Лас оскалился. Он бы схватился с кем угодно, но с этим нельзя было сражаться.
Впереди ждала пасть гигантского водоворота.
Арвет ударил веслом, поворачивая каяк. Ветер хлестнул по лицу, вырывая воздух изо рта. Волны слитно ударили в борт, грозя опрокинуть.
Арвет вернулся на прежний курс.
Надо иначе. Мощными движениями он погнал лодку вперед. Удар – еще быстрее – удар! Обгоняя ветер, быстрее волн, стремительней облаков – к бурлящей бездне.
Лас запаниковал, завертелся, но юноша все разгонялся.
Если нельзя быть сильнее водоворота, надо быть быстрее.
Удар по воде. Дышать тяжело, но надо выгребать, каждый взмах весла чуть смещает каяк в сторону. Брызги и пена, лицо заливает соленым, глаза жжет, грохот оглушает.
Облака потянулись вниз, свернулись дымными хоботами: темно-серый облачный утес уперся в туман, взревел, поднял облако водяной пыли. Частые бледные молнии пронизывали его.
Так ел Зверь.
Лас забился в ноги. А куда деваться самому Арвету?
С гребня волны каяк влетел в туман.
– Ты видишь?!
Арвет видел. В кипящем молоке проступили тени, вокруг них бесновалась вода. Скалы обступали логово водоворота как стражи. Если бы только…
Но их несло мимо, к основанию смерча, где водоворот выгрызал дырку в брюхе океана. Каяк летел к нему в пасть.
Разве пересилишь воды?
Каяк все ближе подтягивало к горловине. На очередном витке Арвет увидел его.
Омыленная пеной пасть, клокочущая бездна! Воды валились и валились туда, облака растрепанным жгутом всасывало в грохочущую преисподнюю. Узкие клыки черных скал нависли над ней, Океан пожирал сам себя.
Вода отдавала туману все, что получила от солнца, чтобы уйти на дно, дробилась на молекулы.
Арвет налег на весло. Мимо пронесло черную птицу, она рвалась прочь, хлопая крыльями. Смерч поглотил ее.
Лас орал на нечленораздельно-зверином. Арвет бил веслом без передышки. Он хотел разогнать лодку, чтобы проскочить горловину, но эти гребни! Они раздерут каяк в клочья. Выход один – уцепиться за скалу до того, как их затянет в водоворот. Утонуть или разбиться? Невелик выбор.
Быстрее, еще быстрее. Рвануть сейчас? Дать еще круг?
Смерть ревела рядом. Жадная глотка, что угодит в нее – мертвое или живое – ни за что не уйдет. Вода по спирали – вниз! Каяк все ближе к горловине. Волны кипят, протискиваются между зазубренных гребней скал, спин мертвых драконов, дружно валятся в смерть.
Еще немного, и нет шансов!
Сейчас!
Резво вправо, вцепиться в скалу руками, зубами! Он ударил веслом… и оно сломалось.
Каяк прыгнул вперед, соленая тьма жадно дохнула в лицо, но тут Арвета сильно хлестнуло по лицу, и, ничего не соображая, он схватился за какой-то шнур.
Руку едва не выдернуло из плеча, он заорал, каяк потащило сквозь грохот, пену, разорванную воду, взбаламученный воздух. Закружило, поставило поперек волны, вода хлынула в каяк, сдавила борта до хруста.
Тонкая нить резала ладони, но держала!
Соломинка, травинка, найдешь такую и тут же отбросишь – пустяк, да и только, а она натянутой струной уходит к скале…
Над головой смерч раздался вширь, раскидал рукава, как танцор. Воздух попер из морской глотки – Зверь выдыхал. За скалистой гребенкой, куда они едва не угодили, спираль водоворота завертелась быстрее. Водоворот закрывал пасть.
Он был невыразим, он был живой и жадный.
