— И так бывает, — расплывчато ответила Лиля. — Но факт остается фактом — моя сестра, редкостная дура — пойди такую поищи, чуть не сломала тебе жизнь. Когда я перебралась в Москву, она меня на порог пускать не хотела — думала, я тебя «испорчу»! Мы с ней так поругались!.. Ты не представляешь! Я ее даже била!
— Как била?! — опешила Алиса.
— По лицу! Ой, извини… — Лиля подскочила, услышав стук в дверь.
В кабинете показалась молодая девушка, толкавшая перед собой сервировочный столик. Она с интересом покосилась на Алису, накрыла стол и удалилась, оглядываясь на ходу.
— Но теперь-то все хорошо, моя девочка, у тебя есть я, я тебя не брошу, все будет отлично! — ворковала Лиля.
И Алиса поняла — ее час пробил. Добро пожаловать на казнь.
— Вообще-то… — замялась она. — Я не уверена.
— Ты о чем? — изумилась Лиля.
— Не уверена, что все хорошо. Лиля, я ведь не знала, что ты здесь работаешь…
— Это мой магазин! — перебила ее двоюродная бабушка.
— Не в этом дело. Я… ты понимаешь… Кажется, я продала душу дьяволу… Но я не уверена! — воскликнула она, заметив, что Лиля аж вся посинела.
Она пересказывала Лиле всю историю, а та молчала — лишь подливала в чай вишневое бренди.
— Армагеддец, — подытожила Лиля. — Лиана все-таки испортила тебе жизнь.
— Лиль, а это правда… насчет отца? — осторожно поинтересовалась Алиса.
Лиля мрачно уставилась на нее.
— Конечно, — кивнула она. — Если бы за тупость давали награды, Лиана бы получила Нобеля. Я даже в некотором роде восхищаюсь ею — среди безмозглых эгоисток она всегда была первой.
Алиса с трудом подавила дурноту, которая, кажется, уже стала привычным ее состоянием.
— Лиля, то есть получается, что они правы?
Лиля взяла у Алисы сигарету, глубоко затянулась, взбила подушку и прилегла на диван.
— Правы? И да, и нет. Да, существует форма отношений ведьмы с Люцифером, и то, что ты сделала, формально можно отнести к этим самым деловым отношениям, — произнесла она. — Но меня вот что настораживает: если бы все было так просто, они бы пришли к тебе и сказали: «Так, мол, и так, ты попала, девочка». Но они не пришли. Римма пыталась…
— А ты знаешь Римму?
— Знаю ли я Римму? Ха-ха-ха. Да эту проститутку все знают! Беспринципная тварь, которая родную дочь отдаст в бордель, чтобы выслужиться! Опасная, очень опасная гадина! Тебе не повезло.
— Замечательно… — Алиса понурила голову.
— Не устаю повторять, хоть ты меня и не слушаешь, что у нас есть шанс, потому что Римма тебя окучивала. Точнее, мошенничала. Неужели ты думаешь, что твоя как ее… Лена… Оля… отбросила коньки из-за какого-то зелья, приготовленного дурехой, без году неделю ведьмой?
Не обращая внимания на «дуреху», Алиса забормотала о том, что зелье готовила Римма, а книга была очень редкая и старинная, вся в драгоценных камнях… Лиля заинтересовалась, потребовала описать книгу поточнее, после чего так треснула кулаком по столу, что тот рассыпался в щепки — вместе с чашками, чайником и конфетницами.
— Вот стерва! — выдохнула она. — И не придерешься!
— Что такое? — побледнела Алиса.
— Понимаешь, деточка… — склонилась Лиля к внучке. — Что ну очень редкая магическая книга была всего лишь банальным, наверное, стомиллионным подарочным изданием «Магической любови» для подрастающей ведьмы? Глупая книжка для глупых девочек о гаданиях, приворотах и прочей безобидной ерундистике?
— Ну, разумеется, Лиля, я это понимаю! Сразу догадалась, просто хотела тебя разыграть! — срезала ее Алиса. — Я же ничего не знаю! Я же понятия не имею, что будет, если продать душу дьяволу!
