Брайсон выслушал эту откровенную тираду, терпеливо улыбаясь и сложив пальцы домиком. Когда же Беко остановился, Брайсон произнес:
– Месье Беко, уже сам тот факт, что вы согласились встретиться со мной, указывает, что либо вы, либо кто-то из ваших помощников позвонил в Лэнгли, в штаб-квартиру ЦРУ, дабы проверить честность моих намерений.
Брайсон сделал паузу и понял по лицу банкира, что его предположение соответствует действительности. Ник не сомневался, что, позвонив сюда несколько часов назад, он устроил в банке форменный переполох. Ну как же: ЦРУ посылает одного из своих оперативников в Женеву, чтобы побеседовать с швейцарским банкиром по поводу некоего счета! Так что сейчас в банке «Женева-Приве» наверняка дым стоял коромыслом, а сотрудники лихорадочно перезванивались и поспешно консультировались друг с другом и с начальством. Бывали времена, когда любой уважающий себя швейцарский банкир попросту отказался бы встречаться с офицером американской спецслужбы, ибо тайна банковских вкладов превыше всего. Но времена меняются, и, хотя швейцарские банки по-прежнему в массовом порядке занимались отмыванием денег, швейцарцы начали поддаваться международному полицейскому давлению; теперь они куда чаще шли на сотрудничество. Или, по крайней мере, чаще делали вид, что готовы сотрудничать.
– Вам известно, – снова заговорил Брайсон, – что я не явился бы сюда, не будь положение дел столь серьезным. Данная ситуация напрямую затрагивает ваш банк и грозит вовлечь его в чрезвычайно неприятные разборки с законом, чего, как я уверен, вы хотели бы избежать.
Беко ответил неприятной, мимолетной усмешкой.
– Ваши угрозы тут не сработают, мистер... мистер Масон. И то, что вы привели с собой офицера Моссада – если вы таким образом неуклюже пытаетесь усилить давление...
– Месье Беко, давайте говорить откровенно, – сказал Брайсон, подражая тону агента международной службы поддержания правопорядка, который держит в руках все козыри. – Согласно конвенции 1987 года о явке в суд, ни вы, ни ваш банк не можете утверждать, что не знаете кого-либо из держателей счетов, или отговариваться неведением, если кто-либо из держателей счетов будет использовать ваш банк для отмывания криминальных денег. Последствия могут оказаться весьма серьезными, и вы сами это прекрасно знаете. В настоящий момент представители спецслужб двух влиятельных государств явились к вам, чтобы просить у вас помощи в расследовании крупнейшего международного дела, касающегося отмывания денег. Вы можете либо помочь нам, как того требует закон, либо выставить нас, – но в таком случае мы вынуждены будем сообщить о предполагаемой преступной деятельности в Лозанну.
Некоторое время банкир бесстрастно смотрел на Брайсона. Он так и не прикоснулся к своему кофе.
– В чем именно заключается суть вашего расследования, мистер Масон?
Брайсон почувствовал, что Беко пребывает в нерешительности; пора на него надавить.
– Мы расследуем деятельность, связанную с размещенным в вашем банке счетом номер 246332; владелец счета – Ян Вансине.
Беко на мгновение заколебался. Он явно сразу же узнал если не номер счета, то имя.
– Мы никогда не разглашаем имена наших клиентов...
Брайсон взглянул на Лейлу, и женщина тут же вступила в разговор:
– На этот счет, как вам прекрасно известно, была переведена крупная сумма денег из Лихтенштейна, из банка «Анштальт», существующего лишь на бумаге. Отсюда деньги были переведены на счета ряда подставных компаний: на остров Мэн, в Джерси, на Нормандские острова, на острова Кайман, остров Агилья, Нидерландские Антилы. Там эти фонды были распределены и разосланы на Багамы и в Сан-Марино...
– В банковских трансфертах нет ничего незаконного! – огрызнулся Беко.
– До тех пор, пока они не нацелены на отмывание денег, полученных незаконным путем? – с такой же горячностью парировала Лейла. Брайсон успел сообщить ей лишь некоторые подробности о банковских махинациях Вансине, раздобытые Гарри Данне. Все прочее было чистой воды импровизацией. Импровизация впечатляла. – В данном случае, отмытые деньги пошли на закупку оружия для известных террористических организаций.
– Все это очень похоже на шантаж, – заявил швейцарец.
– На шантаж? – переспросила Лейла. – А по-моему, это больше похоже на международное расследование, проводящееся одновременно Тель-Авивом и Вашингтоном, что уже само по себе свидетельствует, насколько серьезно воспринимают это дело на высшем государственном уровне. Но я вижу, мы зря тратим время месье Беко.
