Территория заблуждений. Запрещенные факты - Прокопенко Игорь Станиславович 17 стр.


То, что для американского генерала означало бы конец карьеры, советскому маршалу принесло бессмертие.

16 апреля Жуков начинает беспрецедентную наступательную операцию. Великую – по своим масштабам – и трагическую, если исходить из колоссальных потерь. В штурме Зееловских высот примет участие два с половиной миллиона советских солдат.

В этот миг Жуков понимает – пришел его звездный час. Этот штурм – венец его блистательной военной карьеры. Он не прочь даже немного поиграть с противником. Вечером накануне наступления он придумывает эффектный ход. Жуков вызывает своего переводчика и протягивает ему секретный приказ о наступлении, который он только что подписал. «Возьми это и зачитай приказ по громкоговорителю на немецком языке. Чтобы они там услышали», – говорит он переводчику.

Свидетельствует Штефан ДЕРНБЕРГ, который в 1945 году был военным переводчиком: «Я был, может быть, иногда недостаточно дисциплинированным, во всяком случае я сказал: «Товарищ генерал, этого нельзя делать, это же значит выдать военную тайну». Он посмотрел на меня и сказал: «Ничего, лейтенант. Теперь можно. Это – в последний раз…»

2 мая 45-го года маршал Победы Георгий Жуков стоял на ступенях поверженного Рейхстага. Здесь его и запечатлел фотограф. Быть может, это был самый счастливый момент всей его жизни.

Еще не извлекли из подземного бункера фельдмаршала Кейтеля, с которым Жуков подпишет несколькими днями позже Акт о безоговорочной капитуляции. Еще на берлинских окраинах сохраняются очаги сопротивления, но в воздухе уже пахнет победой.

Принято считать, что это был запах весны. Однако участники штурма Берлина вспоминали другое. Для них в Берлине победа тогда пахла гарью, распустившейся липой и приторно сладковатым запахом разлагающихся тел, от которого нигде не было спасения. Полмиллиона советских солдат остались лежать на берлинских улицах. Похоронные команды валились с ног от круглосуточной изнурительной работы, а трупы все несли и несли. Трупы тех, кто не дожил до победы всего несколько дней.

Вспоминает Лотар ФОЛЬБРЕХТ, который в 1945 году был жителем Берлина: «Берлин был затянут гарью. Многие дома, пострадавшие от бомбежки, еще долго горели. И, конечно, было очень много трупов – и немцев, и русских солдат… Их убирали, стаскивали в одно место. Потом куда-то увозили хоронить, но трупный запах преследовал нас везде».

То, что война закончилась, времена изменились и Сталин больше не нуждается в прорывах глубоко эшелонированной обороны, молниеносных бросках и наступлениях, в которых Жуков был незаменим, маршал Победы почувствовал очень скоро.

Уже через год по кремлевским коридорам поползет слух: Жуков-то, оказывается, вор. Бриллианты, мол, вывозит килограммами, картины из Дрезденской галереи – десятками, а еще мебель, ковры, антиквариат. Да и живет там у себя в Германии как барин. Не по-партийному поступает товарищ Жуков. Чтобы проверить сигнал, сотрудники Госбезопасности проникают на дачу к маршалу для негласного обыска.

Вот что рассказывает об этом бывший офицер ГРУ Виктор СУВОРОВ: «Чекисты пишут отчет о том, что они увидели на даче Жукова. Так вот, на этой даче был только один предмет, сделанный в Советском Союзе, – это коврик на входе на дачу, чтобы ноги вытирать. Все остальное – трофейные ружья, ковры, гобелены XVII века фламандских мастеров, золотые украшения, шкурки животных, совершенно невероятный список, я его приводить не буду, он известен, но список совершенно жуткий. Ну, и бриллианты там, и сумочки золотые, и золотые вещи с драгоценными камнями, и прочее, и прочее».

Но это были результаты всего лишь негласного обыска. А теперь обратим внимание на этот документ. «В Ягодинской таможне (близ Ковеля) задержано семь вагонов, в которых находилось 85 ящиков с мебелью. При проверке документации выяснилось, что мебель принадлежит маршалу Жукову».

Эта выдержка из рапорта начальника какой-то захолустной таможни за подписью Булганина немедленно попадает на стол уже к самому Сталину.

