Иней покрывал каждую травинку. Среди десятков разнообразных невредимых баллист, требушетов и пушек, она увидела несколько почерневших участков травы и рухнувших палаток. Светловолосые рабы замерзшими руками неспешно разгребали следы пожара; она слышала, как назиры криками подгоняют их. Голоса отчетливо доносились через холодный воздух.
На востоке она не увидела никаких следов нападения, даже ни одной сгоревшей палатки.
"Эти два нападения даже следа не оставили в их лагере".
Она высунулась еще дальше, чувствуя, как за ней толпятся ее люди; и перевела взгляд на север.
Отсюда, в трех-четырех сотнях ярдов, позади своих траншей и вне пределов попадания из луков и аркебуз, люди казались маленькими; но ливреи вполне различимы. Она ни на ком не увидела форму Фарис с изображением бронзовой головы. Глаза слезились от ветра, и ей не было отчетливо видны очертания шатров и цвета вымпелов. Подняв голову, она перевела взгляд дальше, к горизонту.
"Иисус Христос, да их тут тысячи!"
Внизу конюхи, задававшие корм визиготским коням, замерли, прислушиваясь к шуму, внезапно донесшемуся из Дижона. Низкое утреннее солнце высвечивало по периметру всего лагеря кончики копий карфагенцев, шлемы солдат. Явственно доносились крики команд. К западному мосту под прикрытием больших щитов во всю прыть бежали солдаты - пушечные расчеты; белый дым вылетел из жерла одной мортиры, а через заметный промежуток времени - буммм! - донесся звук выстрела.
Раскормленные вороны разлетелись с лагерных навозных куч.
- И вам доброе утро, крысоголовые! - прорычал рядом с ней Рочестер, профиль его четко вырисовывался на фоне желтого восточного неба.
Аш скосила глаза, рывком повернула голову, но не увидела, куда попало ядро из мортиры, - тяжело рухнуло где-то позади, на сгоревших улицах Дижона. Еще один звук - шмяк! - заставил ее вернуть голову в прежнее положение. В десяти ярдах ниже парапета толпу втянуло в воронку: взметнулся вихрь тел в подпоясанных тогах и капюшонах; взвился один агонизирующий голос... И утонул в несмолкаемом реве толпы, рядами стоящей вдоль стен.
"Вот дерьмо-то. Да их тут целый легион, не меньше..."
Неудивительно, что, по понятиям Фарис, "предательство" только сэкономит ей время.
Солдат в форме отряда Льва с риском для жизни высунулся из-под траверса и заорал, адресуясь к сверкающим инеем палаткам визиготов, стоящих в четырех сотнях ярдов от стен, брызгая слюной:
- Город-то ваш накрылся! Калиф-то ваш сдох! Ну и как вам это, сукины сыны?
Со стен Дижона поднялся великий вопль радости. Аш протолкалась ближе к кричавшему, Рочестер со знаменем не отставал от нее. Солдат - тот рыжий, которого она запомнила как одного из людей Неда Моулета, чуть не выпустил из Рук распорку бревенчатого траверса, за которую держался. Друг втащил его назад на парапет.
- Пирсон! - Аш хлопнула его по плечу, развернула его лицом к себе, чтобы взглянуть на первого из своих, остававшихся в Дижоне. Он был грязен как черт, волосы торчком, одну бровь пересекал заживающий шрам.
- Командир! - вскричал пораженный Пирсон, вспотевший, невероятно счастливый. - Этим сукиным детям конец, верно, командир?
На нем была та же форма, золото с синим, она сама ее придумала для соответствия Геральдическому Льву* [Точнее было бы сказать "львенок" или "леопард"; однако в книге "Аш" предпочитается не столь ортодоксальное использование этого слова. Вероятно, в этом отражены религиозные взгляды Аш - поклонение "Геральдическому Зверю" ее детства; мифический "Лев, рожденный от Девы".]; Роберт Ансельм ничего на ней не добавил и не убрал. Она с удовольствием еще раз хлопнула его по плечу.
