Законы военной теории просты – чтобы победить в наступлении, нужно иметь по крайней мере троекратное превосходство в живой силе и технике. Этот принцип для Жукова при планировании всех наступательных операций – главный. Правда, и потерь у наступающих тоже больше. Другие маршалы старались избегать лишних потерь. А вот Жуков потерь не боялся. Потому-то в наступлении ему и не было равных. Фраза, которую однажды бросил Жуков: «Солдат не жалеть, бабы еще нарожают», – хоть и цинична, но с точки зрения военной науки абсолютно верна.
То, что победа, оплаченная солдатской кровью, приносит славы больше, чем победа бескровная, – Жуков понял еще на Халхин-Голе.
Солдат не жалеть
5 июня 1939 года. Сталин вызывает к себе Жукова. И ставит задачу немедленно отправиться на Дальний Восток и возглавить группировку, которая ведет бои с японскими войсками у реки Халхин-Гол. Несколько месяцев в этом районе длится вооруженный конфликт. Наши войска ведут себя пассивно. Поступают даже сигналы, что ввиду сложности обстановки позиции хотят отдать японцам.
Жуков – к этому времени уже любимый комкор Сталина. Он знает его решительный и крутой нрав. Жуков ершист, но ни перед чем не остановится ради выполнения задачи. Такие Сталину нужны. Пусть эта командировка покажет, чего он стоит.
Через три месяца Жуков войдет в этот же самый кабинет с победным рапортом. Японцы разгромлены. Задача Верховного главнокомандующего выполнена. За эту победу Жуков будет награжден Золотой Звездой Героя Советского Союза.
Принято считать, что, одержав эту победу, Жуков совершил настоящее полководческое чудо. Потому что японцы были готовы драться до конца, а советская группировка, которая перешла в подчинение Жукова, была слабо подготовленной и малочисленной. Однако анализ архивных материалов, которые ранее были недоступны, свидетельствует о том, что эти привычные данные, мягко говоря, являются преувеличением.
Рассказывает военный историк Алексей ИСАЕВ: «В составе армейской группы Жукова на Халхин-Голе находилось в середине августа около 60 тысяч человек. Это была достаточно сильная ударная группировка, которая была им соответствующим образом использована».
Победа достигнута. Жуков – организатор этой победы – возвращается в Москву триумфатором. Но какой ценой была достигнута эта победа? Именно тогда впервые по войскам поползли слухи о крутом нраве молодого комкора. Снимает с должностей – десятками, под трибунал отдает – сотнями.
Суровость Жукова советской историографией всегда воспринималась благосклонно. Ну да, порой и расстреливал. Но ведь и побеждал! Время было сложное. Армия плохо подготовлена, а враг у ворот. Тут уж не до сантиментов. Однако документы свидетельствуют – суровость маршала на деле означала невероятную и ничем не обоснованную жестокость. Именно на Халхин-Голе Жуков впервые опробовал страшный, но, как оказалось, очень действенный способ повышения боевой эффективности войск в кратчайшие сроки. Это – массовые расстрелы. Расстрельные списки, которые Жуков отправляет в Москву, озадачивают даже Сталина.
Виктор СУВОРОВ приводит такие факты: «За 3 месяца Жуков подписал 600 смертных приговоров, а представлены к наградам 83 человека. Боевые действия на Халхин-Голе продолжались 104 дня, за эти 104 дня более 600 смертных приговоров, т. е. Жуков выносил 6 смертных приговоров каждый день».
Так вот какова она – цена победы! Так вот в чем главная причина столь безрассудной смелости героев Халхин-Гола!
Не все, конечно, в этой победе объясняется только расстрелами. Но то, что именно страх попасть в расстрельные списки заставлял идти на смерть плохо обученных бойцов и неопытных командиров, – это, к сожалению, факт.
Впрочем, рассекреченные архивы свидетельствуют, что была у Халхин-Гола и еще одна странная тайна. Зададимся вопросом: а кто был автором оперативно-тактического плана по разгрому японцев?
Принято считать, что единственный разработчик хитроумной операции – сам Жуков. Однако известно, что когда Жуков, только что искупавшийся в лучах славы, приехал в Академию Генерального штаба, чтобы сделать доклад, старые генералы едва могли сдержать улыбку. Оказалось, что герой Халхин-Гола толком не знает даже элементарных законов военного планирования. Это правда. Выпускник церковно-приходской школы Георгий Жуков не имел фундаментального военного образования. У него была только практика, полученная во время Гражданской войны, да крестьянская смекалка, подсказывающая: хочешь победить – бей первым, иди до конца, не знай пощады ни со своими, ни с чужими.
