– Чего? – переспросил окончательно запутавшийся Конан. – Какую женщину? Кому «одолжить»?
– Мне. Ту молоденькую девицу, которая присматривала за Огненным Фениксом, – терпеливо разъяснил туранец. – Вчера ты сказал, будто она – твоя подруга. Дело в том, что Феникс…
– Отказывается есть и пить, лягает конюхов, визжит, брыкается и никому не подчиняется? – с откровенным злорадством перечислил варвар. – Этот может. Покалечил кого-нибудь, да?
– Еще нет, но вскорости собирается, – Барч как-то устало поник. – В общем, очень тебя прошу – одолжи девушку. Хотя бы до розыгрыша Осеннего Приза. Я заплачу. Сколько вы хотите?
– А вдруг она не согласится? – с надеждой предположил киммериец, без труда представляя, как Диери визжит от радости, выкрикивая: «Конечно, конечно, я просто счастлива вернуться к дорогуше Фениксу!». Далась ей эта злобная рыжая скотина… – И что именно должна будет делать Диери?
– Уж конечно, не стойло чистить, – возмущенно фыркнул коневладелец. – Раза три в день выгулять Феникса, покормить, посидеть рядом… Ну, пусть на выездку отправится, коли в седле удержится, – последнее было добавлено с явным неверием в способность женщин без посторонней помощи даже забраться в стоящий на земле паланкин. – Так мы договорились?
– Я должен спросить мнение самой Диери, а ее дома нету, – в доказательство Конан обвел рукой скудную обстановку комнаты, где затруднилась бы спрятаться самая пронырливая и тощая кошка. – Вот вернется…
– Зачем тебе понадобилось узнавать ее мнение? – искренне удивился туранец, но, вспомнив мудрую поговорку о чужих нравах, не стал доказывать, будто прекрасный пол начисто лишен собственного ума. – Ладно, услуга за услугу. Наш бравый охранитель законов Рекифес счел за лучшее водрузить над этим делом огромную могильную плиту. Ну что ж, пожалуй, он поступил мудро. Но мы с тобой понимаем, как смешно думать, будто Феникса подвели собственные ноги. Феникса, который еще жеребенком носился так, что за ним не могли угнаться лучшие мои кони!
– Месьор Аддах Рабиль, хозяин Конного Ристалища, так не считает, – осторожно заикнулся киммериец, пока не решив, стоит делиться с непредсказуемым ит'Карангом своими секретами или погодить немного. – Осарк, старшина гильдии посредников, промышляющих на Поле, так не считает. Мой Наставник из Когорты и мои друзья, понимающие толк в бегах, тоже согласны с ними. Только какая теперь разница?
– Осарк? – задумчиво переспросил Барч. – По прозвищу Ушастый?
Он помолчал, словно обдумывая какое-то очень тяжелое и сложное решение, подозрительно глянул на хлипкую дверь, на узкое окно, занавешенное ветхой тряпкой, сквозь которую пробивались солнечные лучи, и, заговорщицки понизив голос, быстро проговорил:
– Есть одна вещь, из-за которой я склонен верить вашей разношерстной братии, а не грозному Рекифесу. Вы ведь осматривали Феникса? Сразу после провалившейся скачки или чуть позже?
– Диери пыталась найти какие-нибудь следы повреждений, – подтвердил Конан. – Она думала, может, у коня проткнуты сухожилия или засунут шип под подкову, отчего он споткнулся. Только она ничего не нашла.
Ит'Каранг сочувственно поцокал языком:
– Пожалуй, я ошибся. Твоя подруга умнее, чем кажется на первый взгляд. Она верно сообразила. Просто искала не там. Оно и понятно: неопытному взгляду трудно заметить такую мелочь, особенно если лошадь перемазана в пыли с головы до ушей. Сейчас от этой мелочи почти не ничего не осталось, но я все-таки заметил. У Феникса чесотка. Легкая, вроде как ему седлом спину натерло…
– Никакая это не чесотка, – чуточку удрученно донеслось из-за приоткрывшейся двери. Собеседники невольно дернулись, оглядываясь. – Я бестолочь, ровным счетом ничего не понимающая в лошадях. Феникса перед началом забега обтерли самой обычной водой, приправленной соком змеиного корня. Доводилось слышать? Растет в степях Полуденного Турана такой малоприметный кустик с желтыми цветочками. Причем сделали это на глазах у чинуш Судейской Коллегии, конюхов, их помощников, и, возможно, самого месьора Рабиля вкупе с Тархаллом. Правда, здорово? С началом скачки у бедного животного наверняка возникло ощущение, будто в его шкуру вцепилось с сотню оводов. Он терпел, сколько мог, а потом не выдержал. Он же всего-навсего конь. И мне кажется, что люди, которые додумались до подобной авантюры, не хотели гибели Тархалла. Они рассчитывали на сумятицу среди лошадей или что Феникс начнет брыкаться посреди скачки. Получилось же то, что все мы видели. Я должна была сообразить раньше.