Второй священник возгласил:
- Возблагодарим Господа, визиготы и их каменные демоны сброшены!
В двух ярдах от них человек в бургундской военной форме заорал, обращаясь к визиготам:
- Нам даже не пришлось ездить к вам! Вы - вне нашего города, а стены наши крепкие! Нам не пришлось даже ездить в Карфаген, а он сравнялся с землей!
Еще дальше, на северной стене города, кто-то яростно дудел в геральдический горн. В толпе появились еще солдаты, небритые мужики в форме Льва; расталкивая плотную толпу, пробирались к задубелому от мороза сине-золотому ее личному знамени отряда Льва. За ними двигались богато одетые стражники, еще не отошедшие от сна, сержанты со своими подчиненными, констебли, бюргеры, делая слабые попытки очистить парапет. Снова раздался низкий надтреснутый звук - выстрел из мортиры; два выстрела, пять, и затем медленно последовательно прозвучали беспорядочные звуки взрывов.
Солдаты, окруженные людьми из отряда Льва, высунувшись из-под траверсов, стали скандировать:
- Карфаген пал! Карфаген пал! Карфаген пал!
"Но... это же не совсем так!" - мысленно протестовала Аш.
Стрелок из ее отряда, один из людей Эвена Хью, заорал:
- И ваш калиф сдох, и ваш город пал!
- Но это же было землетрясение...
Прямо в ухо ей прокричала Флора дель Гиз:
- Они это знают!
Несмотря на то, что ей грозило оказаться открытой мишенью, Аш могла только беспомощно улыбаться, а звук нарастал, крик громких мужских голосов, настолько громкий, что достигал рядов противника и летел дальше; и она подставила лицо утреннему ветерку, ухмыляясь при виде визиготов, которые начали группами собираться вдоль линии фронта, бормоча что-то друг другу.
- Посмотри, вон требушеты! - Томас Рочестер дотронулся до ее руки и указал на запад, по ту сторону реки Сюзон, на большие противовесные осадные орудия; теперь можно было рассмотреть их команду: крошечные фигурки замерли и глядели на стены города. Целых - от восьмидесяти до девяноста орудий, отметила она.
- Господи, что за тупицы! Их не сдвинешь и бомбардой! - Аш закричала в ответ Рочестеру: - Пусть поорут, Томас, потом надо отогнать их от стен! Я хочу, чтобы мы через эту пересеченную местность выбрались отсюда!
- КАЛИФ СДОХ! КАРФАГЕН ПАЛ!
По мере того как солнце поднималось выше, ветер переменил направление: теперь он дул с востока. Она сощурилась и посмотрела вдаль - вверху, на северных склонах, за заливными лугами, стоял пустой остов здания, от него остались одни обугленные каменные стены. "Интересно, что стало с сестрой Симеон и монахинями?"
У Аш перехватило горло. Она снова утерла мокрые глаза.
Половина населения Дижона вылезла на городские стены, несмотря на то, что под ногами дрожал каменный парапет, когда камни из метательного снаряда снаружи влеплялись в стену.
- Они в пределах дальнобойности! - прокричала она в ухо Флоре, перекрикивая колокольный звон, вопли мужчин, женщин, детей.
- КАЛИФ СДОХ! КАРФАГЕН ПАЛ!
- Но калиф Теодорик умер до землетрясения! - прокричала в ответ Флора в ухо Аш, щекоча ей щеку теплым влажным дыханием. - И они выбрали себе другого!
"А Гелимер все еще с нами. Но этим людям все равно. Ну и ладно!" И Аш присоединилась к общему хору:
- Калиф сдох! Карфаген пал!
К ее знамени, расталкивая толпу, пробирались несколько человек в военном снаряжении и в бургундских форменных куртках. Аш спрыгнула с каменной кладки парапета. И наклонила голову, поклоном без слов приветствуя подошедших.
