– Полагаю, что как моя, так и ее жизнь нисколько не изменится после нашего бракосочетания. Открою вам маленькую тайну. Мы уже обо всем договорились.
– Неужели? – как можно равнодушнее произнес Рэнд, сцепив пальцы у себя за спиной. – А мне казалось, что после женитьбы жизнь у людей резко меняется. Впрочем, не мне судить об этом, в отличие от вас я ни разу не был женат. М-м, а у леди Сесили хорошие отношения с вашей матерью?
– Что?! – Норланд быстро оглянулся через плечо, словно опасаясь, что его мать выскочит откуда-то сзади и начнет пенять ему на Сесили. – Да, характер у моей матери тяжелый. Она говорит, что умрет, но заставит леди Сесили ходить по струнке.
– Неужели так и сказала? – удивился Рэнд, втайне очень жалея, что Сесили не слышит это. – И как вы полагаете, удастся ли ей этого добиться?
Норланд потер переносицу:
– Что я могу сказать? Пожалуй, лишь одно: кто их, женщин, разберет? До сих пор ничто не могло удержать мою мать от того, что она задумала. Она грозная леди, с ней шутки плохи.
– Ваша невеста – достойный противник.
– Да-а? – В голосе Норланда слышалось сомнение.
Сесили, наверное, не подозревала, какое ярмо сулило ей замужество, что она должна будет сражаться за свою свободу с герцогиней. Если она собирается жить так, как ей хочется, тогда придется вести войну за Норланда с его матерью, вырвать его из-под влияния герцогини. Рэнд очень сомневался в том, что у Сесили достанет терпения и нервов, чтобы выстоять в столь необычном единоборстве.
– Хотя не думаю, что они будут часто видеться друг с другом, – не без радости заметил Норланд. – Сесили будет жить в Лондоне, в небольшом, но уютном доме. Она не будет вмешиваться в дела моей матери, в управление поместьем и фамильным особняком, и все будет гладко, и не будет никаких ссор и разногласий.
– Понятно.
Теоретически такое разрешение более чем возможных разногласий казалось удачным выходом, по крайней мере в теории. Но на практике? Оно могло обернуться неразберихой и, как следствие, неприятностями. Рэнду доводилось видеть, к каким незавидным результатам приводят подобные браки. Раздельное проживание супругов не обещало никакой определенности, хотя Сесили, по-видимому, считала, что их отдельная жизнь – раз и навсегда решенное дело. Вероятно, она предвкушала свою будущую независимость, но забывала о том, что ее муж находится под пятой у матери, вскоре после свадьбы она запросто могла столкнуться с ограничениями, которые сводили на нет всю ее свободу.
Рэнд дружески похлопал Норланда по плечу:
– Незавидная вас ждет жизнь, дружище. Просто собачья.
Норланд вскинул голову и нахмурился:
– Что за ерунду вы говорите, Ашборн? С чего вы это взяли?
– Вы окажетесь между молотом и наковальней. Ваша мать будет хотеть одного, а леди Сесили – совсем другого. Милостивый боже, у вас не будет ни минуты покоя!
Рэнд, не жалея красок, начал рисовать будущую семейную жизнь Норланда, мрачную и унылую, указывая всевозможные случаи, когда столкновения и ссоры между герцогиней и Сесили будут неизбежны.
– Мне искренне жаль вас, поскольку из-за постоянной грызни у вас просто не останется времени для ваших изысканий. Таким талантливым людям, как вы, нужны спокойный, размеренный образ жизни, свобода от разных житейских мелочей, лишь отвлекающих вас от науки. Вам нужна помощница и соратница, а не головная боль.
Заметив, что Норланд погрузился в глубокую задумчивость, Рэнд замолчал, давая тому возможность поразмышлять над своим мрачным будущим.
Он уже подумывал о другом, не менее тонком и хитром тактическом ходе, как вдруг на дворе послышался треск гравия под лошадиными копытами и под колесами подъехавшей кареты.
