— Около полутора миллионов баксов, — ответил старший лейтенант. — Если иранский, то и дороже. Иранский дороже афганского и чище.
— Куда они могут его везти?
— В Наркоконтроль. Те, после оформления, занимаются уже уничтожением. Только мне не нравится загрузка в гражданскую машину. Это какой-то нонсенс. Ладно. Вторая группа!
Младший сержант Гриша Носов тоже контрактник, как и Кологривцев, только прослужил в спецназе вдвое меньше. Но и на него в любом деле можно было положиться, в чем командир взвода неоднократно убеждался.
— На дороге, товарищ старший лейтенант, три грузовика стояло, — шагнул вперед Гриша. — Два наших, на которых мы приехали, и большая цистерна-ассенизатор. Первым уехал наш грузовик, увез «краповых». С двумя машинами остались только менты. Распаковали рюкзаки и стали прятать в пластиковые контейнеры пакеты с чем-то белым, плотно завинчивали крышки и засовывали контейнеры в большую автомобильную цистерну. Как только загрузили, ассенизатор сразу уехал. Потом менты, что работали с ассенизатором, умывались. Один из незанятых поливал из канистры с водой. Потом майору позвонили, он поговорил, и все поехали в сторону города. Неторопливо поехали.
— Все понятно из того, что понять можно, — путано высказался старший лейтенант.
— А я ничего не понимаю, — признался Носов.
— Понятно из того, что вы рассказали. А действия ментов… Даст бог, разберемся…
— Бежит кто-то, — сообщил старший сержант Кологривцев.
— Часовой наш, наверное, — зашептал Носов.
— Часовой, — согласился Валидов. — Не иначе, с новостями…
* * *По торопливости, с которой бежал часовой, Валидов уже догадался, какие это будут новости. И даже стало понятно ранее непонятное поведение майора Мухаммадгафурова, его суетливость и ломкий голос. Майору необходимо было сделать это, но остатки совести заставляли его сопротивляться этой необходимости, порядочность и чувство долга боролись в душе майора с другими чувствами. Значит, полицейский спецназ подставил спецназ ГРУ! Иначе часовой не бежал бы так быстро.
— Второй часовой бежит. С противоположной стороны, — сообщил Гриша Носов.
— И третий, — добавил старший сержант Кологривцев, укладывая на плечо свой автомат. — Мне это начинает нравиться…
— Пятый взвод! Подъем! Тревога! — не дожидаясь часовых, дал старший лейтенант негромкую команду и быстро осмотрелся по сторонам, заранее прикидывая, какие меры можно предпринять в случае нападения.
Команда была привычная, и хватило нескольких секунд, чтобы весь взвод поднялся на ноги, готовый к действиям.
Тем временем один за другим подбежали два часовых.
— Товарищ старший лейтенант, банда идет, — сообщил первый. — Восемнадцать человек. Два ручных пулемета, один снайпер, два гранатометчика.
— С моей стороны, товарищ старший лейтенант, двенадцать человек. Тоже два пулемета. Гранатометчик один.
Со стороны ущелья прибежал третий часовой.
— Сколько бандитов? — спросил Гази Талгатович, опережая доклад.
— Пятнадцать человек. Два ручных пулемета. Остановились, осматривают убитых бандитов. Обыскивают, выворачивают карманы.
— Мародеры, короче говоря. Кологривцев! Тем же составом, что в засаде был, уходишь в скалы, сразу ставишь «растяжки» на подходах к проходам. Там трава высокая, скроет. Как только бандиты окажутся в зоне поражения, открываешь огонь. Да, чтобы заманить их, дождись, когда они выйдут в пределы видимости. Пусть тебя заметят. Можешь для острастки дать по ним несколько очередей. Заманивай, но не зарывайся, в полновесный бой не вступай. Дай им соединиться. Остальные! Занимаем прежнюю позицию. Маскируемся! Носов! У тебя видел моток скотча. Заклей пленникам рты, чтобы не кричали…
Все выполнялось стремительно. Одновременно со всеми Валидов запрыгнул в свой замаскированный окопчик и ощетинился оттуда автоматным стволом. Младший сержант Носов быстро спустился к пленникам, выполнил приказ, дав заодно двоим из них по увесистому пинку, чтобы рожи бородатые не воротили, и вернулся в свой окопчик. А отделение под командованием старшего сержанта Кологривцева уже устанавливало «растяжки» в высокой, выше пояса, траве на подступах к скалам, скрывающим лабиринт проходов.