Позади них пехотинцы начали сгонять народ со стен, выталкивая тех, кто оказался на траверсах. Аш прищурилась, заметив, что громкость крика немного ослабла. Двоих из подошедших она помнила по летним встречам: пожилой гофмейстер, советник двора герцога, и знакомый ей дворянин, один из адъютантов Оливье де Ла Марша.
- Вправду она! - воскликнул гофмейстер-советник.
- Мессир... - Аш ухитрилась вспомнить его имя, - Тернан. Чем могу служить? Том, сгони оттуда этих чертовых кретинов! Христос Зеленый на палочке, я не для того привела их сюда, чтобы их пристрелили на стене! Простите, мессир Тернан, в чем дело?
- Мы ждали капитана Ансельма! - рявкнул адъютант де Ла Марша, лицо его было воплощением изумления.
- Ну а получили капитана Аш, - и она отошла на шаг, уступая дорогу первому из ее людей, соскочившему наконец с траверса и загрохотавшему сапогами по гулкому деревянному настилу.
- В таком случае - совет осады требует вашего присутствия, капитан! прорычал Тернан надтреснутым от старости и напряжения голосом.
- Совет осады? Ладно! - Аш решительно кивнула головой. - Приду! Но сначала размещу своих людей на квартиры! Когда надо быть? В котором часу?
- За час до терции* [То есть 8 часов утра]. Мадам, до нас доходили такие слухи...
Она знаком попросила его замолчать - стоял такой шум, что ничего было не слышно:
- Позже поговорим! Я приду, мессир!
- КАРФАГЕН ПАЛ! КАРФАГЕН ПАЛ!
- Сдаюсь! - Флора поднялась на цыпочки, схватившись для поддержки за обтянутое кольчугой плечо Томаса Рочестера. И заорала в пространство: Долой калифа! Карфаген пал!
Темноволосый англичанин фыркнул. Встретившись глазами с Аш, он жестом указал ей - она поняла, на что: штандарты, поднятые в разных участках вражеского лагеря. Отойдя в сторонку, чтобы пропустить последних из своих людей, она выглянула за стену на то, на что указывал Рочестер.
Темноволосый англичанин фыркнул. Встретившись глазами с Аш, он жестом указал ей - она поняла, на что: штандарты, поднятые в разных участках вражеского лагеря. Отойдя в сторонку, чтобы пропустить последних из своих людей, она выглянула за стену на то, на что указывал Рочестер.
Надо же, это палатки франков, а вовсе не визиготов.
Что такое? О-о. У-гу... ясно.
В пятистах ярдов от них солдаты с деловым видом собирались под большим белым штандартом с изображением овечки в золотых лучах. Штандарт хлопал под холодным ветром на восточном фланге лагеря.
Перекрикивая колокольный звон, шум от ударов каменных ядер, крики толпы, ставшие ритмичными, - толпа дижонцев всеми силами сопротивлялась выдворению их со стен, - Томас Рочестер заорал:
- Командир, мы можем дать им под зад!
Рядом со штандартом Агнца Божьего, установленном в той части визиготского лагеря, которая предназначалась для наемников, Аш различила знамя Джакобо Россано - вот интересно, кто ему платит после императора Фридриха! - и полдюжины других мелких отрядов наемников. Один штандарт, с изображением обнаженного меча, задел ее.
- Вот дерьмо! Да ведь это Онората Родьяни.
- Что ты говоришь? - вскрикнула Флора.
- Я сказала, что это Онората... - и тут Аш смолкла. Порывом ветра развернуло соседний штандарт. Это было оборванное, изношенное триумфальное знамя, которое Кола де Монфор с сыновьями пронесли через сотни боев.
Хирург прошептала ей на ухо:
- Сволочи! Ведь они - бургундские наемники!
