– Николас, нам не удастся здесь спрятаться, – негромко произнесла Елена. – Во всяком случае, надолго. Ты собираешься... выбраться через окно?
Брайсон кивнул и поставил свой портфель на пол.
– Мы сейчас в трех этажах над землей.
– Ничего себе выход!
– Ну да, некоторый риск есть, – согласился Брайсон. – Но могло быть и хуже.
– Ник, если ты будешь настаивать, если ты в самом деле уверен, что другого выхода нет, я подчинюсь. Но если есть хоть какой-нибудь другой способ...
Ее перебил донесшийся из коридора шум. Двери зала распахнулись, и Брайсон тут же рухнул на пол, увлекая Елену за собой. В зал вошли двое мужчин – видны были лишь их темные силуэты, – за ними еще двое. Брайсон сразу же заметил, что эти люди облачены в синие мундиры столичной полиции. Полицейские!
И еще Брайсон понял, что их с Еленой заметили.
– Стоять! – выкрикнул один из вошедших. – Полиция!
Полицейские были вооружены – что вообще-то было нехарактерно для британской полиции – и уже держали беглецов под прицелом.
– Не двигаться! – крикнул другой.
Елена закричала.
Брайсон выхватил свой «браунинг», но пока что не стал стрелять. Он прикинул: четверо полицейских, четыре пистолета. Снять их будет трудно, но, в общем, в пределах возможного, особенно если использовать тяжелые деревянные стулья как укрытие и как преграду.
Но действительно ли они – полицейские? В этом Брайсон уверен не был. Выглядели эти люди очень решительно, и на лицах их читалась ярость. Но они не стреляли. Убийцы из «Прометея» наверняка не стали бы колебаться в подобной ситуации. Или все же стали бы?
– Вот эти гады! – крикнул один из полицейских. – Убийцы!
– Бросай оружие! – приказал тот, который вроде бы был здесь за старшего. – Быстро! Вам уже не уйти.
Брайсон обернулся и увидел, что они действительно оказались в ловушке. Четверо констеблей продолжали тем временем продвигаться в глубь зала, рассредоточиваясь при этом, чтобы окружить беглецов.
– Бросай оружие! – повторил старший полицейский. – А ну бросай, мерзавец! Живо вставай и руки вверх! Пошевеливайся!
Елена с отчаянием взглянула на Брайсона. Она никак не могла сообразить, что же следует делать. Брайсон взвесил их шансы. Действительно ли те, кто окружил их, обладают законными полномочиями? Полицейские могли на самом деле оказаться вовсе не полицейскими, а замаскированными боевиками «Прометея».
А что, если они все же настоящие? Если это так, они не станут убивать беглецов. Если это настоящие констебли, они должны сейчас быть уверены, что настигли двух опасных преступников, мужчину и женщину, которые только что убили иностранного секретаря. Они арестуют Брайсона и Елену и будут долго их допрашивать – и все это время будет потрачено впустую. И отпустят ли их после этого – большой вопрос.
Нет, они не могут сдаться! Но если они сейчас попробуют сопротивляться, это будет чистейшей воды самоубийством!
Брайсон глубоко вздохнул, зажмурился на мгновение, а потом открыл глаза и встал.
– Ладно, ладно! – крикнул он. – Вы нас взяли.
Глава 28
Да, один из полицейских явно был тут за старшего: высокий, хорошо сложенный мужчина. На нагрудном кармане красовалась нашивка с фамилией – Салливан.
– Отлично, – ровным тоном произнес Салливан. – Тогда бросай оружие и поднимай руки – и вам ничего не сделают. Нас здесь четверо, а вас двое. Но это, думаю, вы уже и сами прикинули.
Брайсон продолжал сжимать пистолет в руке, хоть и не целился ни в кого конкретно. Действительно ли они те, за кого себя выдают? Именно этот вопрос беспокоил его сейчас сильнее всего.
– Согласен, – отозвался Брайсон, заставляя себя говорить спокойно. – Но сперва я хотел бы увидеть ваши документы.
– Ах ты, куча навозная! – не выдержал один из полисменов. – Вот мои документы – понял, гомик? – и он потряс пистолетом. – Иди, можешь их почитать!
Но Салливан не разделял мнения своего подчиненного.
– Хорошо, – согласился он. – Как только на вас наденут наручники, у вас будет предостаточно времени, чтобы изучить наши удостоверения.
