Сгорая от нетерпения, она закрыла за ними дверь на два оборота. Быстро подбежала к своему чемодану, достала оттуда стеклянный сосуд с гранулами и высыпала их в металлический резервуар, который поставила на горелку Бунсена.
Получилось коричневое пюре. Сначала из него вырвалась струйка воздуха, затем пошел серый дым, и, наконец, разгорелось пламя, поначалу с примесью дыма, а затем яркое, чистое и красивое.
Процедура выглядела несколько архаично, но на этой стадии другой не существовало. Она любовалась своим творением, когда раздался звонок.
На пороге стоял бородатый мужчина с яркими рыжими волосами. Почти красными. Максимилиан Мак-Хариос скомандовал «лежать» двум крупным борзым, которых держал на серебристых поводках, и вместо приветствия спросил:
— Готово?
— Да, работу я закончила дома, но основные операции проводились в лаборатории.
— Прекрасно. Проблем не было?
— Никаких.
— Никто не знает?
— Никто.
Горячую субстанцию цвета охры она слила в бутылку с толстыми стенками и протянула ему.
— Всем остальным я займусь сам. Теперь вы можете отдыхать, — сказал он.
— До свидания.
Заговорщицки кивнув ей, он скрылся в лифте с двумя своими борзыми.
Каролина Ногар снова осталась одна и почувствовала себя освобожденной от тяжкой ноши. Теперь, подумала она, их уже ничто не остановит. Они добьются успеха там, где другие потерпели неудачу.
Она налила себе холодного пива и неторопливо выпила. Потом сняла рабочий халат и накинула розовый пеньюар. На рукаве она заметила крошечную квадратную дырочку. Сейчас она быстренько зашьет ее. Взяв нитку с иголкой, она устроилась перед телевизором.
Передача «Головоломка для ума» уже началась. Каролина Ногар включила свой ящик.
Телестудия.
Тут по-прежнему мадам Рамирез: эта среднестатистическая француженка всегда с какой-то врожденной робостью отвечала на вопросы и рассказывала о логических процессах, которые этому предшествовали.
И ведущий был как всегда в своем репертуаре:
— Как же так, у вас нет ответа? Посмотрите внимательно на доску и скажите телезрителям, на какие мысли вас наводят эти цифры.
— Ну, знаете ли, задача и в самом деле необычная. Это треугольная прогрессия, она исходит из простого единства и восходит к чему-то гораздо более сложному.
— Браво, мадам Рамирез! Продолжайте идти в том же направлении, и вы найдете ответ!
— Вначале цифра «один». Можно подумать… можно подумать, это почти…
— Телезрители слушают вас, мадам Рамирез! И публика вас поддерживает.
Бурные аплодисменты.
— Ну же, мадам Рамирез! Так что это, по-вашему?
— Священный текст. 1 разделяется и дает две цифры, которые в свою очередь дают четыре цифры. Это как будто…
— Что как будто?
— Прелюдия к рождению. Составные части первичного яйца растут, увеличиваясь сначала вдвое, потом вчетверо, а затем весь процесс еще больше усложняется. Интуитивно эта картина ассоциируется у меня с рождением, с существом, которое появляется, а затем развивается. Это весьма метафизично.
— Точно, мадам Рамирез, точно. Какую превосходную задачу мы вам предложили! Достойную вашей проницательности и оваций публики.
Аплодисменты.
Ведущий попросил тишины:
— И какой закон управляет этой прогрессией? Каков механизм этого рождения, мадам Рамирез?
Раздосадованное лицо кандидатки.
— Я не знаю… Э, я воспользуюсь своим джокером.
Ропот разочарования пробегает по залу. Впервые мадам Рамирез терпит неудачу.
— Вы абсолютно уверены, мадам Рамирез, что хотите сжечь один из ваших джокеров?
— А как по-другому?
— Как жаль, мадам Рамирез, после столь безупречного пробега…
— Эта загадка особенная. Она стоит того, чтобы на ней задержаться. Итак, джокер, и вы мне помогаете.
— Прекрасно. Мы дали вам первую фразу: «Чем больше у вас ума, тем меньше у вас шансов найти». Вторая вот такая: «Надо забыть все, что вы знаете».
Снова раздосадованное лицо кандидатки.
— И что это значит?
— А это вам решать, мадам Рамирез! Чтобы помочь, я вам подскажу: вам следует погрузиться вглубь вашего сознания, как это делают во время психоанализа. Упростите его. Освободите механизмы логики от предвзятого мышления.
— Это не легко. Вы советуете мне уничтожить мышление мышлением!
— А! Именно поэтому наша передача так и называется «Головоломка для…
— …ума»! — подхватил зал хором.
