— Что? — встрепенулся Ретьорф. — Я тебе что-то должен? Не забывайся! Достаточно того, что я позволяю тебе говорить мне «ты»!
— И все-таки я прошу, — прошелестел голос. — Это для твоего же блага… Постарайся хотя бы пару дней сюда не приходить.
— Что?
— Это… может помешать лечению, — вздохнул врач. — Я постараюсь что-нибудь сделать, спасти нас обоих, но лучше, если мое тело… то есть тело, в котором сейчас ты, не будет мне мешать!
— Вот еще! — фыркнул Ретьорф. Он всерьез рассчитывал отсидеться в своих покоях, где ему была известна каждая шпалера, каждый уголок. — А где мне прятаться?
— Не знаю… Уходи! Сюда идут!
— Вот еще! — Ретьорф упрямо скрестил руки на груди. Он терпеть не мог, когда ему указывали, как быть и что делать. В обществе, где все подчинено традициям, личное мнение не ценилось, даже искоренялось. Он всю жизнь бросал вызов обществу. А тут какой-то инородец станет командовать тем, кто не боится Владычицы Изумрудного Льда!
— Тебя арестуют! — Из-под ресниц сверкнули зеленые глаза. — Они решат, что ты нарочно… Я хочу, чтобы ты жил! Ты будешь жить! Только постарайся объяснить Тану, что я… пошел на это добровольно! Или позови его, я сам все скажу!
Ретьорф покачал головой, пятясь к дверям. Он не мог не признать правоту Каспара. Увидев, что знатный альп испускает последний вздох, обвинят в этом врача-магри. А его слова о том, что он и есть лэд Ретьорф Изумрудный Осколок, только все испортят. Да, надо бежать! Другое дело, что он не знает куда… Он же в теле единственного на всю страну магри! Его так легко отыскать… Но сначала пусть поймают! Только бы забиться в какой-нибудь уголок на пару дней, а там…
Он выбрался наружу, сделал несколько шагов и…
Мальчишка-заложник опустился на колени, низко склонив голову.
— Простите меня, господин, — пролепетал он.
— Пшел вон, — машинально откликнулся Ретьорф. — Чтоб я тебя не видел…
— Господин. — Заложник выпрямился. Его глаза наполнились слезами. — Вы не помните меня, господин?
Самое смешное и противное, что Ретьорф его прекрасно помнил: тот самый заложник Гнезда Теплого Солнца, которого он «сдал в аренду» Шайрьефу и которого тот вернул несколько дней назад, когда отправлялся в рейд к приграничью. Но откуда мальчишка помнит врача-магри? Или он узнал лэда Ретьорфа?
— Не помните? Но ведь это вы сделали!
Он рывком задрал грязно-серый балахон, оголив бока и спину. Совершенно чистые, без следов каких бы то ни было шрамов. А ведь сестричка Мью так располосовала парня, что на нем живого места не было! Выходит, врач исцелил заложника?
— Вы еще сказали тогда, что всякий достоин сочувствия. — Голос мальчишки дрожал от еле сдерживаемых слез, и Ретьорф мгновенно сообразил, что надо делать.
— Помню и не отказываюсь от своих слов, — как можно мягче промолвил он, кладя руку на волосы заложника самым ласковым и покровительственным жестом, на который был способен. — Что я могу для тебя сделать, малыш?
— Вы не поняли, — заложник даже немного повеселел, — это я хочу спросить, что я могу сделать для вас? Приказывайте! Я готов отдать за вас жизнь…
«Это было бы неплохо!» — мелькнула шальная мысль у Ретьорфа, но вслух он сказал совсем другое:
— Пошли. — И, видя, что заложник застыл столбом, схватил его за руку.
Обоих пронизала дрожь: знатный альп никогда прежде не дотрагивался до тех, кто стоял ниже его на социальной лестнице, считая, что им достаточно чести выслушивать его приказы. Нет, ему случалось прижимать к себе податливую рабыню или отвешивать оплеуху нерадивому слуге, но чтобы просто так… Мальчишка так вовсе не был к этому готов. Ретьорфу пришлось несколько раз его встряхнуть, чтобы привести в чувство.
