Часть третья
3. 1
Вернувшись в ресторан при отеле, Василий Андреевич первым делом схватился за телефон и позвонил «скунсу». Но при слове «кукла» вонючий хорек испугался и дал отбой. А потом и вовсе отключил мобильник. «Абонент находится вне зоны действия сети…» – безразлично сказала трубка.
– Да пошла ты! – выругался Василий Андреевич.
«Неужели скунс знает?!»
– Виски, – бросил он подскочившему официанту. Вышколенный, с полувзгляда понимает желания vip-клиента. Василий Андреевич только бровью повел, и вот он, халдей! Тут как тут! Так и должно быть, а мобильники отключать, когда ОН звонит, никто не смеет! Василий Андреевич всерьез рассердился.
«Дельце-то пустяковое, так, заковыка. А, поди ж ты, какие сложности организовались!»
По опыту он знал: вот так всегда. Планируешь какое-нибудь дело, масштаб, размах, миллионные инвестиции. А поскольку масштаб и размах, о мелочах как-то забываешь. И вот оно стронулось с места, дело, начала расти гора. Все выше и выше, вершиной в небо упирается, и уже успех вот он, можно рукой пощупать. И вдруг какой-нибудь маленький камешек в самом основании начинает шевелиться. Да и черт с ним! Это же мелочь! Не проблема, а так, пустячок! А он вдруг – бац! И вывалился, камешек-то! И зашаталась гора! А потом и посыпалась! Был успех, а стал пшик! Какой-нибудь маленький человечек, слово, не вовремя сказанное, или бумажка какая-нибудь, подписанная не глядя, обрушила все!
И сейчас ему нужен пустячок, всего лишь тряпичная кукла. Не вещь, а тьфу! Вещица. Безделица! И можно бы пренебречь. И надо бы пренебречь. А как представишь, что из-за этого обрушится гора, мороз по коже! Все его дело обрушится! А что? Запросто! Времена-то какие? И станет он нищим. Пообещал ведь. А слово нынче дорогого стоит. Если ты его в такое время нарушаешь, то дальше нет тебе веры, а нет веры, нет помощи. Давай сам, Василий Андреевич, как сможешь.
А сам-то он давно уже ничего не может. За сытые годы, когда цена на нефть взлетела до небес, не только тело, мозги жиром заплыли. Все как-то само собой случалось. Попал в обойму, тебя и крутят, тебе и отчисляют. Уже не ты на деньги, а деньги на тебя работают, а тебе и делать-то ничего не надо. Живи, радуйся. Хотя, чему радоваться-то? Давно уже все приелось. Но как подумаешь, что можно все потерять… Нет, падать больно, да и не надо падать. Не в его годы. В его годы надобен покой, сытая, тихая жизнь, такая славная, такая налаженная…
И вдруг пустячок – кукла. Которая валяется в картонной коробке в квартире у глупой девчонки. Он вдруг подумал о Рине. А она изменилась! Что-то в ней появилось такое… И слова нужного не подберешь… Настоящее. Да, вот оно: настоящее. Как она сказала? Сострадание? И глаза-то, какие! Бездонные! Да-да, бездонные! Вот он смотрел сегодня в эти глаза и думал, что эта девчонка и в самом деле прибежала бы к нему в больницу, случись что. И не за деньгами, а из этого, как там его? Сострадания!
Он усмехнулся: надо же! Какие, оказывается, есть слова! И чувства. Любовь, сострадание… Надо же! Девчонка-то их, похоже, знает, вот у нее как щеки запылали, когда он за кошельком полез! Надо же! Василий Андреевич опять усмехнулся.
Фу ты! Да что с ней такое случилось? Неужели общий наркоз так подействовал? Или она наконец повзрослела? И в самом деле, ну что он от нее хотел, от девчонки-то? Двадцать лет! Ровесница его младшего сына! В голове только развлечения и тряпки! А как повалялась она в больнице с месяцок, без помощи и поддержки, как нахлебалась досыта, так и повзрослела. Бывает…
– Еще виски!
– Разрешите?
