– Ну, вы знаете… – замялась Люба, – насчет замужества Тонькиного, я думаю, тоже пока еще рано говорить.
– Тогда тем более, вместе приезжайте! – нетерпеливо подытожил Кондрат, и по тону его я понял, что он стремится поскорее закончить становящийся бессмысленным разговор.
– До свидания! – говорю я. – Мы будем ждать вас, Люба. Обеих. Так и передайте Тоне… С этими словами я повернулся, и мы пошагали к тому месту, где оставили машину… – Ничего не поделаешь, жизнь в этой глуши развивается по своему собственному сценарию, – глубокомысленно изрек Кондрат. – И мы с тобой, брат Савва, здесь явно не при делах. – Надежд нет, – вздохнул я. – И девицы эти к нам никогда уже не приедут..
Однако девушки приехали. Опровергнув все наши с Кондратом выкладки и прогнозы. Это произошло в воскресенье, всего через два дня после нашего разговора с Любой… Было обеденное время. Клиентов в этот час в баре почти не бывает, а тут открывается дверь, и входят… они. Обрадовавшись появлению девушек, мы пригласили их, как старых знакомых, вместе пообедать, для чего поднялись в банкетный зал. Я с жадностью разглядывал Антонину и, признаюсь, был от нее в восторге: она выглядела еще лучше, чем во время нашей первой встречи. Девушка, как мне кажется, немного похудела, в лице ее появилась некоторая бледность, совсем ее не портившая, а во всем остальном она была все такая же – ядреная, фигуристая, кровь с молоком! Но на протяжении всего нашего разговора за столом было видно, что она чем-то озабочена, на шутки почти не реагировала, да к тому же еще то и дело оглядывалась по сторонам, словно боясь оказаться застигнутой кем-то врасплох, и вообще чувствовалось, что ей в нашей компании почему-то неуютно и некомфортно. И тогда я решил, что мечты мои и надежды относительно нее – полная безнадега, что у нас с Тоней никогда ничего не получится и не сложится, если она всерьез влюблена в того парня, в председателя. Там, видать, дела серьезные, сердечные – любовь! А уж он-то, председатель, наверняка не устоит против ее пленительных чар и такую красотку из своих рук не упустит. После не слишком веселого обеда, когда мы вновь спустились в бар, и девушки, поблагодарив нас, стали прощаться, я отозвал Тоню в сторонку, чтобы поговорить с ней наедине.
– Скажи мне, Тоник, у меня есть хотя бы один шанс? – спросил я открытым текстом. Я смотрел девушке в глаза, словно гипнотизируя ее (ну не мог же я Тоне прямо в глаза сказать, что хочу ее, она и так, думаю, все обо мне понимала). – Мне не хотелось бы тебя разочаровывать, Савва, но и обнадеживать зря не стану, – сказала она, подняв на меня свои обворожительно красивые, но холодные в эту минуту глаза. – Пусть все идет своим чередом, ладно?…………………………………………………..
– Это значит, что не стоит мне приезжать к вам и тебя понапрасну беспокоить? – Задавая этот вопрос, я буквально бичевал себя………..
– Да, – сказала она, подняв на секунду и вновь опустив глаза. – Не надо приезжать.
– Извини, – сказал я, пытаясь улыбнуться, но, думаю, на моем лице вместо улыбки отобразилась некрасивая гримаса. – Извини, Тоник, в любом случае я желаю тебе счастья и всего самого наилучшего..
«Конечно! – со злостью думал я, пытаясь успокоить свое глубоко уязвленное «эго», после того как девушки ушли. – Она ведь уже в том возрасте, когда нужно думать о замужестве. Причем, серьезно думать. Ведь ей не меньше 24–25. А я ей, факт, кандидатура для этой цели неподходящая и потому бесперспективная».
Но никакой злости не было; стоило мне лишь вспомнить прекрасные глаза Антонины, как на душе поселилась тихая грусть.
Прошло еще несколько месяцев со дня нашей последней встречи; в село Старые Криганы мы больше не ездили и девушки в баре не появлялись. Немалым усилием воли я заглушил в своем сердце увлечение Антониной…
Незаметно миновала весна; уже знойное лето было в самом разгаре, когда я случайно повстречал в городе Любу. Она была одна, и, судя по многочисленным покупкам в ее руках, уже обошла по крайней мере половину городских магазинов…
– Ну, девушка, видно, что вы везде уже побывали, а в бар все не заходите, – подойдя к ней, шутливо-укоризненно заметил я. – А ведь обещали не забывать друзей…………………………………….
– Ой, привет, Савва! – обрадовалась мне Люба. – А я буквально на часок вырвалась, скоро обратно, в село, меня машина у банка будет ждать…
– Скажи, Любаша, не скучно ли вам в деревне живется?
