Выждав бесконечно долгую минуту, Брайсон понял, что шум не привлек ничьего внимания, и они возобновили свой путь. Ник медленно и осторожно отворил дверцу шкафа. Подсобка действительно оказалась пуста, но свет все же горел. Похоже, совсем недавно кто-то побывал здесь – кто-то из обслуживающего персонала – и мог вернуться в любое мгновение.
Беглецы бесшумно и стремительно двинулись к двери, ведущей в коридор. Та отворилась со скрипом. Брайсон приоткрыл ее ровно настолько, чтобы можно было выглянуть наружу; он оглядел полутемный коридор. Никого. Тогда Ник шепнул Елене:
– Стой здесь, пока я не дам сигнал, что путь безопасен.
Брайсон прошел мимо торгового автомата, потом – мимо старого коричневого ведра, в котором плавала мокрая тряпка, а затем заметил какую-то фигуру. Ник остановился словно вкопанный и потянулся к засунутому за пояс «браунингу».
Но это оказалась всего лишь пожилая женщина, уборщица. Она медленно двигалась по коридору, толкая перед собой тележку. Облегченно вздохнув, Брайсон зашагал дальше, мысленно прикидывая, что ответить, если уборщице вдруг вздумается обратиться к нему. Его одежда – пусть и перепачканная пылью – выдавала в нем чиновника. Но все же Ник помнил, что уборщица может оказаться наблюдательной, а им следовало сейчас привлекать к себе как можно меньше внимания.
– Прошу прощения, – произнес Брайсон, подходя поближе и стряхивая пыль с пиджака.
– Никак заблудились? – спросила уборщица. – Может, чем помочь?
У нее было добродушное морщинистое лицо и тонкие редкие седые волосы. Казалось, что женщина слишком стара, чтобы заниматься этим довольно утомительным физическим трудом; да и двигалась она столь устало, что невольно вызвала у Брайсона сочувствие. Но при этом она не сводила с Ника проницательного взгляда.
Заблудились? Что за странный вопрос? Присутствие Брайсона в этом служебном коридоре – особенно с учетом того, как Ник был одет, – было совершенно неуместным. Неужели известие о беглеце – или нескольких беглецах, скрывающихся в здании парламента, разошлось настолько быстро? Брайсон принялся лихорадочно соображать.
– Я из Скотланд-Ярда, – произнес Ник на безукоризненном английском. – Где-то в этом районе произошло преступление. Вы ничего не слыхали?..
– Ладно-ладно, – устало отозвалась уборщица. – Я ж ничего не спрашиваю. Мне и своей работы довольно, разве нет?
Она подкатила свою тележку к стене и оставила ее там.
– А слухов много всяких ходит.
Она вытерла лоб старым, поблекшим носовым платком и вперевалочку подошла поближе к Брайсону.
– А может, вы мне ответите на один вопрос – всего один?
– И какой же? – настороженно уточнил Брайсон.
Пожилая уборщица как-то странно взглянула на Ника, придвинулась к нему вплотную и негромко, доверительно произнесла:
– Какого черта вы все еще живы?
С этими словами женщина выхватила из-под рабочего халата большой вороненый пистолет, навела его на Брайсона и нажала на спусковой крючок. Брайсон молниеносным движением вскинул свой портфель с кевларовой прокладкой и с силой ударил женщину по предплечью. Пистолет с глухим стуком упал на пол и заскользил по линолеуму в сторону.
