– Программное обеспечение и компьютеры он тоже производит – но, как выяснилось, это лишь ничтожная доля его настоящего бизнеса. Сам этот бизнес чрезвычайно разнообразен. Мы уже знаем, что «Систематикс» принадлежит банк «Мередит Уотерман», а через него – Первый Вашингтонский банк. Я не могу доказать, что «Систематикс» контролирует британские банки, где держат свои деньги большинство членов парламента, однако сильно подозреваю, что так оно и есть.
– И на чем основаны такие подозрения? Если учесть все те предосторожности, которые Мэннинг предпринял, чтобы скрыть, что «Мередит Уотерман» принадлежит ему, то установить его связь с британскими банками наверняка будет еще сложнее.
– В качестве исходной точки поиска можно взять адвокатские фирмы – иностранные адвокатские фирмы, которым «Систематикс» выплачивает гонорары. А как известно, эти фирмы – неважно, размещаются ли они в Лондоне, Буэнос-Айресе или Риме, – тесно контачат с определенными банками. Именно так я могу связать одно с другим.
– Весьма впечатляющее логическое построение.
– Далее. Через «Систематикс» Мэннинг получил большую долю в военных предприятиях-гигантах. И не так давно эти предприятия выпустили партию низкоорбитальных спутников. Можно сказать, целый флот. Но вот что важно: «Систематикс» владеет также двумя из трех основных кредитно-учетных компаний Америки.
– Кредитных компаний?
– Подумай, сколько сведений о тебе может собрать твоя кредитная компания. Это просто потрясающе. Невероятное количество самой что ни на есть личной информации. И более того: «Систематикс» принадлежат несколько крупнейших фирм медицинского страхования, равно как и информационные агентства, которые собирает сведения для этих страховых фирм. К тому же «Систематикс» владеет врачебно-информационными компаниями, которые ведут медицинские учетные записи практически для всей системы здравоохранения Америки.
– Бог мой!
– Как я уже говорила, единственное, что объединяет все эти учреждения – или, по крайней мере, большинство из них, – это информация. То, что они знают. Информация, к которой они имеют доступ. Просто окинь одним взглядом все это – записи по страхованию жизни и медицинскому страхованию, медицинские сведения, кредитные и банковские сведения. Благодаря этой паутине подконтрольных ей учреждений «Систематикс» имеет доступ к самым личным, самым тайным записям большинства граждан Соединенных Штатов. Девяноста процентов населения, насколько я могу оценить.
– И это только Мэннинг?
– М-м-м?
– Мэннинг – лишь один из участников группы «Прометей». Не забывай об Анатолии Пришникове, который, вероятно, владеет такими же учреждениями в России. И Жак Арно во Франции. И генерал Цай в Китае. Кто знает, какой объем частной информации находится под контролем у всей этой группы?
– Это действительно страшно, Николас, ты это понимаешь? Для меня – а я выросла в тоталитарном государстве, где любой человек может настучать на каждого в Секуритате, – для меня это невероятно страшно.
Брайсон встал, сложив руки на груди. Все его мышцы были напряжены. Он испытывал жутковатое, неуютное чувство – как будто он стремглав летит куда-то сквозь бесконечный туннель.
– «Прометею» удалось сделать это в Вашингтоне – собрать частную информацию, которой никто не должен владеть, а потом обнародовать ее или пригрозить обнародованием. То же самое они могут сделать и в любой другой стране мира. Быть может, целью «Систематикс» является информация, но целью «Прометея»... их целью является контроль. Власть.
– Да, – согласилась Елена. Голос ее звучал как-то отстраненно, словно она находилась не здесь. – Но ради чего? Чем это должно закончиться?
«Контроль вот-вот будет передан... Теперь мы отчетливо видим...»
– Я не знаю, – ответил Брайсон. – И я боюсь, что к тому времени, когда мы найдем ответ на этот вопрос, будет уже слишком поздно.
* * *Вскоре после полудня Брайсон и Елена припарковали взятый напрокат автомобиль на полукруглой подъездной дорожке у красного кирпичного здания в георгианском стиле. Судя по всему, когда-то этот дом был огромным частным особняком. На низкой каменной стене красовалась выполненная литыми латунными буквами надпись: «Франклин-Хаус». Брайсон вышел, Елена осталась в машине.