Еще совсем недавно поверить в то, что рядовой таможенник осмелился бы на пушечный выстрел приблизиться к тому, что овеяно грозным именем Жукова, было невозможно. Но вот уже вовсю роются в личном имуществе маршала Победы. По сигналу бдительного таможенника назначается расследование. Казалось бы, это недоразумение, но… Жуков Сталину уже больше не нужен. Более того, Жуков слишком популярен в народе и, кажется, всерьез верит в то, что без него войну Советский Союз бы не выиграл… И вот проходит всего год, а Жуков, под тяжелым взглядом которого трепетали маршалы, который порой позволял себе перечить самому Сталину, вынужден теперь писать объяснительные и оправдываться.

В постановлении Политбюро ЦК ВКП (б) 1948 г. можно прочитать удивительную запись: «Товарищ Жуков, злоупотребляя своим служебным положением, встал на путь мародерства, занявшись присвоением и вывозом из Германии для личных нужд большого количества различных ценностей».

А этот документ долгое время хранился в закрытом фонде Архива ЦК КПСС. В объяснительной записке маршал Жуков униженно кается: «Я признаю серьезной ошибкой то, что много накупил для семьи и своих родственников материала, за который платил деньги, полученные мною как зарплату».

Объяснительная не помогла. Так вот, оказывается, каков он, маршал Победы! Зарвавшийся хапуга и мародер. Долгое время это обвинение серым пятном лежало на имени Жукова. Даже безоговорочные поклонники маршала этот эпизод его биографии стыдливо пролистывают: мол, был грешок… А между тем маршал все перечисленные ценности действительно мог купить.

В этом уверен военный историк Алексей ИСАЕВ: «Вообще говоря, Жуков обладал достаточными денежными средствами, чтобы купить все то, что ему приписывают. Человек, находящийся на должности командующего фронтом, мог купить все что угодно. Он был по нынешним меркам миллионером. Он был избавлен от необходимости что-то там растаскивать самостоятельно, это совершенно точно, поскольку какие-то ковры, мебель, еще что-то он мог в разоренной и испытывающей острую нехватку всего Германии купить за бесценок».

4 октября 1957 года. Севастополь. Ровно в 16 часов отсюда отправляется крейсер «Куйбышев». На борту – маршал Советского Союза, министр обороны Георгий Жуков. Он направляется в Югославию для официальной встречи с президентом страны Иосипом Броз Тито. В течение трех недель Жуков ведет переговоры, посещает военные и стратегические объекты. И только в день отплытия он узнает: крейсер «Куйбышев» без его ведома покинул порт Югославии. Мало того, с капитаном корабля даже нет связи… Жуков еще не подозревает, что он уже не является министром обороны, что в Домах офицеров и солдатских клубах сорваны со стен все его портреты, а бывшие подчиненные обвиняют его в политических интригах.

Москва. 28 октября 1957 года. Пленум ЦК КПСС. На повестке дня всего один вопрос – культ личности министра обороны Советского Союза Жукова. Первым с докладом выступает его заместитель Иван Конев. Он обвиняет Жукова в бонапартизме и политических интригах. После него будут доклады Рокоссовского, Ворошилова, Чуйкова, Булганина. Все они поддержат маршала Конева и на голосовании единогласно решат – снять Жукова со всех постов и отправить его на пенсию, нарушив при этом закон, согласно которому маршалы Советского Союза должны служить пожизненно.

Свидетельствует историк Юрий РУБЦОВ: «В постановлении Пленума содержалось прямое указание руководству Министерства обороны найти рабочее место для Жукова. То есть какую-то должность ему должны были предоставить, но не предоставили. Так, вопреки законам, маршал Советского Союза был уволен в отставку».

А через пять дней после Пленума ЦК КПСС происходит и вовсе страшное! В газете «Правда» появляется статья, в которой автор утверждает, что маршал Жуков готовил политический переворот и претендовал на место самого Никиты Хрущева. Подпись – маршал Конев. До сих пор эта статья – яблоко раздора между историками. Одни считают, что Конев к этой статье никакого отношения не имеет. Другие уверены – именно Конев был инициатором данной статьи. И каждое слово в ней написано его рукой.

Историк Юрий РУБЦОВ разбирался в этой ситуации: «В архиве президента Российской Федерации я видел машинописный вариант этого письма с подписью Ивана Степановича. Причем это письмо Хрущеву, и из него следует, что оно предшествовало публикации в «Правде». То есть Иван Степанович прекрасно знал, что будет напечатано, когда, где и за чьей подписью».

Есть еще один факт, из-за которого спорят историки. Это письмо Конева Жукову, о котором спустя годы рассказал Степан Кашурко, личный поверенный Конева. Именно ему в конце 60-х годов маршал дал ответственное поручение: отдать письмо лично в руки Жукову. По словам Кашурко, в нем Конев извинялся за свою речь на Пленуме 57-го года. Однако рассказ секретаря – единственное свидетельство того, что письмо все-таки было. Никаких документальных подтверждений этому нет.