Старая карга с пронзительным воплем кинулась на Брайсона. Лицо ее исказилось, пальцы скрючились, словно когти, словно какие-то смертоносные инструменты. Женщина врезалась в Ника и сбила его с ног в тот самый момент, когда он потянулся за спрятанным пистолетом. Раненый бок пронзила боль. «Чертова старуха!» – подумал Брайсон и тут же – когда она попыталась вцепиться ему в глаза – понял, что это вовсе не старуха. Она была намного моложе и намного сильнее, чем казалась, и напоминала скорее дикого зверя, чем пожилую женщину. Один из ее больших пальцев впился прямо в глазную впадину Брайсона. Ник на миг ослеп от боли, а женщина тут же ударила его коленом в пах. Брайсон взревел – в голосе его одновременно звучали боль и решимость, – собрался с силами и швырнул женщину на пол. Правый его глаз заливала кровь, но Ник все же мог видеть им; и от увиденного его скрутил холодный, липкий страх. Женщина выхватила сверкающий клинок – тонкий длинный стилет. Клинок влажно поблескивал, словно был покрыт какой-то липкой жидкостью. Брайсон мгновенно узнал его: подобные клинки покрывались алкалоидом токсиференом, что делало их смертельно опасным оружием. Малейшая царапина, нанесенная таким стилетом, вела к мгновенному параличу и смерти от удушья.
Клинок пронесся в нескольких миллиметрах от лица Брайсона, так что Ник ощутил едкий запах яда; Брайсон лишь чудом успел отдернуть голову, и это спасло ему жизнь. Сумасшедшая баба отступила, но тут же сделала новый выпад. И снова Брайсону едва-едва удалось уклониться. Стилет смахнул пуговицу с его рубашки, и та улетела куда-то в сторону. Ник изо всех сил вцепился в женщину; он боялся освободить хоть одну руку, чтобы достать пистолет. Стилет снова мелькнул перед лицом Брайсона, словно вспышка молнии, но на этот раз левая рука Ника метнулась прямо навстречу ему, будто атакующая кобра. Брайсону потребовалось совершить значительное усилие над собой, чтобы не уклоняться от смертоносного оружия, а броситься ему навстречу, но зато, когда Ник схватил женщину за запястье, это явно застало мерзкую каргу врасплох.
Но лишь на мгновение. В другое время Брайсон был бы значительно сильнее ее, но он находился сейчас не в лучшей физической форме – далеко не в лучшей. Лишь теперь Брайсон до конца осознал, как подточила его силы рана, полученная в Сицзяне; а он не дал себе времени оправиться от этой раны. Эта женщина двигалась с такой искусностью, какой Брайсон никогда прежде не встречал. Пока она пыталась вырвать руку из захвата и тонкое лезвие опасно дрожало, левая ее нога, обутая в кожаную туфлю с металлическим носком, снова врезалась в пах Брайсону. По телу Ника прокатилась волна боли, и он застонал; его начало подташнивать. Собравшись с силами, Брайсон толкнул женщину так, что та упала навзничь, и сорвал с нее седой парик. Под париком обнаружились коротко подстриженные черные волосы и край латексной маски, наложенной на лицо.
Противники сцепились и принялись бороться. Женщина снова издала вопль; глаза у нее были совершенно безумные. Она была сильна, прекрасно владела своим телом и дралась, словно бешеное животное. Она попыталась еще раз пнуть Брайсона, но Ник вовремя уловил намерения женщины и навалился на нее всем телом. Он был значительно тяжелее, и ему удалось в какой-то мере сковать действия своей противницы, но, хоть Ник и продолжал удерживать ее за запястье, лезвие стилета по-прежнему было нацелено в него. Брайсон принялся осторожно разворачивать клинок, тщательно следя, чтобы тот не коснулся его кожи. Женщина отчаянно брыкалась, но Ник, собрав все силы, продолжал выворачивать ей руку, направляя блестящее лезвие в шею. Женщина напрягала все силы, рука ее дрожала – но в грубой физической силе Брайсон все-таки превосходил свою противницу. Медленно, дюйм за дюймом подрагивающее лезвие приближалось к беззащитной шее. В конце концов острие почти нежно коснулось мягкой кожи, и глаза женщины, полускрытые латексными складками, расширились от ужаса.
Результат последовал мгновенно. Губы женщины исказились в странной гримасе, из уголка рта потекла слюна. Внезапно женщина обмякла. Потом ее начала бить крупная дрожь, и она принялась беззвучно хватать воздух ртом, словно рыба, вынутая из воды. По мере того, как паралич расползался по телу, всякое движение прекращалось и лишь некоторые мышцы еще продолжали конвульсионно подергиваться.