Первыми появились бандиты из ущелья. Обыск карманов убитых не отнял у них много времени, хотя, конечно, слегка задержал. И почти сразу появилась еще одна группа, перешедшая через дальний невысокий перевал. Группа Кологривцева к тому времени уже завершила свою работу и стояла у прохода в лабиринт. Бандитов солдаты увидели сразу. И сразу из нескольких стволов начали стрелять в двух направлениях. Расстояние для прицельной стрельбы было великовато, но, кажется, некоторые из пуль все же достигли цели, уронив на землю несколько бандитов и заставив других, идущих плотной группой, рассеяться. Но заминка была недолгой. Показалась третья группа и тут же и начала обстрел, вслед за которым сразу последовала атака. Кологривцев дал приказ отступить в скалы, откуда еще несколько минут раздавались отдельные, короткие и хлесткие очереди, причем из разных выходов, говорившие о том, что старший сержант рассредоточил группу и не стал уходить в глубину раньше времени.
Основная опасность для двух отделений под командованием старшего лейтенанта Валидова была в том, что бандиты одной из групп имели возможность пройти прямо по их позиции и тогда заметили бы замаскированные окопы. Наверняка бы заметили, потому что с обратной стороны окопы маскировались не так тщательно. Но Кологривцев тоже это предвидел, и его обстрел, произведенный как раз вовремя, заставил бандитов срезать путь и миновать замаскированные окопы стороной, метрах в сорока, откуда можно было что-то заметить только при тщательном разглядывании. А бандитам было не до разглядывания. Они спешили поскорее догнать и уничтожить спецназ, пока федералы не углубились в лабиринт, где искать их будет трудно и опасно. Две другие группы наступали так же стремительно и почти одновременно с первой группой вошли в зону высокой травы. Взрывы последовали сразу, причем в трех разных местах, что заставило бандитов притормозить движение, а это, в свою очередь, сделало их хорошей мишенью.
— Зарядить «подствольники»! Навесом, «лягушками»! Стрелять по моей команде! Равняй прицел! Без суеты…
После первой команды Валидов выждал время, необходимое на зарядку подствольных гранатометов, а потом первым, уперев приклад в землю, сделал выстрел. Автомат в руках подпрыгнул, граната полетела, но взрыва гранаты старший лейтенант не услышал, потому что один за другим стали стрелять бойцы его двух отделений. Короткие очереди рвали воздух. Одновременно и скалы стали огрызаться так же интенсивно.
Положение бандитов было, мягко говоря, незавидным. Если же более конкретно, то вообще критическим. Мало того что они с трех направлений собрались в одну группу, которую можно уничтожать, ни за кем не гоняясь по холмам предгорий, они еще и между двух огней оказались, и не спасло даже то, что многие успели залечь. Граната-«лягушка» как раз и предназначена для поражения лежачих целей, а бронежилеты были только у нескольких человек. Но и бронежилет не в состоянии защитить ноги, руки и головы.
С остатками банды было покончено быстро. Те шестеро, что пытались прорваться назад в ущелье, не смогли пройти простреливаемую сверху территорию и легли рядом со связанными «носильщиками», которые таращили глаза, наблюдая за происходящим…
2
Номер старший лейтенант вспомнил легко.
— Майор Мухаммадгафуров. Слушаю вас…
— Товарищ майор, это Валидов. И где обещанная бригада из прокуратуры? Нам уже надоело ждать. Патроны скоро в таком ожидании кончатся. Благо еще, поставщики патронов нашлись.
— У тебя все в порядке, старлей? Проблем нет? — Майор Мухаммадгафуров не сразу справился с волнением и не смог убрать из голоса удивление, насторожившее Валидова и заставившее его прибегнуть к обману:
— Бока отлежали. Земля жесткая. Это тоже большая проблема.
— Про каких поставщиков патронов ты говоришь?
— Оружие у убитых в долине не собрали, а у каждого запас патронов имелся. Вот мы свои «рожки» и пополнили. Без этого нельзя. Так что с прокуратурой?
— Тут возникли большие сложности.
— Послать некого? Все в запое?
— Чуть хуже.
— Не можете сказать по телефону?
— Отчего же. Могу. У нас вокруг города резко обострилась обстановка, куча разных банд объявилась. Наши с тобой парни, внутривойсковики, «краповые», что с нами были, возвращались раньше нас и попали в засаду. Все расстреляны, машина сожжена. Машины прокуратуры и Следственного комитета к тебе ехали и нарвались на ту же самую засаду, как раз когда «краповых» добивали. У них тоже машины сожгли, а часть людей перестреляли. Хорошо еще, что другие «краповые» им в охранение выделены были. После перестрелки банда отступила в лес, но преследовать не стали, потому что не могли своих сопровождаемых без охраны оставить. Пошли в преследование только после того, как мы подъехали. Безрезультатно. Никого не нашли и не догнали. А ты все ждешь, старлей?