Поднял голову: Строитель. Этот, как его? Олег!
– Чего тебе?
– Компанию можно составить? Я вас когда-то угощал.
Он кивнул:
– Помню. Садись. – Строитель сел. – А как же баба твоя?
– Она уже уходит.
Блондинка, нервно поправив солнцезащитные очки на темени, и в самом деле направилась к выходу. Василий Андреевич усмехнулся:
– Обломал девочку?
– Девочка знает свое место.
– Ну, а чем тебя Рина-то зацепила?
– Сам не знаю. Есть в ней что-то…
– Я тебе давеча не врал. Когда сказал, что она дура и та еще стерва. Хищница. Сам не понимаю, что с ней случилось. Поумнела, что ли?
– И заметно поумнела.
– Еще виски, – бросил Василий Андреевич официанту. – Гостю. А здесь ты зачем?
– Я же сказал: решил проверить информацию.
– Скунс, что ли, навел? Узнаю мерзавца!
– Не понял?
– Шурик. Агент ее. Рыба-прилипала. Так и шакалит. – Принесли виски. Василий Андреевич поднял свой стакан: – Ну, выпьем, Строитель!
Олег сделал небольшой глоток, чисто символически, он же махом осушил стакан и спросил:
– У тебя ко мне дело? Если нет, мы в расчете. Ты мне налил, и я тебя угостил. Более не задерживаю.
– Я хотел сказать, что уведу у вас эту девушку.
– Как-как? – он гулко расхохотался. – Ну, насмешил!
– Вы думаете, у меня не получится? Если бы дело было в деньгах, то да. Но она не взяла у вас денег.
– Это ее хорек научил, – Василий Андреевич вытер слезы. Ну, Строитель! Ну, насмешил! – А ты и впрямь подумал, что она от денег откажется? Ей не подачка нужна, содержание. Как у нас с ней раньше было. Полный пансион. Она и артачится. Но меня на такую дешевку не купишь, эту азбуку мы еще в школе проходили.
– Думаете, я в женщинах не разбираюсь?
– А чего ж ты тогда тупишь? – Василий Андреевич слегка захмелел. – Пришел ко мне с какой-то ерундой, девку отбить хочешь. Заметь! – он поднял вверх указательный палец. – Не перекупить, а отбить! Да я уже этих слов и не помню!
– Зачем вам это? – тихо спросил Олег. – Найдете новую девочку, через того же Шурика, или через эскорт-агентство. Оставили бы Ноябрину в покое.
– А это мое дело, – засопел Василий Андреевич. – Я перед тобой отчитываться не обязан. Хотел поговорить? Поговорил. Более не задерживаю.
– До свидания. – Олег поднялся.
– И тебе. Виски! – вновь сказал Василий Андреевич официанту.
«Что это со мной? Никак, надраться решил? Да что я, в самом деле! Проблема выеденного яйца не стоит! Завтра позвоню Гере, начальнику службы безопасности, велю проследить за хорьком. Завтра же у меня будет ее адрес. В крайнем случае, послезавтра», – думал он, глядя, как Строитель идет к выходу. – «И этот еще… Ромео!» – Василий Андреевич поморщился. – «Навязался!»
Если бы не разговор со Строителем, мысль об изменившейся Рине мелькнула бы и исчезла. Забот у Василия Андреевича и без нее хватало. Но теперь получается, что он отступился. Был разговор со Строителем, и он отступился. Получается, испугался? Что силенок не хватит? Перед молодостью спасовал? Нет, так нельзя!
Он достал огромный носовой платок и вытер вспотевшую лысину. Черт-те что! Только-только отношения с Ленкой наладились!
И тут он вспомнил глаза Рины, серьезные, глубокие. «Я приехала бы в больницу… Хотя бы из сострадания…» Черт-те что!
Он махнул рукой:
– Счет!
