Поначалу все шло хорошо. Доктор Ливингстон передавал простые послания: «Мы хотим есть», «Почему королева отказывается говорить с нами?» Пальцы были в курсе положения мятежников и тщательно планировали операции их отрядов, чтобы, не привлекая внимания, они могли красть пищу. Пальцам требуется огромное количество еды, а доставлять ее и при этом оставаться незамеченными было нелегко!
Все это были вполне естественные разумные послания. Но однажды Пальцы передали послание совсем другого рода. Это краткое обращение со странным запахом уверяло, что муравьи недооценивают Пальцы, что Пальцы до сих пор молчали об этом, но на самом деле они являются богами муравьев.
«Боги»? Что означает это слово? — спросили мы.
Пальцы объяснили нам, что значит боги. По их мнению, это животные, которые сотворили мир. Все живое — это их «творение».
В полный контакт вклинивается третий муравей. В запале он провозглашает:
Боги создали все, они всемогущи, они вездесущи. Они всегда видят нас. Реальность, которая нас окружает, — всего лишь иллюзорная мизансцена богов, чтобы нас познать.
Когда идет дождь — это боги льют воду.
Когда жарко — это боги усилили жар солнца.
Когда холодно — они его уменьшили.
Пальцы — наши боги.
Хромой объясняет смысл этого странного изречения. Без божественных Пальцев в мире якобы ничего не существовало. Муравьи — их творение. Им отводится роль сражаться в этом рукотворном мире, созданном Богами ради забавы.
Вот что сказал в тот день доктор Ливингстон.
103683-й поражен. Почему в таком случае Пальцы умирают от голода под полом Города? Почему они остаются пленниками под землей? Почему Пальцы позволяют муравью подняться в поход против них?
Хромой признает, что в речах Доктора Ливингстона имеются белые пятна. Зато их главная ценность в том, что они объясняют, почему существуют муравьи, почему мир такой, какой он есть.
Откуда мы, кто мы, куда идем? Концепция «богов» дает ответ на все эти вопросы.
Как бы там ни было, семя было брошено. Этот первый «деистский» монолог привлек внимание одних мятежников, других же сильно заинтересовал. Дальше опять последовали самые обычные сообщения, в которых не упоминалось ни о каких «богах».
Мы перестали думать об этом, но через несколько дней сенсационное «деистское» слово еще громче задрожало на усиках Доктора Ливингстона. Он снова вещал о вселенной, контролируемой Пальцами, утверждал, что на свете нет ничего случайного, и что все, что происходит тут, внизу, было намечено и предписано. И что те, кто не согласен чтить «богов» и кормить их, будут наказаны.
У 103683-го от удивления антенны встали дыбом. Никогда его воображение, весьма богатое по муравьиным меркам, не могло докатиться до такой фантастики: гигантские животные контролируют мир и следят за каждым обитателем в отдельности.
Но он продолжает слушать рассказ хромого.
Мятежники быстро поняли, что Доктор Ливингстон имел два совершенно противоположных голоса. Когда он говорил о богах, то звал муравьев-деистов, а остальные уходили. Когда же он говорил на «обычные» темы, уходили деисты. Внутри общины мятежников постепенно наметился раскол. Появились деисты и недеисты, но принципиальных разногласий между ними не возникало. Даже несмотря на то, что недеисты считали поведение деистов совершенно неразумным и чуждым муравьиной культуре.
103683-й отпускает хромого. Он чистит усики и спрашивает у стоящих в стороне:
Кто из вас деисты?
Один муравей подходит.
Меня зовут 23-й, и я верю в существование всемогущих богов.
Хромой тихонько шепчет, что деисты твердят подобные фразы, хотя зачастую не понимают их смысла. Но это нисколько их не смущает, даже наоборот. Чем больше непонятных слов, тем охотнее они их повторяют.
103683-й не понимает, как этот Доктор Ливингстон может одновременно являться двумя совершенно разными личностями.
Может быть, это и есть великая тайна Пальцев, отвечает хромой. Их дуальность. У них простое соседствует со сложным, повседневные феромоны с абстрактными посланиями.
Он добавляет, что сейчас деисты в меньшинстве, но численность их партии постоянно растет.
Подбегает молодой муравей, он тащит кокон бабочки, который 103683-й закопал перед входом в стойло.
Это твое, да?
103683-й подтверждает и, протягивая усики к вновь прибывшему, спрашивает:
А ты? Кто ты? Деист или недеист?