Лейла встала. Брайсон последовал ее примеру.
– Очевидно, здесь мы вышли на недостаточно высокий уровень, – произнесла Лейла, обращаясь к Брайсону. – Месье Беко то ли не имеет права принимать подобные решения, то ли намеренно скрывает собственную причастность к делу. Я уверена, что директор банка, месье Этьен Броссард, отнесется с большим пониманием...
– Чего вы хотите? – перебил ее банкир. Теперь в его голосе звучало неприкрытое отчаяние.
Брайсон, продолжая стоять, произнес:
– Все очень просто. Мы хотим, чтобы вы сейчас же позвонили владельцу счета, мистеру Вансине, и попросили его срочно подъехать в банк.
– Но с месье Вансине невозможно связаться напрямую – таково было одно из условий оформления счета! Он сам связывается с нами – так было договорено. Кроме того, у меня просто нет его контактного телефона!
– Ложь. Номер контактного телефона есть всегда, – отрезал Брайсон. – Если вы ведете дела так, как положено, у вас есть фотокопия его паспорта либо другого документа, удостоверяющего личность, его домашний и рабочий адрес и номер телефона...
– Я не могу этого сделать! – выкрикнул Беко.
– Пойдемте отсюда, мистер Масон. Мы только зря теряем время. Я уверена, что начальство месье Беко гораздо лучше осознает всю серьезность ситуации, – сказала Лейла. – Ведь официальный запрос, проведенный на дипломатическом уровне через суды Вашингтона, Тель-Авива и Лозанны приведет к тому, что банк «Женева-Приве» будет публично обвинен в пособничестве международному терроризму и отмывании денег, и...
– Нет! Стойте! – воскликнул банкир. Вся важность слетела с него единым махом. – Я позвоню Вансине.
* * *Брайсон сидел в маленькой душной комнатушке – здесь находились экраны, к которым были подсоединены разбросанные по банковским помещениям скрытые камеры, – и чувствовал, что отчаянно потеет. Придуманный им план заключался в следующем: Лейла встретится с Вансине в кабинете Беко и назовется офицером Моссада, расследующим дело об отмывании денег, а Брайсон понаблюдает за этим из укрытия. Лейла допросит Вансине, попытается вытянуть из него всю полезную информацию, какую только удастся, а затем на сцене внезапно появится Брайсон и постарается максимально использовать фактор внезапности.
Лейла до сих пор пребывала в неведении обо всем, что касалось Директората и взаимоотношений, связывающих Брайсона с этой конторой. С ее точки зрения, Брайсон просто выискивал каналы незаконной торговли оружием. Она знала лишь отдельные фрагменты общей картины, и пока что ей не нужно было знать больше. Со временем Брайсон расскажет ей все. Но не сейчас.
Брайсон намеревался спрятаться где-нибудь рядом с кабинетом Беко – в соседнем кабинете, в чулане, да где угодно. На такую роскошь, как оборудованный пункт наблюдения он, конечно же, не рассчитывал. Отсюда он мог видеть всех, кто приходит в здание и покидает его; некоторое количество изображений поступало со скрытых камер, смонтированных в каждом лифте; еще две камеры были установлены в вестибюле, куда открывались двери лифта, и в банковской приемной. Кроме того, они давали возможность следить за всеми основными коридорами двадцать седьмого этажа. В кабинете Беко, равно как и во всех прочих кабинетах, камер не было. Но, по крайней мере отсюда можно понаблюдать, как Вансине войдет в здание и будет подниматься наверх. Вансине был оперативником высшего класса, и, имея дело с ним, нельзя было упускать даже мельчайших деталей. Он, конечно же, будет предполагать, что в лифтах спрятаны камеры скрытой слежки, – это сейчас принято в большинстве крупных деловых центров. Но Вансине наверняка посчитает, что в пункте наблюдения сидит какой-нибудь не слишком любопытный, малооплачиваемый сотрудник службы безопасности, отслеживающий только явные признаки уголовных преступлений. Вансине может воспользоваться этими мгновениями пребывания наедине, чтобы поправить кобуру или включить записывающее устройство. Впрочем, он с тем же успехом мог и не делать ничего подозрительного.
Беко позвонил Вансине в присутствии Брайсона и Лейлы. После этого Лейла постоянно находилась рядом с банкиром, дабы удостовериться, что он не попытается перезвонить Вансине, предупредить его или выкинуть еще что-нибудь в том же духе.