Брайсон вынул стилет из обмякшей руки мертвой женщины, отыскал под полой халата кожаные ножны, спрятал клинок туда, а потом сунул его в нагрудный карман пиджака. Тяжело дыша, Ник прикоснулся к липкой крови, успевшей покрыть его правый глаз. Потом до него донесся вскрик: Елена выбежала из подсобки, взяла лицо мужа в ладони и с ужасом принялась осматривать его.
– Ох, слава богу! – прошептала она. – Похоже, с твоим глазом все не так плохо, как кажется со стороны. Что это было – какой-то яд?
– Токсиферен.
– Она же запросто могла убить тебя!
– Пожалуй. Это была сильная и очень, очень опасная противница.
– Думаешь, это «Альфа»?
– Почти наверняка «Прометей». «Альфа» использует морпехов или «морских котиков». А эта женщина к тому же довольно необычна. Возможно, это наемница из Болгарии или бывшей ГДР – сотрудница какой-нибудь из расформированных спецслужб восточного блока.
– Это было просто ужасно – стоять там и не вмешиваться!
– Ты бы только пострадала сама и ничем не помогла мне. Эта женщина даже могла бы как-нибудь использовать тебя против меня. Нет, я очень рад, что ты не стала вмешиваться.
– Ох, Николас, я совершенно бесполезна. Я ничего не знаю о бое, о драках! Draga mea, нам нужно поскорее выбраться отсюда. Похоже, они хотят убить нас обоих, и тебя, и меня.
– Ох, Николас, я совершенно бесполезна. Я ничего не знаю о бое, о драках! Draga mea, нам нужно поскорее выбраться отсюда. Похоже, они хотят убить нас обоих, и тебя, и меня.
Брайсон кивнул и с трудом сглотнул.
– Думаю, нам нужно разделиться...
– Нет!
– Елена, теперь они знают, что нас двое, мужчина и женщина. Их система наблюдения слишком проработана и слишком хороша. Убит иностранный секретарь Англии. Теперь все соответствующие службы будут настороже, не только «Прометей» и «Альфа».
– В этом здании сейчас наверняка не меньше тысячи человек. И уж вся охрана точно будет начеку.
– В толпе убийцы находятся в гораздо более выгодных условиях, чем их жертвы. Особенно когда убийцы точно знают, как выглядят их мишени. А сейчас за дело взялись люди, которых не остановят соображения благоразумия или осмотрительности.
– Я не могу! Мне ужасно стыдно – но я не умею драться, ты же знаешь! Я могу пригодиться тебе в разных ситуациях, но... пожалуйста!
Брайсон кивнул. Елена была перепугана до полусмерти, и он просто не мог оставить жену одну, когда она находится в таком состоянии.
– Ладно. Но нам придется вернуться в те коридоры, где мы можем в любой момент столкнуться с противником. Потайные ходы и воздуховоды теперь слишком опасны – их наверняка уже прочесывают. Чтобы наш план бегства имел хоть малейшие шансы на успех, нам нужно пробраться в восточное крыло здания.
Подобравшись сбоку к окну подсобки, так чтобы его не было видно снаружи, Брайсон выглянул в окно и мгновенно понял: все обстоит гораздо хуже, чем он предполагал. Он насчитал шесть фигур в камуфляжной форме – бойцов подразделения «Альфа». Двое из них патрулировали внутренний двор, двое проверяли входы в здание, и еще двое расхаживали по крыше, оглядывая окружающую территорию через бинокль.
Брайсон повернулся к Елене:
– Ну что ж, план придется немного усовершенствовать. Сейчас нам нужно выйти в вестибюль и поискать грузовой лифт.
– И спуститься на первый этаж?
Ник покачал головой:
– Так мы точно прямиком наткнемся на полицию – или на кого похуже. Нет, нам нужен второй или третий этаж. А там мы поищем альтернативные пути, ведущие наружу.
