Хотя предмет мебели, стоящий в самом глубоком месте воронки, ну никак обычный стул не напоминал. Да и кресло переплюнул по отделке, прочности и назначению. Явный трон! Лакированный, с вычурной резьбой, с высокими и широкими подлокотниками, с излишне высоченной спинкой – он, наверное, весил килограммов под двести, не меньше.
Ну и даже издалека вскоре все дружно убедились, что весь этот трон, целиком, состоит из единой магической метки.
– Может, его сжечь? – предложила Люссия, заподозрившая неизвестного дарителя в самых злокозненных планах. – Все-таки изначально этот тип намеревался кого-нибудь из нас пленить, а стульчик подбросил для приманки оставшихся.
– Пленить, не пленить… – ехидно усмехнулся Семен, – а сейчас ему там совсем несладко приходится с иными, совершенно нежданными визитерами. Не удивлюсь, если вышедшего с нами на контакт Дарителя (назовем его условно так) уже нет в живых. Все-таки справиться с пауком, двумя черепахами и джонлом – это не фунт изюма слопать. А он вполне мог оказаться и обычным ботаником, раз до встречи с ребятами ловил в Эфире кузнечиков.
– Ну, раз мебель успел нам отправить, мог и выжить, – последовало логичное предположение от Аллы.
Никто не ожидал от нее подобного замечания, потому мужчины и мать глянули на девушку с уважительным удивлением. Что она, что ее сестра выглядели великолепно. Можно сказать, уже взрослые, состоявшиеся женщины, уверенные в своих силах. И стояли они с арбалетами красиво, с хищной грацией, и по сторонам посматривали время от времени, как опытные воительницы и охотницы.
«Вот и они выросли окончательно, – констатировал Семен мысленно с некоторой грустью, по выражению лица супруги он понял, что она подумала о том же. – Скорей всего, дома их больше никакой силой не удержишь, начнут самовольно уходить на охоту и разведку. Так пусть уж лучше идут под присмотром Дима и Отелло…»
А вслух согласился:
– Мог и выжить. Особенно если для приемки и удержания ухваченного здесь вещества Даритель использует глубокий и прочный бетонный бассейн. Да еще и с решеткой поверху, чтобы пойманные кузнечики не разбежались.
– Я, у-у? – предложил тем временем мохнатик достать трон. Наверное, уже прикинул, насколько удобно расположится на широком сиденье его массивный зад.
– Спешка нужна при… – начал было Загребной, но тут же махнул рукой: – Рано тебе еще о таком думать… Одни вон уже достали на свои зубастые головы, и где они сейчас? Лучше сбегай и принеси веревок побольше. Попытаемся поднять этот подарочек, не касаясь его, и подвесить рядом с нашим первым трофеем.
Чернявый убежал, а Дим грустно предположил:
– И весь собранный бамбук уйдет на сооружение нового помоста?
– Ну что ты, что ты! Совсем считать разучился? – укорил его глава семейства. – Бамбука нам на все про все – о-го-го как… не хватит. Придется вам еще две ходки сделать. Причем сестры вас будут сопровождать с арбалетами. Мало ли кто встретится…
Сестры тут же задрали носики от оказанного им доверия и чуть ли не взяли на прицел старшего брата. Как будто они его не охранять собрались, а конвоировать. Пришлось показать им «козу», дабы не зазнавались. Ну и уточнить следовало:
– Так что, прямо сейчас идти?
– Вначале трон поднимем на высоту, а потом сразу и отправляйтесь. Мы сами с матерью начнем помост возводить.
– А вдруг Даритель повторно черную дыру устроит?
– Сомневаюсь. Пусть с итогами второй разберется. Да и мы будем начеку, сразу отпрыгнем за пределы воронки, оттолкнувшись самыми длинными шестами.
Тут и мохнатик примчался с несколькими мотками веревок, показывая в оскале свои здоровенные зубы:
– Бу-у! О-о! – что понималось всеми как «Булат обижается, ему скучно».
– Ничего, – ворчал Дим, раскладывая веревки. – Пусть отдыхает, пока молодой. Вырастет до нашего возраста, станет «большевиком», вот тогда и напашется, как негр на плантации. Вспоминать будет радостные минуты безделья.
Семен в частых лекциях по истории довольно подробно и о событиях на Земле излагал. Обрисовывал, так сказать, основные вехи исторического развития. Так что само понятие плантации уже давно ассоциировалось у молодых охотников только со словосочетанием «рабский труд». И от посадки и взращивания той же капусты (как и любой другой культуры) парни открещивались с завидной фантазией.