Брайсон знал, что Ян Вансине быстро отреагирует на этот звонок – и действительно, оперативник Директората появился у входа в здание через какие-нибудь двадцать минут. Это был худой сутулый человек с пышной, но аккуратно подстриженной седой бородой и в очках-хамелеонах в тонкой металлической оправе. При таком непредставительном внешнем виде и должности начальника отдела срочной медицинской помощи Международного Красного Креста никто даже не заподозрил бы, что в действительности этот человек является опытным и умелым убийцей. На самом деле это было величайшим козырем Вансине – то, что его постоянно недооценивали. Случайный наблюдатель счел бы Вансине человеком доброжелательным – или, во всяком случае, безвредным. Но Брайсон отлично знал подлинный облик Вансине – человека сильного, безжалостного, опытного, умного и коварного. Ник слишком хорошо его знал, чтобы недооценивать.
Вансине вошел в лифт вместе с молодой женщиной, которой нужно было на двадцать пятый этаж; после этого он на несколько секунд остался в одиночестве. Но Брайсон не заметил на его лице ни тревоги, ни малейшего напряжения. Если даже внезапный звонок личного банкира и обеспокоил Вансине, внешне это никак не проявлялось.
Брайсон смотрел, как Вансине вышел из лифта и зарегистрировался у дежурного; его тут же пропустили. Ник видел, как величественная секретарша Беко провела Вансине по коридору до кабинета своего шефа. На этом возможности скрытого наблюдения закончились.
Ну, да неважно. Брайсон знал, по какому сценарию будет действовать Лейла – он сам его написал. Теперь ему нужно дождаться, пока Лейла подаст сигнал, означающий, что ему пора появиться. Она наберет номер стоящего здесь телефона, подождет, пока тот дважды зазвонит, и положит трубку.
Ее беседа с Вансине займет от пяти до десяти минут, в зависимости от степени агрессивности, которую будет выказывать Вансине. Брайсон уставился на секундную стрелку часов и принялся ждать.
Пять минут тянулись, словно вечность. Существовало еще два сигнала тревоги, которыми Лейла при необходимости могла воспользоваться. Первый – это набрать его номер и оставить телефон звонить. Если телефон не умолкнет после первых двух звонков, значит, ситуация требует экстренного вмешательства. Кроме того, Лейла могла открыть дверь кабинета Беко, и Брайсон увидел бы это на экране благодаря скрытым камерам.
Но сигналов тревоги пока что тоже не поступало.
Даже сосредоточившись на ближайшей задаче, Брайсон не мог перестать размышлять об агенте, которого он знал под именем Просперо. Действительно ли дело обстояло именно так, как говорил Данне? Вансине выступал в качестве канала, отмывающего – предположительно, в интересах Директората – пять миллиардов долларов. Конечно, спецслужбы постоянно нуждались в отмытых деньгах, но почти всегда речь шла о значительно меньших, на порядки меньших суммах – тех, которые нужны были, чтобы платить агентам и нанятым людям, не оставляя следов. Но пять миллиардов долларов – это сумма, превышающая всякое представление о выплатах. Такого количества денег хватило бы, чтобы учинить нечто очень серьезное. Если сведения Данне соответствуют действительности – а Брайсону казалось все менее и менее вероятным, чтобы замдиректора ЦРУ преднамеренно вводил его в заблуждение, в особенности после того, как Данне, защищая его, убил собственного телохранителя, – значит, Директорат снабжает деньгами террористические организации и фактически дирижирует ими. Но какие именно организации и зачем? И какова его конечная цель? Возможно, крипточип скопированный с секретного телефона Жака Арно, и мог бы дать ответы на эти вопросы, но кому сейчас можно довериться настолько, чтобы вручить ему подобное доказательство?
А если Ян Вансине действительно принимал непосредственное участие в перемещении денег, то он навряд ли был при этом слепым орудием; во всяком случае, Брайсон сильно в этом сомневался. Вансине слишком опытен и занимает слишком высокое положение, чтобы его использовали подобным образом. Вансине знал, что происходит. Должен был знать. Насколько было известно Брайсону, Вансине являлся сейчас одним из ведущих специалистов Директората.
Неожиданно дверь комнатушки распахнулась, и в дверной проем хлынул поток яркого света. На мгновение Брайсон оказался ослеплен и не мог разглядеть, кто стоит на пороге.
Через несколько секунд Брайсон рассмотрел очертания фигуры, а затем и черты лица. Это был Ян Вансине; он мрачно глядел на Брайсона, и глаза его нехорошо сверкали. В правой руке у него был пистолет, нацеленный прямо на Брайсона, а в левой он сжимал кожаный портфель.