— Будет плохо, — ответила Лиля и подняла с пола конфету. — Но мы станем торговаться.
— Лиля! — Алиса всплеснула руками. — Скажи мне, я что, по уши в дерьме?
— Несомненно, — кивнула та. — Но это ерунда по сравнению со смертью, тебе крупно повезло. Забыла, ты ведь чуть не разбилась на машине? Кто бы еще, кроме тебя, вмешался в мою жизнь, полную духовных и физических удовольствий, и заставил бы ломать голову, как помочь внучке этой старой противной калоши — Лианы, которая по дурости заложила душу лукавому?
— То есть ты меня обвиняешь? — уточнила Алиса.
— Вроде того, — согласилась Лиля и прошлась по комнате. — Ладно. Поехали ко мне. Кстати… — спросила она, когда они выходили через заднюю дверь. — Что с библиотекой и всем прочим?
— Ну, все так и осталось в квартире, в кабинете деда.
— Нет, — Лиля остановилась и внимательно посмотрела на внучку. — Я не то имею в виду. Книги Лианы. Ее наследство от матери. Ну… по части магии.
— Не понимаю, о чем ты, — растерялась Алиса.
— Ты же не думаешь, что за несколько сотен лет твои бабки-ведьмы не накопили порядочный фонд? — усмехнулась Лиля. — Кстати, если ты забыла — у нас с Лианой был общий отец, которому везло на колдуний. Так что я на твое наследство не претендую — у меня свое есть, но тебе бы все это пригодилось, да и потом, просто интересно — куда все подевалось?
Алиса задумалась.
— У Лианы же был загородный дом, — напомнила Лиля.
— Точно! — Алиса хлопнула себя по лбу. — Из головы вылетело.
Как она могла забыть? Матушка обменяла дом на квартиру, бабка часто ездила на дачу, но ни разу Алису с собой не брала и сама ни разу за городом не ночевала. После ее смерти Алиса все собиралась посмотреть дом, но так туда и не добралась — слишком много неприятных воспоминаний. А ведь это Рублевка! Земля стоит кучу денег! Тогда, после смерти Лианы, Алиса выписала риелторше доверенность, и та все оформила без ее участия — у Алисы не было времени… Надо бы наведаться.
— Ну, ты и клуша! — усмехнулась Лиана и щелкнула брелоком сигнализации.
Отозвался темно-синий «Ягуар».
— Класс… — Алиса замерла у большого красивого особняка в Сокольниках. — Неужели ты здесь живешь?
Она сто раз здесь проезжала, выбираясь с проспекта Мира на Русаковскую, и сто раз видела этот дом, но была уверена, что это старинная дача, переделанная во что-то скучное — административный центр парка или какой-нибудь там Центр абхазской культуры.
Но, оказалось, здесь живут люди — и не просто люди, а ее бабушка! Дом выходил фасадом на дорогу, но стоял в саду. Он был очень красивый: в стиле модерн, с разнообразными окнами — полукруглыми, во всю стену, квадратными, и даже было одно круглое — в мансарде.
Лиля отперла дверь, включила свет, и у Алисы подогнулись колени — так здесь было уютно! Немного мрачно — слишком много темно-коричневых диванов, темных полов и болотного цвета драпировок, разбавленных лишь огромным ярко-красным креслом и картинами на стенах, но… Это было восхитительно — нигде еще она не встречала такой небрежности в обращении с дорогой мебелью и бесценными украшениями. Люстры, подсвечники, картины, этажерки, изящные полукресла — все словно из музея!
— О, да… — Лиля перехватила ее взгляд. — На одном этом подсвечнике… — она покрутила в руках тяжеловесный, но невообразимо красивый канделябр. — Можно сделать состояние. Бенвенуто Челлини.
Не успела Алиса ахнуть, как Лиля убежала на кухню. Алиса направилась за ней и едва не заблудилась — дом был огромный! — но пошла на запах и очутилась в большой, метров двадцать пять, кухне.
