– Это так мерзко! – простонала Элоиза.
– Д-думаю, нам здесь не место! – сказал брат Димитриос. – Вы не против, если мы немедленно вас покинем, госпожа Максимо?
– Страто, где твои манеры? – взревела Максимо. – Ты собираешься встать и представить нас твоим гостям?
– Джек и Марко, – быстро сказал я. – И еще Касс, Элоиза, Торквин и брат Димитриос.
Брат Димитриос, трясясь в своей рясе, бормотал молитвы на греческом.
– Хм… Эллин, – произнесла Максимо. – Может, нам стоит перейти на твой язык?
– Английский… пойдет… – промямлил Димитриос, крепко держась за лестницу – то ли боялся упасть, то ли собирался броситься наутек.
Герострат к этому моменту успел подняться. Его губы блестели от жира вромаски.
– Джек и его друзья, для меня великое удовольствие представить вам сильнейших, крупнейших, долгоживущих и самых прекрасных и стойких, величественных и всемогущих… – он приложил ко рту ладони и изобразил фанфары: – Зонок!
Максимо поклонилась в пояс:
– До более близкого знакомства зовите нас амазонками.
– Я сплю, скажите, что я сплю, – взмолился Димитриос, без остановки щипля себе руку.
Элоиза шлепнула по нему:
– Это реальность. И они тоже реальны.
– Вы в курсе, кто такие амазонки? – затараторил Димитриос. – Это не просто люди. В Древней Греции это было племя женщин-воинов, поклонявшихся Артемиде, богине охоты, и известных благодаря своему умению убивать. Им хватило мужества и коварства напасть на самого Геракла!
– Да, ну мы все совершаем ошибки, – вздохнула Максимо.
Касс кивнул:
– Название кафе наверху… И на визитке Герострата. Вы все это время были здесь. Ваше имя не было забыто.
– Мы защищаем наш бренд. – Максимо повернулась к своим подругам: – Воины! Что мы делаем, когда у нас гости?
Женщины вышли вперед и одна за другой представились. Уже во время первого рукопожатия я испугался, что у меня отвалятся пальцы. Поэтому остальным я просто махал. Мирто… Питана… Прина… Аная… Эфес… Лисиппа… Цвет их кожи градировался от светло-бежевого до темно-коричневого, и, хотя все они были мускулисты, они двигались как танцоры, плавно и грациозно.
Похоже, они были счастливы нас видеть. На удивление счастливы.
– Э-э… ребят, – не выдержал я, – вы знаете, зачем мы здесь?
Максимо хохотнула, что породило целую волну смеха, пронесшуюся по залу.
– Ты решил, что раз мы физически развиты, у нас нехватка умственных способностей?
– Ко мне именно так и относятся, – заверил ее Марко.
– Присаживайтесь, – распорядилась Максимо. Пара огромных рук толкнула меня на ковер. – Вы пришли за даром атлантийца. Локулусом. Правильно?
Марко, Касс, Элоиза и я обменялись настороженными взглядами.
– Да, – признался я.
– Массарим, конечно, предупредил нас, что когда-нибудь вы придете. Просто мы не ожидали, что это случится так не скоро. – Максимо указала на открытую дверь над нами. – Вы никого не оставили в прихожей? Как я вижу, у троих из вас есть отметина, но для вашей же пользы, если с вами будет девушка.
– У меня появится отметина через четыре года, когда мне исполнится тринадцать, – заявила Элоиза. – Но я могу покрасить волосы.
– Ах, что ж, посмотрим, но до того дня ты всего лишь дитя. – Максимо отвернулась и хлопнула в ладони. – Сестры! Приступаем к стадии два! Пир!
Две амазонки, смеясь и о чем-то переговариваясь, скрылись в коридоре, чтобы уже через секунду вернуться со скатертями, бронзовыми кубками и тарелками. Герострат натянул перчатки из толстой звериной кожи и снял с вертела вромаски. Даже пожаренное с ароматными специями, чудовище ужасно воняло. Когда старик приступил к нарезке, лезвие его ножа сломалось.
– Хм, а этот получился немного жестковат, – пробормотал он.
Меня бесило происходящее. Шум. Разговоры. Запах. Меня бесило, что мы собирались пировать чем-то несъедобным в компании психов, когда Эли была неизвестно где и в опасности.
Мое терпение лопнуло.
– Хватит! – заорал я. – Мы пришли сюда не есть! Пожалуйста, у нас нет времени! Мы спешим! Если у вас есть локулус, отдайте его нам – сейчас же!
Амазонки затихли. Все они посмотрели на Максимо.
– Да будет так, – объявила их лидер и щелкнула пальцами. – Убирайте пир с ковра, и приступаем к стадии «три».
