Калеб прикрыл глаза, понемногу задремал. Ехать было еще далеко, а силы ему понадобятся.
Автобус двигался на юг.
* * *Паром принял последнюю машину, створки грузовой палубы закрылись. Пассажиры покинули свои места и потянулись наверх – к шезлонгам на смотровых палубах, к кафе и магазинам, барам и бильярду. Техник Густав Олавссон прошелся последний раз по трюму, проверяя, все ли заглушили двигатели и покинули автомобили, за время работы он всякого насмотрелся. Мимо черного «Рэндж Ровера» в крайнем ряду он прошел со спокойным сердцем, но остановился. Мотор был заглушен, но водитель сидел в машине. Руки в черных перчатках на руле, лицо скрыто шляпой и темными очками.
Густав постучал в стекло:
– Простите, сэр, правила запрещают пассажирам…
Стекло опустилось, и у техника перехватило дыхание. Он услышал:
– Все в порядке, все, как обычно, все покинули трюм.
– Все в порядке, я могу идти наверх, – повторил Густав, повинуясь взгляду алых глаз.
Техник повернулся и пошел к лестнице. Ноги он слегка подволакивал.
«Поработать над контролем моторики, – заметил Охотник, некогда бывший Клаусом Хампельманом. – Не дотягиваю».
Он закрыл глаза, солнечный свет даже в том малом количестве, что просачивался в трюм, раздражал.
Подняться наверх, в стада этих жрущих и пьющих потных обезьян? Прежде чем солнце убьет его, он в бешенстве убьет немало людей.
Нет, он проведет время здесь. Есть над чем поразмыслить.
Пробуждение далось тяжело. Ледяная ловушка, куда он угодил после схватки с этой мерзкой мадагаскарской кошкой, уберегла до весны, но он до того ослабел, что едва мог передвигаться. Двигаясь ночами, он добрался до ближайшего городка и прошелся по магазинам. Полиция прибыла очень удачно – он как раз заканчивал сборы. Они охотно отдали ему автомобиль и оружие.
В Швеции он сменил машину на внедорожник. Конечно, мог бы угнать, но предпочел арендовать. Автосалон был серьезным испытанием сил – ему пришлось контролировать сразу пятерых, чтобы никто из них не отвлекался на его внешний вид и воплями не мешал ему спокойно оформлять поддельный договор аренды.
Хорошо, хоть бывший хозяин перестал ломиться в голову. Охотник давно не ощущал, как тот скребется в запоры его разума. Подевался куда-то Альберт Фреймус.
Сгинул, и пусть бы вовсе не возвращался. Охотник более никому не подчинялся, у него была цель и смысл – найти ее, беловолосую ведьму. Она исчезла, он перестал слышать ее запах и, значит, мог спать во льду спокойно, но вот она появилась, как звезда вспыхнула на западе, и его мерзлое сердце забилось сильнее. Он проснулся.
Она вспыхнула на северо-западе и вновь исчезла, но теперь он ее не упустит. Единожды вернувшись во Внешние земли, она вернется вновь.
После перерождения многие знания стали ему доступны, Клаус не задумывался отчего. Так было, и он просто этим пользовался. Даром суггестии и контроля над разумом, ночным зрением, тончайшим нюхом, необычайной физической силой и многим другим.
Он принимал это так же, как и тягу к человеческой боли, страху и смерти. Чтобы питать тело, ему годилась любая пища, но чтобы питать внутренний огонь, нужна была пища иного рода. Чужое страдание, и чем сильнее, тем лучше.
Паром вздрогнул, зашумели двигатели, и винты медленно принялись перемалывать плоть Балтийского моря. Паром плыл в Данию.
Глава пятнадцатая
Первым, кого увидела Дженни, когда открыла глаза, был Роджер. Он сидел над ней, и девушка поразилась, с какой неожиданной нежностью он смотрел на нее.
