- А если ты заплатишь мне, чтобы я воевала на твоей стороне, спокойно сказала Аш, - я скажу тебе ровно то же самое.
- Я не буду доверять врагу!
- А каменному голему, после всего этого?
- Да уймись ты!
Мерцающий свет масляных ламп отражался от доспехов, кольчуги, от красных каменных конечностей голема.
"Годфри, - в изумлении думала Аш. - Но как?"
- Я могла бы нанять твоих людей, - рассеянно сказала Фарис, - но чтобы они воевали не под твоим командованием: ты могла бы пригодиться мне в другом качестве. Ты нужна отцу, - добавила она. - Он мне это говорил еще до того, как заболел. Сиснандус говорит, что он все еще требует, чтобы ты явилась.
"Смотри, какое дерьмо! Еще бы ему не требовать!"
- Твой "отец" Леофрик хочет расчленить меня, чтобы узнать, как функционируешь ты, - Аш перевела взгляд на лицо Фарис и увидела, что та ошеломлена. - Ты этого не знала? Сейчас он, вероятно, хочет этого еще больше! Если ты и я можем слышать мертвеца...
- К оружию! - проорал голос снаружи.
О Боже милостивый, не сейчас! Не то время, чтобы прерываться!
В наружную дверь командного здания ударили кулаком. Слышались крики, но Аш не сводила взгляда с лица визиготки.
- А может быть, - сказала она, - это вовсе не Леофрик и этот Сиснандус хотят вернуть меня в Карфаген. Ты знаешь, кто отдает тебе приказы, Фарис?
- К оружию! - снова рявкнул мужской голос за дверью комнаты.
Фарис развернулась, оторвавшись от взгляда Аш; протопала к двери и, не дожидаясь слуги, отшвырнула портьеру.
- Доложите по форме, ариф, - резко бросила она.
Офицер с нашивкой арифа на форме проговорил, задыхаясь:
- Нападение на лагерь!..
- С какого фланга?
- Юго-запад. Мне так показалось, аль-саид* [Командир].
- A-a. Что-то новенькое. Прислать ко мне командира лагеря техники, но сначала послать сигнал тревоги командиру восточного лагеря. Ко мне сюда срочно арифа Альдерика и его отряд. Рабы! Одеть меня!
Она влетела назад в комнату, промчалась мимо Аш, которой пришлось отступить назад, чтобы сохранить равновесие. В голове потрясенной Аш мелькнуло: "И я так же выгляжу, когда облачаюсь в доспехи?"
- Я пока не отсылаю тебя в Карфаген. Отцу придется подождать. Мне нужен город. Я отсылаю тебя назад в Дижон, девчонка, - Фарис подняла глаза от разложенных на кровати одежд и неожиданно улыбнулась: - С эскортом. На всякий случай, чтобы тебя в пути не подстерегла засада.
"Назад в Дижон. Прямо в Дижон!"
Несколько рабов пробежали мимо Аш, двое-трое узнали ее и очень удивились. Они стали стаскивать халат и рубаху с визиготского генерала и надевать на нее весь полный доспех, начиная с нижнего белья.
- Ты даешь мне эскорт?
- Сейчас для меня важно, чтобы ты была в Дижоне. Мне нужен город! Потом снова поговорим. Об этих... Диких Машинах. И о твоем мертвом священнике. Позже.
Аш затрясла головой, разрываясь между злостью и разочарованием;
- Нет. Сейчас, Фарис, Ты ведь знаешь, что такое война! Не оставляй ничего на завтра.
В комнату ворвался еще один ариф.
- Командир, теперь они напали на восточный фланг!
Аш открыла рот и чуть не выразила вслух своего сомнения: "Два нападения?" Но снова закрыла рот.
- Вот это и есть настоящее нападение. Всех в ружье! Ты, значит, явилась, чтобы нас отвлечь? Чтобы эти смогли сделать вылазки из города? Ну ладно, ты свою плату все-таки получишь!