Молодой муравей робко склоняет голову. Он знает, что к нему обращается знаменитый и опытный солдат. Он оценивает серьезность того, что скажет. Однако слова вырываются вдруг из самого глубокого из трех мозгов:
Меня зовут 24-й. Я верю в существование всемогущих богов.
36. ЭНЦИКЛОПЕДИЯ
Мысль: Человеческой мысли подвластно все.
В 50-х годах английское судно-контейнеровоз, перевозящее бутылки с мадерой из Португалии, разгружается в шотландском порту. В холодильный отсек зашел моряк, чтобы проверить, все ли в порядке. Не заметив его присутствия, другой, моряк запирает дверь снаружи. Пленник изо всех сил стучит по стенам, но его никто не слышит — и корабль отплывает обратно в Португалию.
Продуктов у мужчины достаточно, но он знает, что в этом холодильнике он не сможет долго прожить. Однако он находит в себе силы и куском железки царапает на стене рассказ о своей голгофе день за днем, час за часом. О том, как он цепенеет от холода, как замерзает его нос, как пальцы на руках и ногах становятся хрупкими, как стекло. Он описывает, какие нестерпимые ожоги остаются от морозного воздуха. О том, как постепенно все его тело целиком превращается в глыбу льда.
Корабль бросает якорь в Лиссабоне, и капитан, открыв контейнер, находит мертвого матроса. На стенах он читает поминутный репортаж о его ужасных страданиях.
Однако самое удивительное не в этом. Капитан отмечает температуру внутри контейнера. Термометр показывает +19°С. Поскольку товара не было, на обратном пути систему охлаждения не включали. Человек умер только потому, что думал, будто ему холодно. Он стал жертвой своего собственного воображения.
Эдмон Уэллс. «Энциклопедия относительного и абсолютного знания», том II37. МИССИЯ МЕРКУРИЙ
Я хотел бы видеть Доктора Ливингстона.
Желание 103683-го не может быть исполнено. Мятежники усиленно изучают его своими усиками.
Ты нужен нам для другого.
Хромой поясняет. Вчера, когда солдат был у королевы, группа мятежников спустилась по проходу под гранитным полом. Они встретились с Доктором Ливингстоном и сообщили ему о предстоящем походе против Пальцев.
Этот Доктор Ливингстон рассуждал как деист или как? — спрашивает 103683-й.
Нет. Он был разумный и конкретный, говорил о простых и понятных вещах в пределах досягаемости всех усиков. Но как бы то ни было, Доктор Ливингстон и Пальцы, которые объясняются через него, не испугались, узнав, что на край мира отправляется армия для уничтожения всех Пальцев. Напротив, они с радостью восприняли эту новость и даже сказали, что эту уникальную возможность нельзя упускать.
Пальцы долго думали. Потом Доктор Ливингстон передал мятежникам приказ, они поручили муравьям миссию, которую назвали «миссия Меркурий». Миссия настолько будет связана с походом на Запад, что это практически станет единой целью.
Поскольку войска Бел-о-кана возглавишь ты, ты сможешь лучше других осуществить миссию Меркурий.
103683-й осознает свою ответственность.
Внимание! Оцени важность того, что тебе предстоит выполнить. Миссия Меркурий может изменить облик вселенной.
38. ВНИЗУ
— Ты думаешь, миссия Меркурий осуществима?
Августа Уэллс изложила свой план муравьям. Изуродованной ревматизмом рукой старая дама провела по лбу и вздохнула:
— Господи, только бы этот маленький рыжий муравей дошел до цели!
Все молча смотрели на старуху. Кто-то заулыбался. Они были вынуждены довериться этим муравьям-мятежникам. Они не знают имени муравья, которому поручили миссию Меркурий, но все молятся, чтобы его не убили.
Августа Уэллс прикрыла глаза. Уже год, как они здесь внизу, на многометровой глубине под землей. Как бы стара она ни была, она помнит все.
Ее сын, Эдмон, после смерти своей жены поселился в доме 3 по улице Сибаритов, в двух шагах от леса Фонтенбло. Через несколько лет он тоже умер, оставив письмо своему наследнику — племяннику Джонатану. Странное послание с единственной фразой: «Никогда не спускайся в подвал».
Теперь Августа Уэллс близка к мысли, что это была самая действенная агитация. В конце концов, добился же Пармантье распространения картошки, которой никто не хотел заниматься: высадил ее на огороженном поле, окруженном табличками «Вход строго запрещен». В ту же ночь воры растащили драгоценные клубни, и столетие спустя жареная картошка стала основным блюдом мировой кухни.