Под шелест множества голосов амазонки отбросили кубки к стенам и спихнули все остальное на голый пол. Жуя остатки со своих тарелок, они выстроились вдоль толстого ковра. Затем Максимо еще раз щелкнула пальцами, и они сунули ладони под его край и одновременно подняли.
Прежде чем мы успели хоть что-нибудь сделать, края ковра сомкнулись над нашими головами, погрузив нас в абсолютную душную темноту.
Глава 22 Кончик ножа
Торквин в ярости взвыл. Я чувствовал, как он борется с ковром, пытаясь вырваться наружу. Мы все пытались, но ковер был слишком жестким и толстым. И у нас не было ничего, чем бы его можно было прорезать. Когда амазонки подняли нас с пола и куда-то понесли, нас прижало друг к другу.
Мое плечо щекотали судорожные, испуганные выдохи Эли. Я попытался обнять ее одной рукой, но угол был слишком неудобным. Несмотря на толщину ковра, я мог слышать возбужденные голоса амазонок.
Прошло не так много времени, и нас бросили на что-то твердое и бугорчатое. В проем между краями ковра над нашими головами хлынул поток прохладного воздуха – и дневного света.
Ковер раскрылся точно бутон. Я невольно заморгал – таким ярким был свет. Вокруг нас простиралось поле травы. Щурясь, я поднял взгляд на подсвеченный яркими огнями купол высоко над нами. Выглядело все это как своего рода стадион, только без зрительских мест. Нас окружали сплошные голые каменные стены.
Я услышал позади глухое буханье, порождающее многократное эхо.
– Джек… – позвал Касс.
Развернувшись, я обнаружил, что мы лежали у основания трех широких лестниц из белого кварца, ведущих на платформу. На ней стоял пустой золотой трон, так густо инкрустированный драгоценными камнями, что, казалось, он без остановки выстреливает световыми пулями. Слева выстроилась группа амазонок, каждая сжимала ремень кожаной сумки с боеприпасами, перекинутый через плечо.
Одна из них поднесла ко рту отполированный белый рог. Видимо, он был полым, потому что когда она дунула в него, по стадиону прокатилось оглушительное «бху-у-у!».
В стене открылась каменная дверь. Из нее вышли еще четыре амазонки, выглядящие моложе тех, с кем мы уже познакомились, и одетые в изысканные туники, расшитые золотыми нитями и драгоценностями. Распевая странный гимн, они строем промаршировали к платформе с троном.
– Это я написал! – с гордостью шепнул Герострат.
– Я так и подумал, – буркнул Марко.
– Я посоветовал им воспользоваться английской версией, и в кои-то веки они ко мне прислушались, – продолжил Герострат. – А теперь падайте ниц!
Мы все опустились на колени при виде старой женщины, шагнувшей на стадион из арочного прохода. На голове у нее была несуразно большая корона из оленьих рогов, а ее туника была из красивого, переливающегося на свету коричневого меха. Юная зонка вела ее за руку, но женщина не нуждалась в помощи. Казалось, она плыла, а не шла, точно была сделана из воздуха. Ее выцветшие глаза мутно блестели. Она смотрела прямо перед собой, и на секунду я решил, что она ничего не видит. Затем ее голова повернулась, глаза остановились на мне, и меня пронзило такое чувство, будто кто-то провел кончиком ножа вдоль моей лодыжки и вверх, до самой шеи.
Зонка помогла ей подняться по лестнице и усадила на трон. Герострат тут же встал и поклонился.
– Ваша божественность, желаете насладиться стандартным получасом смеха и песен? В честь наших гостей у меня заготовлена чудная сценка на тему президентских выборов в Америке!
Женщина потянулась к резной мраморной урне у основания трона и достала из нее уродливый кинжал. Лицо Герострата побелело. Закрыв глаза, он раскинул в стороны руки, чтобы королеве было легче прицелиться:
– Опять вы за свое…
Она вытянула вперед левую руку, растопырила шишковатые пальцы и принялась кончиком кинжала чистить себе ногти.
– Никаких сценок, – хрипло и без тени эмоций прошипела она.
Глаза Герострата широко распахнулись. С облегчением вздохнув, он замахал на нас руками, призывая встать. Женщина молча уставилась на нас.
– Представьтесь, – одними губами подсказал Герострат.
У меня дрожали колени. Какой был протокол знакомства с греческой богиней Артемидой?
– Э-э… привет, – сказал я до смешного писклявым голосом. – Я Джек Маккинли, а это Торквин, брат Димитриос, Касс и Элоиза Уильямс и Марко Рамсей.
Она смотрела куда-то вдаль, точно я ничего и не говорил. Точно меня вообще для нее не существовало.