Для многих оказалось неожиданностью, что Жуков переиграл японских генералов и в стратегии, и на поле боя. План операции оказался разработан на удивление тщательно. Много лет единоличным автором плана разгрома японцев на Халхин-Голе считался Жуков. Маршал-самоучка и полководец-самородок. Между тем, согласно рассекреченным документам, к разработке этого плана имел непосредственное отношение еще одни человек. Начальник штаба комбриг Богданов. По странному стечению обстоятельств эту фамилию Жуков всегда будет обходить стороной.
На этот факт указывает и Виктор СУВОРОВ: «Вот смотрите, я сохранил газету «Красная Звезда» за 10 мая 1945 года. Жуков, отвоевав на Халхин-Голе, добившись такой потрясающей победы, вспомнил имена политработников, имена военных корреспондентов, имена монгольских конников-рядовых, но он не помнит имени начальника штаба. По другим источникам мы находим, кто был начальником штаба. А Жуков своего начальника штаба не помнит!»
Что это? Странная, совсем не характерная для маршала забывчивость или желание остаться в истории единственным автором плана победоносной войны? О том, что Жуков не терпел рядом с собой людей образованнее себя, свидетельствует и еще один красноречивый факт.
В ноябре 1940 года Жуков на закрытом совещании в Москве читает доклад «Характер современной наступательной операции». Командующий Дальневосточным округом генерал-полковник Штерн и начальник штаба округа Кузнецов делают ряд замечаний, указывая на то, что Жуков не очень хорошо разбирается в том, о чем делает доклад. Реакция Жукова была поистине сокрушительной.
Рассказывает историк Евгений ПОНАСЕНКОВ: «Как только он стал начальником Генштаба, первое, что он сделал, это снял с большим понижением Штерна и Кузнецова с занимаемых должностей. А затем, при первой же возможности, он этого ждал, умудрился довести обоих до приказа о расстреле. Они были расстреляны».
Наступательная операция на Халхин-Голе, разработанная Жуковым, возможно, в неафишируемом соавторстве с канувшим в небытие безвестным комбригом Богдановым, очень скоро ляжет в основу его фирменного бренда: «Настоящая победа дается только большой кровью».
Танки идут ромбом
Известно, что Сталин был хорошим психологом. Он увидел в Жукове потенциал полководца, но в то же время лишнего ему не позволял. Легенду о том, что Жуков мог перечить Сталину, после войны опровергал и сам Жуков.
Виктор СУВОРОВ излагает подробности отношений этих двух исторических деятелей: «Существует легенда о том, что только один Жуков мог спорить со Сталиным, мог возражать Сталину. Эту легенду распространял сам Жуков, но сам Жуков эту легенду и опровергает. 13 августа 1966 года Жуков выступал в редакции «Военно-исторического журнала». Ему задали вопрос: «Товарищ маршал Советского Союза, накануне войны надо было принимать такие-то решения, отчего ж вы не принимали?» На это Жуков ответил: «Если бы я возразил Сталину, то меня тут же забрали бы в подвал к Берии, а я этого не хотел, поэтому зачем же я стал бы возражать? Кто будет класть свою голову?»
Жуков понимал, что в принципиальных вопросах Сталину перечить нельзя. А вот в частностях можно показать характер.
Осенью 1941 года в соответствии с планом «Волжское водохранилище» войска Вермахта пытаются осуществить прорыв на Волоколамском направлении. Фронтом командует Жуков. Оборону занимает 16-я армия, которой командует маршал Рокоссовский. Когда-то он был начальником Жукова. История даже сохранила аттестацию, которую Рокоссовский писал на своего подчиненного. Вот ее текст: «По характеру суховат. Недостаточно чуток. Болезненно самолюбив». В те драматические дни Рокоссовскому придется еще раз убедиться в правоте собственной характеристики.
Оборона на рубеже, указанном Жуковым, – стопроцентное самоубийство. Рокоссовский обращается к Жукову с предложением передвинуть войска. На расстановку сил это не повлияет, но позволит сохранить немало солдатских жизней. Жуков дает отрицательный ответ. Необходимость передвинуть войска настолько очевидна, что командарм 16-й армии Рокоссовский не выдерживает и обращается через голову Жукова к начальнику Генерального штаба Шапошникову. Тот санкционирует отвод войск. Узнав об этом, Жуков приходит в неописуемую ярость. Он немедленно отправляет телеграмму Рокоссовскому, текст ее таков: «Войсками фронта командую я! Приказ об отводе войск за Истринское водохранилище отменяю, приказываю обороняться на занимаемом рубеже и ни шагу назад не отступать. Генерал армии Жуков». Удивительно, но начальник Генерального штаба Шапошников, а Жуков, напомним, для него – подчиненный, предпочел в этой ситуации просто промолчать, оставив Рокоссовского на растерзание разъяренного Жукова.