Ее сын, Эдмон, после смерти своей жены поселился в доме 3 по улице Сибаритов, в двух шагах от леса Фонтенбло. Через несколько лет он тоже умер, оставив письмо своему наследнику — племяннику Джонатану. Странное послание с единственной фразой: «Никогда не спускайся в подвал».
Теперь Августа Уэллс близка к мысли, что это была самая действенная агитация. В конце концов, добился же Пармантье распространения картошки, которой никто не хотел заниматься: высадил ее на огороженном поле, окруженном табличками «Вход строго запрещен». В ту же ночь воры растащили драгоценные клубни, и столетие спустя жареная картошка стала основным блюдом мировой кухни.
Именно поэтому Джонатан Уэллс и спустился в запретный подвал. Оттуда он не вышел. На его поиски отправилась его жена Люси. Потом сын Николя. Потом, по приказу инспектора Жерара Галена, пожарные. Потом полицейские во главе с комиссаром Аленом Билшеймом. Наконец она сама, Августа Уэллс, в компании Джейсона Брейгеля и профессора Даниэля Розенфельда.
Итого восемнадцать человек устремились по бесконечной винтовой лестнице. Все они боролись с крысами, сумели разгадать загадку шести спичек, из которых составили четыре треугольника. Они прошли через ловушку, сжимающую тело, как при рождении. Они проникли в люк. На подсознательном уровне они преодолели свои детские страхи — измождение, угроза смерти.
В конце долгого похода они попали в подземный храм, построенный в эпоху Возрождения под широкой гранитной плитой, на плите находился муравейник. Джонатан показал им тайную лабораторию Эдмона Уэллса. Он представил им доказательства гениальности своего старого дяди, в том числе его машину под названием «Пьер де Розетт», позволяющую понимать пахучий язык муравьев и разговаривать с ними. Трубками машина соединялась с зондом — своего рода пластиковым муравьем, который являлся одновременно микрофоном и мегафоном. Этот зонд под названием Доктор Ливингстон служил послом для муравьиного населения.
При помощи этого посредника Эдмон Уэллс разговаривал с королевой Бело-кью-кьюни. Им не довелось долго разговаривать, однако этого хватило, чтобы понять, насколько эти две великие параллельные цивилизации еще не готовы к сотрудничеству.
Джонатан принял эстафету от своего дяди и увлек своей страстью всю группу. Он говорил, что они подобны космонавтам на космическом корабле, которые пытаются общаться с инопланетянами. Он утверждал: «То, что мы делаем, может оказаться самым потрясающим экспериментом нашего поколения. Если нам не удастся наладить диалог с муравьями, то это не удастся ни с какой другой формой мышления, земной или неземной».
Он оказался прав. Но какой толк оказаться правым, если это преждевременно? Подземная утопическая община не долго останется совершенной. Они атаковали высокие рубежи — а остановили их проблемы самые тривиальные.
Однажды пожарный резко упрекнул Джонатана:
— Может быть, мы и похожи на космонавтов в капсуле, но они бы выкрутились, взяв равное количество мужчин и женщин. Однако нас здесь пятнадцать мужиков в расцвете лет, а женщина у нас только одна. Не считая старухи и мальчишки!
Ответ Джонатана Уэллса прозвучал резко, как выстрел:
— У муравьев всего одна самка и больше, чем на пятнадцать самцов.
Над этим предпочли посмеяться.
Они не очень хорошо представляли, что происходит наверху, в муравейнике, знали только то, что королева Бело-кью-кьюни мертва, а та, что пришла ей на смену, не хочет даже слышать о них. Она дошла до того, что перекрыла им доставку пищи.
Они остались без диалога и без пищи, эксперимент быстро превратился в ад. Восемнадцать голодающих людей, заточенных в подземелье, — это ситуация, которой управлять нелегко.
Это комиссар Ален Билшейм первым обнаружил пустой «ящик для даров» однажды утром. Они переключились на собственные запасы — в основном это были грибы, они научились выращивать их здесь, под землей. Хорошо еще, что не было недостатка в свежей воде (благодаря подземному источнику) и в воздухе (благодаря воздушным колодцам).
Но воздух, вода и грибы — что это за пост!
В итоге полицейский не выдержал. Он требовал мяса, красного мяса. Он настаивал, чтобы тянули жребий и выбрали того, чья плоть послужит свежим мясом для других. И он не шутил!
Августа Уэллс до сих пор помнит эту жуткую сцену, как будто она произошла вчера.
— Я хочу есть! — вопил полицейский.
— Но больше нет никакой еды.