— Повариха сегодня в ударе, так что осталось лишь все подогреть и предаться оргии! — заявила Лиля, обнюхивая нечто, благоухающее специями и пряностями.
Нечто оказалось пловом с креветками. Безумно вкусным.
Они ужинали на крытой террасе, что выходила в сад. Здесь была столовая — небольшая (если сравнивать с гостиной), метров тридцать, но очень элегантная. Светлая — мебель только из карельской березы, с жизнерадостными натюрмортами: спелые желтые груши, аппетитный хлеб, красные яблоки — все такое аппетитное, сочное, что хотелось покусать картины.
— Ты же ничего не знаешь о нашей жизни? — спросила Лиля, когда они пересели в низкие кресла у окна и закурили.
Девушка покачала головой.
— Какая я дура! — расстроилась Лиля. — Надо было тебя найти, все рассказать… Но зачем, скажи мне, зачем ты связалась с этой Риммой? Почему тебе так нужно было утереть нос этой Ольге?! Неужели моя внучка — злобная мстительная интриганка?
— Видимо… — буркнула Алиса, которой хватало забот и без нотаций.
— Я горжусь тобой, — подобрела Лиля и потрепала ее по плечу. — Но это не исключает всех тех забот, которые мы приобрели с твоей помощью. Не хочу тебя загружать сегодня проблемами — лучше расскажу, как мы живем.
И спустя десять минут Алиса с головой ушла в удивительный мир — в прямом смысле волшебный, о котором ей надо было так много узнать.
Мир, в котором чудо означает именно чудо, а не тот факт, что ты, попав на Ленинградке в пробку, все-таки успеваешь на самолет.
Лиля, которая в свои девяносто два выглядела на шестьдесят, рассказывала об удивительных путешествиях, о грозных штормовых волнах, накрывающих с головой яхты и корабли, о бескрайних песчаных берегах, о мертвых вулканах, заросших алыми цветами, и белых горных вершинах, о русалках, что хватают за ноги оказавшихся за бортом, об опасных ведьмах с Ямайки, живущих в тропических лесах, о духах огня, томящихся на проклятых вершинах, о ледяном замке странной колдуньи, повелевавшей снежным царством… В голове у Алисы настоящее смешалось с прошлым — она уже не понимала, кто жив, кто мертв, чего уже нет, а что — не более чем легенды. И сердце сжималось от восторга, от легкого прикосновения к этой жизни, от осознания того, кем она сама теперь была.
Лиля, которая в свои девяносто два выглядела на шестьдесят, рассказывала об удивительных путешествиях, о грозных штормовых волнах, накрывающих с головой яхты и корабли, о бескрайних песчаных берегах, о мертвых вулканах, заросших алыми цветами, и белых горных вершинах, о русалках, что хватают за ноги оказавшихся за бортом, об опасных ведьмах с Ямайки, живущих в тропических лесах, о духах огня, томящихся на проклятых вершинах, о ледяном замке странной колдуньи, повелевавшей снежным царством… В голове у Алисы настоящее смешалось с прошлым — она уже не понимала, кто жив, кто мертв, чего уже нет, а что — не более чем легенды. И сердце сжималось от восторга, от легкого прикосновения к этой жизни, от осознания того, кем она сама теперь была.
— Твои возможности безграничны, — повторила Лиля то, что уже говорила Римма. — Почти безграничны. Главное, чтобы ты умела желать и верила в себя.
— Умела желать? — повторила за ней Алиса.
— Да, — кивнула Лиля. — Желать так, чтобы твое слово поднимало волны. Так, чтобы деревья сгибались до самой земли. Чтобы с неба лился огонь. Но это непростая задача, подруга. Одни желают во имя других — им кажется, будто они творят добро, другие учатся так ненавидеть, что их желание разрушает все живое, все прекрасное, что создают люди… И очень трудно добиться своего просто потому, что ты — сильная. Твоя сила может быть благодушной, как морской штиль, а может быть страшной, как цунами, и ты знаешь, на что способна, и это дает тебе власть, — глаза у Лили сверкали, и Алиса поняла, что она уже больше не рассказывает красивые сказки, а говорит серьезно.