На Брайсоне был белый докторский халат, купленный по пути в магазине медицинского оборудования и принадлежностей. Он представился как специалист по обезболиванию и анестезии, работающий в университете при Питтсбургском медицинском центре и нанятый для консультации семьей одного из пациентов хосписа. Брайсон полагался на то, что в целом сотрудники больниц и других медицинских учреждений редко бывают подозрительными. И его надежды оправдались. Никто не спросил у него документы. Брайсон наглядно продемонстрировал свойственную врачам легкую рассеянность в житейских делах, к которой примешивалась профессиональная уверенность. Он заявил, что семья одного из здешних пациентов связалась с ним, Брайсоном, через его коллегу и попросила сделать все, чтобы облегчить умирающему последние дни жизни. С некоторым смущением Брайсон продемонстрировал им листок розовой бумаги с написанным на нем номером телефона. Наверху листка значился заголовок: «В ваше отсутствие».
– Мой секретарь не записал фамилию пациента, – сообщил Брайсон, – и я со стыдом признаю, что забыл отослать запрос по факсу... Вы не подскажете мне, кто бы это мог быть?
Регистраторша взглянула на лист, потом пробежала глазами список пациентов.
– Конечно, доктор. Это, должно быть, мистер Джон Макдональд из 322-й палаты.
* * *Гарри Данне выглядел как покойник; судя по всему, жизнь еще удерживалась в его теле только благодаря медицинским приборам. И без того худые щеки Данне теперь запали двумя провалами, седые волосы сильно поредели. Кожа приобрела неестественный бронзовые оттенок и покрылась коричневыми пятнами. К одной из ноздрей Данне тянулась кислородная трубка, в вены были воткнуты иглы капельницы, несколько контрольных мониторов фиксировали его дыхание и сердечный ритм; по экрану, стоящему в изголовье, тянулась зубчатая зеленая линия; время от времени какой-нибудь из приборов громко пищал.
В палату была проведена прямая телефонная линия, а к телефонному аппарату был присоединен факс-модем, но ни то, ни другое сейчас не подавало никаких признаков активности.
Когда Брайсон вошел в палату, Данне поднял на него глаза. Невзирая на тяжелое состояние, Данне, судя по всему, был в полном и ясном сознании. Несколько секунд спустя он улыбнулся – страшной улыбкой ожившего трупа.
– Вы пришли убить меня, Брайсон? – спросил Данне, саркастически ухмыльнувшись. – Это было бы забавно. Меня ведь буквально заставляют жить. Заставляют мое тело дышать. Прямо как это проклятое ЦРУ. Как мне надоело это дерьмо!
– Вас не так-то легко найти, – произнес Брайсон.
– Это потому, что я не хочу, чтобы меня нашли, Брайсон. У меня нет родственников, которые могли бы навещать меня на смертном одре, и я отлично знаю, что происходит в Лэнгли, когда там узнают, что ты болен, – они взламывают твой сейф, роются в твоих документах, вышвыривают тебя из твоего кабинета. Как в старом добром Советском Союзе – премьер отправляется в отпуск в Ялту, а вернувшись, видит, что его вещи сложены в коробку и выброшены из Кремля прямо на улицу. – Данне зашелся хриплым нутряным кашлем. – Так что приходится обеспечивать фланговое прикрытие.
– И как долго еще вам осталось? – Вопрос Брайсона был нарочито прямым и безжалостным.
Прежде чем ответить, Данне долго смотрел на своего неумолимого посетителя.
– Шесть недель назад мне поставили диагноз – рак легкого с обширными метастазами. Провели курс химиотерапии и радиотерапии, по последнему слову медицины. Целая куча дерьма – в желудке, в костях, даже в моих растреклятых конечностях. Представляете, эти кретины велели мне бросить курить! Вот ведь уродство! Я сказал – да пошли вы, может, мне еще сесть на диету? И что хорошего это мне даст?
– Вы ловко пустили меня по следу, – сказал Брайсон, даже не пытаясь скрыть свой гнев. – Вы соткали такую утонченную ложь о моем прошлом, о Директорате, о том, как он был основан и каковы были его цели... И все это ради того, чтобы сделать меня вашим тайным орудием? Проделать грязную работу, заслать меня обратно в Директорат, чтобы узнать, что нам... – Он помолчал, пытаясь понять, в каком значении он употребил местоимение «мы». «Разве я именно так думаю о себе и о них? Я часть чего-то, что называется „мы“, просто частица агентства, которое больше не существует?» – ...Что именно нам известно о группе «Прометей»? Поскольку мы были единственным разведывательным агентством в мире, которое сумело узнать, что происходит?
– И что вы, в конце-то концов? Сплошной пшик. – Данне угрюмо улыбнулся и снова закашлялся. – Я прямо как этот чертов Моисей. Так и не доживу до того, чтобы увидеть Землю обетованную. Я смог только указать путь.
– И что вы, в конце-то концов? Сплошной пшик. – Данне угрюмо улыбнулся и снова закашлялся. – Я прямо как этот чертов Моисей. Так и не доживу до того, чтобы увидеть Землю обетованную. Я смог только указать путь.
