию, люблю человека, люблю прошлое наше, люблю историю. Прикасаюсь к истории более тридцати лет. Поэтому роль Ивана Грозного в спектакле по пьесе А.К.Толстого - это отдельный, важный для меня разговор. И особая страница в моей творческой биографии - Иван Васильевич Грозный.
ЭНЕРГЕТИКА СЛОВА
Отношение Алексея Константиновича Толстого к главному герою в пьесе "Смерть Ивана Грозного" очень непростое. Род Толстых вообще не отличался уважительностью к династии Рюриковичей, особенно - к Ивану Грозному. Я покопался в Карамзине, в Валишевском, перелопатил много литературы. И узнал, что Иван Васильевич Грозный был не только великим собирателем Руси, но и удивительным композитором. Он оставил после себя потрясающее духовное музыкальное наследие. Музыка расшифрована с его крючковой нотной грамоты... Он сам был певчим в духовном хоре.
Сейчас довольно многие духовные хоры исполняют музыку нашего царя. Поют стихири Иоанна Грозного! И я знаю, как трепетно относился Георгий Свиридов к его музыке. Со Свиридовым мне посчастливилось работать как раз над этим спектаклем. Это он писал музыку ко всем "трём царям" трилогии Толстого: к Грозному, к пьесам "Царь Фёдор Иоаннович", "Царь Борис".
Иван Грозный был созидателем - в отличие от многих современных правителей, начиная с прихода советской власти. Вот какими предками создавалась Россия от Сибири до западных границ. Уникальная это личность Грозный. И как боролся он за православие, как отстаивал нашу веру!..
Пишет ему Папа Римский: "Царь всея Руси, позволь приблизить латинику к православию и позволь построить католический храм в центре Москвы и дай нам отроков для обучения латинике". Царь Иван Васильевич отвечает: "Не допущу ереси в России, ибо вы присели перед Господом Богом, а мы стояли, стоим и стоять будем, ибо вера наша есть великий труд - вера наша Православная". Какая форма потрясающая: стоим мы перед Богом до сих пор - как свечи! Если уж приняли православие, так давайте ни в чём не изменять обычаям наших предков. А будем нести эту веру как крест свой.
И Сибирь-матушка при Грозном была присоединена к княжеству Московскому, благодаря Тимофею Ермаку, казаку Донскому. И книгопечатание при нём развивалось, и военные преобразования великие были. Ведь и опричнина - явление далеко не однозначное. Тут очень сложно определить, где - причина, а где - следствие, почему всё происходило так, а не иначе. Была и положительная сторона опричнины: надо было очищать от бесовства Россию.
Словом, я вошёл в сопротивление, в противоречие с той негативной стороной, которая была выписана в пьесе А. К. Толстого. Иван Грозный изображён там не в очень тёплых тонах, мягко говоря. Поэтому я пошёл по испытанной системе Станиславского: в хорошем ищи плохое, в плохом ищи хорошее. И когда находишь светлые тона в плохом, казалось бы, образе, он становится более полноценным, более живым.
Более двадцати лет назад режиссёр Равенский вместе со Смоктуновским поставили спектакль "Царь Фёдор Иоаннович". Сейчас роль царя Фёдора играют Юрий Соломин и Эдуард Марцевич. Более десяти лет тому назад была поставлена третья пьеса из трилогии А. К. Толстого - "Царь Борис". И лишь потом, годы спустя, вернулись к первой части, к Ивану Грозному, чтобы в Малом шла вся трилогия. Это была мечта руководства театра.
Кому играть главную роль? Выбор почему-то пал на меня. Я, конечно же, не Иван Грозный по человеческой своей сути. Тем более, что этот образ, традиционно сложенный Эйзенштейном и Черкасовым, закрепощал меня изначально.
Роли Ивана Грозного я долго сопротивлялся. Отказывался от неё. Чувствовал, что потребуется повышать эмоциональное напряжение почти до истерии, до умопомрачения - до такого градуса, за которым теряется сознание. Наконец, меня убедили, что возможен другой вариант. Тогда-то я стал погружаться в шестнадцатый век. Просмотрел много документов. Побывал в Александровской слободе, которую Иван Грозный хотел сделать своей столицей. И так, помаленьку, по ниточке, по камешку собирал, сравнивал, нанизывал факты. И пришёл к грандиозному для себя открытию - и к Ивану Грозному, и к России того времени отношение у нас явно предвзятое.