— А ты так умеешь? — Алиса затаила дыхание.
— Куда там! — Лиля махнула рукой. — Зачем бы я тогда занималась бизнесом? Не та порода. А вот среди твоих родственниц были великие.
— Да? — только и сказала Алиса.
— Поверь мне. Возможно, ты одна из них. А может… — Лиля прикрыла рот рукой и зевнула. — Ты просто маленькая засранка, которая использует дар ради ничтожной выгоды и дешевой бабской мести. Спокойной ночи.
Она ушла, ни разу не оглянувшись на Алису, которая застыла в кресле с открытым ртом и оскорбленным самолюбием.
Глава 10
Скандал разразился с самого утра. Пока Алиса пила кофе и изучала сайты, невидимые простому пользователю, позвонила Наташа, стилист, и сообщила, что мир рушится. Алисе, как главному редактору, нужно срочно приехать — лучше прилететь на вертолете, и взять на себя роль Бэтмена.
— Наташа, что случилось? — спокойно поинтересовалась Алиса. — Ты можешь мне сказать?
Вопрос был риторический, Наташа рявкнула: «Нет!» — и бросила трубку.
Дело в том, что пока Алиса кемарила у себя в кабинете и таращилась на зомбированных сотрудников, делающих вид, что в этот отвратительно серый и промозглый осенний день отлично выспались и все соображают, Наташа, Маша, визажистка и парикмахерша украшали Тину Канделаки, которую один из самых известных фотографов Москвы снимал для интервью.
Полчаса назад все шло по плану, а теперь — на тебе! Что могло случиться? Канделаки не хочет сниматься? Вряд ли — она не психопатка, понимает, что делает. Фотограф пришел пьяный и умер? Не может быть! Не тот он человек. Пожар?
Алиса за четверть часа добралась до Мясницкой, вприпрыжку добежала до подъезда, ворвалась в мастерскую и застала удивительную мизансцену. Тина говорила по телефону. Она держалась, но было заметно, что ей очень хочется отсюда смыться — и подальше. Тину заслонял собой охранник — очень мужественный громила с таким выражением лица, будто все остальные — его личные враги. Поодаль тряслась Маша — она почти рыдала, рядом с ней, скрестив руки на груди, курила Наташа, а немного в стороне Дима оживленно, но тихо беседовал со своим адвокатом.
Алиса чуть пошатнулась, заметив Диму, но взяла себя в руки, поздоровалась с Тиной — громила нахмурил брови и дал понять, что к телу телезвезды лучше не приближаться, после чего резко спросила у Наташи:
— Ну?
Дима лишь бросил взгляд — даже не поприветствовал ее, и Алисе потребовалась вся сила воли, чтобы не закричать: «Эй, парень! Знаешь меня? Это со мной ты трахался последние полгода!», но она решила не обострять ситуацию.
Наташа кивнула и направилась в укромный уголок в другом конце студии, увлекая за собой Алису.
— Слушай! — зашептала она. — Мы в полной жопе! Канделаки притащила с собой «Каррера и Каррера» — браслеты, серьги, колье и все такое. Ну, для красоты. И охранник при ней, — она указала на громилу. — Ну, вот, мы ее красим, все такое, а потом — бац! — нет сережек с бриллиантами. Ищем-ищем, охранник в бешенстве, всех запер, сказал, либо он сейчас ментов вызовет, либо сам нас обыщет. В итоге серьги нашлись у Маши.
Алиса все еще стояла, уставившись на Наташу. Она не могла произнести ни слова.
Наташа помахала у нее перед лицом руками.
— Очнись! Что делать?
Алиса невольно обернулась на Диму. Как ни странно, он тоже смотрел в ее сторону. Алиса пошла к нему, и он двинулся навстречу.
— В принципе ничего страшного не произошло, — заявил он. — Служба безопасности говорит, что не будет поднимать шума, так как драгоценности нашлись.
— Ага, — кивнула Алиса и пошла беседовать со службой безопасности.