Раздался всхлип, будто сомкнулись беззубые влажные челюсти от земли до неба, вздулся и лопнул водной горб. Волна накрыла их с головой, закрутила, ударила о скалу, перевернула и протащила по скальной гребенке.
…Арвет очнулся от тишины. Каяк чуть качался, по днищу лениво перекатывалась банка консервов.
«Семга норвежская в собственном соку» – прочел Арвет, когда банка стукнула его по носу и отскочила прочь.
Он сел, утер лицо.
В ладони, в запекшейся крови, лежала плетенная из травы косичка.
Он схватил косичку двумя руками и с силой дернул в стороны. Еще и еще раз. С тем же успехом он мог рвать стальной трос.
Юноша подумал немного и завязал ее на запястье на манер браслета.
«Невозможно, конечно, но на всякий случай…»
Лас, нахохлившись, сидел на носу. Над зверем клубился пар – он активно сох. Лас смотрел в широкое зеркало тихой воды в круге черных скал и зазубренных гребней. Их каяк зажало на одном из гребней, на самом краю бездны, между двумя рядами будто бы драконьих позвонков.
– Что это? – Арвет сунул браслет под нос зверю.
Лас повернул голову, принюхался.
«Это хозяйка послала! Ее вещь!»
– Третий раз она меня выручает, – нахмурился Арвет. – Откуда Дженни знает, где я?
«Она не знает. Она просто посылает помощь, а та находит тебя».
– Как?
«Как птицы находят дорогу? Как вода выбирает себе путь? Мир слышит ее просьбу».
– То есть ты сам не знаешь, – подытожил саам.
Фосс отвернул голову, уставился в провал.
Арвет покачал лодку. Зажало их несильно, и обшивка уцелела. Это самое главное – можно плыть дальше. Ветра не было, парус бесполезен. Нужно весло. Но где его взять?
Глава семнадцатая
Лодка дрейфовала прочь от полей сияющего тумана, стоявших над лежбищем зверя. Что-то покачивалось на волнах, шло пересекающимся курсом. Когда они поравнялись, Арвет вытянул предмет. Весло, довольно старое.
Английское название. «Керрол Диринг»[45]. Останки одной из жертв водоворота?
Весло крепкое, хоть и немало времени провело в море.
Нехорошо пользоваться вещами мертвых, они могут быть недовольны. Но с другой стороны, это может быть помощью духов.
Ветер пришел незаметно, обнял его за плечи как старый приятель, взъерошил волосы, погнал лодку быстрее. Арвет улыбнулся, заработал веслом. Надо было двигаться дальше.
Солнце коснулось горизонта, когда показался высокий остров, поросший лесом.
…Человек сидел на могучем корне горной сосны, который выставился из осыпающегося песчаного склона. Корень был с ложбинкой, уютно отполированной явно не одним седалищем. Человек, закатав штаны до колен, свесив ноги вниз, удил рыбу.
Длинное удилище протянулось почти до самой поверхности воды и, казалось, могло достать до противоположного берега залива. Поплавок – обточенный кусок легкой коры с красным перышком – колыхался на волнах. Человек бездумно смотрел на него, пока порывом ветра поплавок не загнало в прибрежные заросли.
– Доннерветтер[46]! – человек озадаченно поглядел вниз. Спускаться не хотелось: напрямую, с обрыва, прыгать – только ноги ломать, а обходить поверху, потом спускаться, идти вдоль берега…
Человек размышлял над этой нелегкой задачей, когда в залив вплыла небольшая лодка. Черноволосый юноша сильными размеренными взмахами гнал ее вперед.
– Эй, на лодке! На каяке! – зычно крикнул мужчина. – Эй! Сюда!
Юноша покосился на него, замедлился на волне, затем подогнал лодку к берегу.
– Любезный, вы не могли бы крючок отцепить? А то мне спускаться отсюда сто лет.
Гребец подтянул веслом ветку и отцепил крючок.
– У вас наживку сорвало, – заметил он.