Брайсон быстро подошел к двери и застыл на несколько секунд, прислушиваясь. Но все было тихо. Даже шум недавней драки не привлек ничьего внимания. Очевидно, они очутились в редко посещаемой зоне. Но факт оставался фактом: замаскированный охотник из «Прометея» подкарауливал их даже здесь, ожидая, когда кто-нибудь из беглецов попадет в ловушку. На взгляд Брайсона, отсюда напрашивалось два вывода: во-первых, они, возможно, находились в точке, в которой все маршруты сходились и вели к выходу из здания. А во-вторых – что неподалеку отсюда должны находиться и другие враги. А значит, чем скорее они покинут это место, тем будет лучше.
Брайсон приоткрыл дверь – та заскрипела, – высунул голову и оглядел коридор. Никого. Он подал знак Елене. Они побежали по пустому служебному коридору влево. Добравшись до поворота, Брайсон остановился, заглянул за угол и увидел лифт. Ник припустил к лифту, Елена за ним, след в след. Лифт оказался старомодным, с крохотным застекленным окошком в форме ромба и двустворчатой дверью, которую нужно самостоятельно закрывать изнутри. Это было только к лучшему: скорее всего, чтобы привести этот лифт в движение, ключ не понадобится. В те времена, когда выпускалась эта модель, подобных ухищрений просто не существовало. Брайсон нажал кнопку вызова, и кабина с жалобным повизгиванием поползла вверх. Невзирая на тусклый свет, видно было, что кабина пуста. Ник открыл дверцу, и они вошли внутрь. Потом он нажал на кнопку с цифрой "З".
Брайсон на миг закрыл глаза и представил себе карту. Так, лифт должен доставить их в задний, служебный вестибюль: через него входили те, кто занимался уборкой и ремонтом. Но на самом деле Ник не был уверен, где именно они окажутся. Здание парламента отличалось чрезвычайно причудливой внутренней планировкой. Ник запомнил главные маршруты, но отнюдь не все.
Лифт остановился на третьем этаже. Брайсон выглянул наружу и огляделся по сторонам. Кажется, все тихо. Брайсон толкнул дверцу, и та отворилась. Повернувшись вправо, Ник увидел старую дверь, выкрашенную в зеленый цвет; чуть ниже уровня пояса на двери красовалась потертая ручка. Подойдя к двери, Брайсон толкнул ее, и та легко отворилась. Теперь они очутились в разукрашенном коридоре с мраморным полом; в коридор выходило множество дверей из красного дерева, и на каждой красовался позолоченный номер. Беглецы сейчас находились не в той части здания, где проходили всяческие церемонии, да и табличек с именами и названиями занимаемых должностей на дверях не было. Очевидно, эти кабинеты принадлежали персоналу среднего уровня: клеркам, служащим исполнительных комиссий, аудиторам, секретарям и прочим. Коридор был длинным и слабо освещенным. В кабинеты неспешно входили и выходили люди, судя по всему – местные служащие. Никто из них, похоже, даже не смотрел ни на Брайсона, ни на Елену, и ничто в поведении этих людей не заставляло заподозрить в них наблюдателей или переодетых оперативников. Инстинкт протестовал, но Брайсону не оставалось ничего другого, кроме как действовать дальше.
Ник остановился на мгновение, пытаясь сориентироваться. Восточное крыло здания находилось справа; значит, именно в ту сторону им и нужно было двигаться. Навстречу Брайсону и Елене сейчас шла хорошо одетая женщина; ее каблучки цокали по мрамору, и этот цокот эхом разносился по коридору. Ник машинально принялся оценивающе приглядываться к женщине. Женщина прошла мимо, с любопытством взглянув на Брайсона. И Ник вдруг вспомнил, что, хотя формально он все еще был одет, как респектабельный чиновник, на самом деле вид у него должен быть устрашающим: правый глаз украшен кровоподтеком, а может, уже и успел заплыть, одежда порвана и растрепана за время драки с псевдоуборщицей. И Брайтон, и Елена выглядели совершенно неуместно для этого здания и просто не могли не привлекать к себе внимания – чего Ник ну никак не желал. Времени искать уборную и приводить себя в порядок у них не было. Беглецам оставалось положиться лишь на собственную быстроту и везение. Но Брайсон всегда предпочитал не слишком-то рассчитывать на везение. Удача – штука такая, стоит на нее понадеяться, как она тут же норовит от тебя отвернуться.