— Куда же я денусь! Было приказано…
— Добро! Не переживай. Ждать — это не воевать, это чуть-чуть проще. Ты не стреляешь, и в тебя не стреляют. Когда ждешь, больше вероятность и выжить на любой войне…
Майор словно бы давал дополнительную тему для разговора, чтобы выудить информацию, которую старлей упорно ему не давал. Но Валидов тему не поддержал, а заговорил о другом:
— Оно, конечно… Так что со следственной бригадой, товарищ майор?
— Сейчас, сейчас уточню в прокуратуре, когда к тебе другую бригаду пошлют. Потом перезвоню.
— Я жду… — поторопил его старший лейтенант.
* * *— Товарищ старший лейтенант, вам ничего не показалось странным в вооружении этой банды? — Старший сержант Кологривцев выглядел озабоченным, о чем говорили морщины, собравшиеся на его молодом лбу.
— Докладывай. Что тебе показалось странным?
— Обычно банды как бывают вооружены? Кто что добыть сумел. Чаще даже АК-47, чем АК-74. Откуда-то с консервации добывают. И патроны оттуда же…
— Они автоматы в подвале собственного дома консервируют, — подсказал младший сержант Носов. — «Заготовки» на голодный год.
— Но все — вразнобой. А у этих у всех АКСУ, похоже, одного года выпуска, из одной партии, — продолжал Кологривцев, не обратив внимания на меткое замечание младшего сержанта.
— Может, склад ограбили, — предположил старший лейтенант.
— Может, и склад, может, и так просто со склада выдали. У кого на вооружении такие автоматы стоят?
— Полиция, — ответил за старшего лейтенанта Носов.
— Это первое… — гнул свое Кологривцев. — Второе тоже интересное. В утренней банде был хоть один тип с бритым подбородком? Мне такой на глаза не попадался.
— Был один, — констатировал командир взвода. — Юнец, борода вырасти не успела.
— Здесь, во второй банде, только половина бородатых, остальные все бритые. Я что-то среди бандитов бритых редко видел. В лесу бриться сложно, особенно восточному человеку. У них борода растет не по дням, а по часам.
— Да, местным жителям, кто бреет бороду, приходится бриться по два раза в день, — согласился Гази Талгатович. — И обязательно с горячей водой, иначе все лицо обдерешь.
— А кого, кроме военнослужащих, заставляют сбривать бороды? — продолжал свою мысль старший сержант.
— Ментов, — опять подсказал младший сержант Носов.
— Предполагаю, как вариант. И пытаюсь связать это с манипуляцией рюкзаками.
— У меня тоже подозрения есть, — добавил Валидов. — Обыщите убитых. Все документы — ко мне. Будем потом рассматривать. И еще… «Трубки» у всех соберите. Владельцев потом определим. У бородатых можно не брать, только у бритых.
Пока солдаты собирали документы и трубки сотовой связи и рассматривали содержимое карманов убитых, командир взвода прошел между ними, бросая взгляды на разбросанные в разных позах тела. Каждого смерть застает по-разному. Вспомнились слова матери, сказанные давно, еще в его детстве: «Господь говорил, в чем застану умерших, в том и судить буду». Это означало, как объясняла мать, что судить человека будут по делам его и в первую очередь по делам перед смертью.
Хотя по документам в управлении кадров ГРУ и по автобиографии, в которой тоже указывалась национальность, Валидов и числился дагестанцем, он не был мусульманином, как и не считал себя, подобно отцу, атеистом. Но и к православным относить себя не решался, хотя многие слова православной матери помнил. После ее смерти никто не взял мальчика за руку и не привел его в храм, тем не менее запавшие в душу слова самого дорогого для Гази человека остались там навсегда. И сейчас, проходя между убитыми, он думал: как Господь будет судить этих людей? В чем он застал их? В преступлении? В страхе и отчаянии? Тогда суд этот и в самом деле будет называться Страшным судом…
* * *Мухаммадгафуров позвонил только через двенадцать минут.
— Извини, старлей, не моя вина… Южнее города еще одно нападение на сельскую администрацию. Двое убитых. Туда отправили срочно сформированную следственную бригаду. Тебе придется еще несколько часов подождать. Или эти вернутся, или найдут отдыхающих сейчас сотрудников и отправят. Пока найти не могут, дома никого не застали, записки оставили. День такой сумасшедший сегодня. Но я тут ни при чем. Не вини уж меня…
— Как туда звонить? — спросил Валидов. — Я сам их потормошу.