Продели концы веревок в отверстия на спинке трона довольно быстро. И касаться не пришлось иномирского предмета. А вот с поднятием на нужную высоту пришлось повозиться. Все-таки вес музейной мебели раз в восемь превосходил вес отдельно взятой составляющей трансформатора. Никак не удавалось дать должную натяжку, да с гарантией, что сей громоздкий предмет не рухнет кому-нибудь на голову. Да и помост в случае чего мог он проломить.
В итоге провозились долго, веревок ушло втрое от намечавшегося, и трон оказался на одной высоте с деталью лишь благодаря созданным для веревок подпоркам. Прочные шесты еще и сами удерживались на месте распорками.
– Зато теперь вес нескольких тел выдержит эта система веревок, – утверждал довольный Семен. – В случае опасности мы можем на них повиснуть и провести наблюдения непосредственного «зрачка» черной дыры.
И тут же отправил старших детей за бамбуком. Ведь такое понятие, как время суток, в Пятом отсутствовало полностью. Только женщины как-то умели определять месяцы и довольно примерно дни как таковые. Причем в последнем случае для этого использовались наблюдения за прирученными фазанами и им подобными птицами семейства куриных. Дело в том, что по каким-то своим внутренним часам птицы несли одно яйцо раз в сутки. По крайней мере, ведущая отсчет времени трияса именно так утверждала распорядок дня. Ночью считались шесть часов сна, а посреди дня, после обеда, давалось еще два часа сна. А ведь кто-то постоянно сидел на вахте, да и бывали периоды затяжных авралов, когда трое суток сливались в одни.
Две ходки вымотали парней до крайности. Да и отец с матерью работали как заводные, не разгибая спин и не останавливаясь даже на краткий перерыв. Глядя на них, самому было бы стыдно признаваться в усталости.
Единственные, кто радовался от всей души начавшемуся авралу, – это лихие арбалетчицы. Слишком редко они прежде отходили от дома на такое огромное расстояние и сейчас тешились от всей души. Но и к делу относились ответственно, поглядывая по сторонам с утроенным вниманием.
Ребята сбросили наземь вторую спарку стволов, покосились на родителей, переглянулись и уже собрались отправляться в путь третий раз. Но Семен их остановил:
– Помогите нам завершить верхний настил. Кэрри, смотри по сторонам. Алла, иди смени Булата, пусть бежит сюда. Что-то мне это кресло не нравится…
Пока закончили возведение помоста, отиравшийся по периметру воронки Булат присматривался издалека. Но толком ничего так и не увидел. А когда оказался на помосте, присмотрелся к трону, подойдя вплотную. Еще и подсказка ему последовала:
– Самая толстая доска сиденья и пустоты в подлокотниках…
– Давно вижу, что там нечто, но никак разобраться не могу… – признался малый. – Если так, с ходу, то внутри доски нечто похожее на мыло. Да плюс четыре цилиндрика с жидкой ртутью. Ты такую в лаборатории у себя используешь… из шестого слоя достаешь…
– Сходится с моими выводами. Мыло – взрывчатка. Цилиндрики – подрывные капсюли. А дальше?
– Ну… в одном подлокотнике вроде как кусок кожи или ткани, свернутый в трубочку. Во втором – какой-то камень, сам по себе являющийся меткой и залитый чем-то упругим. Вполне возможно, что вещество сходно с растительной живицей.
– О! Вот это молодец! – засиял счастливый отец, не скупясь на похвалы. – Талантище какой растет! Гений! Уже сейчас всех нас перерос в умении познавать суть вещей! Браво, малыш!
Еще ни разу так Булата при всех не хвалили, он зарделся и застеснялся, а потому не сразу добавил:
– Если нажать на вот эти узоры на спинке, то тайники в подлокотниках откроются.
Теперь уже и мать не удержалась:
– Умница! Весь в отца! – но тут же схватила ребенка за руку после понятного жеста мужа, уводя подальше от воронки и стоящего в ее центре помоста.
Ушли за ними и старшенькие дети, разочарованные тем, что не им удалось рассмотреть загадочные тайники. И только оставшись один, Семен надавил на указанные узоры. Медленно давил, осторожно. А потому вздрогнул и покрылся липким потом, когда раздалось неожиданное шипение, а крышка тайника резко подскочила вверх и откинулась в сторону.
Перевел дыхание. Чуть успокоился. И только потом взял в руки туго скрученную полоску тонкого пергамента.