Над головой его струился синий шелк, как замена небесам. Дженни сразу поняла, где находится.
Дрессировщик нахмурился и пробормотал в сторону:
– Она проснулась.
Дженни села. Голова кружилась, перед глазами стоял жадный дым, пожирающий мертвецов.
У стены сидел худой осунувшийся человек, он кутался в плед и жадно пил из пиалы тонкого фарфора.
Тонкие губы, острый нос, запавшие желтые глаза.
Дженни что-то просипела. Беспомощно огляделась, хотела встать – и чуть не упала, Роджер едва успел ее подхватить.
И голос, и ноги ее не слушались.
– Привет, волчонок, – сказал Дьюла.
«Дьюла!»
Дженни беспомощно раскрывала рот, пока Юки не вложила ей в руки горячую пиалу.
– Пей, – велела она.
Дженни послушалась. Тут любые указания будешь выполнять, если паралич грозит!
Арвет, Тадеуш, Лас – все здесь, в Зале Советов, и все не в лучшем состоянии. Лас лежал на боку, вытянув все четыре лапы, Арвет с Тадеушем шатались, как камыш на ветру.
Что случилось? Кто их сюда перенес?
Над ней склонился Людвиг, потрогал пульс прохладными пальцами. На длинном породистом лице отразилось удовлетворение:
– Приходишь в норму. У вас началась аритмия, у всех сразу. И давление сильно упало. Понимаю, что ты хотела сделать все сама, но дело могло кончиться печально. Я позвал Юки.
– И правильно сделал! – Дженни впервые видела, чтобы директор СВЛ была рассержена. – Эта авантюра вам могла обойтись очень дорого. Ты хотя бы понимаешь, что могла остаться там навсегда?
Дженни покачала головой.
– Нет. – Честность – лучшая политика, с недавних пор начала понимать она. Не надо стараться казаться кем-то другим. Тут бы сил найти остаться самим собой.
– Ничего я не думала. Дьюлу хотела найти. А там такое….
Зверодушец поймал ее взгляд, чуть заметно, заговорщицки улыбнулся, и Дженни стало гораздо теплее.
Они же сделали это! Осталось только Эдварда и Эвелину найти – и все свидетели в сборе!
Юки повела веером, и шелк закружился вокруг них, они были вместе со всеми – и в то же время отдельно, ни единого звука не проникало в синий шелестящий кокон.
– Расскажи подробно, что ты видела, – велела госпожа директор.
…Когда Дженни закончила, Юки щелкнула пальцами.
– Август, – сказала она в пространство. – Сообщи Германике, что она отправляется завтра за Эвелиной и Эдвардом Ларкин.
Дженни подскочила.
– …со всей своей командой, – успокоила ее Юки. – И передай Сатыросу, чтобы ускорил расконсервацию оружейных складов.
Что ответил Август, Дженни не расслышала, но Юки, видимо, осталась довольна.
– У тебя будет отдельное задание, – напомнила ей директор. – Калеб Линдон, мальчик-химера. Ты должна с ним встретиться и забрать Синюю печать и весь компромат на Фреймуса, который он отыщет. Германику я предупрежу, она даст тебе свободу. Но учти – в этом случае с тобой будет только Лас.
Дженни кивнула:
– Справлюсь. С Калебом у нас… сложные отношения. Но не такие сложные, как с Фреймусом.
Юки задумалась:
– Ты уверена, что четко поняла слова Древней земли? Зеленая печать уже давно в руках темников?
Дженни кивнула:
– Почти двадцать лет назад. Кажется, в этом напрямую замешан Альберт Фреймус. Я хочу сказать, видели бы того хранителя мертвых…
– С такими доказательствами, Синей печатью и уликами Калеба мистер Фреймус задержится на Авалоне, – сузила глаза Юки.
– А СВЛ тем временем перевернет вверх дном все его резиденции. Зеленая печать должна вернуться в руки Магуса. Я сильно сомневалась в плане Марко, но его удача сильнее самого черта.