- Были когда-то! Наверное, перешли после Оксона! А сколько у них людей! У Кола не отряд. У него небольшая армия, - Аш сощурилась из-за блеска косых лучей солнца, засиявшего с востока. - Похоже, что за шансы этого города никто не даст и полушки...
Флора крепче сжала ее руку. Аш проследила направление взгляда хирурга - в уже залитый солнцем лагерь визиготов. И не поняла, как же сама не заметила: позади шатров Монфора над палатками франков сине-серебряное знамя с изображением корабля и полумесяца.
- Джоселин ван Мандер, - сказала она сурово.
- Хренов фламандский молокосос! - выругался Томас Рочестер. - Он-то что тут делает?
- Да брось, Томас, он ведь наемник!
В воздухе завоняло горящим деревом. Она вздрогнула, под ногами у нее закачались мостившие стену камни. И обернулась к северо-восточным воротам. Горел ближайший траверс.
Чертовы поджигатели!
Ритм криков сменился беспорядочными воплями: толпа теперь стремилась прорваться к лестницам и покинуть стены. Издали до нее донесся скрип: это заводили осадные орудия, чтобы сделать выстрелы. В визиготском лагере блеснули руки голема, изготовленного из красного песчаника, он поднимал противовес большого требушета в четыре раза скорее, чем команда солдат.
В стену над воротами последовательно влетели несколько плохо нацеленных зазубренных снарядов; зубец стены разлетелся на куски, и толпа, напиравшая на парапет, отшатнулась, люди сталкивались друг с другом, их крики теперь стали громче всего шума.
"И на случай, если у визиготов тоже есть такой пушкарь, который может указать точно тот кирпич в стене замка, в который он целится..."
- Пора смываться, - проворчала Аш и повернулась спиной, а Рочестер поднял ее знамя.
- Нет, постой! - Флора сделала еще шаг вперед и прислонилась к деревянной раме траверса. Аш услышала, как хирург с шумом втянула воздух: Господи, Христос Зеленый...
В бледном солнечном свете видно было довольно далеко, до речной долины. По той стороне Сюзона и по его мосту люди пешком брели к югу. Было слишком далеко и не разглядеть, кто они - крестьяне, мастеровые, матери семейств и девицы, возможно, несколько солдат-дезертиров; возможно, и священник. Неразличимые фигуры, закутанные в плащи и одеяла, тяжело перемещались, опустив голову от резкого ветра; маленькие фигурки, дети или старики, сгрудились по обочинам дороги, некоторые еще звали бросивших их.
Голодные, замерзшие, измученные, колонна пеших беженцев извивалась по дороге, и конца им было не видно.
- И все же идут, - выдохнула Флора, ее было почти не слышно на из-за орущей толпы, перевесившейся через стену.
Аш, не сильно озабоченная беженцами, схватила Флору за руку и оттянула ее от стены:
- Пошли!
- Аш, это ведь не солдаты, там ведь люди.
- Ну, не мучайся так: крысоголовые их не тронут. Кажется, еще соблюдаются кое-какие правила войны... - напор толпы на стены стал меньше. Аш потащила хирурга вниз по лестнице вслед за своими солдатами; Рочестер и знамя были рядом с ней.
- А я думаю, что когда им наскучит в лагере, они выйдут и изнасилуют кого-нибудь, да и ограбят... Не согласна?
- Это зависит от того, умеет ли она поддерживать дисциплину. Была бы это моя армия, мои бы люди думали только о том, как оказаться в городе, Аш через плечо взглянула на дорогу вдали, запруженную густыми толпами людей.
- Знаешь, куда они идут? - вдруг сказала Флора. - На юг. К границе у Оксона. Посмотри на них: им лучше пойти туда, где нет солнца, чем оставаться тут!
Сюда, на стену, человеческие голоса не доносились; только скрип несмазанных осей сквозь морозный воздух, да вскрик лошади в упряжке. Одна точка - человек - пошатнулась и упала, снова поднялась на ноги, снова упала, встала, тяжело зашагала дальше.