– Кольридж! – произнес Вансине. – Явление из прошлого.
– Просперо... – потрясенно протянул Брайсон. Внезапное явление бельгийца застало его врасплох. Ник потянулся было к спрятанной под пиджаком кобуре, но тут же застыл, услышав щелчок предохранителя.
– Не двигаться! – пролаял Вансине. – Руки по швам! Я выстрелю, не задумываясь. Ты меня знаешь, и знаешь, что я говорю правду.
Не сводя взгляда с бывшего коллеги, Брайсон медленно опустил руку. Вансине действительно способен был хладнокровно прикончить его, без малейших колебаний и угрызений совести. Странно, что он до сих пор этого не сделал.
– Спасибо, Брайсон, – продолжал тем временем бельгиец. – Ты хотел поговорить со мной. Что ж, давай поговорим.
– Где женщина?
– В безопасном месте. Связана и заперта в чулане. Сильная и умная женщина, но она, должно быть, предполагала, что это дело окажется, как ты выражаешься проще простого. Должен заметить, что ее моссадовские документы выглядят совсем как настоящие. На вас поработал великолепный специалист.
– Они и есть настоящие, потому что она на самом деле из Моссада.
– Это даже еще интереснее, Брайсон. Вижу, ты успел найти новых союзников. Новые союзы для новых времен. Это тебе.
Вансине бросил портфель в Брайсона, и тот, приняв решение за долю секунды, предпочел не уворачиваться, а поймать его.
– Отлично ловишь! – весело произнес Вансине. – А теперь, пожалуйста, держи его перед собой обеими руками.
Брайсон нахмурился. Бельгиец не утратил обычной своей изобретательности.
– Ну что, пошли поговорим, – сказал Вансине. – Иди вперед и постоянно держи портфель перед собой. Любое неожиданное движение, и я стреляю. Если портфель упадет – я стреляю. Ты меня знаешь, дружище.
Брайсон повиновался, мысленно ругая себя последними словами. Он попал в расставленную Вансине ловушку лишь потому, что недооценил хитрого старого оперативника. Как Вансине сумел переиграть Лейлу? Выстрелов слышно не было, но, может, он использовал глушитель? Что с Лейлой? Жива ли она? Мысли о Лейле причиняли Брайсону мучительную боль. Она успела стать его соратником. Хоть Ник и пытался отговорить Лейлу от дальнейших совместных действий и женщина сама настояла на этом, Брайсон все равно чувствовал ответственность за нее. Или, может, Вансине все-таки сказал правду и он действительно просто связал и запер Лейлу? Подгоняемый взмахами пистолета Вансине, Брайсон прошел через узкий холл и вошел в пустой конференц-зал. Освещение здесь не было включено, но в зал все еще проникал свет закатного солнца, струящийся через зеркальные стены. Отсюда открывался даже еще более великолепный вид на Женеву, чем из кабинета Беко: знаменитый султан Фонтана и парк Мон-Репо были видны как на ладони, хотя шум города сюда и не доносился.
Портфель, который Брайсон вынужден был держать в руках, не давал ему возможности достать пистолет. Для этого ему нужно было бы бросить портфель, но Вансине хватило бы доли секунды, чтобы пустить пулю ему в затылок.
– Садись, – приказал Вансине.
Брайсон уселся во главе стола и опустил портфель на стол перед собой, все еще продолжая сжимать его обеими руками.
– Теперь положи левую руку на стол, а потом – правую. Именно в этом порядке, пожалуйста. И никаких резких движений – ты сам знаешь, что из этого выйдет.
Брайсон подчинился и положил руки на стол, по сторонам от портфеля. Вансине уселся напротив, на противоположном конце стола, спиной к стеклянной стене, по-прежнему продолжая держать Брайсона под прицелом.
– Попробуй шевельнуть рукой, чтобы почесать нос, – и я стреляю, – сказал Вансине. – Попробуй полезть в нагрудный карман за сигаретой – и я стреляю. Таковы правила игры, Брайсон, и я уверен, что ты отлично их понимаешь. А теперь скажи мне, пожалуйста: Елена знает?
Брайсон был ошеломлен. Он никак не мог понять смысла этого вопроса. «Елена знает?»
– О чем ты? – прошептал он.
– Она знает?
– Что она знает? Где она? Ты с ней говорил?
– Только не делай вид, что ты беспокоишься об этой женщине, Брайсон...
– Где она?! – перебил его Ник.
Бородач поколебался секунду, потом отозвался:
– Здесь вопросы задаю я, Брайсон. Давно ли ты связался с прометеевцами?