Конкретно в этот миг ожил лейтенант Комарин, работающий именно за того «ленивого оператора»:
– Есть цель!
– Взять цель на РС! – тут же скомандовал Логачёв, сверившись с дальностью на СРЦ.
И Комарин, и другой оператор – старший лейтенант Раковский, заметивший мелькнувшую серую точку на мгновение позже – тут же начали лихорадочно подкручивать рукоятки. Каждый свою единственную, сводя цель в перекрестие по углу места и азимуту. Это оказалось достаточно несложно, ибо цель шла практически с нулевым параметром, то есть, целенаправленно в сторону локатора. Как результат – она не смещалась по азимуту, разве что немного уходила по углу места, да и то, видимо, не вследствие изменения высоты, а только лишь из-за стремительности приближения.
– Есть РС! – доложили оба оператора, последовательно щелкнув тумблерами такого же названия – «РС».
Сомнений в том, что это противник не имелось и первоначально, а в связи с вектором движения, его не осталось вообще, однако процесс стрельбы зенитными ракетами – дело весьма серьезное, тут ничего не делается, как бог на душу положит, имеются четкие инструкции и их следует выполнять неукоснительно. Возможно, в некоторых случаях это дает противнику маленький зазор форы, однако и игнорировать продуманные команды не следует – поспешность может привести к очень серьезным ошибкам, почему, семь раз отмерь, один…
– Произвести опознавание цели! – приказал капитан Логачев.
Уже готовящийся к данному действу, ибо тоже ведал наставления по боевой работе назубок, офицер наведения щелкнул указанным тумблером. В считанных метрах от них, на посту УНВ, специальная антенна дециметрового диапазона отправила в пространство сложный, кодированный сигнал опознавания. Вообще-то, если уж быть принципиально честным перед собой, то нынешнее опознавание государственной принадлежности сопровождаемой в ТВК цели почти не имело смысла. Коды опознавания меняются несколько раз в сутки, а поскольку полигонные ЗРК были сейчас отрезаны от сотрудничества с каким-либо начальством, то совершенно не ведали, какой конкретно код действует на территории Украины в теперешнюю минуту и час. Тем не менее, с некой точки зрения, и такое опознавание имело кое-какой прок. По крайней мере, самолет украинских ВВС должен был автоматически «салютовать» на запрос, так сказать, на «первом уровне» идентификации, то есть, примерно на уровне обычного гражданского рейса. Такая предусмотрительность использовалась специально, во избежание инцидентов. Естественно, после этого, в случае нормальной боевой работы, а не мятежа, как в данной ситуации, аппаратура автоматически перешла бы на следующий этап опознания. И вообще-то, в режиме усложненного запроса, идентификация боевого самолета своих Воздушных Сил производилась вплоть до бортового номера. Но сейчас был другой случай. «Стодвадцатьпятчикам» требовалось хоть как-то застраховаться от ошибки. Не хватало, еще свалить с небес пассажирский лайнер «Одесса-Ростов». Конечно, от этого страховал сам режим наведения – РС-ТВ. «Фантом» никак не походил на Ту-154. Однако кроме всего прочего наличествовал еще один фактор риска. Видите ли, коды запроса, потому и меняются несколько раз за сутки, что в век компьютерной криптографии любая кодировка дешифруется – дайте только время. Посему, вполне могло произойти такое, что вражеский самолет легко «отсалютовал бы» на устаревший в целые сутки, а тем более на двое, код. И что же тогда предпринял бы капитан Логачев?
Но им повезло. Турецкий F-4 не среагировал на запрос никаким образом. Поэтому работающий офицером наведения Геннадий Карпов чистосердечно отрапортовал:
– Цель на запрос не отвечает!
– Могу ошибаться, – сказал несколько не по инструкции оператор РС Комарин, – но похоже на «Фантом».
Зона пуска, по естественным законам логики и геометрии, превосходит зону поражения. Исключение составляет только совершенно неподвижная мишень, или же та, которая удаляется. Сейчас F-4E приближался с нешуточной скоростью. Уже из-за этого истребитель-бомбардировщик не сумел бы отклониться от удара, ибо неумолимые законы инерции, даже при самом срочном маневре с перегрузкой, все едино, выволокли бы его в сложную пространственную конфигурацию зоны поражения. Но сейчас у летчиков не имелось даже такого шанса, ведь наведение велось в режиме теле-сопровождения. Следовательно, основной локатор «Невы» не излучал абсолютно ничего. Потому экипаж ничего не ведал до самого момента пуска. А момент этот уже наступил, ибо турецкий бомбардировщик, сам того не ведая, уже пересек незримую границу.