Беседа была краткой и выразительной: громила неоднозначно намекнул, что с удовольствием засадил бы их в тюрьму — всех, включая и Диму, и фотографа, и отсутствующих сотрудников редакции, а лучше бы — пристрелил, чтобы не мучились от зависти и клептомании. Но так как именно сегодня у него неконтролируемый приступ всепрощения, то он сейчас заберет драгоценности и уедет — с надеждой, что ни одного человека из тех, с кем он имел несчастье здесь познакомиться, он никогда не увидит в магазинах «Каррера и Каррера».
И он уехал, а за ним и Канделаки, которая, разумеется, сегодня сниматься отказалась. Пока Алиса сухо извинялась — ей-то что, это же не она украла сережки, Маша с Димой вышли в другую комнату и начали выяснять отношения. Алиса осторожно приблизилась к месту, откуда хорошо было слышно их беседу, и поняла, что Маша рыдает, а Дима отказывается принимать ее жалкие оправдания.
Вскоре он ушел. Махнув Наташе, чтобы оставалась, где сидит, Алиса вышла и положила руку на плечо заместительнице главных редакторов.
— Не понимаю! — Маша была на грани истерики. — Я не брала эти чертовы сережки! Я не могла!.. Какой ужас! Все потерять… Работу, любимого… Меня уволят?
— Разберемся, — слукавила Алиса. — Он тебя бросил?
Маша понурилась.
— Сказал, что это ужасно… А ты рада, да? — неожиданно перешла она в наступление. Даже туман в глазах развеялся — они теперь лихорадочно блестели.
— Возможно, — не стала отрицать Алиса.
— Как все удачно складывается! — Маша уперла руки в боки. — Сначала Оля, теперь я… Ты что, все это нарочно подстроила?
— Что ты несешь? — Алиса сделала шаг назад.
— Послушай, что я скажу! — надвигалась на нее Маша, которая сейчас была очень похожа на одного из персонажей романа «Пролетая над гнездом кукушки». — Я чувствую, это твоих рук дела! Ты же нас всегда ненавидела и мечтала сжить со свету! Так?!
— О, да!
— Тебе даже не стыдно в этом признаться, потому что ты — ведьма, ты — стерва, ты злобная и ненавидишь всех, кто не похож на тебя! Ты меня подставила!
Алиса нервно рассмеялась. Уж больно странно выглядела Маша.
— Как я могла тебя подставить? — усмехнулась она. — Может, я подкупила охранника? Или Наташу?
— Не знаю… — Маша покачала головой. — Но от тебя пахнет злом. Ты — дрянь.
В дверном проеме показалась Наташа. Вид у нее был встревоженный.
— Вы о чем? Что происходит? — спросила она.
Девушки уставились на нее.
— Маша говорит, что я — злобная стерва и будто я виновата в том, что она стащила серьги, — произнесла Алиса.
Наташа сделала такое лицо, словно перед ней стояла не Маша, а ротвейлер, у которого изо рта текла пена. Маша толкнула ее, захлопнула дверь и прижала Алису к стенке.
— Из всех нас именно ты веришь только в деньги, — прошипела она. — А я для тебя всегда была дурой, которая читает гороскопы, «Магию Космо» и верит в то, чего вроде бы нет! Я тебе сейчас скажу то, в чем никогда никому не признаюсь — я помню, как положила серьги в карман, и еще подумала — а зачем я это сделала? Я будто видела себя со стороны — так, словно это сделал кто-то другой! Все было, как в гипнозе, и только я решила вернуть сережки — их хватились! Не кажется тебе это странным?!
— Нет, — Алиса покачала головой. — Так говорит большинство уголовников: «веришь, начальник, и тут жаба превращается в двенадцатилетнюю девочку!»
— О-о! — взвыла Маша. — Я чувствую, что от тебя идет зло, и могу лишь предупредить тебя — берегись! Зло возвращается назад!
— Да что вы все заладили!.. — возмутилась Алиса и осеклась. — Отойди от меня, припадочная! — опомнилась она и толкнула Машу. — Наташа! Иди сюда!