– И это ровным счетом бы ничего не изменило, – буркнул Конан.
– Как сказать, – Диери вошла в комнату, небрежно и равнодушно поклонившись уставившемуся на нее туранцу. – Может, тебе и Шетаси удалось бы отыскать виновников. Кстати, вы еще не слышали последнюю сплетню? У Конного Поля что-то случилось. Не знаю, что именно. Похоже, ночью кого-то прирезали. Между прочим, могу я узнать, какая надобность привела к нам почтеннейшего господина ит'Каранга? Наше скромное жилище – не самое подходящее место для такой особы.
Ответа не последовало. Должно быть, уже давно никто не обращался к могущественному Барчу ит'Карангу в подобном тоне – словно речь шла о паршивой уличной собаке, забежавшей в приличный дом.
– Он желает кое-что взять у нас в долг, – с ехидцей объяснил киммериец. Девушка вопросительно подняла левую бровь. – Тебя. – Теперь обе брови Деяниры взлетели к ровно подстриженной челке и застыли там, безмолвно вопрошая. – Для своего обожаемого Феникса. Тот, видишь ли, совершенно пропадает без женского общества. Пойдешь?
Истинная дочь Шадизара, Диери Эйтола недолго размышляла и колебалась.
– Пятьдесят золотых ауреев задатка, по три империала каждый день, стол вкупе с проживанием – за счет дома ит'Каранг, – холодно заявила она. – Я буду ухаживать только за Фениксом. Малейшая попытка посягательства на мою честь, и я немедля отправляюсь с жалобой в городскую Управу.
– Женщина, не слишком ли много ты… – грозно начал Барч, приподнимаясь с табурета и сжимая рукоять плети так, будто в руке у него находился тяжелый туранский меч.
– Не нравится мое предложение – ищите кого другого, – отмахнулась Диери и вопросительно глянула на своего приятеля. – Верно?
Конан предполагал, что Диери стоило заломить за свои услуги вдвое больше. Месьор ит'Каранг не бедствует и вполне может позволить себе раскошелиться на жалование и в сотню ауреев. Барчу податься некуда, ему позарез необходим человек, способный управиться с буйным рыжим жеребцом. Ладно, Деянире виднее.
Похоже, визитеру пришли в голову те же мысли. Спохватившись, он рассеянно ткнул устрашающую плеть за пояс, невнятно пробурчал какую-то короткую фразу по-турански и решительно кивнул:
– Так и быть. Может, госпожа («Ага, Диери уже стала госпожой», – не преминул заметить про себя варвар) не откажется прямо сейчас навестить своего подопечного?
– Может, и не откажусь, – фыркнула Деянира, и скрылась за драной занавеской, откуда донесся стук открываемой крышки сундука и шорох быстро перебираемых платьев.
– Хорошая девушка, – полушепотом высказался Барч. – Только слишком… э-э… бойка на язык.
Самого киммерийца вполне устраивал как нрав, так и манеры его подружки, однако сейчас его мысли занимало другое: что могло произойти возле Конного Поля за краткий отрезок времени от третьего полуночного колокола до рассвета? Почему месьор Рабиль, недавно горевший желанием всенепременно разыскать и примерно наказать злоумышленников, теперь не желает даже слышать о продолжении дела? Должно же иметься какое-то объяснение столь несообразным поступкам!
– Я готова, – Диери явилась, помахивая дорожным сундучком, потрепанным и набитым до отказа. – Конан, проводишь меня?
* * *
Владение Барча ит'Каранга, расположенное в зажиточном квартале Ламлам, напоминало маленький дворец в истинно туранском духе: двухэтажный дом с плоской крышей, с облицованными пронзительно-синими и голубыми изразцами открытыми галереями, пузатыми разноцветными башенками, маленькими садами во внутренних дворах и массивными воротами, пребывающими под неусыпным бдением десятка стражей. Местная охрана производила впечатление отлично знающей свое дело, а высота наружной стены, щедро утыканной по верху железными шипами, по мнению Конана, мгновенно отпугивала любого желающего наведаться темной ночью в имение семьи ит'Каранг.
– Да не беспокойся ты, – в десятый раз повторяла Деянира. – Я не пропаду. Постарайся снова не встрять в какую-нибудь скверную историю, ладно? Завтра придешь меня навестить?
– Думаешь, Барч разрешит?
– Пусть только попробует запретить, я такой скандал закачу! – пригрозила Диери, и обшитые медными полосами створки поглотили ее и Барча, захлопнувшись с глухим стуком.