Зрители зааплодировали сами себе.
Мадам Рамирез вздохнула и нахмурилась. Ведущий сделал предупредительный жест.
— Ваш джокер дает вам право на дополнительную строчку.
Он взял фломастер и написал:
1
11
21
1211
111221
312211
Потом добавил:
13112221
Крупным планом лицо мадам Рамирез, она растеряна. Она заморгала. Потом начала бормотать «один», «два», «три», как будто речь шла о рецепте сливового пирога из равных частей муки, масла, сахара и яиц. В особенности соблюдать пропорции «трех». Зато не скупиться на «один».
— Итак, мадам Рамирез, теперь проясняется?
Крайне сосредоточенная, мадам Рамирез не ответила и только промычала «ммммм», означающее «я думаю, на этот раз я найду».
Ведущий проявил уважение к ее размышлению.
— Я надеюсь, вы тоже, дорогие телезрители, внимательно записали нашу новую строчку. Итак, до завтра, если пожелаете!
Аплодисменты. Титры. Барабанная дробь, фанфары и крики.
Каролина Ногар выключила телевизор. Послышался какой-то шум. Она закончила штопку. Прекрасно: не видно ни следа этой гадкой маленькой дырочки. Она убрала нитки и ножницы. Снова шум, как будто мнут бумагу.
В ванной комнате. Вряд ли это мышь. Звук был бы другой, если бы она пробежала по кафельной плитке. Может это взломщик, а может он не один? Но что они делают в ванной комнате?
На всякий случай она взяла из комода маленький 6-миллиметровый револьвер, который держал ее отец на случай подобных обстоятельств. Чтобы застать чужака или чужаков врасплох, она снова включила телевизор, прибавила звук и крадучись направилась к ванной.
Группа рэперов горланила бунтарскую песню.
«Мы сожжем все: ваши дома, ваши бутики, все, все, все, все…»
Сжимая револьвер обеими руками, Каролина Ногар подошла вплотную к двери: она видела, как это делают в американских сериалах. Затем резко ее распахнула.
Никого, но шум нарастал, он раздавался все громче и громче за занавеской душа. Она энергично отдернула ее.
Сначала она глазам своим не поверила. Потом от страха закричала, без толку выпустив все пули из магазина. Потом, едва дыша, попятилась, и ногой захлопнула дверь. К счастью, ключ был с внешней стороны. Она повернула его на два оборота и замерла, находясь на грани истерики.
«Оно» не пройдет через закрытую дверь!
Но «оно» прошло. И даже погналось за ней.
Она стонала, на бегу хватала безделушки и швыряла их в «это нечто». Она отбивалась и ногами, и кулаками. Но что она могла сделать против такого противника?
32. ЕСТЬ, ЧЕМУ УДИВЛЯТЬСЯ
Он вычищает голову, обрабатывая ее гребенкой, расположенной на голени.
Теперь 103683-й даже не знает, с кем он.
Он боится Пальцев и… собирается их победить. Он уже готов был поверить в дело мятежников и… вот теперь вынужден их предать. В свое время он дошел до края мира с двадцатью исследователями и… теперь, когда ему дают восемьдесят тысяч, эта цифра кажется ему просто смешной.
Но больше всего его занимает само движение мятежников. Он представлял их хитрыми авантюристами, а столкнулся с полоумными придурками, которые твердят лишенное смысла слово «боги».
Поведение королевы тоже странное. Для муравья она слишком говорлива. Это ненормально. Она хочет истребить все Пальцы, но не дотрагивается до тех, которые живут под ее собственным Городом. Она утверждает, что будущее за изучением видов, и отказывается воспользоваться своим Пальцарием, чтобы проводить опыты на самых экзотических и самых удивительных из них.
Шли-пу-ни не все ему открыла. Мятежники тоже. Ему не доверяют или же пытаются им манипулировать. Он чувствует себя игрушкой королевы, или мятежников, а может быть, и тех и других одновременно.
Он вдруг осознает очевидное: ничего подобного никогда не происходило ни в одном муравейнике на этой планете. Можно подумать, что в Бел-о-кане все лишились разума. У муравьев стали появляться странные мысли, все чаще у них возникает томление духа — словом, они не те муравьи, какими они были раньше. Они мутируют. Мятежники — мутанты.
Шли-пу-ни — мутант. И сам 103683-й, склонный думать о себе как о независимом существе, больше не чувствует себя обыкновенным муравьем. Что же происходит с Бел-о-каном?
Он не способен ответить на этот вопрос, сначала он хочет понять, что движет этими мятежниками, почему они используют эти нелепые выражения.