Рассказывает Виктор СУВОРОВ: «Маршал Советского Союза Рокоссовский свидетельствует: хамство Жукова было настолько жутким, что во время войны Рокоссовский просто отказывался с ним разговаривать. Жуков – командующий фронтом, а Рокоссовский у него подчиненный, командующий 16-й армией, и возникают такие ситуации, когда Рокоссовский говорит: «Не буду с тобой говорить, ты хам!»
История хранит немало свидетельств того, насколько бесцеремонно Жуков обращался с подчиненными. Будь то маршал или рядовой. Прославленный летчик-истребитель Герой Советского Союза генерал-лейтенант Виталий ПОПКОВ – тот самый, что после войны станет прототипом Маэстро из знаменитого кинофильма «В бой идут одни старики», – до сих пор не любит вспоминать свое знакомство с маршалом Жуковым.
Под Сталинградом в самом начале операции немцы имели подавляющее превосходство в воздухе. Сотням немецких истребителей противостояло всего несколько десятков наших самолетов. Шесть-семь боевых вылетов в день превратились в норму. Летчики работали на грани физических возможностей, порой просто теряя сознание за штурвалом. Чтобы лично разобраться, почему мы не можем побить немцев в воздухе, Жуков вызывает летчиков к себе. По словам очевидцев, разбор был весьма своеобразным. Жуков обругал летчиков четырехэтажным матом, назвал всех трусами и предателями, а потом вывел во двор и на их глазах приказал расстрелять десяток солдат, обвиненных в трусости.
Вспоминает генерал-полковник, дважды Герой Советского Союза Виталий ПОПКОВ: «Я считаю, что это была его ошибка. Тем более он был там с Маленковым вместе. Что не надо мне, боевому летчику, который из самолета не вылезает ни днем, ни ночью, показывать, как расстреливают трусов. Это ни к чему, я сам немцев стрелял в воздухе, и к этому времени у меня их было 13 сбито».
После войны Виталий Иванович, однажды встретившись с Жуковым, напомнит ему этот эпизод. Жуков будет непреклонен. «Это война, – скажет на это маршал. – Нужна была победа. Я поступить по-другому не мог».
Военный историк Алексей ИСАЕВ иначе оценивает такое поведение знаменитого командующего: «То, что принято называть барским хамством Жукова, это все же поведение гения. Не всегда стандартное, и зачастую мы не за это любим гениальных людей. Человек мог быть жестким, иной раз действительно позволять себе резкие выражения, но происходило это потому, что он стремился навязать свою волю другим».
Решительный командир – и в то же время хам и скандалист. Расчетливый стратег – и человек, для которого жизнь солдата в бою не имела никакой ценности. Жуков был готов выполнить любой приказ, и для него не было никаких авторитетов, кроме самого Сталина. После победы под Ельней Жуков выполняет функции маршала особых поручений. Сталин доверяет ему экстренные задания Ставки. Его отправляют туда, где нужен рывок.
Объясняет политолог, профессор ВШЭ Олег МАТВЕЙЧЕВ: «По сути дела, Жуков представлял из себя полномочного представителя Верховного главнокомандующего, это человек, который как кризис-менеджер выезжал на театр военных действий и исполнял волю Ставки, зачастую волю Сталина, либо те решения, которые принимались в Ставке сообща. И, конечно, Жуков тоже принимал участие в выработке этих решений. Здесь очень важен эффект славы, эффект пиара, потому что для огромных масс людей, для солдат, офицеров, рядовых Жуков был воплощением тех или иных действий. Если он приезжает и руководит на месте военными действиями, то с ним в значительной мере связывалась победа».
Известно, что еще шли бои под Ельней, а Жукова уже срочно вызвали в Москву к Сталину. Со дня на день Ленинград могут захватить немцы.
Верховный главнокомандующий взял листок бумаги, что-то написал на нем и, сложив записку вчетверо, протянул ее Жукову: «Летите в Ленинград. Это передадите Ворошилову». В записке говорилось, что верный соратник Сталина – Ворошилов отстраняется от руководства. Вся власть переходит к Жукову, который назначается командующим Ленинградским фронтом. Сталин требует удержать город любой ценой.