Это было странное чувство. Похожее на то, которое он испытывал в юности, стоя под Ленкиными окнами, у общежития, и зная, что вот сейчас, в этот самый момент, у нее серьезный разговор с парнем из Бауманского. О любви и все такое прочее. О том, что ему, студенту Бауманского она предпочла Васю из Губки. А он, Вася, стоял в этот момент под окнами и ждал. И было так страшно, до дрожи в коленях. Потому что непонятно, куда все повернется? А вдруг этот парень из Бауманского не только формулы знает, но какие-то такие, особые слова, которые заставят девушку поменять решение? И что после этого делать?
Это было единственный раз в его жизни, соперничество за женщину. Все остальные доставались без боя. Пока зарабатывал свои миллионы, было не до них, а потом они сами объявились и были готовы на все.
И вот теперь он вновь стоял под этими окнами и с замиранием сердца смотрел, не погаснет ли свет? Если погаснет, тогда все, конец! И было так страшно, и в тоже время так сладко… Он, сопя, открыл корочки. В два раза больше заплатил по счету, не за виски, за то чувство, которое не испытывал вот уже тридцать лет! Как будто помолодел!
«Нет, парень. Рано еще с коня подковы сдирать. Ты еще должен доказать, что мужик. А вот я…»
– Приходите еще, Василий Андреевич!
– Всего хорошего вам!
Ему все улыбались, и состояние души было такое, что казалось, все искренне радуются. Радуются, как и он, тем пяти минутам, когда позабыто было все, чем он владел. Когда разом помолодевший на тридцать лет Вася-Василек забыл о том, что завтра опять надо делать деньги и бороться за те, что уже сделаны, отвечать на звонки, с кем-то встречаться, куда-то ехать, лететь. Пять минут он вновь простоял под освещенными окнами в полной неопределенности и при этом бессмысленно улыбался. От счастья…
Ночью, в первом часу, добравшись, наконец, домой, Василий Андреевич позвонил Шурику. Тот не сразу, но ответил.
– Слушаю вас.
«Что за противный голос!»
– Не спишь?
– Как видите, нет.
– У меня к тебе разговор.
– У меня к тебе разговор.
– Я ничего не знаю! – торопливо сказал Шурик. – Это не мое!
– Ты о чем?
– О кукле!
– Понятно, что не твое. Видишь ли, я сегодня погорячился. Набросился на девочку, в койку хотел затащить… А она после болезни… В общем, устрой мне еще одну встречу.
– Н-не… Не могу.
– Почему?
– Она о вас и слышать не хочет.
– Да что с ней такое?
– Сам не знаю.
– Да что мне, серенады ей, что ли, петь? – рассердился Василий Андреевич.
– Насчет серенад не знаю, – хихикнул Шурик. – Но подарками бы не мешало задобрить.
– Вымогательством занимаешься, хорек? – ласково спросил он. – Она вещь наденет, мне показать, а ценник отрезать не будет, потом ты эту тряпку в бутик вернешь, не подошла, мол, а деньги поделите.
– Я так никогда не делал! – взвизгнул Шурик.
– А побрякушки ее кто в ломбард носил?
– Я никогда…
– Да я сам их оттуда выкупал! Ты вот что. Не темни. Скажи прямо: чего ты хочешь?
– Во-первых, я не хочу в тюрьму…
– А она по тебе давно плачет!
– Но вам-то я чем так насолил? Какие у вас претензии ко мне лично?
– Фу ты, как пышно! Претензий у меня к тебе много, вымогатель, но лично я о тебя руки марать не стану. Мне нужна Рина. Устрой мне встречу, слышишь? Иначе я сам до нее доберусь!
– Надо подождать, – пискнул Шурик.
– Чего?
– Пока она успокоится.
– Не хочешь, значит, по-хорошему? Ну, я тебе покажу, кто хозяин, а кто холуй! Попомнишь ты у меня!
– Я ни в чем не виноват!
– Ты вообще соображаешь, с кем говоришь?!
– Я вам позвоню, – торопливо сказал Шурик. – Когда все улажу.
– Попробуй ты мне не позвонить.
Василий Андреевич дал отбой и тут же набрал другой номер.
– Гера, не спишь?
– Нет, Василий Андреевич, – ответил начальник службы безопасности, стараясь сдержать зевоту.
