– Муж сам должен был думать, как ему поступать. А больше всех я сама виновата. Никто меня силой доверенности подписывать не заставлял. Сдурила, за что и поплатилась.
– И как же ты потом с Курилкиным спокойно общалась?
– А мы почти и не общались. Вы же знаете, как Курилкин к женскому полу относится. Он от меня шарахался, словно я чумная. Правда, домик по просьбе Лешки для меня в поселке все же присмотрел.
– Да, и еще про этот домик! Зачем он тебе?
– В смысле?
– У тебя ведь есть отличная квартира.
– Там моя подруга живет, – попыталась увильнуть от прямого ответа Светлана.
Но была немедленно уличена во лжи:
– Поселилась после того, как ты в Чудный Уголок перебралась! А зачем?
– Это все идея Лешки, – наконец сдалась Светлана. – Он хотел, чтобы я рядом жила. Его идея, а Курилкин только про домик у вашего Таракана спросил и намекнул, что есть у него одна знакомая, то есть я, которая бы этот домик на время сняла.
– А Горшков сам к Таракану почему не пошел?
– Ему было нужно, чтобы наши с ним имена ничто бы не связывало. Никто в поселке не должен был знать, что мы любовники.
– Почему? Из-за грядущего развода?
– Да, – кивнула Света. – Никто не должен был знать, что у нас с Лешиком любовь. Он ко мне даже ходил с осторожностью. Когда стемнеет, приходил. Да не по улице шел, а, как говорят, огородами, через двор Курилкина. Оттуда ко мне в заборе лаз был сделан. Ну, Курилкин знал о нем. И Лешик пользовался.
– И все эти сложности нужны были только для того, чтобы Горшкову свою репутацию не запятнать?
– Понимаете, жена у Горшкова до того стервозная баба, она бы на все пошла, лишь бы не отдать Лешке кровно им заработанные рублики.
И с уст Светланы полилась поистине удивительная речь. По ее словам, выходило, что Горшков взял свою жену чуть ли не из милости. Взял из жалости, потому что никто другой на старую деву и смотреть не хотел.
– Ни красоты, ни ума, одна корысть и голый расчет! Как Лешка с ней все эти годы мучился, вам и не передать! Только чувство долга и удерживало его рядом с этой вульгарной женщиной. Но даже когда мы с Лешей встречаться начали, он благородно со своей женой поступил. Денег ей дал, дом в Германии купил. Ни в чем ей не отказывал. Только об одном и просил: дай развод! Так что бы вы думали? Эта гадина над ним все это время издевалась! Честное слово, я даже к Курилкину начала в последнее время лучше относиться. Какой бы он ни был ушлый, а ведь с некоторыми дамочками иначе и нельзя никак! Ты им палец в рот, они тебе всю руку по локоть откусят.
Подруги слушали, как Светлана поливает грязью законную супругу Горшкова, но, в конце концов, не выдержали:
– Светка, да ты хоть знаешь, как ты не права!
– Я?! – подпрыгнула чуть ли не до потолка Света. – Я – не права?! Да что вы про эту Анастасию знаете, кроме того что она вам сама про себя рассказала? Она жуткая женщина! Ужасная! Вся в отца своего пошла!
– А что у нее с отцом? Он ведь был бизнесменом, добился богатства, процветания и…
– Да ее папаша первым бандитом во всем Екатеринбурге был! Я ведь тоже оттуда родом. Хорошо папашу Анастасии знаю. Не лично, конечно, но по слухам. Людей он перестрелял в девяностые целую пропасть! Мой отец с ним дел старался не иметь, благодаря этому и цел остался! Но и на него папаша Анастасии наезжать пытался. Богатство он на крови людской заработал! Да вы бы про него получше разузнали. А про его доченьку я вам так скажу: яблочко от яблони недалеко падает!