Глава 12 Очередное коварство
Когда пергамент оказался развернут, на нем легко прочиталось короткое послание, изобилующее ошибками, присущими только что прибывшим в Россию иностранцам:
«Ваш письмо я расшифровать. Если фы читайт мой отфет – значит, фы жить и достойны моя помочь. С дикарьями я общайться не собиралсь. Чтобы я фам помогайт…»
«Ваш письмо я расшифровать. Если фы читайт мой отфет – значит, фы жить и достойны моя помочь. С дикарьями я общайться не собиралсь. Чтобы я фам помогайт…»
Дальше глаз уже сам устранял неуместные ошибки: «…отправьте мне в своем следующем письме все данные о себе: кто вы, откуда, какими умениями обладаете, как давно обитаете в Эфире, каким хотели бы видеть наше сотрудничество и сразу ли намерены отправиться на свою родину после своего спасения? Во втором тайнике сапфир, который надлежит носить на теле самому главному среди вас и наиболее развитому ментально индивидууму. Постараюсь наладить с помощью камня сеансы мыслесвязи».
Все. Конец цитаты, как говорится.
Еще несколько раз внимательно прочитав весь текст, Загребной серьезно задумался. Многочисленные ошибки и неверные окончания выдавали в Дарителе существо, в самом деле незнакомое прежде с русским алфавитом в частности и с русским языком вообще. Но ведь не факт, что ошибки сделаны непроизвольно. Да и несколько слов наталкивали на мысль, что Даритель мог принадлежать к когорте землян. Например, слово «сапфир» он назвал именно русским самоназванием. Конечно, если в подлокотнике окажется другой камень, пример теряет актуальность.
Настораживала излишняя чопорность, шаблонность и мелочность, присущая только земным бюрократам. Мол, давайте сверим прописку, сличим данные и отпечатки пальцев. А уже потом мы подумаем, стоит ли с вами вообще общаться.
Будь Даритель выходцем с Изнанки, он скорей всего спросил бы: «Чем могу помочь?» Или сразу меркантильно: «Чем вы оплатите свое спасение?» Или: «Почему вы, сволочи этакие, сожгли мой трансформатор?! Идите к темным демонам и больше не попадайтесь мне на пути!»
Но все это так, мысли по ходу дела. И напоминание о том, что надо самим вначале спросить: а ты кто? Из какого мира? Только после подробного ответа раскрывать свои секреты. Ибо неведомый шабен или колдун изначально находится в заведомо выигрышном положении. Он ведь у себя дома, стены которого всегда помогут. А кто поможет спасенным странникам, вынутым из Эфира? Не придется ли до старости гнить в рабстве, отрабатывая свое неуместное спасение?
В то же время иные факты отрицали принадлежность Дарителя к землянам. Тот же пергамент… Да на нем никто уже не пишет с лохматых времен. Есть гораздо лучшие и более стойкие носители эпистолярного жанра. Затем – знание о существовании Эфира. О нем на Земле древние колдуны и ведуны ничего не знали, а тем более новым шарлатанам о нем ничего не известно. И где мог спрятаться такой реликт, шарящий своими длинными ручками аж в Пятом слое? Не сходится, по всем показателям не сходится.
Плюс знание об иных мирах и вопрос: сразу ли вы желаете отправиться домой?
Нет, на Земле таких шабенов нет. Но это не значило, что стоит расслабляться во время предстоящих переговоров.
«И ладно бы сам влип в очередные неприятности, – рассуждал многодетный отец, со всех сторон осматривая пергамент и чуть ли не обнюхивая его. – А ведь со мной дети, любимая женщина. Ну ладно, пусть демонесса, не в том соль… Но в любом случае попасть на Землю очень, ну очень не хочется. Конечно, там могло за четверть века все измениться к лучшему, но логика мне подсказывает, что вероятность подобного один к миллиону. Опровергнуть это можно попытаться, только рискуя своими родными и близкими… Решено! Пишем письмо, соблюдая в первую очередь собственные интересы. Хоть и придется теперь разбирать весь помост… Иначе ребята бамбука не наносятся… А вот что делать с камнем? Доставать его или нет?.. Помнится, камень Асмы, из его короны, мне все уровни сразу удвоил. Когда ко мне привык и к телу пригрелся…»
Пергамент осторожно завернул в непромокаемый пузырь и уложил в один из внутренних карманов. И стал присматриваться, как удобнее открыть тайник с сапфиром. Понималось, что шипение – это резкий перепад, а то и огромная разница между составами атмосфер. А вот почему камень залит каким-то веществом? И неужели оно – обычная растительная живица?
Решил все-таки перестраховаться, помня, что на все блестящее и яркое как раз и попадаются доверчивые мотыльки. Построил подставку, соорудил рычаги, все что надо подтянул, закрепил и выверил. Не поленился сбегать к ближайшей промоине и приволочь оттуда три разных по строению слизня. И усадил их на всякий случай поближе к тайнику. Лишь затем издалека самой длинной удочкой шевельнул рычаг.
Тот просел, нужное место на спинке трона получило касание, второй тайник открылся. Вот тут и раздался хлопок, после которого весь трон и воздух вокруг него в радиусе пяти метров накрыло искрящимся облачком сиреневого тумана. Красивое такое облачко, так и хотелось его потрогать, погладить.