– У меня для тебя задание. Ты помнишь Рину?
– Рину? Конечно!
– Она съехала с прежней квартиры и не говорит куда. Мне нужен ее новый адрес.
– Понял.
– Агент по-прежнему при ней. Толстый, с хвостом, помнишь? Вот через него…
– Не учите меня, как делать мою работу, Василий Андреевич, – слегка обиделся Гера. – Завтра, максимум послезавтра вы будете знать ее новый адрес.
– Лады! Спокойной ночи.
«Вот так! И давно надо было так! Но уговорить ее может только скунс, у него это ловко получается. Не в деньгах, говоришь, дело, Строитель? А мы посмотрим!»
3. 2
«Что же мне теперь делать?» Она затосковала. Скоро полдень, но вставать не хочется. Новая жизнь, жизнь номер два, оказалась ничуть не лучше старой. Да, мужчины теперь обращали на нее внимание, но разговор с ними получался вовсе не такой, как она хотела. Никакой романтики, одни только деньги! Ее не завоевывают, ее покупают! Обидно! Да и внимание не ей предназначено, а Рине, это ее заслуги, красавицы модели. А Марта по-прежнему никому не нужна.
И Олег. Его странное поведение вчера в ресторане. Пришел с женщиной, демонстративно шептал что-то на ушко своей спутнице, от чего та так же демонстративно заливалась смехом, а к ней и не подошел. Это что, наказание? За свидание с Василием Андреевичем? Так это свидание ей Шурик навязал!
Нет, ничего не получается! И стоило оно того? Она разочарованно вздохнула. И Шурик… Какая ж дрянь!
Зазвонил телефон. Она взглянула на дисплей: легок на помине! Хотела, было, сбросить звонок, но одумалась. Шурик – это работа. А работа ей нужна. Деньги Марты пока оставались в банковской ячейке и надо еще придумать способ, как их оттуда вытащить.
– Да, – холодно сказала она в трубку.
– Рина, девочка, ты уже проснулась? – судя по тону, у Шурика к ней было дело. Голос сладкий, как мед, но она ясно представила его ледяные глаза-щелочки и беззвучное, не в трубку, а себе под нос сказанное: «сука…»
«Сволочь…» Так же сладко:
– Проснулась. Но из дома выходить не собираюсь. Вчера я замерзла, пока ловила машину, а при моей простуде это ни к чему хорошему не приведет. Болею я.
– А надо, девочка моя, выздоравливать, – вкрадчиво сказал агент. – Тебе надо пойти на свидание. В шикарный ресторан, сама выбирай, в какой.
– С кем? – спросила она после паузы.
– С Олегом. Он очень хочет с тобой встретиться.
– Вчера виделись.
– И твое красное платье сразило его наповал.
– Что же тогда не подошел? Я минут двадцать сидела одна!
– А ты не понимаешь? До того, как ты от Васиных денег отказалась, тебе была одна цена, а теперь другая. Ты все вчера сделала правильно.
– Что же ты меня тогда бросил на автобусной остановке?
– У меня были дела, – важно сказала Шурик.
– Знаю я про твои дела! – она блефовала. – Смотри, доиграешься!
– Что ты знаешь? – он враз осип.
– Что знаю, то знаю. Ты меня используешь. Я согласна на любую работу, но спать с мужчинами за деньги… Я не буду этого делать! – закричала она. – Слышишь?!
– Что ты кричишь? Я тебя что, в публичный дом торгую? Посидишь в ресторане в приятной компании, выслушаешь все, что он скажет. Он дал слово, что дальше этого не пойдет. Отвезет тебя домой, уложит в кроватку… То есть, до подъезда проводит, после чего чмокнет в щечку и с достоинством удалится. – Шурик хихикнул. Удачно пошутил насчет достоинства.
– И все?
– Да что это с тобой? Какие мы стали! Раньше по рукам ходила, и ничего. Не напрягало.
– Я никогда не ходила по рукам!
– Не будем вспоминать прошлое, – сразу пошел напопятную Шурик. – Ну, так как?