Жуков не обманул возложенного на него доверия. Город выстоял. Однако среди огромного количества архивных документов, подтверждающих организаторский талант Жукова, есть подписанный им приказ, который по своей абсурдной жестокости не имеет аналогов. На донесении, в котором сообщается, что есть случаи, когда бойцы – защитники города – сдаются в плен, он пишет приказ, который тут же передают радиограммой командованию Балтийского флота и армиям Ленинградского фронта. Вот текст этого приказа: «Бойцы, сдавшиеся в плен, по возвращении подлежат расстрелу. Семьи тех, кто сдался врагу, – разыскать и расстрелять».
Этот приказ получили в войсках 28 сентября 1941 года. Всего через пять дней после назначения Жукова на должность командующего Ленинградским фронтом. Даже по меркам сурового военного времени расстрел не только пленных, но и их семей, то есть ни в чем не повинных детей и женщин, находящихся порой за тысячи километров от осажденного Ленинграда, – это было слишком. Шок в войсках от этого приказа был настолько велик, что Политуправление Балтийского флота пошло на беспрецедентный шаг. Было решено все-таки смягчить распоряжение Жукова. Приказ был подправлен. Было решено расстреливать по возвращении только тех, кто сдавался в плен, а семьи все-таки не трогать. Чудовищность этого документа поразила даже Сталина.
Об этом рассказывает историк Дмитрий КАЛЮЖНЫЙ: «Это же приказ о массовых расстрелах. А Сталин говорил: «Мало ли какие могут быть обстоятельства? Иной раз не захочешь – а побежишь. Как всех расстреливать?»
Окрестности Берлина. Наши дни. Советское военное кладбище. Такие кладбища есть почти в каждом городке вблизи немецкой столицы. Этих кладбищ – сотни. На каждом похоронены тысячи наших солдат и офицеров.
В апреле 45-го уже понятно: войне – конец. Недобитые части Вермахта занимают оборону на окраинах и в городских кварталах. Они окружены, обескровлены и обречены. С востока им противостоит два с половиной миллиона советских солдат. Казалось бы, в этих условиях капитуляция Берлина неизбежна. Эта задача уже не столько военная, сколько политическая. Однако именно сражение за Берлин оказалось одним из самых кровопролитных и драматических за всю историю Великой Отечественной войны. В боях за Берлин наша страна потеряла около полумиллиона человеческих жизней.
Об этом говорит историк Олег ШИШКИН: «Не следовало так форсированно спешить к Берлину. Может быть, имело смысл сберечь солдат в эти последние дни войны. Но опять же мы сталкиваемся с тем, что Жукова мог подгонять Сталин. Потому что было важно поскорее закончить эту войну».
Быстрее закончить войну. Первыми войти в Берлин. Много лет принято было считать, что полмиллиона солдатских жизней – справедливая цена за право водрузить красное знамя над Рейхстагом. Потому что если не мы, то это обязательно сделают американцы. И – украдут у нас заслуженную победу…
Но на самом ли деле американцы собирались первыми войти в Берлин и положить несколько сотен тысяч американских парней за право написать в учебнике истории о том, что они были первыми?
Свидетельствует научный сотрудник Германского института истории в Москве Маттиас УЛЬ: «Конечно, американцы были не прочь взять Берлин. Но они понимали, что немедленный штурм приведет к большим потерям. В этом отношении любопытна запись выступления Дуайта Эйзенхауэра на заседании объединенного штаба союзников, которое состоялось 7 апреля 45-го года. Дословно он сказал следующее: «Если после взятия Лейпцига окажется, что можно без больших потерь взять Берлин – я готов это сделать…» Советские историки трактуют эту фразу как однозначное намерение идти на Берлин. На Западе же, напротив, она означает отказ от штурма. Тут ключевые слова – «без больших потерь». Надо знать западный менталитет. Ни один американский генерал не решился бы положить столько жизней. Это был бы бесславный конец его карьеры…»
То, что для американского генерала означало бы конец карьеры, советскому маршалу принесло бессмертие.
16 апреля Жуков начинает беспрецедентную наступательную операцию. Великую – по своим масштабам – и трагическую, если исходить из колоссальных потерь. В штурме Зееловских высот примет участие два с половиной миллиона советских солдат.
В этот миг Жуков понимает – пришел его звездный час. Этот штурм – венец его блистательной военной карьеры. Он не прочь даже немного поиграть с противником. Вечером накануне наступления он придумывает эффектный ход. Жуков вызывает своего переводчика и протягивает ему секретный приказ о наступлении, который он только что подписал. «Возьми это и зачитай приказ по громкоговорителю на немецком языке. Чтобы они там услышали», – говорит он переводчику.