– Землю обетованную? Чью Землю обетованную? Грегсона Мэннинга?
– Забудьте об этом, Брайсон, – промолвил Данне, закрывая глаза. На лице его играла кривая улыбка.
Брайсон посмотрел на сосуд с прозрачной жидкостью, соединенный капельницей с иглой, воткнутой в вену Данне. Этикетка на сосуде гласила: «Кетамин». Это было обезболивающее средство, но его можно было применять по-разному. Если подобрать правильные дозы, кетамин мог вызвать состояние эйфории или же бреда; время от времени как в Директорате, так и в ЦРУ кетамин использовали в качестве «сыворотки правды». Быстрым движением Брайсон протянул руку, нашел краник капельницы и повернул его, усиливая ток жидкости.
– Что вы творите? – спросил Данне. – Не перекрывайте его! Морфий на меня уже не действует, так что им пришлось посадить меня на более сильные лекарства.
Усилившийся приток наркотика в кровь практически сразу же оказал надлежащее воздействие. Кожа Данне покраснела, дыхание стало чаще.
– Вы не разузнали об этом, верно?
– Не разузнал о чем?
– Вы слышали, что случилось с его ребенком?
– С чьим ребенком?
– Мэннинга.
Елена, помнится, вытянула из Интернета биографию Мэннинга.
– У него была дочь, и ее похитили, верно?
– Похитили? Это были бы еще цветочки, Брайсон. Мэннинг развелся с женой и воспитывал восьмилетнюю дочь. Он на нее надышаться не мог. – Речь Данне стала тягучей, слегка невнятной. – Он ездил в Манхэттен по приглашению... на какую-то большую благотворительную акцию. А Ариэль – это его дочка – оставалась дома, в квартире на Плаза, с гувернанткой... он вернулся домой поздно вечером и обнаружил, что гувернантка убита, а девочка исчезла...
– Господи...
– Какие-то умники... заработать деньжат... – Данне начал пропускать слова. – Заплатить выкуп... ничего... они увезли ее в какую-то хижину далеко... в Пенсильвании.
Данне умолк, пережидая еще один приступ кашля.
– Мэннинг не терял времени.
Глаза Данне закатились. Брайсон подождал несколько секунд. Неужели он переборщил с дозой? Ник встал и слегка закрутил краник капельницы. В этот миг Данне открыл глаза.
– Этот парень владел огромной империей электроники... предложил помощь ФБР... для раскрытия дела...
У нас есть спутники, но мы не можем использовать их – они законсервированы... вонючий исполнительный приказ 1233... какого черта...
Взгляд Данне снова начал фокусироваться.
– Задницы из министерства юстиции не дали разрешения на прослушивание... сотовых телефонов похитителей... Все дело пошло в жопу из-за бюрократов... из-за бюрократического дерьма. Защита частной жизни преступников. А тем временем маленькая прелестная восьмилетняя девочка... заживо погребенная в гробу под метровым слоем земли... медленно умирала от удушья.
– Господи боже... какой кошмар!
– После этого Мэннинг стал совсем другим. Он увидел свет.
– Что... что это был за «свет»?
Данне покачал головой и улыбнулся странной улыбкой. Брайсон встал.
– Где Ланчестер? – спросил он. – Говорят, что он уехал в отпуск на Тихоокеанское побережье. Но это полная ерунда – он вовсе не там. Где он?
– Там, где все они. Вся прометеевская банда, кроме тебя. Ты думаешь, в аду? Нет, в Лейксайде.
– В Лейксайде?
– Это дом Мэннинга. На озере под Сиэтлом. – Голос Данне постепенно слабел, глаза закрывались. – А теперь уходите, Брайсон. Я себя нехорошо чувствую.
– Но какова их цель? – не отставал Брайсон. – Зачем это все?
– Это здоровенный грузовой состав, который мчится прямо на тебя, приятель, – произнес Данне. Новый приступ кашля почти на минуту оборвал его речь. – Его уже не остановить. Ты опоздал. Так что лучше тебе просто убраться с пути.
Брайсон заметил, как кто-то прошел по коридору. Это был худощавый чернокожий мужчина, вероятно санитар. Что-то в нем было знакомое. Но откуда?
Резко поднявшись, Брайсон вышел из палаты. Неведомый инстинкт предупредил его о надвигающейся опасности. Он размашисто шагал по коридору – чрезвычайно занятой врач, который опаздывает к очередному пациенту.
Дойдя до конца коридора, Брайсон обернулся, оглянулся назад и увидел, как чернокожий санитар входит в палату Данне. Этот человек был определенно знаком Брайсону. Слишком знаком. Но кто бы это мог быть?