Он не способен ответить на этот вопрос, сначала он хочет понять, что движет этими мятежниками, почему они используют эти нелепые выражения.
Что такое «боги»?
И 103683-й опять направляется к стойлам жуков-носорогов.
33. ЭНЦИКЛОПЕДИЯ
Культ мертвых: Первый признак, по которому определяется мыслящая цивилизация, — это «культ мертвых».
До тех пор пока люди выбрасывали трупы своих ближних как грязь, они были не больше чем животные. В тот день, когда они начали предавать их земле или сжигать, произошло что-то необратимое. Заботиться о своих мертвецах — это означает представлять себе загробную жизнь — виртуальный мир, который находится над миром видимым. Заботиться об умерших — это значит воспринимать жизнь как этап между двумя измерениями. Из этого вытекают все религиозные представления.
Впервые культ мертвых отмечен в среднем палеолите, семьдесят тысяч лет назад. В ту эпоху некоторые племена людей начали хоронить своих мертвецов в ямах 1,40 х 1 х 0,3 м.
Соплеменники клали покойному в могилу запасы мяса, предметы из кремня и черепа животных, которых он убил. Есть сведения, что эти похороны сопровождались еще и общей трапезой племени.
Среди муравьев, особенно в Индонезии, были обнаружены некоторые виды, которые продолжали пичкать едой умершую королеву еще долгое время после ее кончины. Это поведение тем более удивительно, что запах олеиновой кислоты, исходящий от умершей, ясно свидетельствовал о ее состоянии.
Эдмон Уэллс. «Энциклопедия относительного и абсолютного знания», том II34. ЧЕЛОВЕК-НЕВИДИМКА
Комиссар Жак Мелье опустился на колени возле трупа Каролины Ногар. На лице с закатившимися глазами маска ужаса — это свидетельство потрясения и страха.
Он повернулся к инспектору Каюзаку:
— Отпечатков, разумеется, нет?
— Увы. И на этот раз: ни ран, ни орудия убийства, ни следов взлома, ни улик. В общем, темный лес!
Комиссар достал жвачку.
— Дверь, разумеется, была заперта, — сказал Мелье.
— Три замка заперто, два открыто. Кажется, в момент смерти, она что-то делала с одной из задвижек бронированной двери.
— Надо выяснить, что она делала: открывала или закрывала ее, — заметил Мелье. Он наклонился и внимательно вгляделся в положение рук. — Открывала! — воскликнул он. — Убийца находился внутри, и она пыталась бежать… Ты первым прибыл сюда, Эмиль?
— Как всегда.
— Мухи тут были?
— Мухи?
— Да, мухи. Дрозофилы, если тебе угодно!
— Ты об этом уже спрашивал в квартире братьев Сальта. Почему тебя это так интересует?
— Мухи — это очень важное звено! Они отличные информаторы для детектива. Один из моих преподавателей утверждал, что все дела он раскрывает, всего лишь изучая поведение мух.
На лице инспектора появилось скептическое выражение. Очередной из этих дурацких трюков, которым обучают в новых полицейских школах! Каюзак был приверженцем старых добрых методов, но, тем не менее, ответил:
— Ну да, я помню, как было у братьев Сальта, и на этот раз проследил, чтобы окна не открывали, и, если мухи были, они все еще здесь. Только с чего ты на них зациклился?
— Мухи — это главное. Если они есть — значит, где-то есть проход. Если их нет — значит, квартира герметически закрыта.
Оглядываясь по сторонам, комиссар, наконец, заметил муху в углу, на белом потолке.
— Смотри, Эмиль! Ты видишь ее, вон там?
Муха, как будто смущенная чужими взглядами, взлетела в воздух.
— Она укажет нам воздушный коридор! Смотри, Эмиль. Маленькая щелка над окном, наверное, в этом месте она и пролезла.
Муха резко изменила направление и опустилась на кресло.
— Теперь я уверен, это зеленая муха. То есть муха второй когорты.
— Это еще что за жаргон?
Мелье объяснил:
— Когда человек умирает, на него слетаются мухи. Но не всякие мухи и не абы когда. Круговорот неизменный. Обычно сначала высаживаются синие мухи (calyphora), мухи первой когорты. В течение первых пяти минут после смерти. Они любят теплую кровь. Если участок тела кажется им благоприятным, они откладывают яйца и улетают, как только от трупа начинает исходить запах. Их тут же сменяет вторая когорта — зеленые мухи (muscina). Эти предпочитают мясо с легким душком. Они едят, откладывают яйца, потом уступают место серым мухам (sarcophaga) — мухам третьей когорты, которые любят еще более ферментированное мясо. Наконец настает черед сырных (piophila) и жировых мух (ophira). Таким образом, на теле сменяется пять команд. Каждая берет свою часть и оставляет нетронутой часть других.