– Нет, – возразил Брайсон. Он слегка приподнял «браунинг», но по-прежнему ни в кого не целился. – Я с радостью буду содействовать вам, но лишь после того, как удостоверюсь, что вы действительно те, кем называетесь. Потому что по зданию парламента сейчас перемещаются несколько групп наемников и убийц, нарушая добрый десяток британских законов. Как только я буду уверен, что вы не из их числа, я тут же брошу оружие.
– Да пристрели ты эту задницу! – прорычал другой полицейский.
– Вы будете стрелять, когда получите такой приказ, констебль, – отрезал Салливан. Потом обратился к Брайсону: – Я покажу тебе свое служебное удостоверение, но имей в виду – ты убил иностранного секретаря, ублюдок этакий, так что, возможно, у тебя хватит дури попытаться использовать кого-нибудь из нас в качестве щита. Если даже тебе повезет и ты успеешь разок нажать на спусковой крючок – это будет последнее, что ты сделаешь в своей жизни. Так что не пытайся одурачить нас – ясно?
– Договорились. Достаньте удостоверение левой рукой – только медленно – и раскройте его. Идет?
– Идет, – отозвался Салливан, выполняя указания Брайсона. В его левой руке появилась книжечка в кожаной обложке.
– Отлично. Теперь толкните ее по полу в мою сторону – только медленно и аккуратно. Никаких резких движений. Не пугайте меня, или я открою огонь в целях самообороны.
Салливан взмахнул кистью руки, и книжечка заскользила по полу. Она остановилась у самой ноги Брайсона. Брайсон наклонился, чтобы подобрать удостоверение, и в то же самое мгновение заметил, что один из полицейских – тот, которому явно не терпелось пострелять, – приближается к нему слева. Брайсон мгновенно развернулся, и дуло его «браунинга» уставилось прямо в лицо констебля.
– Стоять, вы, идиот! Я сделаю, как сказал! Если вы считаете, что я и вправду хладнокровно прикончил иностранного секретаря, тогда получается, что вас я пристрелю и вовсе без малейших колебаний.
Любитель стрельбы застыл, потом отступил на несколько шагов, продолжая, впрочем, целиться в Брайсона.
– Вот так, – заметил Брайсон. Он медленно опустился на колени, чтобы подобрать удостоверение. Все это время дуло его «браунинга» продолжало смотреть то на одного, то на другого полицейского. Ник подхватил удостоверение и осмотрел серебристую эмблему столичной полиции, вытисненную на обложке. Внутри удостоверения обнаружилась белая ламинированная карточка с фотографией сержанта Роберта Салливана в форме. Рядом с фотографией наличествовал личный номер Салливана, его звание, серийный номер удостоверения и подпись сержанта. Удостоверение выглядело вполне настоящим – хотя «Прометею» с его возможностями недолго было изготовить полицейское удостоверение, неотличимое от настоящего. Указанное в удостоверении имя – Салливан – совпадало с тем, что было написано на нагрудной нашивке полисмена, командующего группой, а номер на погоне его темно-синей форменной куртки – с номером, напечатанным в удостоверении. Кроме того, в удостоверении значилось, что Салливан является членом спецподразделения, а это означало, что он – а возможно, и другие – имеет право на ношение оружия. Впрочем, нельзя было исключить и той вероятности, что они просто хорошо подготовились к операции и учли все детали. По правде говоря, из осмотра удостоверения можно было вынести лишь два факта: удостоверение наличествует и на первый взгляд выглядит чертовски похожим на настоящее. Команда убийц, собранная за такой короткий срок, вряд ли успела бы учесть все детали прикрытия, вплоть до мелочей; по крайней мере, до сих пор Брайсон не заметил никаких огрехов.
Интуиция подсказывала ему, что полисмены настоящие. Это ощущение основывалось на множестве мелких деталей, реплик, которыми они обменивались, на их взаимоотношениях, и – самое главное – на том, что они не стали стрелять. Они с легкостью могли бы убить его, но не стали этого делать. В конечном итоге, именно этот простой факт и побудил Брайсона бросить оружие и поднять руки. Елена последовала его примеру.
– Отлично, – сказал Салливан. – А теперь оба медленно, без резких движений подойдите к стене и обопритесь на нее руками.
Брайсон и Елена медленно подошли к ближайшей стене и сделали, как было ведено. Брайсон настороженно следил, не последуют ли со стороны полицейских какие-либо отклонения от надлежащей линии поведения. Полицейские опустили оружие. Это было хорошим признаком. Двое из них приблизились к беглецам, быстро защелкнули на их запястьях наручники, потом обыскали задержанных, проверяя, нет ли у тех припрятанного оружия. Еще один полицейский подобрал пистолет Брайсона.