И, высказавшись, Света замолчала, переводя дух. Подруги тоже молчали. Да, кое в чем Светлана была права. Они приняли слова Анастасии о ее дружеских отношения с мужем за чистую монету без всякой проверки. Они видели, какая Анастасия милая и славная, вот и подумали, что в супружеском разладе виноват супруг. А ведь продемонстрировать незлобивость характера нетрудно даже при минимальном актерском таланте. Учитывая, что общались подруги с Анастасией не так уж долго, женщина вполне была способна на эти несколько часов нацепить на себя маску всепрощающей супруги.
– Могу дать адресок одной женщины, она с папашей Анастасии шуры-муры имела.
– Что?
– Ну, любовница она его.
– Сколько же ей лет?
– Не так уж и много, – ухмыльнулась Света. – Пожалуй, ровесницей Анастасии будет. Папашка Анастасии ее прямо со школьной скамьи к себе взял. Очень он на малолеток падкий был. Жена – мать Анастасии – знала, да поделать ничего не могла. С мужем она спорить не осмеливалась. Норов у него крутой был. Кто ему один раз возразить решился, сразу уже на том свете договаривал.
– Ужас какой!
– И вот у такого человека разве могла родиться и вырасти нормальная дочь? Да никогда в жизни! Анастасия все свои проблемы с помощью убийств и насилия решала. От отца своего научилась.
Подруги переглянулись и решительно сказали:
– Давай адрес любовницы! Ты хорошо эту особу знаешь?
– Про нее весь город знал. Жалели, конечно. Только когда отец Анастасии в Питер с семьей подался, любовницу свою он с собой прихватил. Тут мы с ней случайно на Невском проспекте встретились. Я к ней первая подошла. Очень уж любопытно было, как у нее жизнь сложилась.
– И как?
– А вы сами съездите да посмотрите. Тогда и выводы будете делать!
И Света отвернулась от подруг. Она была явно сердита, но девушки никакой вины за собой не чувствовали и поэтому просто повторили, что завтра же первым делом наведаются к Катерине – любовнице отца Анастасии.
Катерина Завойская, так звали женщину, оказалась далеко не такой молоденькой, как представлялось подругам. Впрочем, она ведь была ровесницей Анастасии, так что удивляться тут было нечему. Но вот красавицей эту женщину назвать было трудно. Лицо ее пересекал уродливый шрам. Он шел через все лицо от уха до подбородка. К тому же штопали Катерину какие-то горе-хирурги, отчего мышцы у нее срослись неправильно, и лицо получилось перекосившимся. Даже большие и когда-то весело смотревшие на этот мир глаза были изуродованы перекосившим лицо шрамом.
Катерина выглядела так, словно одним уголком рта все время усмехается, а другим, наоборот, грустит. Одним глазом женщина спит, а вторым смотрит зорко и бдительно. Обстановка в квартире была бедная. Ни салфеточки, ни симпатичной вазочки. Совсем голо и уныло.
И сама Катерина одета была невзрачно, в какую-то темную вытянувшуюся от старости кофту и длинную юбку. Тело у Катерины было тяжелое. И с трудом верилось, что когда-то это была самая красивая девочка не только в классе, но и во всей школе.
– Много лет с тех пор утекло. А мы ведь с Настей в одном классе учились. Подругами даже считались. Ну, конечно, до тех пор, пока ее отец меня силой не взял.
– Он вас изнасиловал?
– Еще и избил, чтобы не дергалась. И вот ирония, Настя меня же во всем и обвинила. Дескать, это я ее отца соблазнила. А я и не думала! Он мне не нравился даже.
– Зачем же вы с ним остались?
– А вы бы попробовали как-нибудь иначе. У Папочки – это он так велел мне себя называть – нрав был такой: что не по нем, мигом пулю в лоб или кишки наружу.
– Жуть какая!
– Да у них вся семейка такая. Недаром говорят, овцу рядом с собаками привяжешь, и она гавкать научится.
– Что вы хотите этим сказать?