Не ожидая подтверждения, скрывая свою огромную усталость за злобной улыбкой, визиготка подняла кверху руки, а рабы через голову надели на нее ее кольчугу, и она извивалась всем телом, руками и шеей, пока кольчуга не обтянула ее тело.
"Мне нужно побыть с ней еще одни час! - Аш просто расстроилась. - Я чувствую, что она готова поговорить..."
Пока ребенок-раб шнурками привязывал кольчугу к поясу, Фарис говорила:
- Альдерик доведет тебя до ворот, когда мы отобьем эти атаки. Мы еще поговорим... сестра.
Ошарашенная быстротой всего происходящего, Аш вдруг поняла, что уже, спотыкаясь, выбирается из палатки, спускается по ступенькам в освещенный луной лагерь, и оказалась среди мечущихся фонарей, бегущих солдат с пиками и загнутыми назад луками, назиров, хрипло выкрикивающих приказы; и весь этот переполох был настолько упорядоченным, насколько он может быть в лагере при неожиданном ночном нападении. К тому моменту, как она нацепила свой шлем и вновь обрела ночное зрение, двое из людей арифа Альдерика, звеня сапогами о мерзлую землю, уже поспешно тащили ее к чему-то огромному и темному - к городским стенам Дижона.
"Она не может отослать меня так просто! Не ответив на мои вопросы!.."
Вокруг созданной экспромтом зоны ожидания двигались люди с факелами. У нее окоченели ноги в сапогах.
Откуда-то с востока доносился звон скрещивающихся стальных клинков.
"Два нападения? Одно - это мои. Может, Роберт тоже выслал своих через ворота для вылазок? На него похоже. Значит, двойная неразбериха".
- Поспешим и подождем, - заметила она назиру Альдерика, худощавому человечку в залатанной кольчуге. Он молча сверкнул улыбкой. Типичный для этой армии человек.
После невыносимо долгого ожидания шум боя отдалился. Теперь в визиготском лагере двигались только факелы; слышались разочарованные крики легионеров - дежурных пожарных; доносилось ржание боевых коней. Она подумала: может, спросить, не разбудили ли еще и поваров; но не стала; оказалось, что она просто с ног падает от желания уснуть и уже не осознает, как долго они тут проторчали.
- Назир! - в круг света факелов въехал верхом ариф Альдерик, сделал знак своим людям, и отправились: Аш в середине, вокруг восемь человек; от холода она снова обрела бдительность, несмотря на полусонное состояние.
Она спотыкалась, спускаясь в траншей, уже выйдя за частокол; из ноздрей не уходил запах земли и пороха; потом они оказались на открытом пространстве, за последними барьерами обороны. Впереди, по ту сторону пустой территории, земли, изрытой воронками от снарядов, уже виден был свет факелов - вверху, на заборах, висящих на парапетной стенке, над северо-западными воротами.
- Удачи тебе, - грубо сказал ариф. Она взглянула в лицо Альдерика выражение его было еще немного виноватым и поэтому добрым.
Он со своими людьми растворился в темноте, остался позади, ушел по траншеям туда, к своим кострам.
- Да провались ты! - отозвалась Аш, слова ее растворились в холодном воздухе.
"Она меня отпустила. Угу. Потому что может себе это позволить. Она посылает меня в осажденный город. Потому что хочет, чтобы я предала Дижон. Она не думает, что я уйду просто в никуда.
И она думает, что в любой момент сможет предоставить меня в распоряжение Леофрика...
Сука!"
Аш остановилась как вкопанная на разбитой, изрытой колеями неровной земле, по щиколотку в грязи. От холодного ветра из глаз текли слезы по онемевшим от холода, покрытым шрамами щекам. Через подкладку шлема откуда-то справа доносился шум реки; вода еще не замерзла. Ближе, прямо перед глазами, плясали в ночном зрении отвесные высокие стены, а прямо над ней - огни над северо-западными воротами Дижона.