– Я – сержант полиции Роберт Салливан. Вы арестованы по подозрению в убийстве иностранного секретаря Руперта Вере и его заместителя Симона Доусона.
Интуиция подсказывала ему, что полисмены настоящие. Это ощущение основывалось на множестве мелких деталей, реплик, которыми они обменивались, на их взаимоотношениях, и – самое главное – на том, что они не стали стрелять. Они с легкостью могли бы убить его, но не стали этого делать. В конечном итоге, именно этот простой факт и побудил Брайсона бросить оружие и поднять руки. Елена последовала его примеру.
– Отлично, – сказал Салливан. – А теперь оба медленно, без резких движений подойдите к стене и обопритесь на нее руками.
Брайсон и Елена медленно подошли к ближайшей стене и сделали, как было ведено. Брайсон настороженно следил, не последуют ли со стороны полицейских какие-либо отклонения от надлежащей линии поведения. Полицейские опустили оружие. Это было хорошим признаком. Двое из них приблизились к беглецам, быстро защелкнули на их запястьях наручники, потом обыскали задержанных, проверяя, нет ли у тех припрятанного оружия. Еще один полицейский подобрал пистолет Брайсона.
– Я – сержант полиции Роберт Салливан. Вы арестованы по подозрению в убийстве иностранного секретаря Руперта Вере и его заместителя Симона Доусона.
Салливан включил карманный радиоприемник и доложил кому-то о своем местонахождении.
– Я понимаю необходимость соответствующих процедур, – сказал Брайсон, – но качественно проведенная баллистическая экспертиза подтвердит, что господина иностранного секретаря убил Доусон.
– То есть что он убит собственным заместителем? Чертовски правдоподобная версия.
– Доусон был теневой фигурой, агентом международного синдиката, чрезвычайно заинтересованного в подписании Договора о наблюдении. Я не сомневаюсь, что Доусон был чересчур осторожен, чтобы оставить прямые доказательства своей связи с этой группой, но доказательства наверняка найдутся – зашифрованные телефонные разговоры, посетители, которые являлись к Доусону сюда, в здание парламента, но не были внесены в его распорядок встреч...
Внезапно высокие створчатые двери снова распахнулись с громким стуком, и в зал вбежали двое рослых, мускулистых мужчин с автоматами на изготовку.
– Министерство обороны, спецотряд! – хриплым баритоном выкрикнул тот, что был немного повыше.
Офицер Салливан с удивлением обернулся к новоприбывшим.
– Нас не уведомили о вашем участии в операции, сэр.
– Как и нас – о вашем. Но теперь за дело беремся мы, – произнес рослый мужчина. У него были коротко подстриженные седеющие волосы и холодные голубые глаза.
– В этом нет необходимости, – возразил Салливан. Он говорил спокойно, но весьма решительно. – Мы уже держим ситуацию под контролем.
Брайсон встревоженно обернулся и увидел, что новоприбывшие вооружены автоматами чешского производства, которые никогда не состояли на вооружении у британской армии.
– Нет! – выкрикнул он. – Матерь божья, они не из министерства обороны!
Салливан озадаченно взглянул на Брайсона, потом снова на коротко стриженного мужчину.
– Как вы сказали? Вы из министерства обороны?
– Именно, – отрезал спецназовец. – И мы берем ситуацию под свой контроль.
– Ложись! – крикнул Брайсон. – Это убийцы!
Елена с криком бросилась на пол; Брайсон следом за ней нырнул за ряд стульев – единственную преграду между ними и чужаками.
Но было поздно. Еще до того, как Ник успел договорить, зал заполнил оглушительный грохот автоматной стрельбы: седеющий наемник и его напарник открыли огонь по полицейским и буквально изрешетили их. Шальные пули отскакивали от каменного пола и впивались в деревянную обшивку стен. Захваченные врасплох полицейские оказались легкой добычей: они уже попрятали свое оружие, и даже не каждый из них успел хотя бы потянуться к кобуре. Полицейские шатались; их тела дергались из стороны в сторону, словно в какой-то жуткой пляске, в отчаянной, но тщетной попытке уклониться от пуль – а потом бесформенными грудами осели на пол.
– О боже! – пронзительно завизжала Елена. – Боже! Боже! Боже!
Брайсон в ужасе смотрел на происходящее, не в силах что-либо сделать.
Воздух был наполнен едким запахом бездымного пороха и сладковатым запахом крови. Коротко стриженный наемник взглянул на наручные часы.