– Скучно, конечно, но и работы много, время быстро летит, не успеешь обернуться, а на улице уже темно, усталость наваливается, а там, глядишь, темнеет уже и спать клонит…………………………
– Ты уже одна в общаге скучаешь, или подружка по-прежнему вместе с тобой живет? – с затаенным волнением спросил я..
– Ты насчет Тоньки спрашиваешь? – Я кивнул, и она продолжила: – Ты знаешь, не складывается что-то у них с председателем.
– Это отчего же? – удивился я, и следом за этим у меня непроизвольно вырвалось: – Она же просто красавица, чего ему еще надо?
– Она-то, конечно, красивая, но все дело в том, что у него есть невеста. Другая девушка. Из соседнего села. Родители, оказывается, их еще детьми сосватали. Так что этой осенью они свадьбу сыграют.
– А как же Тоня?! – ахнув от неожиданности, тупо спрашиваю я. (У меня даже в голове не укладывалось, что можно ради какой-то колхозницы-цэранки (крестьянки (молд.) от такой женщины, как Тоня, отказаться……………..
– А что Тоня? – пожала плечами Люба. – Останется при своих интересах. Вот закончит практику и уедет в Кишинев искать там себе постоянную работу, если……
– Что «если»?.
– Если ты, Савва, позволишь ей уехать, – уж совсем неожиданно для меня сказала Люба, тем самым в одно мгновение всколыхнув во мне все уснувшие было к Антонине чувства, и пошла медленно по дороге, помахав мне на прощание нагруженной кульками рукой.
– Любаша, постой! – догнал я ее. – Поговори с Тонькой, приезжайте в город в любой день! – И, видя, что она смотрит на меня смущенно-недоверчиво, взмолился: – Хотя бы на часок – просто в гости. Ну, пожалуйста! Ведь она мне не позволила приезжать, так давайте уж вы к нам..
– Хорошо, – ответила она. – Я-то что, я не против, вы ждите, возможно, приедем…
Прошло несколько дней, и в один безоблачный, жаркий полдень, когда яркое, беспощадное солнце разогнало всех граждан по домам или по предприятиям общественного питания в поисках спасительной тени и прохладительных напитков, мы с Кондратом увидели входивших в бар Тоню и Любу.
Моя физиономия в один миг расплылась в радостной неконтролируемой улыбке – ведь мы с Кондратом буквально накануне говорили о девушках, вспоминали их……………………
Тоня, войдя, сдержанно поздоровалась, и скромно присела на пуф у стойки, а Любаша, откровенно радуясь встрече, тут же стала что-то щебетать, рассказывая о сельских новостях…
Холодное шампанское и мороженое тут же заняли свое место на столике в угловой кабинке бара, где, как мы помнили, девушки сидели в свое первое посещение, и мы с Кондратом, ввиду отсутствия в баре клиентов, пересадив туда девушек, составили им компанию…
В процессе завязавшегося разговора я с огромным удовольствием для себя отметил, что Тоня сегодня уже не так скованна, как в прошлый раз, и, хотя она не болтала весело и беззаботно, подобно своей подружке Любе, а в основном вставляла в разговор небольшие фразы и замечания, мне были заметны положительные изменения в ее поведении…
Так-так, похоже, что у них с председателем прошел пик пламенной влюбленности, а также следующий за ним неизбежный период выяснения отношений, и теперь наступила развязка, наверняка неудачная, а с ней охлаждение, подумал я, жадно разглядывая Тоню и отмечая новые перемены в ее внешности – она состригла свою роскошную длинную косу, и теперь у нее была короткая, модная в этом сезоне прическа «Паж»..
Мы поболтали с девушками еще некоторое время о разных незначительных вещах, при этом я старался не касаться в разговоре никаких любовно-интимных тем, а потом устроил так, чтобы мы остались с Тоней вдвоем..
– Тоник, я не буду тебе морочить голову, – начал я. – Ответь мне лишь на один вопрос: когда ты заканчиваешь свою практику?
– Через неделю, – сказала она, нетерпеливо передернув плечиками и поглядев при этом удивленно, как бы тем самым напоминая мне, что между нами давно уже все выяснено, решено и обговорено. – Потом мы уезжаем домой, у нас будет месячный отпуск, – продолжала она…
– Послушай, Тоник, – запальчиво сказал я, сам от себя не ожидая подобной прыти, – давай хотя бы недельку посвятим друг другу, проведем ее вместе. Отдохнем у моря. Как старые знакомые. Вдвоем, ты и я, ведь мы оба заслужили это, не правда ли? – Я включил все свое обаяние и перешел на страстный шепот: – Пожертвуй одной лишь неделей из своего отпуска, на большее я не претендую.