Говорит историк Юрий РУБЦОВ: «Они наверняка хотели найти контакты, восстановить отношения. Больше того, документально зафиксировано, что они встречались. Может быть, между ними не было какой-то особенно теплой дружбы, но, в принципе, они относились друг к другу с уважением до конца своей жизни. Конев умер в 73-м, маршал Жуков через год, в 74-м».

Было это письмо или нет, точно не знает никто. Известно лишь то, что у Конева действительно были причины для извинений перед Жуковым. Мало кто знает, но в самом начале войны Жуков спас Конева от верной смерти. В то время Конев командовал Западным фронтом, который располагался под Смоленском и обеспечивал оборону Москвы. Немцы прорвали оборону. Коневу грозил расстрел.

Юрий РУБЦОВ излагает подробности той давней истории: «Жуков прямо обратился к Сталину и сказал, что расстрел нового командующего ничего не даст, кроме того, что войска будут еще более деморализованы. И попросил направить Конева своим заместителем на Калининское направление, отдаленное направление, где Конев мог бы осуществлять руководство войсками».

С этого дня карьера Конева складывается более чем успешно. Он защищает Москву, командуя Калининским фронтом, выигрывает сражение на Курской дуге и, наконец, проводит Корсунь-Шевченковскую операцию, за которую в 44-м году ему присваивают звание маршала Советского Союза. Любопытно, что именно Жуков дарит ему свои собственные маршальские погоны.

Вспоминает Наталья КОНЕВА, дочь маршала Советского Союза Ивана Конева: «Жуков прислал свои погоны, потому что к этому времени он получил маршальское звание. У него погоны были. Я до сих пор храню эти маршальские погоны. Отец их поносил, конечно, на мундире, вот они в коробке у меня лежат. Такие поношенные уже. Золотом не блестят».

Получив звание маршала, Конев стал вторым человеком в Красной Армии. Правда, он всегда мечтал быть первым. Но для этого ему нужно превзойти великого Жукова. Зная амбиции обоих, Сталин пытается их стравить. В середине апреля 45-го он вызывает их в Кремль. Верховный главнокомандующий показывает план Берлинской операции. По его замыслу, полководцы должны наступать одновременно. Конев пойдет на Берлин с юга, а Жуков – с востока. Сталин проводит разграничительную линию между 1-м Украинским и 1-м Белорусским фронтами. Карандаш останавливается на городке Люббен, который находится в 60 км от Берлина.

О том, что случилось дальше, рассказывает Юрий РУБЦОВ: «Сталин начал сталкивать наших полководцев, пробуждать нездоровую конкуренцию. Это свидетельствует Жуков, такое же свидетельство есть и у Конева. Вероятно, для этого у Сталина были свои соображения. Многие полагают, что таким образом Сталин хотел возвысить себя, сделать так, чтобы в сознании миллионов победоносный финал войны ассоциировался бы только с его именем, а не с именем кого-то из командующих фронтами».

16 апреля 41-го года. 5 часов утра. Войска Конева начинают наступление на Берлин. Через три дня они уже стоят в 50 км от столицы Германии. А 1-й Белорусский фронт Жукова, который начинал наступление вместе с Коневым, еще далеко. Он задержался на Зееловских высотах, где немцы держат оборону. Через два дня войскам удается прорваться, и они нагоняют армию Конева. Солдаты, не зная о том, что свои же войска идут параллельно, начинают стрелять друг в друга. И тут Сталин отдает неожиданный приказ Коневу: развернуть войска обратно. Первым в Берлин должен войти Жуков.

Вспоминает Наталья КОНЕВА: «Был получен приказ, когда уже войска Первого Украинского фронта подходили к центру, отвести войска на новую разграничительную линию. То есть провели новую разграничительную линию. Войска должны были, пройдя с боями туда, отступить».

Некоторые историки считают, что на пленуме 57-го года у Конева появилась возможность отомстить Жукову за берлинскую операцию, и он ею воспользовался. С тех пор Иван Конев и Георгий Жуков, встречаясь в одной компании, даже не здоровались… Много лет спустя Конев пожалеет о своем поступке и будет пытаться помириться с Жуковым, пригласив его на свое 70-летие. Неожиданно для всех Жуков приглашение примет…

Вспоминает Наталья КОНЕВА: «Георгий Константинович в этот вечер пришел. Папа очень волновался, кто придет, как все это будет, он волновался, придет ли Жуков. Мы понимали почему – потому что долгое время они лично не общались».

