Бах! Бах!
Бах! Бах! Бах!
Опустошив магазины, они отложили винтовки, медленно поднялись, разминая ноги.
Звук горна известил, что до обеда стрельб больше не будет, на вышке вновь загорелся белый фонарь.
— Пошли, что ли?
— Пошли…
Обычно стреляющие снайперы к мишеням сами не ходят — это сбивает с ритма огня, учащает дыхание, повышает давление… К тому же все, что нужно, видно в оптику. Но сейчас они двинулись в поле: каждому не терпелось своими глазами, вблизи, увидеть результат, потрогать пальцами пробоины. Так лучше уясняются сложные выстрелы и приходит понимание их закономерностей, которое откладывается в подсознании и непостижимым образом сказывается на последующих сериях.
До ростовых мишеней пришлось идти долго: как-никак, а целый километр — на мотоцикле несколько минут ехать. Черные силуэты медленно увеличивались. Наконец, до них можно дотронуться рукой…
В мишени Ратникова оказались три пробоины — одна почти в центре середины корпуса, и две — правее и ниже, сантиметрах в пятнадцати одна над другой: крестец и поясница… Живого человека любое из попаданий перевело бы в мертвое состояние.
Котин попал лишь один раз: влево-вниз — район ног.
— Выходит, мы с тобой тоже входим в семерку «тысячников»? — спросил он.
Напарник усмехнулся.
— Ты — да. Я — нет.
— Но почему?!
— Настоящий «тысячник» все пять пуль положит куда надо, — отозвался Ратников.
— Подначиваешь? — укоризненно спросил Котин, и они пошли обратно.
* * *Узергиль
Теракты расследуются не так, как все обычные преступления: убийства, грабежи, разбои, а тем более — многомиллионные хищения и взятки. Здесь отсутствуют волокита, межведомственная и территориальная несогласованность, лень и недобросовестность исполнителей, а тем более — упаси Боже! — личная заинтересованность в выгораживании виновных! Поэтому уже утром следующего дня в Узергиль вошла колонна из четырех бронетранспортеров «БТР-80», трех «Уралов» с камуфлированными кузовами-фургонами и нескольких «уазиков» защитного цвета.
На подходе к селу головной БТР обстреляли, хорошо, что обычными, а не бронебойными, и с предельной дистанции — пули прощелкали по наклонным броневым листам и с визгом срикошетировали, оставив только вмятины и царапины. Башенный стрелок засек, откуда велся огонь, и расстрелял ленту из КПВТ[22] в заросший лесом склон соседней горы. Командир машины видел в бинокль, как крупнокалиберный смерч рубил ветви и сбивал листву, изрядно оголив участок, откуда раздались выстрелы. Неизвестно, удалось ли накрыть стрелков, но больше они себя не проявляли, и дальнейшее продвижение прошло без всяких эксцессов. Хотя бойцам стало ясно: об их приближении узнали, и все, кто находится в розыске, скрылись в горах, послав им прощальный привет…
Но кратковременный огневой контакт не смог сорвать спецоперацию, которая началась в десять — поздновато для мероприятий подобного рода, но если учесть, что повлекший ее взрыв прозвучал только вчера, адрес фигуранта установили в полночь, после чего бойцов подняли по тревоге и они по горным дорогам преодолели расстояние от Махачкалы, то вполне своевременно.
Бойцы внутренних войск блокировали въезды и выезды, взяв село в достаточно плотное кольцо. Кто не успел уйти по предательской наводке, тому уже не выбраться!
Полковник Нижегородцев, одетый в спецформу «Ночь», стоял на площади села, возле выполняющего роль «пункта разбора» омоновского «Урала» с зарешеченными окнами. Все остальные были в «Горках», только спецназ ФСБ — в однотипной и практически новой форме, а у омоновцев «Горки» были разного покроя и оттенков — от светло-коричневого до почти зеленого, потому что снабжались полицейские хуже, лазили по горам больше и чаще заменяли порванную или износившуюся форму самостоятельно, за собственные деньги. «Тяжелые»[23], кроме всего прочего, были в бронежилетах, шлемах, масках и «разгрузках» с усиленным боекомплектом. Так что Нижегородцев выделялся среди остальных, и это было плохо, так как снайпер всегда выбирает цель, которая отличается от основной массы. И, как правило, не ошибается, не ошибся бы и в этом случае, так как именно Нижегородцев командовал специальной операцией. Но сейчас ничего поделать с этим было уже нельзя, поэтому свои каплевидные очки «хамелеон» он уже снимать не стал — хуже не будет!