Тоня смотрела мне прямо в глаза. (Ох уж этот ее все понимающий взгляд, он прожигал меня насквозь!).
Тоня смотрела мне прямо в глаза. (Ох уж этот ее все понимающий взгляд, он прожигал меня насквозь!).
– Хорошо, – наконец после довольно долгой паузы сказала она, когда я уже не надеялся на положительный ответ. В голосе ее чувствовалось напряжение, словно девушка согласилась на что-то недостойное. – В понедельник я буду свободна…
– Где… как я смогу тебя найти? – спросил я еле слышно, еще не веря в удачу; моя ладонь, которой я еще секунду назад хотел накрыть ее руку, замерев на полпути, повисла в воздухе.
– Если тебе будет удобно, я приду прямо сюда, – потупив взгляд, добавила она…
– Я?.. Мне?.. Да конечно же… Так будет удобно нам обоим! – я проговорил это еле слышно, хотя мне хотелось кричать во весь голос; при этом я мгновенно почувствовал, как разливается во мне сладостное волнение, как это бывает от начинающих сбываться фантазий.
Антонина встала из-за стола и, позвав Любу, шепнула ей что-то на ухо. Девушки стали собираться и вскоре, сухо попрощавшись, ушли, даже проводить себя не позволили…
Вся последующая неделя прошла у меня в лихорадочных сборах: с первого же дня я, словно ненормальный, носился по городу в поисках какого-нибудь организованного отдыха, пока не сообразил зайти в стройтрест и договориться там о путевках – сам управляющий мне с удовольствием помог: позвонил своему профсоюзному деятелю и попросил посодействовать.
И вот у меня на руках две путевки в Коблево! На четырнадцать дней! Я даже не знал толком, где это место находится, главное – у Черного моря и недалеко от любимой мною Одессы.
В понедельник со спортивной сумкой через плечо, где лежали мои немногочисленные вещи, купальные принадлежности и драгоценные путевки, я появился около бара еще до прихода Кондрата.
А через час после открытия бара пришла Тоня. Она была в летнем сарафане, замечательно подчеркивающем ее великолепную фигуру, в руках небольшая спортивная сумка. Я молча взял из ее рук сумку, и отнес в подсобку бара, после чего вернулся к Тоне.
В этот вечер я ни на минуту не оставлял ее одну: я ухаживал за девушкой, смешил, веселил и развлекал ее, я был, что называется, в ударе – мне хотелось, чтобы Тоня поскорее ко мне привыкла, потому что, казалось, она еще может передумать, сбежать от меня, исчезнуть; мне даже хотелось, если бы это было возможно, запрятать ее, так же как сумку, куда-нибудь подальше.
Кондрат, тоже пребывавший в этот день в хорошем настроении, много шутил, острил и говорил Тоне вполне заслуженные ею комплименты. Антонина, окруженная нашей заботой и вниманием, была мила, забавна и весела; мы выпили много шампанского, и к ночи мне уже казалось, что я знаком с этой девушкой много лет – так хорошо мне было рядом с ней…
– Знаешь, – сказал мне Кондрат, выбрав минутку, когда мы с ним остались наедине. – Эта твоя Тоня далеко не дурочка и она тебя вычислила.
– В смысле?.
– Ну, она прекрасно понимает, что ты ее не любишь, а просто играешь в любовь, и тем самым обманываешь ее.
– Это неважно, брат, – перебил его я. – Мы с ней оба взрослые люди. Вся наша жизнь, как ты знаешь – игра, все играют до какого-то момента. Влюбленность начинается с того, что человек обманывает себя, и кончается тем, что он обманывает другого, об этом еще древние философы и драматурги говорили. Лично для меня на этом этапе главное – обаять и хоть немного влюбить ее в себя, а там… не знаю… короче, будет видно…
– Ну, чего-чего, а обаяния у тебя не отнять, согласен, – сдался он.
– А все остальное, – бодро добавил я, – приложится. Может быть, когда-нибудь позднее.
Оставалось всего несколько часов до отправления автобуса, который ранним утром должен был отвезти нас в Одессу, когда мы с Тоней пришли на квартиру Кондрата, расположенную неподалеку от ресторана, – мой товарищ милостиво уступил нам ее на ночь…
Я постелил постель и нырнул под одеяло; Тоня, стоя у окна, все еще медлила и не раздевалась, делая вид, будто обозревает виды за окном.
– Иди, иди же скорей в постельку, мой Тоник! – позвал я ее. – У нас, раз уж ты этого хочешь, этой ночью будет чисто платоническая любовь. Будем спать как детки.