Ну и через три минуты облачко, вполне безобидное на первый взгляд, рассосалось, выпав вниз мельчайшим песочком. Трон оказался на месте. Сапфир в раскрывшемся тайнике тоже прекрасно просматривался. А вот от массивных слизней, в полруки каждый, осталось лишь по бороздке ссохшейся и окаменевшей грязи.
– Нет, ну каков гад! – возмущался Загребной уже в окружении родственников. – Спрашивается, зачем ему еще одну смертельную ловушку устраивать? Крайне не желает иметь дело с дикарями? Так он и любого цивилизованного человека настроит против себя такими подлыми выходками.
– Но теперь-то больше не осталось в этой табуретке неприятных сюрпризов? – с подозрением косилась Люссия на неуместную здесь мебель.
– Больше ничего. Если не считать самого трона и бомбы в нем. Но мы можем вот эту толстенную доску сиденья снять и припрятать в стороне. Авось самим пригодится для встречи гостей нежданных.
И тут Булат, уже не раз сегодня расхваливаемый, вновь отличился:
– Па! А что у тебя вон тут, в кармане? – и ткнул пальцем туда, где лежал найденный в тайнике пергамент с посланием.
– Письмо от Дарителя! – Семен с некоторым недоумением достал свиток и показал сыну. – Думал, мы его дома уже все вместе обсудим. А что?
– На нем тоже метка стоит. Не такая заметная, но тоже особенная и по цвету, и по насыщению… Да и, честно говоря, она меня почему-то пугает…
– Вот! Вот для чего была сделана ловушка в тайнике с сапфиром! Чтобы мы окончательно поверили: ничего больше нет. И спокойно поволокли хрупкий пергамент в свое жилище. А уж дальше…
Он задумался, а Дмитрий тут же посоветовал:
– При себе тоже этот свиток лучше не держать. Давай-ка я его…
– Правильно, сынок. Только не ты, а Отелло у нас самый великолепный скалолаз…
– Я, я! – на чистом немецком заговорил мохнатик, хвастливо выпячивая грудь, расставляя увитые мускулами руки и сжимая-разжимая пальцы с крепкими, почти стальными когтями.
– Вот ты и занеси это письмецо прямо в пузыре вон на ту одинокую скалу и придави сверху солидным камешком.
Только и успел отдернуть руку, чтобы ее не уволок Отелло вместе с пергаментом. Дим успел шагнуть за другом и принялся подбадривать его криками. Алла с Булатом к нему присоединились. А вот Люссия, глядя вслед горящему энтузиазмом мохнатику, задумчиво пробормотала, адресуя рассуждения только для мужа:
– Может, ты прав, и он не пес?.. Насколько мне припоминается, псы по отвесным скалам не лазили…
– Не вздумай при нем такое ляпнуть, – шепнул Загребной на ушко своей триясе. – Ребенок гордится тем, что он относится к расе псов, и может обидеться, если ты его попробуешь известить о своей ошибке.
– Но когда мы вернемся на Изнанку, он и сам сразу поймет, что не такой…
– Вот когда вернемся, тогда и будем думать. А по поводу ошибок… так я тебе уже сто лет твержу: никогда не спорь с мужем.
– Каких сто лет? – стала раздражаться Люссия. – Мы с тобой всего двадцать лет вместе.
– О! Ты не знаешь один секрет, который я узнал от Лунной медузы. Помнишь, когда она с нами общалась мысленно после сказочных островов?
– Мало что помню, – оживилась демонесса. – Все как тумане. Я тогда еле выжила, и только благодаря тебе… дорогой.
– Не о том сейчас речь веду, а о сказанном нашей благодетельницей и спасительницей. Она уже тогда предсказала, что мы будем жить в супружестве много лет, но предупредила… – он сделал интригующую паузу и, как истинный актер, понизил голос: – Что человеку, живущему с демонессой, каждый год засчитывается за пять лет! Представляешь? Получается, что мы уже можем отпраздновать «волшебную» свадьбу! – именно так обозначали столетие супружеской жизни некоторые шабены на Изнанке.
Несколько ударов сердца трияса пялилась на своего возлюбленного, пока не поняла, что он ее разыгрывает:
– Хватит врать, Загребной! Не могла древняя медуза такого наговорить. Это у меня год за три с тобой идет, потому что ни дня без приключений!
– Ха-ха! И ты еще недовольна? – рассмеялись вдвоем, под взглядами оглянувшихся на них детей.
Тогда как Отелло и в самом деле показал невероятные умения в скалолазании. Оставил письмо на вершине скалы, придавив его камнем, и довольно быстро спустился, просто спрыгнув вниз с шести, если не с семи метров.