— Номер не знаю, мне дежурный со своего аппарата дал позвонить, а у него прямая линия, без номера. У меня только телефоны пары следователей есть. Я им, кстати, сам звонил, не отвечают. У меня вообще такое впечатление, что и прокуратура, и Следственный комитет от нас с тобой просто прячутся.
Майор сделал простой классический ход, подробно расписанный в учебниках по психологии допросов. Причем применять этот ход имеет возможность как тот, кого допрашивают, так и тот, кто допрашивает. Чтобы тебя ни в чем не винили, покажи себя жертвой и страдальцем, тогда тебя станут жалеть. Но старший лейтенант, подобные учебники в свое время тоже штудировавший, никак на такой ход не отреагировал. Он его прекрасно знал и умел применять при необходимости.
— Так что делать? — только и спросил Валидов.
— Ждать. Сухой паек у вас есть или мне озаботиться и прислать? Мы недавно захватили у бандитов запас качественного американского армейского сухого пайка в термоупаковке. Вскрываешь верхнюю, и внутренняя начинает согревать содержимое. Без горячего, я понимаю, солдатам плоховато. И вкус вполне приличный, мне лично понравилось. Так что, прислать?
Слишком уж майор старался всучить этот паек, на который потом можно свалить все что угодно. Голос его звучал настойчивее, чем сами слова, и это сильно походило на желание оставить взвод спецназа ГРУ на месте засады. Валидов в такую заботливость не поверил, поскольку уже имел основание не доверять Мухаммадгафурову.
— Спасибо, товарищ майор. Боюсь, с американским пайком можно нажить всему взводу несварение желудка. У них там вместо мяса одна соя. А наши российские желудки не очень к этому продукту восприимчивы. Мы уже проверяли действие таких сухих пайков, или, как их называют, американских полевых обедов. Извините, не удовлетворены. Мы своими запасами обойдемся. Захватили. Без этого на задание никогда не выходим.
— Вода…
— Не пропадем. Только бы нас на базе не потеряли.
— Я уже звонил туда, предупредил. Не потеряют. Жди, старлей…
Это прозвучало так, словно майор не договорил: «Я же жду!»
А он чего мог ждать? Только одного — появления банды, которая уже никогда и нигде больше не появится. А если в банде этой еще и полицейские спецназовцы обнаружатся, майору есть отчего волноваться. Вот он и волнуется заранее.
Отключившись, старший лейтенант набрал номер начальника штаба отряда. Подполковника Самохвалова на месте не оказалось, а номер его «мобильника» Валидов не знал, пришлось звонить напрямую командиру бригады.
— Полковник Веселов. Слушаю тебя, Валидов… — сразу ответил тот.
— Здравия желаю, товарищ полковник.
— Тебе того же, Гази, и даже в значительно большей степени. И здравия, и удачи. Мне звонил командующий. Сообщил, что тебя ввели в какую-то операцию. Вопросов не задаю, но помощь оказать могу, как мне приказано, в полном объеме. Как настроение? Как успехи? Что от меня требуется? Докладывай. Я передоложу командующему, что надо, а что смогу, сам сделаю. Я слушаю, Гази…
Старший лейтенант начал излагать все события еще не закончившегося дня в подробностях, одновременно с докладом формируя и собственную мысль, и выстраивая все происшедшее в систему, которая только что начала просматриваться. Высказал и собственные подозрения, и подозрения своих сержантов. В итоге получалась не разрозненная, а вполне цельная картина какого-то непонятного заговора, в котором взвод спецназа ГРУ оказался в роли «слепого котенка». Вдобавок взвод оказался еще и свидетелем, а свидетель не бывает лишним только для стороны обвинения, обвиняемая же сторона всегда желает, чтобы его не было. Выходит, что судьбу взвода должна была постигнуть та же участь, что и шестерых «краповых», которых расстреляли в машине во время возвращения с операции по уничтожению каравана.
— Я все понял, — серьезно сказал полковник Веселов. — Значит, чтобы не бросить все это просто так, тебе нужно иметь возможность и защититься в случае обвинения, и самому обвинение высказать. В первую очередь перепиши номера всех автоматов и вообще всего оружия. Документы и «трубки», говоришь, собрали? Это хорошо. С прокуратурой и Следственным комитетом я сам свяжусь. Сейчас же. Через несколько минут тебе перезвоню.
— Нам бы машину и вернуться, товарищ полковник.
— Оставить все для прокуратуры так, как есть? Боюсь, они будут против. Впрочем, я поговорю. Жди звонка…