Это была державная власть, это был помазанник Божий. Неизвестно, что стало бы с Россией, если б не царь Иоанн Грозный. Отрицательные издержки правления - да, о них известно. Но Иван Васильевич не может быть один за всё в ответе. И потом, если в "просвещённой" Европе за одну только Варфоломеевскую ночь было уничтожено 14 тысяч человек, то за всё время царствования Ивана Грозного убитых насчитывается ...не более 3 тысяч. Вот вам сорок лет и один день правления его. Маленькая статистика. Но очень важная.
Вся "гуманная" Европа того времени строилась на куда большей несоизмеримо большей! - крови, чем Россия Ивана Грозного. А какого злодея из него историки сделали! И ведь только за то, что он-то как раз и любил Россию. Страдал за неё... Это в официальной истории почему-то никому не прощается - одна чёрная краска на таких подвижников выливается. Злодеями нам их представляют.
Из нашей истории мы знаем, что он рубил головушки. Но какой же правитель не жесток? Да и соизмеримы ли жестокости Грозного с реками крови, пролитой в России по вине правителей двадцатого века? Посмотрите, на сколько сократилось наше население за время насильственного, противоестественного введения западной демократии. Жестокость Грозного блекнет тысячекратно по сравнению с действиями сегодняшних "гуманистов", которые только и делают, что защищают на словах права человека. Какого такого человека? Получается на деле, что наш народ в число людей уже не входит...
Знакомился я с историческими материалами - и открывалась другая сторона медали. Ведь это он, Грозный, притянул к Московскому княжеству и Казань, и Астрахань, и Сибирь. А другие, добрые, правители что сделали для России? Чем лучше для России был тот же Хрущёв - предтеча демократов, крестный отец оттепели? Отделил от России Крым? Какое отношение имеет Украина к Крыму?!. И это - самая горячая точка в будущем. Самая страшная. Сколько там будет человеческих потерь, представить страшно.
Иван Грозный малой жестокостью добивался гигантского блага последующего, и усиления, и расширения государства. Царь-собиратель. Это ему кланяется Ермак и говорит, что земля сибирская присоединится к Московскому княжеству. И знаете, что отвечает ему Грозный? "Тимошка! Не насильствуй в веру Православную местные народы! Беда на Руси может быть..."! Вот вам и деспот, вот вам и насильник. Каково звучит сегодня? Кто способен теперь это сказать? Никто. Я чувствую его боль, его страдания за всю многоязычную Русь.
Он, конечно, был оболган историей и не только советской. Кроме крови и жестокости у нас не хотят видеть ничего. Получается так, что почти все официальные суждения об Иване Васильевиче строятся на словах и свидетельствах Валишевского, поляка по крови, ненавидевшего всё, что могло усилить русскую государственность и русское православие. И как же легко мы, однако, идём на поводу у таких сомнительных, пристрастных свидетельств!.. А в Александровой слободе и в Оптиной пустыни сохранились уникальные потрясающие документы. Они открывают совсем другие стороны его характера. Не самодур был наш великий царь. А один из образованнейших и самых талантливых людей Европы и Азии! Его знаменитая библиотека пока так и не найдена. И впереди нас ждут большие, важнейшие открытия, как только она отыщется. Многого мы ещё не знаем. Но на многое прольётся свет...
Познавая прошлое, острее чувствуешь настоящее и предполагаешь точнее будущее. Но первичным в этом моём побуждении - искать, сверять, уточнять было, конечно, то, что мне хотелось уйти от штампов, которые созданы в фильме Эйзенштейна. Я искал другие стороны характера, другие проявления личности. А то, что стало мне открываться, - это не только превзошло всё, о чём я догадывался; это кардинально меняло устоявшуюся историческую трактовку!
...В названии первой части трилогии А. К. Толстого есть слово "смерть". Репетируя, я не мог переломить в себе жуткое предощущение печального конца. Ну - уходит из тебя жизненная энергия, и всё тут. С каждой репетицией уходит...
Нечто подобное переживали многие актёры и режиссёры, кто так или иначе соприкасался с загадочной фигурой Грозного. Эйзенштейн снял о нём фильм и скоропостижно умер. Последней ролью Евстигнеева была роль Ивана Грозного. И я был очень близок к этому. Словно рок висит над образом Грозного!