— Есть! Мы! Мы съедобны. Несколько человек, выбранных по жребию, должны принести себя в жертву, чтобы другие выжили.
Джонатан Уэллс поднялся.
— Мы не животные. Только животные едят друг друга. Мы же люди, люди!
— Никто не делает из тебя каннибала, Джонатан. Мы будем уважать твое мнение. Но если ты отказываешься есть человека, ты сам можешь, по крайней мере, послужить едой.
Полицейский сделал знак одному из своих коллег. Они вместе схватили Джонатана и попытались его оглушить. С помощью кулаков тому удалось вырваться. В драку вмешался Николя Уэллс.
Потасовка набирала мощь. Противники и сторонники каннибализма разделились на лагери. Вскоре дрались все и пролилась кровь. Отдельные удары имели цель убить жертву. Любители человеческого мяса вооружились осколками бутылок, ножами, поленьями, чтобы достичь своей цели. Даже Августа, Люси и маленький Николя разозлились: они царапались, бились и ногами, и кулаками. В какой-то момент даже бабушка укусила кого-то за руку, когда та оказалась в пределах досягаемости, но ее вставная челюсть тут же сломалась.
Замурованные на многометровой глубине под землей, они дрались с остервенением загнанных зверей. Заприте восемнадцать кошек в ящике размером в один квадратный метр на месяц и, может быть, тогда вы увидите жестокость той драки, в которой участвовала группа утопистов, решившая продвинуть человечество вперед.
Без полиции и свидетелей их ничего не сдерживало.
Был один погибший. Пожарный пал, он стал жертвой ножевого ранения. Присутствующие мгновенно отрезвели, прекратили драку и взирали на содеянное. Никому и в голову не пришло съесть покойного.
Умы усмирились. Профессор Даниэль Розенфельд положил конец спору:
— Как низко мы пали! В нас по-прежнему жив первобытный человек и не надо копать глубоко, чтобы слетел налет вежливости и наружу полезли низменные инстинкты. Пять тысяч лет цивилизации — этого мало. — Он вздохнул. — Муравьи смеялись бы над нами, если бы увидели, как мы теперь убиваем друг друга за еду!
— Но… — попытался возразить полицейский.
— Замолчи, личинка! — загремел профессор. — Ни одно общественное насекомое, даже таракан, не посмеет вести себя так, как мы. Мы принимаем себя за жемчужину творения, да это просто смешно. Группа лиц, которая должна предвосхищать человека будущего, ведет себя, как стая крыс. Посмотрите на себя, вы видите, что стало с вашим человеческим обликом.
Все молчали. Взгляды снова остановились на бездыханном теле пожарного. Ни одного слова больше не было произнесено, но все принялись рыть могилу в углу церкви. Его закопали, прочитав короткую молитву. Жестокость остановило только ее крайнее проявление. Они забыли о потребностях желудка, зализали свои раны.
— Я ничего не имею против хорошего урока философии, но все-таки хотелось бы знать, что нам делать, чтобы выжить, — поинтересовался инспектор Жерар Гален.
Идея питаться ближним была, конечно, первобытной, но что же делать, чтобы выжить? И, наконец, предложил:
— А если мы все одновременно покончим с собой? Мы избавим себя от страданий и унижений, на которые нас обрекла новая королева Шли-пу-ни.
Предложение не вызвало энтузиазма. Гален разбушевался:
— Но, черт побери, почему муравьи так злобно повели себя с нами? Мы — единственные из людей, кто захотел с ними разговаривать, да еще и на их языке, и вот как они нас отблагодарили. Бросили нас подыхать!
— О, в этом нет ничего удивительного, — сказал профессор Розенфельд. — В Ливане в эпоху, когда брали заложников, похитители убивали в первую очередь тех, кто говорил по-арабски. Они боялись, что их поймут. Может быть, эта Шли-пу-ни тоже боится, что ее поймут.
— Нам обязательно нужно найти способ выбраться отсюда, не пожирая друг друга и без коллективного самоубийства! — воскликнул Джонатан.
Они замолчали и поразмыслили на полную мощь ума, которую им позволяли их алчущие животы. Потом вмешался Джейсон Брейгель:
— Мне кажется, я знаю, что делать…
Вспоминая об этом, Августа Уэллс улыбается. Он и в самом деле знал.
Второй аркан: ПОДЗЕМНЫЕ БОГИ
39. ПОДГОТОВКА
Ты знаешь, что с ними делать?
Муравей не отвечает.
Ты знаешь, что надо делать, чтобы убить хотя бы один Палец? — выспрашивает любопытный.