Рэнд подошел к окну:
– Ага, вот прибыли еще гости. Простите меня, я должен спуститься вниз, чтобы встретить их.
Лицо Норланда тут же просветлело, словно вместе с уходом Ашборна исчезали внушенные им тревоги и опасения.
Рэнду стало ясно, что, несмотря на обнадеживающее начало, ему предстоит приложить немало усилий для того, чтобы заставить Норланда взглянуть на его брак с другой точки зрения. Норланд с готовностью закрыл бы на все глаза и пустил бы дела на самотек с тайной надеждой, что все устроится лучшим образом. Ни в коем случае этого нельзя было допустить, во всяком случае пока Норланд был у него в гостях.
Рэнд немного задержался.
– Полагаю, остальные гости приедут сегодня после полудня. Обед в семь.
– Что? – спросил Норланд, пропустивший мимо ушей все, что только что сообщил ему Рэнд. Но, видимо, сообразив, о чем шла речь, он пробормотал: – Э-э, я не смогу отобедать вместе со всеми. Мне надо сделать так много, боюсь не успеть до завтра.
– Вы будете обедать вместе со всеми, Норланд, – тоном, не терпящим возражений, отозвался Рэнд. – Леди Сесили в чужом доме вместе с теми, с кем она совсем не знакома. Вы будете рядом с ней, будете оказывать ей внимание, чтобы ей не было неловко в незнакомом обществе.
Некоторая рассеянность у людей вроде Норланда, посвятивших себя науке, более или менее терпима, но рассеянность не извиняет дурных манер. Поставить Сесили в неловкое положение – на такое Рэнд никак не мог пойти. Хотя он почти не имел никакого права на это.
Норланд едва не задохнулся от негодования:
– Но мне необходимо подготовиться, если я не успею…
– Я настаиваю, Норланд, – вежливо, но твердо произнес Рэнд. По его лицу было видно, что спорить и возражать не имеет никакого смысла.
Поклонившись и улыбнувшись на прощание, он удалился.
Глава 15
Сесили не понадобилось много времени для того, чтобы составить для себя более или менее ясное представление о гостях в гостиной.
Фредди явно нервничал – и неудивительно. Он сделал не совсем удачную попытку поговорить наедине с Рэндом, но тот, похожий на грациозного и неуловимого эльфа, ловко ускользнул. Фредди сразу так опечалился, что Сесили стало его искренне жаль. Юноша явно не забыл своего проступка; безудержная в своей мстительности бывшая любовница Ашборна сильно подвела его.
Леди Мэтью Кендалл, мать Фредди, была та еще штучка. Хитрая старая ведьма. В лондонском свете было немало таких хитрющих старух, поэтому Сесили не обманули ее бурные излияния нежности и любви к племяннику. Племянник, то есть Рэнд, был явно не в восторге от столь наигранных проявлений родственных чувств. В его обращении не было заметно ни особого тепла, ни тех самых родственных чувств, о которых так патетически восклицала леди Мэтью Кендалл. Вел себя с ней Рэнд подчеркнуто вежливо.
Мистер Гарвей, друг Рэнда, держался непринужденно, остроумно шутил, одним словом, был очень мил. Что касается его жены, леди Гарвей, то она была так же мила и приветлива, как ее муж, только одно портило впечатление о ней: она относилась к Ашборну с явным обожанием. Нет, в ее поведении не было ничего вульгарного: она не строила ему глазки, она просто краснела всякий раз, когда Рэнд обращался к ней.
Впрочем, Сесили было трудно винить ее в этом. Рэнд выглядел как никогда превосходно. Сесили втайне надеялась, что в отличие от миссис Гарвей она ничем не выдает себя, хотя каждый раз, когда блестящие черные глаза Рэнда останавливались на ней, она еле заметно вздрагивала и мурашки пробегали по ее спине.
Рэнд часто посматривал в ее сторону. Сесили было интересно: какие чувства испытывает он: точно такие же, как и она, или нет?