– О, не беспокойтесь, – заверил человек. – Я без наживки. По теории вероятностей, должна быть рыба, которая клюнет на голый крючок. В конце концов должен же я хоть что-нибудь поймать…
Голос мужчины дрогнул. Он смотрел на рыжего зверя, который выбрался из-под шкур и с удовольствием протяжно зевал. Зверь скользнул по мужчине равнодушным взглядом.
– Скажите, это Авалон? – спросил юноша.
Людвиг Ланге поднял удилище, смотал лесу и с интересом посмотрел на Арвета.
– Удивительная штука – теория вероятностей, юноша.
Глава восемнадцатая
– Ты бывал в архиве Великого Совета, Мимир?
– Помню, как его создавали. Это библиотека старого Манаанана мак Лера, ее строили еще до Договора. Еще не было Врат Фейри. Мир был един.
– Я видел только три зала. Где хранятся самые древние записи?
– Задумал в Архив пролезть, Марко? Ты спешишь в Замок Печали.
– Охотник ищет ее, Мимир, как искал ее мать Эдну. Хочу понять зачем…
– Владыке Дикой Охоты нужна маленькая девочка?
– А зачем ему была нужна юная девушка двадцать лет назад? Мне нужны ответы, Мимир-наследник, Мимир-не называли…
– Можно ли пересмотреть Договор между Магусом и фейри?
– Договор? Минули тысячи лет, но дымящееся поле Тальтиу стоит передо мной, словно все случилось вчера. Это не был договор, какой заключают промеж себя два человека. Не было это и клятвой на стихиях, какие в ходу у первых. Тогда случилось нечто иное, словно язва поразила весь мир, и все мы были частью этой язвы, и все мы теперь поражены ею в самую суть. Мы не в силах себя исцелить, потому что надо себя понять. Чтобы пересмотреть Договор, надо найти того, кто его заключал, того, кто обладает той же силой.
– Помоги мне.
– Дерево дали дриады, камень и самоцветы принесли цверги-свартальвы, туата написали свитки. Девять залов в хранилище старика Манаанана[47]. Три для прошлого, три для настоящего, три для будущего. И еще один зал для скрытого. Слушай и запоминай, Марко Фран-челли…
…День прошел просто прекрасно. Они с Тадеушем до полудня провозились на тренировочном полигоне Сатыроса. Сначала в зоне для новичков охотились за тыквами (и она этого серого и зубастого сделала со счетом два-один!), потом Дженни уговорила Тэдди заглянуть в Лабиринт тысячи мечей, откуда они едва унесли ноги и угодили в якул-лес. Хорошо, что дед уже научил ее выставлять малое Кольцо Магуса, так что пока Тадеуш искал укатившуюся в траву табличку, она прикрывала его от агрессивных змеек, которые так и норовили наделать в них дырок. Было весело. Правда, в зону Кладбища големов зверодушец уже наотрез отказался отправляться и вместо этого вернул ее домой. Дескать, хватит с нее. Так что Дженни собиралась влететь в комнату по своему обыкновению как пушечное ядро в мастерскую стеклодува, но притормозила. Дверь была приоткрыта – на полмизинца, не более. Она замедлила шаг.
Ага, наконец-то Марко дома! Сейчас она ему задаст!
Дженни сбилась с шага.
В комнате был еще кто-то, кроме Марко. Гости.
Гость.
«Ну и что? – подумала Дженни. – Что за тайны?»
Из-за чужих тайн, в которые она однажды влезла, все и началось. Из-за чужих тайн она едва не потеряла деда и всех друзей. Да ей со всех ног бежать надо при слове «тайна»!
Разве что одним глазком…
Дженни осторожно заглянула в щель.
Гостья.
Марко сидел у камина в кожаном кресле, смотрел на огонь. За его спиной стояла Германика. И гладила его по седым волосам.
Дженни аж подпрыгнула: опять эта Германика. Куда не кинь, везде Германика!