– И мать, и дочь недалеко от Папочки ушли. Видите этот шрам?
И Катерина ткнула себя пальцем в уродливую полосу на щеке.
– Как думаете, кто постарался?
– Кто? Ваш любовник? Этот… Папочка?
– Нет. Дочка его.
– Анастасия?! – ахнули подруги, буквально пораженные этим известием. – Не может быть!
– Еще как может. Хотите послушать?
Трагедия произошла на сороковой день после смерти Папочки. Разумеется, ни на кладбище, ни на поминки Катерина не пошла. Просто не посмела. Сидела себе в квартирке, которую приобрел для своей молоденькой любовницы Папочка, и тихо радовалась жизни. Ее мучитель наконец-то отправился туда, где ему было самое место, – в ад! И Катерина мечтала о том, что теперь у нее начнется совсем другая жизнь.
Незадолго до своего конца Папочка пообещал своей любовнице, что упомянет ее в завещании.
– Голодать не будешь. Ты была хорошей девочкой, послушной, а я люблю послушных.
И вот теперь Катерина мечтала о том, как она потратит денежки, заработанные многолетней каторгой. Неожиданно в дверь раздался звонок. Думая о светлом будущем, которое ее теперь ждет, Катерина порхнула к дверям. Там стояла Анастасия вместе с двумя мужчинами. Этих двоих Катерина знала, они были личной охраной Папочки. Но что им нужно тут теперь?
– В чем дело? – попятилась девушка внутрь квартиры. – Вы ко мне?
– К тебе, к кому же еще!
Дочь Папочки вошла и устроилась в его любимом кресле. Катерина вздрогнула. Ей показалось, что прошлое вновь вернулось к ней и что в кресле вновь сидит ее хозяин. Помотав головой, Катерина прогнала страшное видение. Она не понимала, зачем дочь хозяина пришла к ней. С тех пор как они учились в школе, прошло уже много лет. От былой дружбы не осталось и следа. Кроме того, Катерина отлично знала, что Анастасия ее ненавидит. И теперь ежилась под взглядом бывшей подруги.
– Мечтаешь, как теперь заживешь на наши с мамой деньги? – внезапно произнесла Анастасия, причем глаза ее злобно расширились. – Какую по счету шубу уже в мыслях приобрела?
– Почему ты так со мной разговариваешь?
– А как мне еще с тобой разговаривать? Подстилка! Грязная тварь! Забралась в постель к моему отцу, а теперь еще и на наши с мамой денежки рот разинула!
– Твой отец обещал что-то оставить мне после своей смерти.
– Ах, он тебе обещаа-а-ал! – издевательски протянула Анастасия. – А ты и обрадовалась?
– Это его деньги. Он мог распорядиться ими, как…
Катерина хотела сказать, что хозяин сам заработал капитал и мог им распоряжаться без чьего-либо ведома. Но Анастасия не дала договорить бывшей подруге.
– Заткнись! – завопила она. – Заткнись и слушай! Да, отец оставил тебе по завещанию деньги, но ты сегодня же поедешь и откажешься от своей доли в наследстве!
– И в чью пользу?
– В мою!
– И не подумаю даже! – возмутилась Катерина. – Я за эти годы такого натерпелась от твоего отца, что эти деньги мои по праву!
– Ах, ты о правах заговорила! Ну, берегись! Хотела я с тобой по-хорошему договориться, но, видно, не удастся. Ребята, хватайте ее!
Дальнейшее Катерина помнила плохо. Ее схватили, зажали рот. Дышать стало трудно, и Катерина потеряла сознание. Она помнила, что ее лицо прижимали к столешнице кухонного стола, а напротив нее стояла Анастасия. В руках она сжимала огромный кухонный тесак, поигрывая им и зло глядя на Катю.
– Не быть тебе больше красавицей! И богачкой не быть! Все мое будет! Все деньги моими станут!