Гостей было немного, благодаря чему за столом царила теплая, почти родственная атмосфера. Ашборн поместил тетку на противоположном от себя конце стола – место, которое обычно занимала жена хозяина. Тем самым он оказал леди Арден высокую честь и вместе с тем, посадив ее так далеко от себя, сделал так, что им обоим было крайне неудобно разговаривать друг с другом во время обеда.
«Умно, очень умно», – со скрытым восхищением подумала Сесили. Она сама вряд ли придумала бы что-нибудь лучше. Вместе с тем она с грустью заметила, что бедняга Фредди, отсаженный Рэндом подальше от себя и поближе к леди Арден, как бы выпадал из круга тех лиц, с которыми хозяин дома хотел бы вести непринужденную беседу. Как это ни странно, но подобная отчужденность между Рэндом и Фредди была Сесили неприятна. Ее это нисколько не касалось, и тем не менее ей было жаль юношу, а намеренная холодность Рэнда казалась ей излишне жестокой.
Однако остальных гостей все устраивало как нельзя лучше, всех, кроме одного человека, герцога Норланда. Он сидел с таким напряженным и злым видом, словно над его головой должна была сверкнуть молния и прогреметь гром.
– Что случилось с Норландом? – улучив удобный момент, шепотом спросила у Рэнда Сесили. – Он сидит как на иголках. Тут явно не обошлось без вас.
Рэнд изобразил удивление:
– При чем тут я? Я лишь попросил его отобедать вместе со всеми гостями.
Сесили закатила глаза:
– Ваша просьба равносильна королевскому приказу. Для него, бедняги, это уж точно.
– Что случилось с Норландом? – улучив удобный момент, шепотом спросила у Рэнда Сесили. – Он сидит как на иголках. Тут явно не обошлось без вас.
Рэнд изобразил удивление:
– При чем тут я? Я лишь попросил его отобедать вместе со всеми гостями.
Сесили закатила глаза:
– Ваша просьба равносильна королевскому приказу. Для него, бедняги, это уж точно.
– Я бы так не сказал. Я лишь напомнил вашему жениху о его долге и соблюдении приличий, не вижу в этом ничего дурного. Меня задело то, с каким пренебрежением он относится к вам. Никакой почтительности, никакой любезности.
– Послушайте, если это не задевает меня, то с какой стати это должно задевать вас?
Однако такое отношение к ней Норланда не могло не задевать Сесили. Она ведь не была бесчувственным каменным истуканом. Тем не менее поведение Рэнда, сама его просьба к Норланду казались ей возмутительными. Но в глубине души Сесили знала, что скорее предпочла бы выйти за человека, который сует нос не в свои дела, чем за того, кому вовсе безразличны как ее дела, так и она сама.
Рэнд сделал глоток вина.
– Я смею полагать, что ответ на этот вопрос более чем очевиден.
Не желая быть втянутой в столь скользкий разговор, Сесили тоже сделала глоток вина, с тайным удовлетворением думая про себя, что еще недолго – несколько недель, – и все эти сложные и не очень приятные вещи, как и сам Рэнд, уйдут в прошлое, перестав ее волновать. Она вообще бы ни о чем не беспокоилась, если бы нашлось то самое письмо.
– Знаете, – Рэнд понизил голос, – когда вы злитесь и сердито поблескиваете глазами, вы становитесь такой очаровательной, что мне так и хочется вас поцеловать.
От неожиданности Сесили едва не поперхнулась вином.
– Вот и сейчас я вполне серьезно подумываю о том, а не послать ли мне гостей к черту, чтобы потом удалиться с вами ко мне в спальную и там заняться любовью.
Возмущенная Сесили чуть было не выплеснула вместе с своим возмущением и взятый глоток вина. Откашлявшись, она поспешно утерла губы салфеткой, после чего серьезно заметила:
– Думаю, у Норланда найдутся возражения против вашего намерения.
– Вы так полагаете? – усмехнулся Рэнд. – А мне кажется, что он даже не заметит вашего ухода.