— Какое малюсенькое тельце, — с отвращением вздохнул инспектор.
— Смотря для кого. Одного трупа хватит, чтобы попотчевать несколько сотен мух.
— Прекрасно. Но какое это имеет отношение к нашему расследованию?
Жак Мелье вооружился светящейся лупой и принялся рассматривать уши Каролины Ногар.
— Внутри раковины кровь и яйца зеленых мух. Очень интересно. Вообще-то тут должны быть и личинки синих мух. Значит, первой когорты не было. Это уже ценная информация!
Инспектор начал осознавать пользу от наблюдения за мухами.
— А почему их не было?
— Потому что кто-то, возможно убийца, оставался возле трупа в течение пяти минут после смерти. Синие мухи не посмели приблизиться. Потом тело начало ферментировать, и оно их больше не интересовало. Тогда примчались зеленые. А вот им уже ничего не мешало. Значит, убийца оставался пять минут, не больше, а затем удалился.
Такое рассуждение поразило Эмиля Каюзака. Мелье выглядел озадаченным. Он ломал голову: что же могло помешать синим мухам приблизиться?
— Можно подумать, мы имеем дело с Человеком-невидимкой…
Каюзак замолчал. Как и Мелье, он услышал шум в ванной комнате.
Они побежали туда. Раздвинули занавески душа. Ничего.
— Да, будто и в самом деле Человек-невидимка… Мне кажется, что он все еще здесь.
Он вздрогнул.
Мелье задумчиво работал челюстями, гоняя во рту жвачку.
— Он не смог бы войти и выйти, не открывая дверей или окон. Твой человек не только невидим, он еще и проходит сквозь стены! — Он обернулся к жертве, и посмотрел на ее искаженное от страха лицо. — ...И страшный. Чем занималась эта Каролин Ногар? На нее есть что-нибудь в досье?
Каюзак просмотрел несколько бумаг в папке с именем покойной.
— Никакого приятеля. Никаких ссор. У нее не было врагов, которые бы ненавидели ее так, что хотели убить. Она была химиком.
— Она тоже? — удивился Мелье. — А где работала?
— В Компании общей химии.
Они оторопело уставились друг на друга. КОХ — Компания общей химии, предприятие, где работал Себастьен Сальта!
Наконец у них появился общий знаменатель, который не мог быть простой случайностью. Наконец-то след.
35. БОГ — ЭТО ТАКОЙ ЗАПАХ
Это здесь.
Солдат узнает запахи, которые позволяют ему найти тайное убежище мятежников.
Мне нужны объяснения.
Мятежники окружают 103683-го. Они могли бы с легкостью убить его, но они не нападают.
Что такое «боги»?
Роль оратора снова берет на себя хромой.
Он признается, что они не все рассказали солдату, но подчеркивает: уже одно то, что ему открыли существование мятежного движения, говорит о высокой степени доверия. Тайную организацию преследуют все стражи Стаи, так что они не могут доверять первому встречному!
Хромой шевелит усиками, выражая откровение.
Он объясняет, что сейчас в Бел-о-кане происходит нечто важное для их Города, для всех Городов, даже для всего их вида. Успех или провал движения мятежников — это поражение или победа целых тысячелетий эволюции всех муравьев в мире. В такой ситуации жизнь для них ничего не значит. От каждого необходимо самопожертвование, от каждого требуется соблюдение строжайшей тайны. Тут хромой отмечает, что роль 103683-го здесь очень важна. И сожалеет, что не все ему доверил. Он готов исправить эту оплошность.
В центре зала два муравья торжественно подходят к 103683-му для совершения церемонии полного контакта. Благодаря полному контакту муравей видит, чувствует и сразу понимает все, что на уме у собеседника. Рассказ теперь не просто передается и принимается: он переживается двумя муравьями одновременно.
103683-й и хромой соединяют свои антенны. Это сродни тому, как если бы одиннадцать ртов вошли в прямой контакт. Теперь они становятся единым насекомым с двумя головами.
Хромой вливает свою историю.
В прошлом году, когда большой пожар опустошил Бел-о-кан и погубил королеву Бело-кью-кьюни, муравьи с запахом земли утратили смысл жизни. Им пришлось спасаться от страшных облав — их устраивала новая правительница Шли-пу-ни. Тогда муравьи с запахом земли вынуждены были уйти в подполье, они укрылись в этой берлоге. Потом они заново пробили проход в гранитном полу, они похищали еду и кормили Пальцев, но, главное, теперь они продолжают диалог с их представителем — Доктором Ливингстоном.