Очнулась Катерина от ледяной воды, которую ей плеснули в лицо. Она еще удивилась, почему стекающая с нее вода какого-то странного красного цвета. Но тут внезапно ощутила в лице жгучую боль.
– А-а-а! – закричала она, схватившись за щеку.
Рука моментально окрасилась алым. Это была кровь, которая хлестала из раны.
– Это тебе только привет! – сказала Анастасия. – А завтра если не передумаешь, то мы и остальное послание целиком на твоем личике пропишем.
Разумеется, на следующий день Катерина с заклеенным пластырем лицом отправилась со своими мучителями к нотариусу и подписала все, что от нее требовалось. Размеры наследства, которое у нее отняли, она так никогда и не узнала. Радовалась уже и тому, что осталась жива. Да и на ее квартирку Анастасия претендовать не стала.
– Ладно уж, живи, – сказала она на прощание Катерине. – Но помни: вздумаешь рыпнуться и сунуться ко мне за деньгами, живо в землю ляжешь!
По этой причине Катерина никогда не напоминала о себе жене и дочери своего любовника. Она понимала: если напомнить о себе, могут и убить. Просто так, ни за что.
– Они обе сумасшедшие. И дочь, и мамаша.
– Отец и мать Анастасии умерли. Она осталась одна.
– Ну, так это ничего не меняет. Если спросите меня, я прямо скажу: Анастасия способна на любое преступление. Хоть убийство, хоть что. Это она со мной еще по-доброму поступила. Могла и убить. Запросто.
Подруги не могли оторвать глаз от шрама, который был на лице у бедной женщины. В голове не укладывалось, что такое зверство над красивой когда-то Катей могла учинить их Анастасия.
Глава 16
Оказавшись на улице, подруги долго не могли прийти в себя. Поведанная Катериной история начисто перечеркивала все их представление об Анастасии. Как уродливый шрам обезобразил красивое лицо женщины, так и ее рассказ перековеркал все, что прежде подруги знали.
– Ты ей веришь?
– Такую историю нарочно не придумаешь.
– Может, она оговаривает Анастасию?
– Ну, допустим. А шрам?
– Заработала его где-то в другом месте. Анастасию ненавидит, потому что та родная дочь, успешно вышла замуж, и вообще…
Леся не договорила.
– Надо поговорить с самой Настей!
Но телефон Анастасии молчал. То ли женщина не слышала звонка, то ли просто не хотела разговаривать.
– Так не пойдет! – воскликнула Кира после пятой неудачной попытки дозвониться до Анастасии. – Поедем к ней!
– Что мы ей скажем? – робко спросила Леся. – Даже если и окажется, что история любовницы – правда, какое это имеет отношение к убийству Горшкова?
– Самое что ни на есть прямое! Если Анастасия – такая ловкая обманщица, что даже нас в заблуждение ввела, от нее можно ждать любого, даже самого отчаянного поступка.
Однако, поднявшись к нужной квартире, подруги замерли от изумления. Двери в квартиру были приоткрыты, и оттуда раздавались голоса, все они были по большей части мужские.
– Воры?
– Грабители?
Нет, на воров и грабителей незнакомцы похожи не были. Очень уж нахально себя вели. Ничего не боялись. Подкравшись к дверям поближе, подруги прислушались:
– Так, Евдокимов, ты осматриваешь кухню. Ларионов, ты в ванной и коридоре. Остальные по жилым комнатам. Вы знаете что искать. Нас интересуют ремешки, пояса от платьев, даже бельевые веревки сгодятся. Одним словом, все то, что может подойти в качестве удавки.
Услышав последнее слово, подруги в ужасе переглянулись. Не иначе как в квартире подруги Анастасии идет обыск. И это не воры орудуют, совсем наоборот. В квартире полно полицейских. И ищут они удавку.
– Не иначе как ту самую, которой был задушен Курилкин.
– Выходит, Анастасию все-таки подозревают?