Рядом с полковником стояли следователь майор Алиев и оперативники — капитан Соколов и старлей Мамедов из республиканского УФСБ. Они находились на годекане[24] села, прямо у положенных друг на друга длинных толстых бревен, до блеска отполированных задами старейшин. Над бревнами, на кирпичной стене было косо написано зеленой краской: «Ремонт сотовых телефонов и компьютеров — 8 926 744 398». Но офицеры прибыли сюда не для того, чтобы болтать или чинить сотовые телефоны. Они наблюдали за разворачивающимся вокруг действием, обозначаемым в официальных документах как «контртеррористическая операция (КТО)», а в обыденной речи именуемым «зачисткой».
Спецназ ФСБ работал адресно — оперативные группы направились одновременно к «Эмилю», предположительной «Тамаре» — Фатиме Дадаевой, проходящей по оперативным учетам как связь боевиков и активный компьютерный пользователь, и в несколько дворов, в которых, по агентурной информации, могли находиться участники НВФ. Сплошную «зачистку» проводили омоновцы — они заходили в каждый двор, в каждый дом, в каждый сарай…
Это был Махачкалинский ОМОН, который силовики между собой называли «местным», выделяя его из большого количества отрядов, приехавших в республику в командировку. «Местные» работали больше других, им доверяли самые опасные операции, они хорошо знали горскую специфику, обычаи, язык, но все равно потерь у них было немало…
— Держи, Али! — Нижегородцев протянул Мамедову несколько фотографий, пришедших из Москвы. На них были запечатлены в разных ракурсах четыре женщины — в глухих черных платьях до пола и платках, закрывающих контур лица. Вначале у них полицейские проверяли документы, потом одна ушла, а оставшиеся что-то горячо доказывали стражам порядка. Потом вся троица шла обратно. Вот лица крупным планом, правда, качество не очень хорошее…
— Покажи это жителям, покажи властям, поспрашивай всех, кого можно. Если они местные, надо их задержать. Возьми с собой двух «тяжелых» и держи оружие наготове…
— Ясно, товарищ полковник! — Старлей развернулся и исчез.
Двое «тяжелых» в быстром темпе подвели к «Уралу» первого задержанного. Его майка была задрана снизу на голову, оголив не успевший налиться силой торс молодого человека, руки скованы над головой, будто его захватили в тот момент, когда он только начал одеваться. Молодой человек неловко бежал вслепую на полусогнутых ногах, наклоненный под прямым углом с торчащими вперед руками. Передний конвоир тащил его за наручники, а задний держал за пояс сзади. В такие минуты человек думает только о том, чтобы сохранить равновесие и не упасть, а не о возможном сопротивлении или побеге.
«Спецы» привычно сдали задержанного на «пункт разбора» под охрану ОМОНа.
— Это кого вы доставили, Амирхан? — спросил Нижегородцев, глядя, как задержанного забрасывают в салон «Урала». Вампир знал многих из «тяжелых». Некоторых узнавал даже в масках. И они его знали — работать вместе приходилось нередко.
— Дадаш Насруллаев, брат Абрека, — ответил один из «спецов» и закатал наверх маску, явив миру суровое лицо и сверкающую позолоченными фиксами улыбку капитана Амирхана Курбанмагомедова. — Оружия, взрывчатки в адресе не нашли, сто процентов, предупредили сучар… А компьютер есть… Вы же ориентировали насчет компьютеров?! Я там двух бойцов оставил. Давайте своих «хакеров», отведем на место.
Нижегородцев жестом подозвал старлея Керимова и, когда худощавый компьютерщик с черным портфелем подбежал вплотную, распорядился:
— Иди вот с капитаном, посмотришь машину!
— Есть, товарищ полковник!
— Пойдем-ка и мы, — предложил Вампир Алиеву. И приказал Соколову: — А ты, капитан, займись нашими фигурантами, пока горячие!
Четыре человека в форме без знаков различия двинулись по пустынной улице. Со всех сторон к пункту разбора вели задержанных, как правило, одним и тем же универсальным способом: на голову натянута рубашка или пиджак, передний спец тащит за наручники, второй толкает в спину, держа за пояс. Единственным исключением стала худощавая молодая женщина в строгом деловом костюме и с распущенными волосами: она шла сама, держа впереди скованные руки, а «тяжелые» поддерживали ее с двух сторон за предплечья. На общем фоне такой способ сопровождения казался не силовым захватом, а почетным эскортированием.
— Фатима Казбековна? — поинтересовался Вампир.
Задержанная одарила его тяжелым взглядом больших черных глаз.