– Цель уничтожить! Пуск! – сказал командир инструкторской группы, и сам удивился своему внешнему спокойствию.
– Первый пуск прошел! – доложил старший лейтенант Карпов после нажатия кнопки. И после короткой паузы снова: – Второй пуск прошел!
Теперь все замерли, и наверное даже неверующие делали попытки молиться. Особенно это касалось операторов РС, ведь это они сейчас производили наведение. Ныне протекала решающая фаза. Было бы невероятным, что с самолета не заметят двойной ракетный старт, а значит, «Фантом» вполне мог попытаться выполнить противоракетный маневр. Расстояние до цели в момент пуска было менее восьми тысяч метров, без учета высоты; встреча ракеты с целью должна была произойти в диапазоне шести-пяти тысяч, в самом худшем случае. Это уже приближалось к диапазонам работы комплексов малой дальности, но так уж сегодня сложилось. С некоторой точки зрения, столь малая дистанция открытия огня, могла посчитаться для «полустационарного» комплекса ПВО унизительной. Ведь по большому счету, исходя из той же теории, между прочим, подтвержденной той же полигонной практикой, никогда не исключалась какая-то вероятность уничтожения цели даже вне зоны поражения, то есть, за вот теми самыми оставленными учебникам семнадцатью тысячами метров. И это, кстати, совсем не было чудом. Просто зона пуска, по определению, включает в себя пространство, в котором цель поражается с заданной вероятностью. Если же иметь в виду, все пространство, в коем может состояться встреча боеголовки с целью, то оно, естественно, больше. Просто, когда какая-то часть проводит боевую учебу на полигоне, то от инструкции не положено отклонятся ни на миллиметр. Однако ныне в деле был реальный противник, и здесь все мерялось другими мерами, чем на полигонных стрельбах, хотя сейчас, по странной прихоти судьбы, все происходило именно на территории государственного полигона. Вернее, в небе над ним.
Тем не менее, выделенный в небе участок ракетного боя определяется ТТХ зенитного комплекса. Когда скорость, наводящихся парой штурвалов РС ракет составляет пятьсот пятьдесят метров в секунду, большое количество молитв воспроизвести не успеть просто по определению. Ссыпающиеся же из F-4 радиолокационные «макароны» пассивных помех тоже не имеют никакого значения. Впрочем, как и тепловые приманки, имеющие шанс обмана против какого-нибудь «Стингера» или «Стрелы», но уж никак не супротив серьезного комплекса ПВО. Вероятно, какую-то пользу могли бы принести какие-нибудь слепящие вещицы. Вдруг они бы умудрились сбить с толку операторов-офицеров, примитивно удерживающих воздушную цель в перекрестии экранов всего-то своими пальцами. Однако помех такого типа использовано не было. Потому старичок «Фантом» умер достойно, без особой суеты. Но это, правда, в плане некоего отдаленного, всезнающего, всеведущего и потому эмоционально стойкого наблюдателя.
А вот во внутренностях давешней кабины УНК все реальные наблюдатели – участники действа «засадная тактика ЗРК» – не то чтобы суетились, но испытали мощный эмоциональный всплеск – полезная штука, в плане, наращивания в мозгу стойких нейронных сетей. Видите ли, самолет штука большая, и довольно крепкая; ракета же 5В27 несет отнюдь не ядерную боеголовку, и взрывается отнюдь не вплотную к цели, ну, а госпожа Инерция – она дама настырная. Так что древняя штуковина F-4 вовсе не развалилась на составные части: пережив подрыв, она продолжила движение вперед. Никто из расчета не успел обменяться репликами, но вначале показалось, что цель отделалась испугом. Лишь через какое-то мгновение от самолета потянулся белый дымовой шлейф. Внезапно турецкий «Фантом» изменил ракурс – пошел вверх: кто знает, может быть, там, в старинной машине заклинило какие-нибудь элероны. Затем самолет начал падать, и в дело вклинилась другая тетушка – Геометрия. Данная дама обожает векторы, а исходя из их направленности, самолет в экране ТВК стал стремительно увеличиваться в размерах. Крайне быстро он занял вообще весь экран. Теперь понятен эмоциональный подтекст. Еще до сэра Исаака все ведали о сеньорите Гравитации именно в таком ключе. Ньютону повезло – на него пало всего лишь яблоко, и не в условиях Юпитера. А здесь на наблюдателей «стодвадцатьпятчиков» пикировало с более чем трехкилометровой высоты не менее пятнадцати тонн железа и горючки.