– Должна сказать, ты умеешь устраиваться, – сказала Германика. – Это комната была похожа на голову Тадеуша – такая же пустая и пыльная. А теперь… И откуда ты все это натащил?
Приемный дед Дженни молчал. Девушка не видела его лица, только седые волнистые волосы и плечо.
Германика вздохнула, еще раз провела по его волосам ладонью и отошла к книжным шкафам.
– Марко, не молчи…
«Да, не молчи! – возмутилась Дженни. – Что ты ей позволяешь? Кто она вообще такая?»
Германика коснулась истертых корешков, потянула одну из книжек:
– Мимир разрешил их вынести?
– Они мне нужны, – откликнулся фокусник.
Опер-Ловец Бодден вытащила том, наскоро пролистала. Звучно захлопнула.
– Алхимия? Личностные трансмутации? Ты решил заняться Темным искусством? Мало проблем с Высоким судом?
– Герми… – голос у деда был усталый.
– Чем ты занимаешься? Скоро суд, тебе об этом надо думать…
– Я и думаю. Фреймуса наверняка отпустят, ты же понимаешь.
– Ты этого не знаешь. Никто не знает. Великий Совет…
– Великий Совет не будет нарушать статус-кво[48] из-за горстки циркачей из внешнего Магуса.
– Не все так считают, Марко.
– Да, – согласился дед. – Но что Юки сможет, если остальные четверо будут против? Глава Совета спит уже тысячу лет, и кто поет Артуру его сны? А прочие… Навсикайя? Ее заботят только Лоцманы. Может, к нашим нуждам снизойдет владыка Талос? Или старейшина Сивирри? Или Лекарь Аббероэт?
Германика фыркнула.
– Когда они в последний раз покидали Авалон? – продолжал Марко. – Когда кто-то из членов Великого Совета ступал во Внешние земли? Они забыли, как живут люди. Они не хотят видеть, что мир изменился. Они все родом из прошлого, в котором темники гнали и убивали каждого, принадлежавшего к Магусу. Они до сих пор боятся.
– А ты нет? – с горечью спросила Германика. – Ты не боишься? Ты отдал Эдне и ее семье все. Тридцать лет будущего и двадцать лет жизни. А теперь ты готов пожертвовать остатком жизни ради Дженни Далфин? Почему им все, а мне ничего, Марко?
Дженни не видела Германику, та стояла у окна и не попадала в поле зрения. Кресло скрипнуло, Франчелли встал, подошел к ней.
Несколько секунд Дженни слушала тишину и сбивчивый невнятный шепот, а потом поняла, что у нее горят щеки.
Она развернулась и быстрым шагом, почти бегом рванулась к выходу на открытые галереи. Воздух, ей бы воздуха!
Холодного, кристального. Такого светлого, как на вершине ледника, такого стылого, как в чертогах ледяного дракона Сморстабббрина.
Тридцать лет будущего и двадцать лет жизни!
Теперь она не сомневалась, что на фотографии дед.
Как он мог постареть так сильно? Что произошло?
Ей хотелось ворваться к ним и немедленно потребовать объяснений, фотография жгла ей руки. Но Дженни дождалась, пока Германика уйдет. Хорошо, что это случилось довольно быстро, – долгого ожидания она бы не выдержала.
Сейчас или никогда!
Она глубоко вдохнула, как перед трюком, и открыла дверь.
Марко читал истрепанный том с подозрительными бурыми пятнами на обложке и делал выписки в пухлый блокнот в потертом кожаном переплете. Сколько Дженни себя помнила, этот блокнот всегда был у Марко – в него он записывал мысли по поводу номеров, хитрости и придумки. Но сейчас блокнот пестрел неизвестными Дженни знаками, кругами и рисунками.
Дед заменил блокнот или там всегда был второй слой, просто он был раньше скрыт от ее глаз?
Загадка, конечно, интересная, но сейчас Дженни интересовало иное. Она бросила снимок на стол:
– Ничего не хочешь рассказать?