— Это грубое нарушение прав человека! — надменно сказала она. — Я медсестра, меня все знают! Сколько было «зачисток», ко мне никогда претензий не было!
— Кое-что изменилось, гражданка Дадаева! И сильно изменилось!
Не сводя взгляда с задержанной, Вампир обратился к конвоирам:
— Компьютер у нее был?
Черные глаза беспокойно метнулись.
— Был, сейчас принесут. — «Спец» поднял руку и показал прозрачный пакет с каким-то растительным содержимым. — А вот это на дурь похоже…
— Это чай, успокаивающий чай! — возмутилась Фатима.
— Разберемся! — бросил Вампир, и они пошли дальше.
Во дворах слышался шум, крики, хлопали двери, отчаянно кудахча, всполошенно взлетали куры.
— У кого вы там, в сарае, паспорта собрались проверять, у овец, что ли? — возмущались хозяева.
— У баранов! — с юмором отвечали омоновцы.
Но никто не смеялся.
Навстречу вели все новых и новых задержанных. У некоторых были разбиты лица, некоторые еле переставляли ноги. За ними с криками и причитаниями тащились родственники, в основном престарелые родители.
— За что забрали? — громко причитали женщины. — За что?! Разве сейчас война, а вы фашисты?!
— Языки прикусите! — рявкнул рослый омоновец. — Не знаете, за что?!
«„Тяжелые“ аккуратней отработали», — подумал Вампир. И еще подумал, что все в мире взаимосвязано. Волна насилия, захлестнувшая Узергиль, — это докатившиеся из далекой Москвы круги от вчерашнего московского взрыва. Который был направлен на столицу именно отсюда!
— Не знаем… Ничего мы не знаем! — кричали женщины.
Мужчины вели себя тихо: те, кто помоложе, вообще не выходили на улицу, те, кто постарше, держались поодаль и в конфронтацию с представителями власти не вступали.
В Узергиле это была далеко не первая «зачистка», поэтому селяне знали, что сейчас лучше не попадать под горячую руку силовиков. Вот потом, когда глава села пригласит журналистов, проплатит их работу, тогда можно будет и дорогу перекрыть, и помитинговать. А сейчас лучше помолчать, иначе увезут, и ищи потом ветра в поле, как хромого Ису.
Иса, конечно, охромел не от падения швеллера на стройке, как в один голос подтверждали все соседи. Он вообще не знал, что такое швеллер. Но пулю, выпущенную контрактником внутренних войск и пойманную Исой, когда он с братьями-муджахедами уходил после нападения на пост, вынул краснолицый и пышноусый даргинец Абдулатип из Камринской больницы. А значит, можно было смело врать про травму на стройке. Один раз его отпустили, но полоумного Ису это не спасло. При очередной «зачистке» он принялся ругать омоновцев, угрожать им расправой, и где он сейчас, никто не знает. Кто-то говорил, что ему дали пять лет, кто-то — что десять, а были слухи, что его застрелили и бросили в хуптенскую яму. Впрочем, его все равно готовили на шахида…
Дом родителей амира Узергильского джамаата находился неблизко от годекана и был по местным меркам богатым — во-первых, не из самана или песчаника, а из тесаного горного камня, во-вторых, просторным — восемь комнат на двух этажах. Хорошие железные ворота, большой двор с навесом…
Поднявшись в сопровождении двух «спецов» на второй этаж, Вампир с Алиевым и Керимовым прошли в угловую комнату. Здесь, на столе из красного дерева, стоял компьютер с большим плоским монитором. Керимов придвинул резной мягкий стул, больше похожий на трон, включил системный блок, достал из портфеля какой-то прибор, подключил его к компьютеру, сел за клавиатуру и быстро защелкал клавишами.
Вампир и Алиев смотрели в открытое окно, как по узким петляющим улочкам двигались досмотровые группы ОМОНа. Они шли одновременно по обеим сторонам. Тройка бойцов с автоматами входила во двор, пара с пулеметом и СВД оставалась у входа — пулеметчик подстраховывал вошедших, а снайпер, присев у забора, контролировал улицу в направлении движения. Группа прикрытия шла метрах в тридцати позади поисковиков, отсекая движение посторонних людей и машин. В поле зрения были две такие группы, которые шли одновременно по двум параллельным улицам. По левой, более-менее широкой, с группой прикрытия продвигался и БТР, для убедительности поворачивающий башню с пулеметами то в одну, то в другую сторону.
Керимов выругался:
— Предусмотрительный гад — стер записи!
— Да ну! — огорчился Вампир.