Шелковые полотнища развернулись, и они снова оказались в одном пространстве со всеми.
* * *После короткого инструктажа Дженни еле улизнула от Арвета, Тадеуша и Ласа. Этой троице не терпелось обсудить, что же случилось на Дороге Снов, а Дженни, наоборот, обсуждать это не хотела. Ни под каким соусом.
Она хотела выдохнуть и хоть немного поговорить с Дьюлой.
Хорошо, что она успела нагнать его на лифтовой площадке.
Они ехали долго, до самого низа. Дьюла молчал и вел себя так, словно был в Башне Дождя сто раз и она ему до смерти надоела.
Дженни тоже молчала. Как-то непонятно, с чего начинать разговор с человеком, в теле которого полгода жил волк, а душа томилась в ловушке для мертвецов. Туго с темами для общения в таких ситуациях.
Клоун вышел на нижнем уровне, над причальными пирсами и пошел над темным морем краем опасной тропы.
Они ушли довольно далеко, когда Дьюла сказал:
– Значит, Марко судят Высоким Судом. Мы дадим показания. Надеюсь, поможет.
Звезды перемигивались над ними, лили далекий свет с черно-бархатного неба.
– Ты сомневаешься?
– Я не верю Авалону, – ответил зверодушец. – Они мягко стелют, но жестко спать. Здесь слишком много первых. Здешний Магус стал слишком похож на них. Они забыли, как мы живем во Внешних землях.
– Вольные Ловцы не забыли…
– СВЛ только молоток, которым забивают гвозди, – усмехнулся Дьюла. – Они выполняют решения Совета. Иначе бы твоего деда не изгнали двадцать лет назад. Ты же уже знаешь об этом?
Дженни кивнула.
– Посуди – в чем он провинился?
Девушка молчала.
– Ты это видела. Мертвый город. Убитый Магус.
– Лучше бы не видела.
– Примерно за полгода до того к нам пришел человек с глазами убийцы. От него пахло смертью, но нас это не испугало – время было смутное, оружие было у многих. Но это был посланец темников.
– Лучше бы не видела.
– Примерно за полгода до того к нам пришел человек с глазами убийцы. От него пахло смертью, но нас это не испугало – время было смутное, оружие было у многих. Но это был посланец темников.
– Он пришел за Зеленой печатью?
– К нашему директору, Бранко. Никто и не догадывался, что его род был родом Хранителей.
Зверодушец помолчал, потом продолжил:
– Человек предложил нам простую сделку. Мы отдаем им Зеленую печать, а они не трогают нас. У нас был сильный Магус, мы в любой момент могли скрыться от любого человеческого врага. Но темники… совсем другое дело. Нам дали на раздумье два месяца, и он ушел. Мы обратились к Авалону. Нам никто не ответил. Поэтому я не верю в правосудие Великого Совета. Старейшины делают то, что выгодно им, а не нам.
Она и не заметила, как они описали круг и добрели до другого входа в Башню. Дьюла вознамерился было нырнуть в его провал, подсвеченный «вечными свечами», но Дженни придержала его:
– Как же это случилось?
Клоун прислонился к стене, припал к темному пологу плюща, слился с ним, только глаза упрямо сверкали:
– Мы держали Большое кольцо, мы опустили дымку Фед Диада, они просто не могли нас найти. Но нашли. И начали убивать. Я единственный вырвался оттуда. Надеялся, что все кончилось, думал, в Англии все начну сначала. А повернулось все иначе. Если бы не ты, я бы до скончания веков проживал этот день. Ты не знаешь, что ты сделала для меня, Дженни.
Он шагнул в сторону и пропал, только быстрая тень промелькнула и скрылась за стеной Башни.
«Наверное, в облике волка легче все перенести, – подумала она. – У зверей не так болит сердце».
Она вспомнила, как плыла по морю, слушая песни Солнца и Луны, закусила губу.