— Это очень важно, — произнес он, стараясь вопроизвести мягкие спокойные интонации врача-магри. — Если все сделаешь так, как я скажу, получишь свободу.
— Не надо так шутить… Вы не сможете…
— Ты еще не знаешь, что я могу, — негромко прорычал Ретьорф, сорвавшись с места. «Надо быть поосторожнее со словами, напомнил он себе. — И не забывать, что сейчас я магри. О, Покровители, а я даже не знаю, как ведут себя рабы!»
Они вернулись обратно в спальный покой знатного альпа, и заложника затрясло, когда он увидел распростертое на постели тело.
— Вот. — Ретьорф подтолкнул мальчишку к постели. — Твой… то есть наш господин болен. Но о его болезни никто не должен знать, потому что… сам понимаешь… Всем будет плохо, а тебе в особенности. Но если ты промолчишь и просто будешь за ним… ну, ухаживать, то по выздоровлении господин позаботится о награде для тебя.
Ресницы распростертого на постели существа задрожали. Встретив внимательный и вопросительный взгляд, Ретьорф мысленно взмолился: «Только молчи! Не выдавай!» Сердце пропустило несколько ударов, где-то в области солнечного сплетения родилось тепло и одновременно возникло странное ощущение легкости и силы. Кто бы ему еще объяснил, что это значит?
Зеленые глаза мигнули.
— Сделай так, — послышался голос, прежде принадлежавший самому Ретьорфу. — И я не забуду тебя!
Мальчишка встал перед постелью на колени:
— Я буду ухаживать за вами, мой господин. И не выдам вашей тайны, даже если меня начнут резать на куски…
Ретьорф кивнул и повернул к дверям. Сказать по правде, он не верил в это обещание: Мьюнесс обладает способностью вытягивать какие угодно сведения. Но несколько дней или часов у него теперь есть. Хватит ли этого до возвращения Шайрьефа?
Таннелор спешил как мог. За прошедшие дни он, будучи практически равен в правах большинству незнатных альпов, смог кое-что узнать об обществе, в котором им с Каспаром пришлось жить, и потому покинул город без осложнений и проволочек. Остановился эльф лишь однажды, за пределами города, чтобы расчехлить оружие: по странной традиции, лишь женщины могли свободно носить мечи и боевые ножи. Мужчины, даже воины, в черте города обязаны были подвязывать ножны так, что извлечь меч было трудно.
Минуло несколько дней, как капитан Шайрьеф со своим отрядом покинул Ийеллилор, и нечего было искать отряд по следам. Но зато они успели оставить другие приметы: хоть рейд и был организован спешно, кое-какие сведения о нем успели распространиться, и Тан знал, в какую сторону отправились воины. На запад, к побережью, до которого было несколько дней пути.
В горах ему действительно удалось отыскать следы: все-таки два десятка воинов не птицы и совсем не оставить следов они не могли. А у Таннелора за плечами была такая школа выживания, которая и не снилась его северным сородичам. Вынужденный с подросткового возраста скитаться — Орден Видящих устроил на беглого медиума-убийцу полномасштабную охоту! — он научился различать малейшие признаки присутствия разумных существ и мог с беглого взгляда определить, по какой причине сдвинут с места тот или иной камешек — толкнул ли его копытом горный козел, или здесь несколько дней назад прошел альп.
Немало помогало и то, что поначалу рейдеры не таились, лишь ближе к приграничью, миновав хребет, они стали соблюдать осторожность и заметать следы. Но эльф уже научился распознавать признаки именно этой группы и уверенно продвигался вперед.