– Поблагодари, – едва слышно шепнул Герострат.
– И, – продолжил я, – мы хотели поблагодарить вас, что вы согласились нас выслушать, о великая богиня Артемида…
Она стукнула кулаком по подлокотнику трона и наклонилась вперед:
– Не смей… никогда… называть меня этим именем.
Я отпрыгнул назад и врезался в Марко.
– Прошу прощения, если я оскорбил вас, но разве это… разве когда-то это был не храм Артемиды? Мы искали его.
– Нет никакой Артемиды! – прогремела она. – Кого ты имеешь в виду: Эгину из Спарты, бросающую благоухающее копье… или Алфею из Летрини, скрывавшую лицо под маской, или эту серую мышку Лофию… или Алфею из Афин, или Кариатиду, или Потнию Терон, или Агротеру – или меня?
– Я-я не знаю! – запнулся я.
– Ну разумеется! – она быстро заморгала. – У каждого бога – даже самого низшего бога-мужчины – есть его личное имя, а как же. Но мы, богини охоты? Мы все сильны, все первоклассные стрелки, и на всех нас ставят одно и то же клеймо… имя Артемида!
Последнее слово она буквально выплюнула.
– К-к-как вы желаете, чтобы мы называли вас, о великая богиня? – с трудом выговорил брат Димитриос.
Она улыбнулась:
– Я родом с горы Цинт с острова Делос. Вы можете звать меня Цинтия.
Секунду это имя висело в воздухе, пока Марко не расхохотался в голос:
– Цинтия? Храм Цинтии? Это что, шутка?
Женщина щелкнула пальцами, и первый ряд из шести амазонок тут же вскинул луки и нацелил их в Марко.
– Не шутка, – Марко быстро поднял руки. – Совсем не шутка. И, кстати. То, что проделывает ваш приятель Стратокастер – возвращение к жизни, – этим я похвастаться не могу. По крайней мере не здесь. Так что стрелы – штуки очень опасные. Это я так, на всякий случай.
– Встать! Все вы! – приказала она.
Мы поднялись на ноги, и амазонки тотчас нас окружили. Цинтия медленно встала, и две зонки тут же бросились ей на помощь. Щурясь как от яркого света, она спустилась и обошла нас.
– Думаете, они бы построили самое потрясающее сооружение во всем мире – больше сотни колонн, попирающая небосвод мраморная крыша – для простой охотницы на оленей? Оглянитесь вокруг. Я не просто богиня охоты, я богиня чего-то много большего – всех женщин. Я учила их охоте, торговле и музыке, как строить и читать, помогала растить их детей. Племя амазонок спустилось с гор, чтобы почитать меня. А затем, с приходом того атлантийца, всему этому пришел конец.
Теперь уже все амазонки заворчали и принялись плевать себе под ноги, бормоча имя Массарима.
– Массарим был ученым и достойным мужчиной! – возразил брат Димитриос. – Монахи-массарины многие столетия изучали его записи…
– Этот достойный мужчина скормил нам жалостливую сказочку о своей матери-королеве, которую преследовали из-за ее научного гения, – перебила его Цинтия. – Он дал денег на возведение третьего, и самого величайшего, храма после того, как идиот Герострат сжег второй…
– За что я смиренно терплю наказание по сей день, – вставил Герострат.
– Но к тому моменту, когда храм разрушили готы, Массарим давно ушел, но лишь тогда его проклятие возымело эффект, – продолжила Цинтия. – Нас сослали глубоко под землю, обманом заставили охранять его атлантийское сокровище, пока не придут законные наследники и не потребуют его. Мы так долго пробыли здесь, что на все готовы, лишь бы освободиться от этой ноши.
Я не мог поверить своим ушам:
– С этим мы можем вам помочь.
– Проклятие подразумевает, что мы будем охранять локулус от любых посягательств и что ни один муж не сможет его забрать, – сказала Цинтия. – Это были слова Массарима – ни один муж.
– Но мы мальчики, – возразил я.
– Говори за себя, брат Джек, – буркнул Марко.
Богиня покачала головой:
– У вас есть отметины. У всех троих. Даже с моим зрением я их вижу. У вас ничего не выйдет. Среди вас нет девушки с отметиной?
– Есть, но ее похитили, – ответил Касс. – Мы пытаемся ее спасти. Для этого нам нужен локулус. Кстати, уверен, она бы вам ужасно понравилась…
– Тихо! – рявкнула Цинтия.
– Стойте! Через четыре года у меня появится лямбда! – с надеждой сказала Элоиза.
Амазонки зашептались. Цинтия жестом подозвала Максимо к себе для приватного разговора. Повернувшись к нам спиной, они о чем-то тихо забубнили на странном языке.