«Нет. Если есть сердце, неважно, в чьей груди оно бьется. Оно всегда болит».
Что-то позвало ее из темноты, где над черным морем шумел бриз.
Дженни обернулась.
Золотой огонек плясал в ночи, взлетал и припадал к земле, точно невесомый фонарик в руке эльфа. Не настоящего туата, а волшебного эльфа из детских книжек. Свет теплый, зовущий, в нем таилось сказочное обещание всего на свете, самого желанного. Того, о чем она мечтала в пять лет, одна в своей постели в их старом вагончике.
Дженни двинулась во тьму. Травы цеплялись за одежду, камни подворачивались под стопу, словно желая остановить. Едва она приблизилась, огонек отлетел прочь.
– Подожди, – позвала Дженни. – Что ты такое? Ты откуда?
Свет качнулся, точно погладил ее. Переливы его были как музыка.
– Не уходи, – шепнула девушка. – Я не хочу быть одна. Устала…
Она пошла напролом, не глядя, что под ногами, потом побежала.
Огонек плясал прямо перед лицом, протяни руку – и коснешься, ухватишь счастье за хвост.
А это счастье, это было оно, тут Дженни и не раздумывала, это же видно, вот же, разве не видите – она на коленях у мамы, мама красивая, папа большой и сильный, а в доме у них тепло и спокойно, вот же оно…
В ночи вспыхнул свет ярче солнца, пламя отшвырнуло темноту, и Дженни отшатнулась. Она на краю утеса, а внизу ревет море, точит белые клыки о белые камни!
Из ночи выскочил Лас, он был в своем втором облике гигантского льва. Тряхнул пылающей гривой, обводя тьму взглядом.
Огонек исчез, будто его и не было. Все исчезло.
Дженни опустилась на камни.
– Будь осторожна, хозяйка. Не надо гулять одной.
– Что это было, Лас? – Дженни ткнулась в его горячий бок. – Что со мной?
– Кто-то ходит рядом, – зверь был напряжен. – Давно за тобой ходит по пятам. Хитрый, незаметный. Никто его не видит, один я чую. Сейчас ушел.
– Отнеси меня домой, – попросила Дженни. – Устала очень.
Лас опустил голову, она залезла на спину. Схватилась за теплую шерсть, поплыла на живом огне прочь от провала в шумящую влажную бездну.
«А ведь для кого-то я тоже такой далекий огонек, – подумала Дженни. – Вдруг свет Ласа долетает до Внешних земель? И кто-то смотрит на нас и мечтает о чудесах?»
Удивительно, но ей отчего-то стало легче.
Глава шестнадцатая
– Я не могу подобраться к ней, мастер. Проклятый зверь все время начеку!
– Неужели я тебя переоценил? Какая жалость…
– Два раза я был близок к успеху. Во Внешних землях все сорвалось из-за этого алхимического монстра, создания темников. А на острове я почти довел ее до края. Если бы не ее проводник, Далфин была бы уже мертва!
– Неважно, как ты был близок, если цель не достигнута. Пустой разговор.
– Мастер, поверьте, я не отступлю, пока она не погибнет.
– Похоже, тебе нужны ассистенты для проведения этой операции.
Это был странный день. Германика сказала, что высадка откладывается на день, и у нее образовался неожиданный выходной. Дженни совершенно не понимала, на что его потратить.
«Как можно тянуть?! – возмутилась она. – Через два дня у Марко первое слушание в суде!
– Это Великий океан, – пожала плечами Германика. – Что ты хочешь?»
О, Дженни хотела много, но не сказала. Едва ли Германика смогла бы исполнить хоть одно ее желание.
Как там дед? О нем ни слова, ни весточки с тех пор, как они навещали его в Замке Печали. Дорога Снов молчит, и она не видит даже его тени. Словно дед затаился, ожидая чего-то или кого-то.