– Да не беспокойся ты, – в десятый раз повторяла Деянира. – Я не пропаду. Постарайся снова не встрять в какую-нибудь скверную историю, ладно? Завтра придешь меня навестить?
– Думаешь, Барч разрешит?
– Пусть только попробует запретить, я такой скандал закачу! – пригрозила Диери, и обшитые медными полосами створки поглотили ее и Барча, захлопнувшись с глухим стуком.
Сегодняшний день киммерийцу вообще-то даровали в его личное и безраздельное пользование, но спустя какое-то время он без особого удивления обнаружил, что ноги сами несут его к улице Ратай, туда, где расположены казармы Сыскной Когорты. Все равно заняться до наступления вечера нечем, а там найдется с кем переброситься словечком и от кого узнать последние новости. Любопытно, что такое случилось у Конного Поля?
В караулке стоял привычный негромкий гул, сквозь который иногда прорывались краткие, немного странноватые, полные сдержанного азарта реплики. Доносились они из угла, где компания сыскарей и караульных резалась в «Осаду крепости».
– Бешеная овца.
– Нападение двергов.
– Аметист… Э-э, ошибочка. Сапфир!
– Крылатый конь.
– Дыхание дракона и Великий Бастион. Выигрыш за мной.
Последнюю фразу произнес весьма знакомый голос, опять повергнув Конана в краткое состояние полнейшего удивления. Владельцу этого голоса не полагалось сидеть в Зверинце, обыгрывая раззяв-стражников. Это выглядело также нелепо, как утренний визит Барча ит'Каранга на захудалый постоялый двор «Хромая лошадь». Однако глаза подтверждали воспринятое ушами, да и сам обладатель пронзительных интонаций, бросив взгляд по сторонам и заметив киммерийца, поднялся с места, поспешно распихивая по карманам и пряча за пазуху блестящую россыпь выигранных монет.
– Тебя жду, – безмятежно объяснил свое присутствие Ши Шелам. – Подумал, что ты непременно здесь объявишься. Особенно когда услышишь, что случилось ночью. Ты, кстати, чем занимался после того, как удалился Барч? Пошли-пошли, – карманник настойчиво потянул приятеля-варвара за собой. – Нам настоятельно требуется потолковать. Кажется, в городе начинают происходить странные вещи, а ты ведь обожаешь копаться во всяческих секретах?
– Я ходил к месьору Рабилю, – выговорил Конан, дождавшись краткого промежутка в трескотне Ши. – Рассказал ему про Фехтие Ордзоя и про наши догадки. Рабиль захотел отмстить, что и проделали двое его жутковатых подручных нынешней ночью. Что стряслось-то?
– В сущности, ничего особенного, – желчно хмыкнул воришка. – Видел небось квадригу бронзовых коней при входе на Ристалище? Так вот, сегодня утром туда добавилось нечто новенькое. Кто-то старательно привязал к колеснице двух типов – туловища отдельно, головы отдельно. Внизу, под воротами, валялись четверо из городской стражи, лопоча, будто ночью на них напали, связали, натянули мешки на головы и оставили в таком виде дожидаться утра… Здорово, правда? Не желаешь что-нибудь добавить? Какую-нибудь еще неведомую мне подробность?
– Не понимаю, с чего ты взял… – ошеломленно начал киммериец, и не договорил.
Тяжелая двухстворчатая дверь Управы распахнулась, пропуская сперва вечно задерганного помощника Рекифеса, затем самого Верховного Дознавателя и месьора Аддаха Рабиля, владельца Конного Поля. Последний выглядел обескураженным и растерянным, что совершенно не вязалось с его решительной натурой. Рекифес (сам недоуменно хмурившийся) проводил уважаемого гостя до ворот, где того ожидала двуконная повозка, вернулся, окинул начальственным оком двор и свирепым жестом подозвал к себе двух приятелей, мирно посиживавших под стеной караулки.
– Ты вчера около Ристалища не шлялся? – резко осведомился он у варвара. Получив вместо внятного ответа полный искреннего недоумения взгляд подчиненного, Дознаватель сухо пояснил: – Прикончили любимчиков Аддаха, двух головорезов, бегавших по его поручениям. Когда, почему – никто ничего не знает и не понимает. На Конном Поле царит тихая паника. Вдобавок Аддах настоятельно просит прекратить любые разыскания, связанные с недавним падением Огненного Феникса, и эта просьба обращена лично к младшему человекоохранителю по имени Конан Канах.
– Но я… – попытался собраться с мыслями киммериец. Ши благоразумно исчез с глаз Верховного Дознавателя, спрятавшись за выступом стены.
– Ваша светлость, месьор Рекифес! – с улицы во двор завернул верховой, размахивавший красным пергаментный пакетом. – Срочное! Из Дарема! Только что привезли!