– А как начет работы?
– Хорошо, я устрою тебе фотосессию. Есть у меня зацепка в одном глянцевом журнале… Я ему позвоню, фотографу. Возможно, что им нужна модель. Денег много не обещаю, да и в том, что тебя возьмут, сильно сомневаюсь.
– Почему?
– Потому что у тебя попа толстая! Я тебе сказал, худеть надо. Сказал?
– Я не могу так сразу!
– А надо мочь! Это твоя работа, девочка. Ну, хорошо, – смилостивился Шурик. – Ты идешь на кастинг в журнал, а потом идешь в ресторан с Олегом. Такой расклад тебя устраивает?
– Устраивает.
– Ну, вот и договорились! Жди моего звонка. Я тебе назову место и время. Какие-нибудь предпочтения есть? Я о ресторане. Европейская кухня или азиатская?
– Мне все равно.
– Если было б все равно, люди лазили б в окно, – хихикнул Щурик. Игривое у него сегодня настроение, все время шутит.
«Какой же он все-таки мерзкий!»
– Ладно, девочка, я все устрою. Отдыхай.
Она вздохнула. Наотдыхалась уже! И опять лежать на диване, ждать. Надо бы в клинику съездить, к Георгию Рубеновичу, на осмотр. Вспомнив о нем, тут же пошла за таблетками. Их необходимо принимать каждый день, иначе, как он сказал, начнется необратимый процесс отторжения тканей. Ее лицо почернеет и превратится в… Она вздрогнула.
Только теперь дошло: ведь это же навсегда! Она привязана к этим таблеткам! Такие муки вынести, посадить себя на всю жизнь на цепь, препараты для укрепления иммунной системы, а счастья как не было, так и нет!
… – Вы меня обманули! – горько сказала она Георгию Рубеновичу, когда тот завершил осмотр.
– Отлично, отлично, – вид у хирурга был довольный. – Все даже лучше, чем я ожидал. Швов почти не заметно, даже шлифовка лазером не потребуется, со временем они исчезнут совсем. А все благодаря твоему отменному здоровью.
– Было отменное, – горько сказала она. – А теперь я сижу на таблетках. И буду сидеть на них всю свою жизнь!
– Об этом я тебя предупреждал, – спокойно ответил Георгий Рубенович. – И ты согласилась.
– Но я не знала… Не знала, что будет так тяжело!
– А какие проблемы? – серьезно спросил хирург.
– Мужчины. Они видят во мне Рину.
– А ты кто? – удивился Георгий Рубенович.
– Я – Марта!
– Ах, да… Я забыл…
– Она спала с ними за деньги. А я… А мне теперь приходится… играть ее роль, выслушивать все это… Все эти гадости. Они меня домогаются и удивляются при этом, что я так себя веду. А я работать хочу! Я не хочу быть девочкой на содержании!
– А раньше ты хотела праздника жизни, – усмехнулся Георгий Рубенович. – Так в чем дело? Согласись с ними спать, и тебя отвезут на шикарный курорт на частном самолете, завалят подарками. Это же так просто! Об этом мечтают все девушки твоего возраста. О красивом романе с шикарным мужчиной.
– Я не представляю роман с Василием Андреевичем. Он же старый! И лысый. Когда он говорит «киска», меня тошнит.
– Я вообще-то хирург, а не психотерапевт. Я сделал то, что ты просила. А со своими мужиками разбирайся сама.
– Я не знаю, что мне делать, – с тоской сказала она. – Я…
Открылась дверь, вошла Валя. Переглянулась с Георгием Рубеновичем и сказала:
– К вам пациентка.
– Проводи ее в смотровую. И Рину проводи.
– Я не Рина! – возмутилась она.
– Ничего, привыкнешь, – Валя приобняла ее за плечи и стала теснить к двери. – Идем.
Она уже поняла, что помощи от них не дождаться. И здесь она вещь, ценный экспонат, на примере которого можно воочию убедиться в чудесах пластической хирургии. Но – материал отработанный. И уж конечно, никто не будет лечить ее душу. Тем более бесплатно.