Но все-таки в УНК находились вовсе не операторы-первогодки, а инженеры-инструкторы: они съели на ракетных пусках не одну собаку. Никто не бросился наутек и не завопил в голос, их организмы просто переработали адреналин, а где-то в мозгу выработались новые медиаторы, для той самой нейронной химии.
Как выяснилось позже, самолет, следуя векторной геометрии, вплющило в каменистую крымскую почву километром далее по курсу.
В плане же артикуляции, все сопровождалось внешне бесстрастными докладами офицера наведения Карпова:
– Первая подрыв!
Совсем через малое время:
– Вторая подрыв!
И, в силу изложенных обстоятельств, через более растянутое:
– Цель уничтожена! Расход две!
– «Чавез» – «Фиделю»! – сказал, в непредусмотренную первичной конструкцией кабины, телефонную трубку намедни протянутой «полёвки» Логачев. – Мы одного завалили!
– «Фидель» – «Чавезу»! – отозвался на это находящийся в двух километрах Забияка. – Один – один! Однако я больше не играю – все изделия вышли.
– А у меня две, – похвастался капитан Логачев известной обоим истиной.
– Значит, имеешь шанс проявить себя еще разок.
– Лучше бы я имел возможность свернуться и смотать на запасную позицию.
– Размечтались вы там, товарищ «Чавез». У нас не хватит народу для таких маневров. Да и времени, пожалуй. В СРЦ смотришь?
– Смо… Да, вижу. Мать их перемать!
– Вот тебе и шанс.
– Ракет не хватит, Коля.
– Да, не хватит. Но тебе решать, драпать сразу или потом. И на твое сворачивание, даже по лучшим нормативам, времени нисколечко.
– Понимаю, – кивнул невидимому собеседнику Логачев, автоматически вспоминая норматив приведения комплекса в походное положение – полтора часа. – Слушай, а если они по городку…
– Всё может быть, – констатировал майор Забияка. – Но мы-то кабину покидаем – нет смысла сидеть в креслах. По «Ка-один» и позициям они уж точно…
– Понимаю, – снова повторился командир инструкторской группы С-125.
Он неотрывно смотрел на круглый индикатор станции развертки и целеуказания: с севера, с азимута тридцать пять приближались ШЕСТЬ целей. Вся свита булькнувшего в Азовское море «Авакса».
Четвертая власть:
«…как известно, бизнес Анкары понес серьезные убытки в связи с отзывом всех строительных контрактов из Россией. Даже русский президент вынужден был высказаться по данному поводу, в том плане, что российское правительство не желает сотрудничать со страной, которая ведет по отношению к России враждебную политику. Естественно, поводом к данному заявлению послужила очередная партия оружия, перехваченная российскими пограничниками, и вроде бы предназначенная для грузинских боевиков. Однако что действительно может оказаться решающим фактором, могущим серьезно пошатнуть турецкий банковский рынок и хозяйственную систему, так это угрожающая России изоляция. Как известно, Вашингтон в очередной раз грозит Москве санкциями, и уже зондирует почву по поводу возможной экономической блокады России. Турок это касается в той мере, что определенное количество товаров следует в Россию через Дарданеллы и Босфор, а пошлина с прохода по проливам – это то самое богатство, от которого растут ноги и у турецкой экономики и, надо признать, у турецкой демократии тоже…»
68. Адресаты
Надо же! Забытый роман «Аэлита» в чистом виде. Только там – прямо на столбе – объявление чернилами: «Требуется напарник для полета на планету Марс», а здесь на том же столбе то, что сейчас гораздо более надо.
Сергей Парфенюк стоит открывши рот. Его молчаливые молитвы, переданные без посредников, напрямую всем адресатам, включая Господа двух вариаций – православного и католического, а так же Всемирный Разум, ближнюю из Сверхцивилизаций, и на всякий случай, еще и волшебно развившихся потомков, коим путешествие в Машине Времени, что сходить за хлебушком, похоже телеграфировались куда требуется. Кто-то из всесильных сработал на совесть. Парфенюк снова перечитывает текст. Писано даже не на «мове», что уже само по себе удивительно.
«Прием в Вооруженное Народное Ополчение. Запись с 7-00 до 23–00. Только для настоящих мужиков. Дадим отпор гадам! Запись только сегодня. Завтра адрес приемки будет сменен. Враг не дремлет. Если не ты, то кто же». Далее число. Оказывается сегодня.