Брайсон понял, что только что произошло на его глазах и что было тому причиной. Группа «Прометей» не могла допустить, чтобы Брайсон и Елена попали в руки официальных властей; если они начнут болтать, это породит столько опасностей для «Прометея», что их масштаб даже трудно будет точно оценить. Кроме того, наемники «Прометея» наверняка хотят допросить их и лишь после этого убить. Только этим и можно объяснить тот факт, что они с Еленой все еще живы.
Рослый наемник – Брайсон сперва принял его по произношению за англичанина, теперь же решил, что тот скорее датчанин, – низким, глубоким голосом заявил:
– А теперь мы проведем вместе несколько приятных часов. За последние годы химические препараты для проведения допроса сильно усовершенствовались, как вы вскоре сами убедитесь.
Брайсон, лежа на полу, молча, бесшумно пытался освободиться от наручников. Но без ключа или чего-либо, что могло бы послужить его заменой, эта затея была бесперспективной. Ник огляделся по сторонам. Мертвые полицейские лежали от него не ближе чем в шести-восьми футах. Он не сможет забрать у кого-нибудь из них ключ от наручников так, чтобы этого не заметили наемники. И не сможет сбежать, не избавившись предварительно от наручников. Но если он не сбежит, то его подвергнут допросу с применением химических препаратов – возможно с неумелым и неквалифицированным применением, и в таких количествах, что это причинит ему серьезный и необратимый вред.
«Нет, – поправил он себя. – За допросом последует смерть».
* * *Робби Салливан почувствовал, как что-то ударило его в ребра – как будто лошадь лягнула; а следующее, что осознал сержант Салливан, – это то, что он лежит на полу. Его рубашка пропиталась кровью, и он никак не мог нормально вздохнуть. Должно быть, пуля прошила легкое, потому что Робби казалось, будто он медленно тонет. Дыхание его было неглубоким и затрудненным. Но при всем при этом разум Салливана отчаянно боролся, пытаясь хоть что-то понять. Что происходит? Та пара, мужчина и женщина, которых они только что арестовали, кажется, остались целехоньки, а его людей – верных, надежных людей, у каждого из которых была либо подруга, либо жена и дети, – безжалостно перестреляли. Все они проходили специальное обучение именно для того, чтобы избежать подобных случаев, но на самом деле их работа в Вестминстерском отделении была настолько мирной, что дальше некуда. То, что произошло с его людьми, было ужасно, немыслимо! «И со мной тоже, – с печалью подумал Салливан. – Я больше не жилец». Но он никак не мог понять: что, эти вооруженные люди явились сюда, чтобы спасти преступников? Но почему тогда арестованный пытался предупредить его об опасности? Робби смотрел в потолок; взгляд его блуждал, не в силах остановиться на чем-то одном, и постепенно тускнел. Сержанту Салливану хотелось знать, сколько он еще пробудет в сознании.
Он не сумел вовремя выхватить оружие. Но боже мой, кто же мог ожидать, что солдаты из министерства обороны вдруг откроют стрельбу по полицейским?! Нет, они, конечно же, были вовсе не из министерства обороны. Мундиры... их мундиры другие... Что-то здесь определенно было не так. Арестованный был прав. А значит, он мог не врать и насчет того, что он не виновен в убийстве иностранного секретаря. Происходившее просто не укладывалось у сержанта в голове, но одно он осознал отчетливо: мужчина, на которого он сам надел наручники, сдался без сопротивления и его заявление звучало вполне правдоподобно. А люди с автоматами – не солдаты, а хладнокровные наемные убийцы, в этом не может быть никаких сомнений. Робби Салливан чувствовал, что умирает, что лишь считанные минуты отделяют его от смерти, и молил господа Иисуса Христа, чтобы он дал ему еще один шанс исправить ошибку. Медленно, борясь с наползающим забвением, сержант потянулся за пистолетом.
* * *– Вас стремятся заполучить во множестве разных стран – наверняка вы и сами об этом знаете, – деловым, будничным тоном произнес датчанин.
Елена плакала, закрывая лицо скованными руками.
– Пожалуйста, не надо! – простонала она. – Пожалуйста!
Брайсон заметил, что второй наемник – у него было слегка приплюснутое лицо боксера – переместился и теперь приближается к ним. В одной руке у него был автомат, а в другой – нечто, более всего напоминающее шприц для подкожных впрыскиваний.
– Убийство члена британского кабинета министров – это очень серьезное преступление. Но мы хотим просто поговорить с вами – мы хотим знать, почему вы столь решительно вмешались в наши дела и создали нам столько проблем.
Обостренный слух Брайсона уловил тихий звук, раздавшийся где-то совсем рядом. Ник быстро, искоса взглянул в ту сторону и увидел, как рука констебля Салливана дрогнула и поползла...