- Плевать им, тьма там или солнце, - сказала Флора, - им все равно, куда они идут. Им просто охота уйти отсюда. Это жители герцогства, горожане, фермеры, жители деревень, торговцы; Аш, они просто идут. Им неважно, что ждет впереди.
- А я тебе скажу, что их ждет, - голод!
Трах! - выстрелили из пушки малого калибра; ядро с шумом отскочило от башни восточных ворот. Та часть толпы, которая еще оставалась на стене, громко заорала, выражая свое презрение и прилив адреналина:
- Калиф сдох! Карфаген пал!
Наступило затишье, и Аш выглянула из-за стены, посмотрела на беженцев. В опровержение слов Флоры она заметила, что они шли на север, углубляясь на залитую солнцем территорию Бургундии, где царили холод и голод.
"Это могли бы оказаться и мы. Там я не смогу прокормить свой отряд, там - ни за что, там нет земель, на которых можно выжить. Если за деньги нечего купить, значит, на отрядную казну ничего не купишь. Урожая не будет - нам грозит голод. А там - тьма и холод. Через три дня наш отряд перестанет существовать как воинская единица.
Будем надеяться, что тут все же лучше.
Пока осада продолжается.
Потому что отсюда есть один путь - предательство".
Аш хлопнула по плечу Рочестера:
- Ладно, если мирные граждане желают быть убитыми, это их дело - а мы уходим! Лев, все под знамя!
Приятно было видеть, сколько человек - ее легионеров соблюдают дисциплину: все носящие форму полка Льва немедленно вышли из толпы и последовали за ее знаменем, которое порывом ветра развернуло над их головами. Они поспешно выбрались через опустошенную снарядами территорию, снова оказались на улицах города, вдали от монотонно бубнящей толпы, теперь рухнувшей на колени в молитве; все еще оглушенные праздничным колокольным звоном.
- Если мы ищем квартиры для отряда - сюда, командир! - Рочестер указал на извилистые улочки, идущие в юго-восточном направлении.
- Пошли!
"Христос Зеленый, и сюда их снаряды долетели!"
Они пробирались в толпе по узким вымощенным булыжником улочкам, с деревянными консольными домами. Скользкие от инея булыжники были усыпаны стеклом и черепицей. Снова вышли на открытое пространство - через мост на площадь, вдоль которой шли стены теперь смолкнувших мельниц, и она узнала это место. Летом здесь около дюжины бургундских дворян придержали коней, давая дорогу утке с утятами, шлепающими к воде.
На секунду она целиком погрузилась в воспоминания; пока Рочестер не призвал людей остановиться, и тогда она стряхнула задумчивость, сосредоточила внимание, от бессонницы глаза были как песком засыпаны, и сообразила, что они уже там, где расквартирован отряд.
Тень квадратной приземистой башни загораживала ноябрьское солнце. Башню окружала стена, но через стену видно было, что башня старая, грубо сложенная, в ровных боковых стенах прорезаны узкие окна для выпуска стрел. Высота - четыре-пять этажей.
Она открыла рот, собираясь заговорить. Внезапный порыв холодного ветра из узкой улочки унес ее слова, и у нее заслезились глаза.
Один из солдат выругался и отступил на шаг: перед ним с крыши упала черепица, от удара осколки разлетелись по покрытым навозом булыжникам.
- Черт знает что! Очередная буря надвигается!
Аш узнала его: он один из тех, кто остался в Дижоне; один из савояров ди Конти, остался в отряде после того, как смылся их капитан. Она подняла глаза к небу - небо над плоской крышей башни быстро теряло утреннюю ясность и становилось серым и холодным.
- Какие бури?
- Они с августа, командир, - сказал идущий рядом Томас Рочестер, - мне докладывали. Здесь мерзкая погода была. Дождь, ветер, снег, слякоть; и каждые два-три дня - буря. Жуткие бури.