По словам очевидцев, Жуков так и не простил Конева до конца. А этот визит на юбилей был лишь красивым жестом со стороны маршала. И не больше.

Маршал Победы так и не вписался в мирную жизнь. Потому что не любил органы госбезопасности и посылал по матушке партийных работников. А еще потому, что, блестяще владея инструментами войны, постоянно пытался применять их в мирной жизни и всюду терпел поражения.

С каким ликованием принимала Одесса маршала Победы в качестве командующего округом! Но когда Жуков решил избавить город от уличной преступности путем отстрела нарушителей порядка – Одесса, умывшись кровью, сразу же возненавидела и прокляла маршала.

В Москве маршал Жуков тоже плохо приживался. Хитросплетения кремлевских интриг он не понимал и презирал.

Виктор СУВОРОВ рассказывает о событиях тех лет: «Большой театр, собрано все руководство Советского Союза. Жуков в это время – номер второй в руководстве. Это был момент, когда Хрущев и Жуков делили власть в Советском Союзе. Жуков находится в правительственной ложе, и в это время появляется человек № 1, то есть глава правительства и одновременно глава Коммунистической партии Никита Хрущев. Зал встает и стоя аплодирует Хрущеву. И только Жуков сидит и внимательно рассматривает программку. Жена его толкает локтем, говорит: «Ты хоть вид сделай». Но Жуков не считал нужным даже делать вид».

Если верить томам «Воспоминаний и размышлений», написанным маршалом на даче в годы его опалы, до конца дней он считал, что поступал в то суровое время правильно. Что показательные расстрелы – очень хорошее средство для поддержания дисциплины. А солдатская жизнь – всего лишь расходный материал в бою.

Свидетельствует директор Германского исторического института в Москве Николаус КАТЦЕР: «Эйзенхауэр долго не мог прийти в себя, когда в 45-м во время дружеской беседы Жуков рассказывал ему о своем методе преодоления минных полей. «Вначале, – говорил ему Жуков, – мы отправляли на мины пехоту. Она подрывалась, а в освобожденный проход потом уже шли танки». Для американца это было непонятно».

Маршал Победы Георгий Константинович Жуков. Гений наступательных операций и самодур. Храбрый солдат – и полководец, фантастически равнодушный к человеческой жизни. Таким он вошел в историю. И, видимо, уже навсегда… И все-таки архив Министерства обороны хранит удивительный документ, который до сих пор по неизвестной причине содержится в секретном фонде. Я лично держал его в руках, поэтому перескажу почти дословно.

Это рапорт начальника Особого отдела Берлинского гарнизона, датированный августом 46-го года, в котором он докладывает Жукову о проступке трех офицеров, которые, самовольно оставив часть под Берлином, уехали в Париж, где в течение трех дней посещали рестораны, музеи, публичные дома и были задержаны французской полицией на Елисейских Полях за громкое распевание песен.

Удивительна резолюция, наложенная Жуковым на этот рапорт. Маршал, который подписал сотни смертных приговоров куда за меньшие проступки, красным карандашом поверх рапорта начертал: «Объявить строгий выговор». Ниже приписка: «Они – победители!»…

И размашистая подпись: Маршал Жуков.

Тень вождя

Июнь 1945 года. Жуков на белом коне принимает парад Победы. Советский Союз вышел победителем из кровавой схватки с фашистской Германией. Ценою невероятных жертв и потерь – Великая Отечественная война закончилась. Но, кажется, Сталин не рад Победе. На нем обычная повседневная шинель. Он мрачен и молчалив.

Принято считать, что победа в Великой Отечественной войне – момент наивысшего триумфа Сталина. Однако, как выясняется сегодня, это далеко не так. Напротив, эта победа – его личное величайшее поражение. Война, которая должна была смести с политической карты европейские границы и распространить единоличную власть Сталина на всю Европу, закончилась ничем. Советский Союз измотан войной, страна в руинах. Она больше не в силах воевать, а значит – обречена.

Мало кто знает о том, что Жукову еще в начале марта была поставлена задача: разработать план наступления советских войск до самого Ла-Манша. Стремительный бросок нескольких танковых армий через пол-Европы к Британским островам мог бы если не изменить ситуацию в корне, то хотя бы сделать Черчилля сговорчивее. Так что штурм Лондона войсками маршала Жукова был абсолютно реален. Однако Сталин так и не решится на этот шаг. И для того, как выясняется, была серьезная причина.

Назад Дальше