Рекифес вполголоса выругался (чего, по наблюдениям Конана, почти никогда не делал), выхватил пакет и едва ли не рысцой устремился обратно к зданию. Помощник Дознавателя задержался, дабы поделиться соображением:
– Никогда не видел, чтобы Железный Рабиль так ерзал и мямлил. Похоже, и на него сыскалась управа. Эй, парень, послушай доброго совета – следующие два-три дня не мешайся у Рекифеса под ногами. Он на тебя здорово взъелся, – и, отмахнувшись от вопросов, устремился вслед за своим покровителем.
– Не повезло, – язвительно посочувствовал Ши. – Поздравляю, вот так она и выглядит – немилость тех, кому посчастливилось оказаться выше нас.
– Не говори глупостей, – огрызнулся варвар, в душе которого медленно, но верно росло недоумение и глуховатое раздражение. – Слушай, я собираюсь проверить одну догадку. Хочешь, пойдем вместе, только будь добр – придержи свой язык. Мне нужно подумать.
– Чрезвычайно трудное занятие, – согласился воришка, привычно увертываясь от заслуженной оплеухи. – Молчу-молчу. Ты – служитель Закона, я – всего лишь какой-то уличный проходимец, поэтому давай, действуй и распоряжайся. Так куда мы идем?
* * *
Первый визит приятели нанесли на улицу Книжников, остановившись перед богатой ювелирной лавкой «Пещера сокровищ». Несмотря на разгар дня, окна и дверь лавки пребывали закрытыми тяжелыми ставнями. Владелец соседнего заведения охотно пояснил, что сегодня ни сам ювелир Жебел, ни его приказчики не показывались, чему многие торговцы чрезвычайно рады – выдерживать конкуренцию с богатой «Пещерой» не каждому по силам.
– В дом заглянем? – предложил Ши, честно старавшийся хранить молчание и говорить только по делу. – Тут же недалеко.
Особняк Жебела встретил их запертыми дверями и недоумевающим сторожем преклонных лет.
– Уехали они, – честно ответил он на расспросы молодого человекоохранителя. – Ни с того, ни с сего. В Карпашские горы, там фамильное имение хозяина. Утром собрались наскоро, лошадей запрягли и отправились.
…Хозяин таверны «Бронзовая лилия» немедля предложил объявившимися на пороге гостям выпить за упокой души своего постоянного клиента и почти что близкого знакомца.
– До самого конца бедолаге Раселиму не везло, – рассудительно заключил тавернщик, разливая кисловатую «Офирскую лозу» по не слишком чистым кружкам. – Брел он, значит, вчера ночью по темной улице и споткнулся. Да так неудачно, что голову себе проломил. В трех местах. Должно быть, кто-то не сумел поверить, что у Раселима с памятного выигрыша на бегах в карманах ничего не завалялось. И никакая Сыскная Когорта теперь следов не разыщет. Был человек, не стало человека – разве кто-нибудь заметит?
После этих слов Конан вдруг забеспокоился, оставил кружку и под столом больно пнул Ши, только настроившегося поболтать на высокоумные темы, в лодыжку.
– Нам пора, – хмуро заявил молодой варвар. Выйдя же на улицу, словно забыл о недавней поспешности, остановился и неразборчиво забормотал:
– Куда теперь?.. Мы же не знаем всех имен. К кому они могли пойти?
– Малыш, ты, случаем, не спятил? – заботливо осведомился Ши. – Какие имена? Что ты несешь? Или тебе настолько досадно, что собранное обвинение теперь в точности уподобилось распаявшейся цепи? Допустим, Раселим, если бы протрезвел, мог бы подтвердить, от кого он получал деньги, ткнув трясущимся пальцем в уважаемого Фехтие. Сам подумай, кто бы ему поверил? Конан, не валяй дурака. Тебе же сказали – разыскания окончены…
– На Каменный рынок! – внезапно решил киммериец, и сорвался с места. Воришка потрусил следом, умудряясь на ходу причитать, взывая ко всем богам Материка о ниспослании хотя бы крохотной капли мудрости в бестолковую голову одного сумасбродного мальчишки.
Лавка по торговле суконными тканями, приткнувшаяся в одном из самых дальних и запутанных уголков Рынка, с первого взгляда казалась работающей – ставни сняты, шторы на окнах подняты, дверь приоткрыта. Однако на звяканье болтающегося над створкой медного колокольчика никто не откликнулся, и полутемное крохотное помещеньице для расчетов с покупателями тоже пустовало.
– Должно быть, хозяин опять куда-нибудь вышел, – невинным тоном предположил Ши, намекая на недавний промах начинающего человекоохранителя, по неопытности упустившего свидетеля. – Подождем?