"Ну и сука. Уже прихватила мой доспех. А теперь и меч мой дурацкий тоже остался у нее!"
С парапета стены, над воротами и опускной решеткой, кто-то нервно проговорил:
- Сержант, там внизу кто-то смеется.
Аш вытерла глаза. "Черт побери, им должны были сказать обо мне хорошенькое дело, возвращаться к дружеским огням!"
- Какая-нибудь сумасшедшая шлюха крысоголовых, - ответил второй, невидимый в темноте мужик. - Собираешься спуститься и задать ей перцу?
- Эй, на стене! - она непринужденным шагом пошла вперед, в круг света, отбрасываемого фонарями; не спуская глаз с готовых к бою нервничающих солдат, выстроившихся над ней вдоль парапета ворот. Она прищурилась. В плохом освещении видно было, что на них грязная форма.
- Чей отряд? - прокричала она.
- Де Ла Марша! - с вызовом прорычал в ответ пивной голос.
- А ты, хрен, кто? - потребовал другой, анонимный голос.
Аш смотрела наверх, на луки, алебарды; у одного, в полном снаряжении, была секира.
- Ради Христа Зеленого, хоть не застрелите меня сейчас, - неуверенно сказала она. - После того, через что я сейчас прошла! Идите к своему командиру и доложите, он захочет меня увидеть.
Наступило изумленное молчание.
- Тебя что?
- Вам сказано, идите к своему командиру де Ла Маршу, он хочет видеть меня. Хочет, хочет. Так что открывайте ворота!
- Смотри, какая наглая сука, - фыркнул один из бургундских солдат.
- Кто там?
- Не видно, сэр. На ней плащ. Это женщина, сэр.
Все еще ухмыляясь, Аш сдвинула плащ назад, за спину.
В свете их фонарей стала видна прикрывающая кольчугу грязно-желтая, но все же отчетливо различимая форма Льва Лазоревого.
Горстка бургундских солдат с обнаженными мечами втащила ее через дверь в рост человека, прорезанную в больших воротах Дижона, она пробиралась в темноте, где эхо шагов отдавалось от каменной мостовой, стоял запах пота и дерьма и смоляных факелов, догоревших почти до цоколя.
Горстка бургундских солдат с обнаженными мечами втащила ее через дверь в рост человека, прорезанную в больших воротах Дижона, она пробиралась в темноте, где эхо шагов отдавалось от каменной мостовой, стоял запах пота и дерьма и смоляных факелов, догоревших почти до цоколя.
"Я в городе! Я внутри, в стенах города!"
Она почувствовала такое облегчение оттого, что уже в безопасности, что целую секунду не слышала голосов солдат и офицеров.
- Может, она шпион! - заорал в сильном возбуждении алебардщик.
- Баба в мужской одежде? Шлюха!
Заикаясь, командир копьеносцев проговорил:
- Да нет, в прошлом августе я в-видел ее в обществе английского графа...
Она замигала, глаза постепенно приноравливались к свету факелов в длинном туннеле ворот и к слабому мерцанию света впереди - заря? факелы? за арочным выходом.
"И я в полном здравии. Или - скрывая улыбку под шлемом и капюшоном - в таком же здравии, что и Фарис, во всяком случае; что не так уж много".
Ее улыбка завяла.
"И тут еще Годфри... Боже милостивый, как же это?"
Аш вернулась к действительности и повысила голос:
- Мне надо найти моих людей!..
"Я-то в городе. А они? Вот хреновина!
А если мы все тут, - теперь как мне вытащить всех нас отсюда?"
2
При первом свете утра она увидела опустошение - разбитая ничейная земля простиралась на двести ярдов от северо-восточных ворот в обе стороны - и по территории города, и вне его. При свете зари стали видны кучи щебня в рост человека, разбитые балки разбомбленных домов и магазинов; вывернутые камни мостовой, обгоревшие соломенные крыши; осталась одна шатающаяся опорная стена.