Имеется альтернатива дальнейшего поведения. Сбегать к студенческой братве, сообщить новость, или пойти записаться, а потом сообщить. Второй вариант рациональней. Вдруг все-таки утка? Играет какой-то придурок на чувствах, не знал до того, куда бы задействовать волшебство принтерной печати. Потом будет за щелочкой лоджии реготать, снимать на видео, друганам хвастать, как развел целую тыщу лохов. К тому же, мало ли желающих? Судя по первичной очереди в милиции, отнюдь даже не мало. А вдруг количество огнестрельного оружия ограничено. Правда, там конкретно об огнестрельном не сказано, и мало ли что считается оружием в народном ополчении. Вдруг, простая лопата? Но если в городе не просто террористы, а настоящий переворот, то ребята и так рискуют. Еще не хватало, чтобы привлекли по статье. У нас ведь как обычно. Простой смертный, не вздумай ножичек вынуть, а бандит – хоть с пулеметом.
Короче, ноги в руки, и вперед по адресочку. С транспортом общественным, у нас ныне тоже не все ясно-понятно. Пока найдешь улицу, или прием завершат, или, правда, переедут.
Четвертая власть:
«…безусловно, кризис власти в Турции связан с резким ухудшением экономической ситуации. В больших городах неспокойно, что в свою очередь сказывается на экономике. В частности, но зато самым прямым образом на туризме. Как можно наслаждаться смотринами средневековых достопримечательностей, когда площади наполнены разгоряченной толпой, а кое-где эта толпа громит витрины? В этих условиях введения частичного, в территориальном плане, военного положения является все-таки мерой…»
69. Поклоны и подзатыльники
Никакой удар сегодня не планировался. Вряд ли кто-то намечал его и на завтра, или даже на какой-то из следующих дней. Естественно, нижестоящие звенья не могли ведать точных раскладов на тактических картах вышестоящих штабов, однако общее соотношение сил на текущий момент не составляло секрета. Ныне количество боевой авиации на аэродромах оставляло желать лучшего. Так что, о переходе к активной фазе стоило покуда только мечтать. Если трезво, без эмоционального надрыва уязвленной гордости, взвесить нынешнюю ситуацию, то некая тайная договоренность в верхах, о коей все окружающие судачили, как о вполне подтвержденной реальности, была для ВВС просто манной небесной. Может быть, только эта самая договоренность с верховным командованием, или скорее с политическими лидерами турок, и спасла российскую авиацию прифронтовой ныне полосы от быстрого разгрома на голову. По крайней мере, она дала передышку, позволившую прийти в себя, совершить хоть какую-то перегруппировку сил, разбросать способные хоть к вялому, не маневренному виду полета самолеты по заброшенным – ныне спешно, как водится хап-способом и с помощью «какой-то матери» восстанавливаемым запасным аэродромам, дала время – на нынешний момент уже целые дни – как-то подшаманить, подделать те машины, кои в ином случае со временем неминуемо бы списались. А ныне на кое-какие из них уже даже получены запасные детали, более того с завода в Комсомольске-на-Амуре приехали два новячих, в защитной смазке турбореактивных движка. Более того, с неизвестно где сохранившихся складов прибыли боеприпасы для бортовых пушек и ракеты, даже Р-77 всяческих модификаций. Теперь можно патрулировать вдоль границы, рассчитывая не просто настораживать противника яркостью своей метки на радаре, но и реальной возможностью что-то при случае применить. А ведь, как известно, случаи бывают разные. Пусть собственные штабисты обкакались по уши – роются в сейфах в поисках хоть каких-то утерянных «красных папок», и спешно перетряхивают штатные структуры, разыскивая хоть кого-нибудь способного принимать адекватные и быстрые решения, а так же очарованно, как баран на ворота, пялятся в никогда нечитанные инструкции по смене литер частот военной связи – но ведь наличествует еще и противник. Ныне, как выяснилось, вовсе не потенциальный, а вполне таки реальный, живехонький и весьма – на собственной шкуре прочувствовано – активный. Разделал вдрызг пять военных аэродромов, показал, так сказать, зубы в полной красе, с загибом губ для наглядности, дабы клыки сверкнули поярче, и даже кровь капнула. Не своя – жертвы. Расслабившейся, задремавшей под ярким солнцем либеральной демократии, распустившей в умиленье слюнявые пузыри свободы слова. Теперь все это сладкое баюканье в чужих пеленках, со старинными, еще из египетского рабовладения, размазанными какашками, для маскировки припорошенными тальком, ой-ой, как гавкнулось, икнулось.