* * *Все с восторгом отнеслись к предложению Рэнда прокатиться в Кембридж. Пикник на берегу реки Кем, возможно, даже водная прогулка, обрадовали всех без исключения. Лишь бы не подвела неустойчивая весенняя погода, то милостиво дарившая солнце и тепло, то сменявшаяся на холодный ветер и дождь.
Леди Арден тоже решила поехать вместе со всеми, что поставило Рэнда в тупик, так как ее присутствие шло вразрез с его планами.
Делать было нечего – не наживать же ему врага в лице леди Арден. Впрочем, он надеялся как-то удалить тетку от себя и Сесили, чтобы она не мешала ему.
Дамы поспешно разбежались по своим комнатам, чтобы переодеться для поездки. В гостиной осталось только двое – сам хозяин и его друг Оливер Гарвей. Оливер, усевшись в кресло и вытянув ноги, бросал исподлобья на Рэнда вопросительные взгляды.
– Мне кажется, что после полудня пойдет дождь.
– Тогда мы переждем его в кафе-кондитерской, – спокойно возразил Рэнд.
– Хорошая мысль, – отозвался Оливер. – Знаешь, я не из тех, кто любит совать нос в чужие дела…
– Боже упаси, я тоже, – согласился Рэнд и весело улыбнулся. – Однако что-то я не слышу обычного многозначительного и столь выразительного словца «но».
– Заменим его другим, например, однако, – в тон ему шутливо продолжил Гарвей. – Итак, однако, мне надо кое-что шепнуть тебе на ухо.
– Сгораю от нетерпения и даже сам подставляю ухо. – Рэнд шутил, хотя уже догадался, о чем именно пойдет разговор.
Гарвей выглядел серьезным. Потерев переносицу, он хмыкнул:
– Хм-хм, дьявольски трудно говорить об этом, дружище, но поскольку мы с тобой друзья, Ашборн, и ты знаешь, как я тебя уважаю…
– Гарвей, не надо ходить вокруг да около. Я уже понял, о чем, вернее, о ком ты хочешь поговорить со мной.
Гарвей вздохнул с явным облегчением:
– Прекрасно, ты снял бремя с моих плеч. Ашборн, где твое хваленое благоразумие, твой здравый смысл? Ответь мне, какого черта ты посягаешь на чужую территорию?
– Давай уточним, что ты подразумеваешь под чужой территорией? – Рэнд встал из-за стола и, обойдя его, прислонился к нему, смотря прямо на Оливера.
– Ну, так изволь. На территорию Монфора, конечно! Бракосочетание через неделю!
– Вот поэтому мне необходимо действовать быстро и решительно.
У Гарвея отвисла челюсть:
– Постой! Неужели ты хочешь жениться на ней?
– Не только хочу, я намерен на ней жениться, – отрезал Рэнд.
Ошарашенный Гарвей задумчиво опустил голову.
– А девушка знает о твоем намерении?
Ничего не ответив, Рэнд невозмутимо посмотрел приятелю в лицо.
– Хорошо, хорошо. Это не мое дело. Тем не менее, Ашборн, ради бога, будь осторожней. Опасно вставать на пути Монфора. Он не тот человек, который прощает обиды. Ах да, не забудь также о кузинах леди Сесили, особенно о Стейн. О, она умеет показать когти. – Оливер передернул плечами. – А теперь поговорим о чем-то более приятном. Ты слышал эту смешную историю с Элиотом?
– Успокойся, дружище. – Рэнд поднял обе руки вверх. – Ты нагнал на меня столько страху, что я уже дрожу как осиновый лист. Я нисколько не боюсь никого из Уэструдеров, даже если у кого-то из них, как ты выражаешься, есть когти. По секрету шепну тебе, чтобы ты так не переживал из-за меня: Монфор на моей стороне.
– А-а… – Это было все, что мог сказать Гарвей. Его молчаливое недоумение длилось одну-две минуты, прежде чем он выдавил из себя: – Вот с этого как раз и надо было начинать.