Спотыкаясь, Аш брела среди бургундских солдат; от холодного ветра онемели ее покрытые шрамами щеки. Ей хватило одного взгляда на лица и геральдические знаки: несомненно, это люди Оливье де Ла Марша. Следовательно, люди, преданные Карлу Бургундскому.
"Мы были с ними в Оксоне, и они подумают, что мы по-прежнему наняты им...
Но для нас, может, чертовски лучше продать Дижон визиготам и отправиться на восток к султану и его армии. Наемники всем нужны.
Если мы все не погибнем до тех пор".
Воздух задрожал от шума.
Над головой Аш в сыром предутреннем свете внезапно начали трезвонить колокола Дижона. Церковь за церковью, Святой Филиберт и Нотр-Дам, шум поднимался ввысь с той улицы, где она оказалась; все огромные колокола аббатства и монастыря, находящихся в стенах города, гудели высокими и низкими голосами, пронзительными и ясными, сгоняли птиц с крыш и пробуждали жителей в их постелях; колокола Дижона неумолчно изливали радость по случаю наступления утра.
- Какого рожна?.. - заорала Аш.
Бургундские офицеры расступились. Она увидела Томаса Рочестера, он прокладывал себе дорогу в толпе - "Боже, первое знакомое лицо за столько часов!" - потрепанный, но не раненый; благополучно оказавшийся в городе; и с ним эскорт солдат ее отряда под обветшалым стандартом Льва.
- Вы-то где были? - проорала Аш.
Темноволосый англичанин что-то закричал в ответ, но из-за уличного шума его было не слышно. Протолкавшись ближе к ней, оказавшись плечом к плечу, он наклонил голову и заорал ей в ухо, и она сдвинула в сторону свой шлем с забралом, чтобы слышать:
- ...вошли! Они перекинули веревочные мосты через реку у южных ворот! Где мост был заминирован?
Вдруг в ее памяти явственно всплыл запах летней пыли: она вспомнила, как въезжала верхом в Дижон по этому мосту, рядом с Джоном де Виром, герцогом Оксфордским. Какой был прекрасный, белый город.
Из-за спины Рочестера возникла Флора дель Гиз, она что-то кричала; Аш скорее прочла по ее губам, чем расслышала из-за звона колоколов и уличного шума.
- Есть новости! Я думала, мы тебя уж и не увидим!
- Где Роберт? Что за новости?
Флора ухмыльнулась, как бы говоря: "Ну ты и тупица!"
Из окна над головой Аш кто-то заорал.
Аш посмотрела вверх, прислушалась - небо быстро светлело, было уже гораздо светлее земли, - и в нее и Томаса Рочестера одновременно врезалось некое тело. Она удержала равновесие, отступив назад и оттолкнув дородного мужчину, выскочившего из своей поцарапанной деревянной фасадной двери, толстуха хватала его за плечо и завязывала на нем шнурки, под ногами вертелись двое малышей.
Слезы Иисусовы!
Ошарашенно Аш сделала знак знаменосцу, пытаясь попятиться по разбитой требушетами мощеной мостовой. Среди знакомых военных силуэтов в толпе приталенных камзолов, рейтуз, наконечников алебард и шлемов - были и гражданские, закутанные в теплые одежды, напялившие свои высокие фетровые шляпы: они перекликались, обменивались вопросами, просьбами.
- Отыщи мне Роберта! - приказала Аш Томасу Рочестеру голосом, каким говорила на поле боя. Англичанин кивнул и сделал знак солдатам.
Теперь толпа сжимала Аш со всех сторон. От дыхания людей в воздухе стоял белый пар; ноздри ее ощутили запах застарелого пота и грязи. Сперва она отталкивала их, но подумала - безнадежно! Двигаться можно было, только прилагая физические усилия. Рочестер обернулся к ней и пожал плечами, сдавленный толпой. Она с сожалением закивала ему головой и расслабилась в потоке людей; она все еще не пришла в себя от радости, что оказалась в безусловной безопасности в пределах высоких стен города.