Но подругам не удалось вдоволь пошептаться. Внезапно дверь открылась, чуть не стукнув Киру по лбу. Девушка поспешно отскочила, наткнулась на Лесю. От неожиданности та не удержалась на ногах, и обе подруги рухнули на пол. Стоящий в дверях мужчина не сделал ни единой попытки помочь им подняться. Он просто смотрел на барахтающихся на полу подруг. А когда они наконец встали, сердито спросил:
– Вы кто такие?
– Мы… Мы – соседки.
– Из какой квартиры?
– Вот из этой.
Кира ткнула пальцем в дверь напротив. Она искренне надеялась, что полицейский не станет перепроверять ее слова. Он и не стал.
– Отлично, – кивнул он вместо этого подругам. – Заходите. Понятыми будете.
Не испытывая никакого восторга от данного предложения, подруги вошли внутрь. Впрочем, у них согласия никто и не спрашивал. Анастасия и ее подруга были тут. Они испуганно взглянули на Киру с Лесей, но ничего не произнесли. Не посмели. Самих девушек полицейские усадили в угол и велели сидеть тихо.
– А Померанцев в курсе обыска? – не выдержав, все же спросила Кира.
– Когда найдем что ищем, узнает.
Обыск длился томительно долго. Не час и не полтора. Казалось, полицейские обшарили уже всю квартиру, заглянули во все уголки. Пока что успеха не наблюдалось, но полицейские не сдавались.
– Еще остался вон тот чуланчик. Там мы еще не смотрели.
Собственно говоря, это был не чуланчик в прямом смысле этого слова, просто входные двери в этой квартире располагались довольно оригинальным образом. Первая дверь – тяжелая металлическая с обшивкой из натурального дуба. За ней шел маленький тамбур, в котором хозяева держали разный хлам, затем была еще одна дверь, ведущая в саму квартиру и большой просторный коридор.
Не надо думать, что если квартира была шикарной и занимала огромную площадь, в ней спокойно поместились все вещи. За долгую жизнь, как бы жильцы ни следили за порядком, обязательно копится разное старье, с которым и проститься жалко, и держать на видном месте стыдно.
В этой квартире не было антресолей, уродующих потолки. Владелица поступила иначе. Она соорудила в тамбуре два шкафчика. В одном держала верхнюю одежду, а в другой складывала разное старье и ненужный хлам. И вот в этом чуланчике один из оперативников и нашел длинный тонкий капроновый шнур.
– Взгляните, не он?
– Очень похож.
Полицейский не скрывал своей радости. Он повернулся к Анастасии и воскликнул:
– Ну что, гражданка Горшкова? Признаете орудие убийства?
– Впервые вижу эту вещь.
– Может быть, получше на нее взглянете?
– Я не знаю, откуда эта веревка взялась тут.
– Не знаете? Ну, что же, значит, так в протоколе и запишем. Только вы, гражданка Горшкова, учтите: чистосердечное признание облегчает участь. Вам могут скостить пару годиков, а в вашем положении это очень хороший бонус.
– Данную веревку я вижу впервые в жизни! – отчеканила Анастасия очень холодно.
Полицейский повернулся к ее подруге.
– Вы являетесь хозяйкой данных апартаментов?
– Да, я.
– Может быть, вы можете указать нам происхождение этой вещи?
Женщина вдохнула побольше воздуха и выпалила:
– Нет! Никогда ее тут не видела. Наверное, кто-то подбросил.
– И кто же? К вам часто приходят гости?
– Вот они у нас были недавно, – ткнула женщина пальцем в сторону подруг. – Они могли принести. Допросите их, очень подозрительные особы! Все чего-то ходят, чего-то вынюхивают! И не живут они тут. Чего опять приперлись?
Но следователь уже потерял интерес к Анастасии и обеим подругам.
– Паспорта с собой? – спросил он у Киры с Лесей. – Отлично, давайте их сюда. Сейчас будем составлять протокол обнаружения и изъятия.