– Зачем ты это сказала, Элоиза? – прошептал Касс.
– Потому что это правда, – ответила Элоиза. – Я пытаюсь помочь.
– Слушайте, может, они отдадут ей локулус, она же девочка, – сказал Марко. – Тогда это станет самой легкой нашей вылазкой!
– Видишь? – довольно ухмыльнулась Элоиза, глядя на Касса. – Куда вы без меня?
В этот момент Максимо и Цинтия повернулись к нам. Выражение на их лицах было угрюмым.
Цинтия положила руку на плечо Элоизы:
– Что ж, моя дорогая, видимо, тебе придется это сделать.
Лицо Элоизы резко побледнело:
– Погодите. Что сделать?
– Зонки, подготовьте ее! – закричала Цинтия.
Амазонки хлынули к нам и побросали к ногам Элоизы всякого рода оружие и обмундирование – щиты, мечи, колчаны, факелы, дротики, духовые трубки.
Максимо надела на голову девочки шлем:
– Тц. Слишком большой.
Элоиза сбросила его:
– Что здесь происходит?!
– Единственный способ получить локулус, – ответила амазонка, – это сразиться с нами.
Глава 23 Элоиза, Марко и Чингис
– Ты мой брат! – кричала Элоиза. – Ты не можешь им позволить так со мной поступить!
Она кружила по маленькой гладиаторской комнате с каменными стенами, примыкающей к стадиону. Снаружи амазонки выстраивались вдоль стен, весело переговариваясь и передавая друг другу корзины с едой.
– Джек придумает, как отсюда выбраться! – пообещал Касс.
– Я? – удивился я.
Элоиза сердито на меня посмотрела. Казалось, она сейчас зарыдает.
– Я придумаю, – торопливо сказал я.
Еще никогда в жизни мой голос не звучал настолько неубедительно. Кожаный шлем Элоизы сползал ей на уши, а шелковая ткань, которую Максимо подложила внутрь, свисала у нее вдоль затылка наподобие хвоста. При каждом повороте сандалии сваливались с ее ног, а туника постоянно соскальзывала вниз, хотя она и приколола ее к ремню своего колчана.
– Посмотрите на этих психованных! – возмущалась Элоиза. – Посмотрите, что они едят! Они отвратительны!
Я выглянул наружу. Амазонки передавали друг другу корзины с жареными головами животных и неощипанными птичьими крыльями. Они ковырялись в зубах хвостами броненосцев и соревновались, кто дальше плюнет их глазами.
– Ну… они придерживаются отличной от нашей диеты, – пробормотал я.
– Это бошки, задницы и кишки! – отрезала Элоиза. Она сорвала с головы шлем и швырнула его на пол. – С меня хватит. Я этого делать не собираюсь.
Шлем откатился к Марко, и тот его подобрал.
– Слушайте, а он мне как раз, – сказал он, надевая его себе на голову.
– Вот ты и иди! – огрызнулась Элоиза.
Я обвел взглядом толпу зрителей. Они держались стен, то есть стояли далеко от центра стадиона, где амазонки в шлемах и толстых доспехах бросали копья, сражались на ножах, прыгали и состязались друг с другом в беге. Во всей амуниции их было не различить.
– А ты знаешь, Элоиза, может, это не такая уж и плохая идея, – сказал я.
– Ха-ха, – протянул Марко.
– Серьезно, посмотри на них, – не сдался я. – Они все под десять футов роста. Если ты выйдешь к ним, Марко, весь замотанный с головы до ног, они ничего не заметит. Для них мы все мелюзга, даже ты.
– Но Цинтия… – начал Касс.
– У нее ужасное зрение, – сказал я. – Видел, как она на нас щурилась? Ей много сотен лет. Моему папе всего сорок, а он надевает очки, чтобы заглянуть в холодильник. И потом, посмотри, как далеко она сидит.
Мы столпились у двери. Трон Цинтии перенесли в самую дальнюю часть овального стадиона. От места, где должно было пройти сражение, ее отделяло не меньше пятидесяти ярдов.
Она встала, и весь стадион погрузился в тишину, не считая нескольких раскатистых отрыжек. В один из арочных проходов вошла четверка амазонок, несущая на плечах платформу на деревянных столбах. На платформе стояло что-то вроде скульптуры, прикрытой толстой расшитой тканью. За ними показались еще две амазонки, ритмично бьющие в барабаны из полых пней, обтянутых звериной кожей.
Они пересекли стадион и опустили платформу перед троном. Цинтия медленно спустилась по лестнице и одним резким движением сдернула ткань.
На золотом основании, инкрустированном красными драгоценными камнями, покоилась жемчужного цвета сфера. Она засверкала в огнях купола, и амазонки восторженно заахали и заохали.