– Скажи мне, Савва, ведь в вашем окружении есть множество молоденьких и хорошеньких девушек, почему именно я? – подойдя к кровати и скрестив руки на груди, спросила она. – Наверняка, многие из них просто мечтают быть рядом с тобой или хотя бы разок отдаться тебе.
– Любишь комплименты? – спросил я усмехнувшись. – Да, вокруг нас вертится множество девушек и женщин. Но ты – красивая, взрослая и самодостаточная женщина. Это раз. Ты, как это ни банально звучит – не такая как все, а именно – в моем вкусе. Это два. И вообще, как человек гордый, я стараюсь выбирать женщин сам, а не быть с теми, кому я приглянусь на ночь, или же с той, которая ко мне на первый же свист прибежит. Это три. – Я протянул ей руку. – Вот потому-то мы сейчас здесь с тобой вместе.
Тоня, отступив назад и прячась за дверцей шкафа, разделась очень медленно, затем шагнула к дивану – она была в ночнушке; я вновь протянул ей руку, но она бочком, стесняясь, обошла диван и полезла в постель с противоположной стороны..
Я придвинулся к ней вплотную, обнял ее, вздрагивающую то ли от прохлады, проникающей в открытую форточку, то ли от чего-то еще, и, подоткнув со всех сторон тонкое одеяло, прошептал, фальшиво вздыхая:
– Спи спокойно, девочка моя, у нас с тобой впереди еще целых две недели…
В тот момент, когда Антонина согласилась ехать со мной к морю, я почти физически ощутил, что это решение далось ей нелегко, поэтому сегодня решил пощадить ее самолюбие. Возможно также, думал я, мне просто повезло, и она решилась на этот шаг только потому, чтобы сделать назло своему председателю, как знать. Да и, честно говоря, не волнуют меня все эти нюансы, наплевать. Главное, она сейчас здесь, рядом со мной, и лишь одно осознание этого уже через край переполняло меня жеребячьим восторгом.
Надо сказать, что этой ночью я каждые полчаса просыпался, убеждался в том, что Антонина все еще рядом со мной, никуда не исчезла, нежно обнимал девушку и вновь засыпал..
На следующий день с раннего утра и до самого полудня мы добирались, трясясь в автобусе до Одессы, болтая без умолку всю дорогу, не замечая ни времени, ни окружающих нас людей, а под конец пути Тоня сомлела и задремала, доверчиво опустив свою прекрасную головку мне на плечо, а я бережно поддерживал ее, и во мне просыпалась нежность к этой вчера еще совершенно чужой женщине…
Прибыв на Одесский автовокзал, мы взяли такси и поехали обедать в ресторан «Красный» – к этому времени от голода кишки в моем животе, казалось, друг дружке кукиши вертели. Не знаю, почему у ресторана такое название, вероятно, историческое, и своим появлением обязано очередному приходу красных в Одессу столько-то лет тому назад, но кабак этот и в самом деле довольно приличный.
После обеда в милой и приятной обстановке я, разомлев от еды и от предчувствия скорого удовлетворения своей почти годовой страсти, нежно поддерживая Тоню под руку, подошел к таксистам; ждать автобуса, который должен был отправляться на Коблево то ли через три, то ли через четыре часа, у меня уже не было ни сил, ни желания. Таксисты запросили круто – 80 рублей, – но что вы хотите, это же Одесса!
Поэтому, пока я стоял, соображая, в задумчивости поглядывая на таксистов, а один из них приблизился и еле слышно шепнул мне на ухо: «полста», я ни секунды больше не раздумывая, согласился, и вскоре мы уже неслись в резвом «жигуленке» через весь город в сторону Коблево, которое, кстати, оказалось гораздо дальше от Одессы, чем я предполагал, и вообще находилось черте где – нет, все у того же Черного моря, но уже, почему-то, на территории Николаевской области…
Глава вторая
Коблево – кобелево.Санаторный корпус, адрес которого был обозначен в наших путевках, оказался современным зданием в пять этажей с милым молдавским названием «Бусуйок», из чего мы уяснили себе, что здесь можем чувствовать себя так, словно и не покидали Молдавию, – позже выяснилось, что этот небольшой участок украинского морского побережья относился по договору между братскими республиками к МССР…
Мы выгрузились из машины и тут же пристроились в небольшую очередь к столу, где велась запись вновь приезжающих: прием производился прямо на улице, в тени здания, и счастливые отпускники, съехавшиеся сюда из самых разных уголков нашей великой страны, растерянно улыбающиеся, возбужденные, говорливые, еще не совсем верящие, что они уже на месте и море – вот оно, совсем рядом, рукой подать, толпились вокруг паспортистки, высокой и статной симпатичной женщины лет тридцати с небольшим, великолепному загару которой мог позавидовать не только любой приезжий, но, пожалуй, и местный житель тоже…