Давление толпы стало меньше: из узкой улицы толпа вылилась на ничейное пространство разрушенных улиц и сгоревших домов. Тут были не только гражданские, отметила Аш: солдаты-бургундцы, судя по форме, в кольчугах и броне или в солдатских кожаных куртках стрелков, тоже бежали через разбомбленную площадь, к северо-западным воротам и городским стенам. Толпа неумолимо тащила ее в том же направлении.
- Ладно, ребята! Прислушивайтесь! Надо бы понять, из-за чего вся эта суматоха...
Голова у нее была не вполне ясная из-за бессонной ночи и постоянного напряжения. Только через минуту осознала, что она и ее эскорт тяжело топают вверх по каменным ступеням - на стены, вслед за солдатами; все еще оглушенные перезвоном колоколов.
"Вроде бы тут?.."
Машинально она оглянулась на пролет каменных ступеней, высматривая. "Это не здесь ли, на стенах Дижона, Годфри подошел ко мне и сказал, что хочет меня?"
Внизу не было уцелевших зданий: у подножия стены была только мешанина балок, разбитой штукатурки, обломков черепицы с крыш и брошенной мебели; да еще почерневшая каменная кладка.
"Да нет, мы, должно быть, были дальше по западной стене, помню, как смотрела вниз на южный мост..."
Грустный юмор ситуации заставил ее улыбнуться; теперь ей позволял держаться только цинизм да адреналин, выделяющийся в кровь.
"В тот самый день я встретила Фернандо во дворце герцога, так ведь? И в тот же день мы побили тетку Флориан? Боже!"
Она оказалась между священником и кожевником и монахиней, протолкалась к бойницам, где солдаты наклонялись над деревянными бревенчатыми машикулями* [Выступающие бойницы, позволяющие обстреливать противника У подножия стены и сбрасывать камни, кипящую смолу и т. д.] и кричали что-то вниз, в сторону северной стены города.
У ее локтя монах в зеленой рясе прокричал:
- Чудо! Мы молились, и чудо нам было явлено! Слава Господу!
Аш заорала, обращаясь сразу и к Рочестеру, и к Флоре дель Гиз:
- Какого хрена? Чего это они?
Уже почти рассвело, было утро пятнадцатого ноября 1476 г. Во рту Аш ощущала студеный привкус северо-восточного ветра. Она успела заметить длинные вереницы людей, бегом устремляющихся к городским стенам, привыкнув подсчитывать количество людей на поле боя, она сразу определила: добрая часть двух тысяч, и мужчин, и женщин. и детей.
Наклонившись к амбразуре, она дотронулась рукой до стены над северо-западными воротами Дижона и ощутила ее надежность.
Она приложила к глазам рукавицу, загораживаясь от солнца, встававшего справа, прислушиваясь, что же так ритмично кричат. Зрелище перед ней заставило ее тут же забыть о криках.
Стены Дижона теперь окружал больший "город" - представляющий собой лагерь осаждающей армии визиготов. В свете дня были ясно видны его улицы и площадки для собраний; его бараки с крышами, покрытыми мхом, арийские часовни и армейские рынки. За два месяца они успели приобрести устрашающе стабильный вид. Ряд за рядом выбеленные солнцем, потрепанные непогодой палатки уходили вдаль, в белый туман. Они занимали все пространство от Дижона до северного края леса.
Глаза Аш заслезились от холодного ветра, и она охватила взглядом весь размах визиготского лагеря: большие щиты, укрытия; огороженные парки осадных машин; подкопы (сапы) и траншеи, подползающие к стенам города... и тысячи тысяч вооруженных людей.
"Боже! И теперь мы тут, в городе - что я наделала?"
Высунувшись дальше, она различила на западе сгоревшие остатки больших деревянных щитов, прикрывающих не менее четырех массивных бомбард. Сама пушка казалась нетронутой - на расстоянии было видно, что пушечные расчеты уже выползают и начинают раздувать погасшие костры.