Со временем пришло такое понимание: работа со словом - это очень не простая и не безопасная временами работа! Слово, сказанное миллион раз, обретает предметность, становится осязаемой реальностью. Тем более такое слово как "смерть". Оно несёт чудовищную, опасную для жизни энергетику. Я пришёл к выводу, что необходимо убрать слово "смерть" из названия. Советовался со священником. Батюшка, мой духовник, примерно про то же самое мне говорил - лучше изменить название "Смерть Иоанна Грозного" на "Царь Иоанн Грозный".
С просьбой убрать слово "смерть" я обратился к руководству театра. Меня не сразу поняли. Посчитали даже, что я заболел "звёздной" болезнью, хотя я никогда этим не страдал. Да, я - гордый человек. Но у меня нет гордыни... Просил, умолял: назовите первую часть трилогии "Царь Иван Грозный" или "Иван Грозный". Нет, в театре этого не приняли. Не практикуется такое - менять названия у классических произведений.
И вот, вскоре после премьеры, произошёл чудовищный сбой. Неожиданный. Странный. Шестой спектакль окончился для меня реанимацией. Почти два литра крови из горла. Две полостные операции. Полгода Склифа. Уход в другой мир и около двадцати килограммов веса долой.
После всех этих жутких вещей меня в театре услышали. И только когда убрали слово "смерть" из названия - тогда я почувствовал: всё стало более-менее нормально. Да, мне это стоило здоровья, но теперь на афишах Малого театра слова "смерть" нет. Вместо одной смерти и двух царей в трилогии А.К.Толстого теперь есть три царя.
Ушло слово - и работать стало легче. Хотя после каждого представления я и теперь теряю два килограмма веса и за спектакль меняю несколько пар белья. Холодно управлять своими эмоциями я так и не научился - всякий раз нутром играю; чувства преобладают над разумом. Для правды образа это даже и неплохо. А вот для здоровья пользы мало. Хорошо ещё, что спектакль этот редко идёт... Другие роли доставались мне намного легче.
Я уже и так рассуждал: может быть, Иван Грозный, хочет видеть про себя правду? Ведь повсюду заострено внимание на кровожадности Грозного. Его же всегда играли юродивым, бесноватым, беспощадным, бессмысленно жестоким. Ни один образ, включая гениальное создание Андрея Алексеевича Попова в театре Армии, не был не жесток... Может быть, эти актёрские трагедии были платой за искажение истины? И за это же частично поплатился я?..
Толстовской пьесы, конечно, я изменить не мог. Да и сам я тоже далеко не без греха. И в начале работы был подвержен расхожей оценке его личности. Односторонней оценке. Я прошёл через полосу страданий, но я выжил. Мой царь болеет за Россию - может быть, именно это каким-то чудом, сохранило меня...
Композитор Свиридов гениальную фразу сказал: "Я очень часто прикасался к царским судьбам, в том числе и к судьбе Иоанна Васильевича Грозного, когда писал музыку к разным спектаклям. Но ваш царь мне симпатичнее, потому что я вижу, как он страдает. Страдает за Русь".
Так или иначе, спектакль идёт. И если я раньше приходил в себя после каждой репетиции, после каждого спектакля в течение четырёх-пяти часов, то после перемены в названии я через десять-пятнадцать минут бываю уже в норме. При этом обязательно читаю молитву "Отче наш" перед спектаклем, защищая тем самым себя. Мне это очень помогает.
Когда я этого не делал, я чувствовал себя после спектакля много хуже. Без молитвы это играть нельзя - каждый спектакль меня провоцирует огромное количество бесов. Верещат, кашляют, сморкаются во время пауз. А понимаете, что такое пауза для актёра?.. На одном спектакле я готов был подойти к такому "зрителю" - я его видел со сцены - и постращать вот этим вот посохом, тяжёлым, острым, с которым играю. Меня трясло весь спектакль, три часа подряд! Я одно чувствовал: меня уничтожают, просто уничтожают. А в финале я подумал: благодарю, Господи, что Ты помог мне сохранить себя. Во время аплодисментов я уже шёл к этому "зрителю". Но он вскочил, стал визжать, как резаный поросёнок, и выбежал вон из зала... Каждый раз перед этим спектаклем, когда я прихожу в театр, меня у служебного входа цапают и с пеной у рта начинают что-то верещать, доказывать что-то невнятное, обвиняя меня во всех смертных грехах.