– На этом и закончим, – решительно ответил Рэнд. – Полагаю, Оливер, тебе стоит пойти и проверить, все ли готовы к отправлению.
– Да-да, конечно. – В его глазах мелькнула затаенная мысль: – Эта поездка в Кембридж, не часть ли она твоего хитроумного плана?
– С чего это ты взял? – Ашборн пожал плечами.
– Разумеется, не из чего. Просто я хорошо тебя знаю, Ашборн.
– Интересно, к чему ты клонишь? – улыбнулся Рэнд, глядя, как Гарвей встает, намереваясь идти к выходу.
– Надеюсь, ты отдаешь себе отчет в том, что делаешь, – ответил Гарвей, натягивая перчатки. – Знаешь, мне не хочется быть секундантом на дуэли.
– Неужели ты думаешь, что Норланд способен кого-нибудь вызвать на дуэль? – фыркнул Рэнд.
– Боже мой, я битый час твержу тебе о том, что меня беспокоит совсем не Норланд, а ты все никак не можешь этого уразуметь.
* * *Сесили сидела как на иголках. Ей было явно не по себе. Она лихорадочно пыталась предугадать следующий шаг Ашборна. Она боялась остаться с ним наедине. Если бы не Тибби, она, пожалуй, под каким-нибудь благовидным предлогом отказалась бы от поездки. Впрочем, Сесили сильно удивило то, что на пикник изъявили желание ехать все гости, что облегчало ее положение.
Но, к ее изумлению, Рэнд не пытался завладеть ее вниманием – напротив, рядом с собой он посадил миссис Гарвей, так что Сесили была поставлена перед выбором: или сесть рядом с мистером Гарвеем, или перебраться в другой экипаж.
Немного поколебавшись, она выбрала мистера Гарвея – и не ошиблась. Приятель Рэнда оказался компанейским человеком: он шутил, весело болтал – и все было бы хорошо, если бы не сидевшие впереди, спиной к ним, Ашборн и миссис Гарвей. По непонятной причине ее злило то, что Рэнд и миссис Гарвей сидели, прижавшись друг к другу плечами и почти соприкасаясь головами; они также весело болтали, о чем говорил едва ли не ежеминутный смех миссис Гарвей. Надо было отдать ей должное: смех у нее был светлый, радостный и заразительный. Сесили дорого бы дала за то, чтобы узнать, что такого смешного рассказывает своей спутнице Рэнд.
Приехав а Кембридж, они погуляли, затем приятно посидели в чайной кондитерской, после чего Ашборн, наконец, сказал, что пора навестить бедную мисс Тиббз, на что Сесили с готовностью закивала головой.
– Будет лучше, если мы отправимся незамедлительно. Надеюсь, содержимое корзинки не испортилось, пока мы ехали сюда.
Глаза Рэнда при этом искрились от смеха. Вне всякого сомнения, он догадывался о причине дурного настроения Сесили.
– Да, – с хмурым видом согласилась Сесили, – нам надо поторопиться, если мы не хотим заставить всех остальных ждать нас.
Сидя рядом с Рэндом в его двухместном экипаже, Сесили нарочно смотрела в сторону, избегая встречаться с ним взглядом. Столь тесное соседство вызывало у нее странное напряжение.
Она даже не замечала живописности тех мест, по которым они проезжали: ни чудесной архитектуры университетских зданий, ни студентов в развевающихся мантиях, спешащих по своим делам, ни плавно плывущих по речной глади парусных лодок и катеров.
Девочкой Сесили страстно хотела учиться в таком университете, как Кембридж. Она жутко завидовала своему брату, для которого университет был вторым домом, что он вращался в интеллектуальной среде и занимался научными исследованиями. Увы, женщине, даже из привилегированного высшего общества, проход в учебные заведения был закрыт. Тот день, когда Сесили наконец поняла, что ее мечта никогда не осуществится, стал для нее самым мрачным и самым грустным днем ее детства.