Лицо Марко дрогнуло. Он прошел к стеллажам, вынул коробку.
Провел по кровавым отпечаткам пальцем.
– Вот как ты ее открыла… Кровь рода Далфин. Но как ты нашла?
– Что вы делали с мамой на Рюгене?! Где это вообще?
– На побережье Балтийского моря, – задумчиво сказал дед. – Я не знал, стоит ли тебе рассказывать.
Дженни возмутилась:
– Конечно стоит. Это же часть моей жизни, это касается тебя и мамы, почему ты молчал до сих пор?!
– А как, Джен? – Марко смотрел светло и печально. – Как объяснить, что мне должно быть сорок пять лет, а не семьдесят пять, что я родился в шестьдесят восьмом? Как рассказать маленькой девочке о Магусе, темниках, Скрытых землях, обо всем, что случилось за тысячи лет до нас? Я все оттягивал…
Дженни села на край стола.
– Но теперь-то уже можно, – тихо сказала она.
– Да, и когда-нибудь это должно было случиться. Когда-нибудь ты бы узнала, что случилось на Рюгене.
Дед сложил пальцы домиком, посмотрел на дальнюю стену, словно там бежала строка телесуфлера, подсказывая текст.
– Все началось летом 1993 года на цирковом фестивале в Италии. Самый большой цирковой фестиваль Европы и он же – съезд Магусов Внешних земель. Тогда я уже был старшим оперативником СВЛ и личным помощником Юки. Я был в составе официальной делегации Авалона, моя задача – подбирать талантливых стажеров для Службы. Я должен был присмотреться к трем девушкам – Эдне Паркер, Германике Бодден и Алисе МакФи. «Девы Авалона», так называлась операция. Фестиваль продолжался месяц, а затем я должен был доставить их на Авалон.
– То есть ты с ними по заданию подружился?
– Простое задание – вздохнул Марко. – Найти трех девушек из Магуса. Войти с ними в контакт, на таких фестивалях молодежь Магусов всего мира, все веселятся, знакомятся, влюбляются и совершают разные безумства. Если их потенциал подтвердится, перевезти на Авалон. Я так им и сказал – ищу таланты для Авалона. Про Сновидцев умолчал разве что.
– А зачем они понадобились Авалону?
– Было предсказание. Скорее даже предугадывание, если можно так сказать. Как объяснить? Мы не умеем предсказывать будущее. Но если развивать искусство свидетельствования, то можно увидеть вероятности, угадывать наилучшее из возможных будущих. Или, наоборот, усиливать маловероятное течение событий, заставляя его сбыться. Очень редкое умение. Этим ведает служба Сновидцев. Было предсказано, что одна из этих трех девушек сможет стать Видящей. Такой кандидатуры не появлялось лет четыреста.
Дженни подалась вперед:
– Ты же назвал меня так перед штурмом Фреймус-хауса! А что могут Видящие?
Марко поджал губы:
– Я не знаю.
– Не знаешь? Ты?! А кто знает?
– Никто не знает, – он смотрел в сторону. – Последний раз возможная Видящая появлялась в Персии четыреста лет назад. Погибла спустя неделю после посвящения. Ей было всего четырнадцать, и девочка не успела проявить свои способности. За сто пятьдесят лет до этого случая в Греции кандидатка в Видящие не успела пройти инициацию. А еще за сто лет до этого в одном из русских княжеств была уничтожена вся семья девочки, на которую указали Сновидцы.
Дженни оторопела:
– То есть каждый раз Видящая погибала, не успев проявить способностей?
– Каждый раз. После истории о Девах Авалона стало ясно, кто в этом повинен.
– Темники?
– Не только они. Слушай дальше. Мы были вместе целый месяц, – дед улыбнулся. – Это было золотое время, самое беззаботное. После того как фестиваль закончился, я объявил, что все они отобраны для стажировки на Авалоне.