Да и саму Дорогу Снов после их прогулки в город мертвецов штормило, как Великий океан: проносились неизвестные Дженни сущности, привычные ландшафты в одночасье менялись, немногочисленные проверенные ею тропы вели совершенно в иные области, и Дженни в какой-то момент стала опасаться, что потеряется. Так же, как Дьюла. От греха подальше она решила пока туда не соваться. Не зря же дед предупреждал, что это опасно.
Но вот что делать, когда есть свободное время, он не сказал. Раньше она бы завалилась с книжкой на диван или пошла трепаться с Джеймсом. Или завалилась к Эвелине и Эдварду. Она бы завалилась и к приятелям в Башне, благо их прибавилось и нет таких крепостей, какие не могла бы взять Дженни Далфин. Но вот беда: вся мужская компания, включая Ласа (у-у-у, предатель!), отправилась на полигон. А ее не взяли. От такой подлости опускались руки и замирали все жизненные соки в организме.
Даже Тадеуш, насквозь раненный, даже Дьюла, который, считай, с того света вернулся, даже Арвет со своим бубно-оленем – все ее бросили.
И что делать, совершенно непонятно. Она так привыкла сражаться, что чувствовала себя военным кораблем, ржавеющим в мирное время у причала.
«К черту. Я не пушка и не танк», – решила Дженни.
Она поняла, чего хочет. Сердце просило нарядов и праздника, сердце томилось. Дженни бросила в его топку один из нарядов с острова Королевы Медб: свободная кофта, скроенная из кусков разных тканей – легкая шерсть, хлопок и лен, все в серых тонах, черные шаровары в тонкую белую полоску, черные сапожки на высоком каблуке.
Покружилась перед зеркалом.
«Да, это должно быть красиво».
Радости не было. Она вышла, оставив дверь открытой.
Кого ей опасаться в Башне Дождя? Разве что себя самой. Хотя после странной ночной истории с огоньком… Она никому не рассказала об этом, просто не понимала, что это было. В энциклопедии она читала про «манящие огоньки», но эти духи жили на болотах. Как он мог очутиться прямо у Башни Дождя?
Дженни шла пустыми галереями, где стучало эхо шагов, шла по высоким узким коридорам со стрельчатыми окнами, из которых падали косые столбы света, разлиновывали коридор на свет и тень, свет и тень. Как клавиши пианино.
«Умеют ли Барды Магуса играть на таких инструментах?»
Суд, Марко, история с мамой, Талос, мертвый город, похищенные печати, заговоры и тайны – она будто была на дне колодца в старой электронной игрушке, а сверху падали и падали бетонные блоки, один другого тяжелее, и не было сил ни увернуться, ни сдвинуть их с места.
Дженни вышла на верхушку одной из боковых башенок (по извилистому, как кротовья нора, ходу) и вдруг встала.
Арвет. Сидел на складном стульчике и рисовал.
– Привет, – он поднял глаза. – Классно выглядишь. Как ты?
– Спасибо, так себе, – Дженни села на нагретый на солнце камень. – Ты же на полигоне?
Арвет огляделся:
– Разве?
Дженни не сдержалась, улыбнулась. Вышло смешно.
– Не, эти танцы с волками не для меня, – его карие глаза блеснули на солнце, сбили ей дыхание.
Они молчали довольно долго. Арвет щурился и легко и быстро касался карандашом бумаги. Дженни смотрела, как он рисует, а солнце золотит его ресницы и плавит воздух на профиле, и из сердца у нее никак не уходило напряжение, она думала сразу обо всем, что случилось с ее жизнью за прошедший год, и оттого не могла закончить ни одной мысли до конца.
– Я запуталась, – сказала девушка. – Слишком много всего, слишком быстро.
Арвет показал рисунок.
Мягкие холмы, обрывистая линия утеса, облака и чайки. Ничего необычного.
– Зачем люди рисуют, когда есть фотоаппараты?