Ник продолжал идти по коридору. Он опустил голову, словно погрузившись в собственные мысли, и быстро шагал вперед, держа Елену за руку и увлекая жену за собой. Время от времени они проходили мимо открытых дверей, и видны были группки людей, которые о чем-то негромко беседовали. Даже если кто-то из них и смотрел на двоих беглецов, оставалась надежда, что они не заметили окровавленное лицо Брайсона.
Но все же здесь что-то было не так; Ник просто изнемогал от тревоги. Ему казалось, будто волосы у него на загривке встают дыбом. Звуковой фон был неправильным. Не было слышно нормальных, беспорядочных телефонных звонков. Нет, телефоны звонили, но в какой-то странной последовательности, в разных кабинетах и по разные стороны коридора. Брайсон не сумел бы логически объяснить, почему его это беспокоит, но знал, что в принципе могло просто разыграться воображение. Но, кроме того, Ник заметил, что разговоры в кабинетах как будто стихают, стоит лишь им пройти мимо. Может, у него уже паранойя?
Брайсон пятнадцать лет проработал полевым агентом и хорошо усвоил: самое ценное его оружие – это интуиция. Он никогда не игнорировал ощущения, которые другие люди сочли бы обманчивыми или параноидальными.
За ними наблюдают.
Но если за ними действительно наблюдают, почему ничего не происходит?
Покрепче ухватив Елену за руку, Брайсон ускорил шаг. Его больше не волновало, что его действия могут привлечь внимание; Нику начало становиться не до того.
Примерно в семидесяти пяти ярдах впереди виднелось маленькое витражное окно наподобие тех, которые часто можно увидеть в средневековых соборах. Брайсон знал что эти окна выходят на Темзу.
– Прямо вперед и налево, – едва слышно бросил он Елене.
Елена молча пожала его ладонь. Через несколько секунд они добрались до конца коридора и свернули влево. Елена прошептала:
– Смотри – зал для совещаний. Наверно, пустой. Может, нам нырнуть туда?
– Отличная идея.
Брайсону не хотелось оборачиваться и проверять, не идет ли кто за ними. Впрочем, поблизости не было слышно никаких шагов, кроме их собственных. Справа от беглецов располагалась массивная дубовая двустворчатая дверь. На вставке из матового стекла красовалась надпись: «Двенадцатый комитет»: Если им удастся достаточно быстро проскользнуть внутрь, они, возможно, сумеют оторваться от преследователей или хотя бы на какое-то время собьют тех с толку. Дверная ручка повернулась легко и бесшумно. Дверь была не заперта, но освещение – две огромные хрустальные люстры – было выключено, и зал был пуст. Он был сделан в виде амфитеатра: несколько возвышающихся друг над другом рядов деревянных стульев, обтянутых кожей и обитых гвоздиками с медными шляпками, и центральная, расположенная внизу площадка с полом из ярких разноцветных изразцов. Посреди зала стоял длинный стол для совещаний, обитый зеленой кожей, а вдоль него протянулись две деревянные скамьи со спинкой, предназначенные для членов комитета. Свет проникал в помещение через два высоких окна со свинцовыми переплетами, расположенные напротив двери. Даже сейчас пустующий зал выглядел одновременно и торжественным, и величественным. Сводчатый потолок возвышался не меньше чем на тридцать футов. Стены почти до половины были обшиты панелями из темного дерева, а выше панелей оклеены обоями винного цвета с рисунком в готическом стиле. Кроме того, на стенах висе-до несколько больших, мрачных картин, явно написанных в девятнадцатом веке: батальные сцены; портреты королей, некогда отправлявших войска за море; парящие в воздухе мечи; Вестминстерское аббатство, заполненное людьми в одеждах девятнадцатого столетия, горюющих над гробом, накрытым английским флагом. Немногие заметные современные детали вызывали ощущение диссонанса: несколько микрофонов, свисающих с потолка на длинных проводах, и телеэкран, вмонтированный в одну из стен. Под экраном висела надпись: «Результаты голосования».