Свернув в холл, заставленный торговыми автоматами и пластиковыми столиками, Брайсон напряг память. Откуда, с какой операции, из какой страны? Или этот человек знаком ему по штатской жизни, по временам преподавательской деятельности?
Несколько минут спустя Брайсон осторожно выглянул в коридор и посмотрел в сторону палаты Данне. Никого не заметив поблизости, он направился обратно, намереваясь мимоходом заглянуть в палату и еще разок взглянуть на санитара.
Дойдя до палаты Данне, Брайсон обнаружил, что дверь открыта. Он заглянул внутрь. В палате не было никого, кроме Данне, спавшего на кровати. Нет, не спавшего.
Непрерывный, монотонный сигнал прибора, следившего за сердечной деятельностью, заставил Брайсона пристально взглянуть на монитор. Линия на экране, обычно выписывавшая зубцы, сейчас была абсолютно ровной. Сердце Данне больше не билось. Он был мертв.
Брайсон ворвался в палату. Лицо Данне было белым как мел; он был мертв – в том не было ни малейших сомнений. Повернувшись к капельнице с кетамином, Брайсон увидел, что краник откручен практически полностью и сосуд уже почти опустел.
Этот вентиль открутил чернокожий санитар. Он убил Данне.
Должно быть, за ними все это время наблюдали. Этот «санитар» – кто бы он ни был – убил Данне.
За что? За то, что Данне рассказал Брайсону?
Брайсон бросился прочь из здания.
* * *– Сэр, мы получили изображение.
Павильон был наполнен сотнями плоских мониторов, на которых мерцали движущиеся, постоянно сменяющиеся картинки – их транслировали спутники, висящие над Землей на геосинхронных орбитах. Это помещение находилось на верхнем уровне прогулочной эстакады в Саннивэйле, штат Калифорния, прямо над Центром диетологии. Таким образом, весьма специфичное электронное оборудование было наилучшим образом скрыто от посторонних взглядов.
Молодой специалист по коммуникационным устройствам указал на монитор 23-А и быстрыми шагами направился к контрольному пульту. Его начальник, средних лет мужчина, тоже подошел поближе, искоса посматривая на экран.
– Вот здесь – зеленый «Бьюик», – сообщил молодой человек. – Номер совпадает. Водитель – мужчина, пассажир – женщина.
– Вы запускали программу распознавания лиц?
– Так точно, сэр. Подтверждение получено. Это они.
– Направление?
– Едут на юг, сэр.
Начальник кивнул и приказал:
– Выслать команду 27.
* * *Брайсон сидел за рулем автомобиля.
Им необходимо было немедленно попасть в Сиэтл. Для этого следовало найти ближайший аэропорт, а там узнать о наличии рейсов на Сиэтл – коммерческих или чартерных. Лейксайд. Дом Грегсона Мэннинга на берегу озера, под Сиэтлом.
Там собралась группа «Прометей» – вся группа. Какова же была цель этого собрания?
Чем бы ни занимались прометеевцы – сейчас они все собрались в одном месте. Брайсону было необходимо немедленно попасть туда.
– Тот санитар... – начал было Брайсон. Он рассказывал Елене о странно знакомом человеке. Но резко оборвал себя на полуслове, почувствовав неожиданное головокружение. В сознании у Ника словно вспыхнула яркая картинка. Бетонный общественный туалет в парке Рок-Крик. В туалет врывается шофер Данне, желающий немедленно видеть своего босса. Тонкий, стройный, мускулистый чернокожий человек. Соломон. Он стреляет в Ника с каким-то жестоким, почти садистским выражением в глазах. Тот же самый человек, скорчившись, лежит на бетонном полу – мертвый. Из ран в груди струится кровь – его застрелил его же собственный босс.
Пришедшее осознание было почти болезненным.
– Это был шофер Данне. Очевидно, он шпионил за Данне по заданию «Прометея».
– Но... но мне кажется, ты говорил, что он умер, что Данне убил его!
– Господи, да что мне только не казалось! У каждого мало-мальски приличного разведывательного агентства есть в запасе такие маленькие фокусы. Пакетики с кровью, крошечные взрывные устройства на батарейках – кажется, их называют петардами. Оснащенный такими штучками костюм. Целый мешок трюков! Я малость сбился с пути, и Данне решил устроить драматическую постановку, чтобы снова направить меня к цели... Постой... послушай.
Елена склонила голову набок.
– Что ты услышал?
Откуда-то издалека раздавалось отчетливое стрекотание вертолета. Поблизости не проходил ни один вертолетный маршрут, и вообще не было ни одной посадочной площадки для вертолетов.