— Гну — не гну, я все разогну… Он по-детски стер… На жестком-то диске все осталось… Сейчас все и восстановим…
Он снова стал колдовать с компьютером, а Вампир с Алиевым продолжили смотреть в окно.
Из радиостанций бойцов слышались короткие реплики переговоров:
— Семьдесят первый — тридцатому!
— На связи!
— Прошел «Радугу-2»!
— Притормози малеха!
— Принял, ждем!
— Третий — первому! Коровник — чисто, выходим!
— Принял!
Керимов радостно вскрикнул.
— Вот и все! Тут у него целая переписка! «Какая ты красивая… Приезжай, мы поженимся…» — припав к монитору, он читал наиболее броские фразы. — Да, хозяин компа и есть Эмиль! Или Абрек, если он здесь бывает, или этот… брат его, который в «Урале» омоновском сейчас сидит…
— На Абрека не похоже, у него другие инструменты, — покачал головой Алиев. — Автомат и взрывчатка ему привычней.
— Да чего тут гадать? — Нижегородцев вынул из нагрудного кармана несколько фотографий молодого человека: на коне с ружьем, в черкеске с кинжалом, в задумчивой позе на фоне гор.
— Это Дадаш, — сразу узнал его следователь. — Ну и гусь! У нас на него никогда ничего не было!
— Теперь будет, — кивнул Нижегородцев. — Оформляй изъятие, потом допросишь мать, соседей. Я тебе оставлю прикрытие!
— Понял, изымаем! — ответил Алиев и привычно достал из папки бланк протокола.
Внимательно осматриваясь, Вампир в одиночку вернулся на годекан. Хотя он шел по «зачищенным» улицам, но полностью исключать внезапного выстрела в спину было нельзя.
«Пункт разбора» был забит задержанными, вокруг, по периметру площади, развернувшись черными лицами наружу, к бледным лицам толпы родственников, неподвижно застыли «тяжелые» с оружием наизготовку. Их начальники, без масок, стояли возле «Урала» и переговаривались между собой. Соколов стоял с ними, но, увидев полковника, быстро пошел навстречу.
— Они все отрицают, внаглую, — понизив голос, сказал капитан. — И Дадаш, и эта… Фатима. «Знать ничего не знаем, ведать не ведаем»…
— Ничего, уликами припрем, никуда не денутся. Срок и тем дают, кто не признается. Особенно по таким делам…
— Ладно, я с ребятами проеду, а то засиделся с бумагами, — сказал Соколов и с несколькими бойцами сел в «уазик». Машина резко тронулась с места.
Вампир подошел к «тяжелым», пожал руку их командиру — подполковнику с позывным «Седой», который мощной фигурой напоминал игрока в регби.
— Как дела?
— Нормально, идет фильтрация. Человек десять уже отпустили, с остальными разбираемся.
— Отсадите брата Абрека и Фатиму Дадаеву отдельно, в разные машины, лучше в БТРы, — дал команду Вампир. — Я их забираю.
— Принял! — по инерции ответил «спец». — В смысле — исполним!
— Еще серьезные есть?
— Радиолюбителя одного омоновцы притащили…
— В каком смысле — радиолюбителя?
— Во-оо-он… — по многолетней привычке Седой не показал рукой, а только повел глазами в нужном направлении. — Видите, над забором? Третий двор во втором квартале от мечети.
— Я и кварталов-то в этом муравейнике не вижу. Что там?
— Проволока. Антенна. Направленная радиоантенна протянута через весь двор между вышками из жердей. А в доме мощная радиоаппаратура — хоть с Америкой связывайся. У командира ОМОНа есть блокнот из того дома, с позывными и частотами, он не отдает: сказал, своему начальству передаст с рапортом. Ну что ж — правильно, это его «палка»[25]… А вот шифроблокнот, похоже, этот гад успел в туалете утопить. Омоновцы его самого в огороде догнали, с паспортом младшего брата…
— С их начальством я вопрос решу. Этого радиолюбителя тоже забираю! Еще что?
— Да больше, пожалуй, ничего интересного. Счастливые обладатели персональных компьютеров и ноутбуков… Таких голов пять набралось. Малолетки с половинками лезвий «Спутник», вложенными в паспорт… Это у них вроде пароля, что лесным сочувствуют. И крест на паспортном гербе лезвием стерт. Западло, мол, им, истинным правоверным мусульманам, крест при себе носить! Детский сад, в общем! — сделал заключение командир «спецов». — Хотя, как посмотреть…
— Подожди, а где там крест на гербе? — удивился Нижегородцев.
— На державе, которую орел в левой лапе держит.
— Никогда не обращал внимания…