Мысли текли параллельно действиям. Этот мир, мир его далеких родичей, снежных эльфов, разительно отличался от того мира, в котором прошли детство и ранняя юность самого Таннелора. Когда-то и у южных эльфов тоже царил матриархат — ведь именно Эниссель Объединительница привела его народ через горы на новую родину. От двух мужей она имела несколько детей и, уходя к Покровителям, оставила престол старшей дочери, которая взяла в супруги своего сводного брата, сына Эниссель от ее второго мужа. Однако у королевы не было дочерей. Она рожала лишь мальчиков и была вынуждена оставить престол старшему сыну, взяв с него обещание, что он коронует именно дочь, в обход сыновей. Король Гаэлор Первый дал такую клятву, но она так и осталась на словах, ибо у него вообще не было детей, и ему наследовал его племянник, старший сын младшего брата, правнук Эниссель Объединительницы, Моррир, король-маг. И хотя правил он всего триста лет (совсем мало но меркам эльфов), уходя на покой, оставил престол сыну, хотя имел от первого брака трех дочерей. С этого времени и пошла традиция передавать власть именно по мужской линии. В истории эльфов Радужного Архипелага были две женщины-правительницы: королева Бордирель, про которую еще при жизни слагали легенды, и мятежная принцесса Лариль. Однако королева Бордирель все-таки оставила престол своему третьему супругу, а Лариль правила очень недолго, буквально несколько месяцев, после чего ее сверг мужчина, будущий король Торандир Первый. Здесь же, на севере, традиция матриархата была жива и поныне.
…Взбежав на склон, Тан не поверил своим глазам и резко нырнул за камень, чтобы без помех присмотреться и проверить, не обманывает ли его зрение. Ибо внизу практически навстречу ему двигалась небольшая процессия. Впереди, держа на плече копье с массивным наконечником странной формы, шагал высоченный плечистый орк, рядом с ним шел юный эльф, практически подросток, беспечно глазеющий по сторонам. По пятам за ними следовали четыре человека с бронзовым загаром, который можно было получить только в море. Опытный фьордер, Таннелор сразу опознал в них моряков. А чуть впереди орка со связанными за спиной руками шел… капитан Шайрьеф собственной персоной, без оружия и верхней одежды.
…Взбежав на склон, Тан не поверил своим глазам и резко нырнул за камень, чтобы без помех присмотреться и проверить, не обманывает ли его зрение. Ибо внизу практически навстречу ему двигалась небольшая процессия. Впереди, держа на плече копье с массивным наконечником странной формы, шагал высоченный плечистый орк, рядом с ним шел юный эльф, практически подросток, беспечно глазеющий по сторонам. По пятам за ними следовали четыре человека с бронзовым загаром, который можно было получить только в море. Опытный фьордер, Таннелор сразу опознал в них моряков. А чуть впереди орка со связанными за спиной руками шел… капитан Шайрьеф собственной персоной, без оружия и верхней одежды.
Эльф протер единственный глаз и покрутил головой, выискивая остальных членов отряда рейдеров, но никого не заметил. Что произошло? Почему капитан остался один? Кто эти чужеземцы? Он заколебался. С одной стороны, ему поручили отыскать именно капитана Шайрьефа, и, значит, он должен помочь альпу выпутаться из беды. А с другой, перед ним были сородичи. Тот же юный эльф — не альп, а именно эльф с Радужного Архипелага. Да и орк, несмотря на то что их народы враждуют много лет, все-таки как-то роднее.
Приняв решение, Тан дождался, пока незнакомцы подойдут ближе и резко выпрямился, вскидывая лук с вложенной стрелой:
— Ни с места!
Шедший первым Шайрьеф бросил косой взгляд на своих похитителей. На месте смуглого великана он бы тут же прикрылся заложником, не испытывая угрызений совести. Но они повели себя странно. Великан остановился, а мальчишка-переводчик со всех ног бросился к лучнику:
— Не стреляйте!
— Льор, назад! — крикнул Брехт, скинув с плеча копье. Ловко пнул альпа по ногам, заставив опуститься на колени. — Куда?
Но тот подбежал ближе, буквально под выстрел, и улыбался уже оттуда:
— Брехт, это же эльф! Не видишь, что ли?
— Вижу, — отозвался орк. — Но что он тут делает?
— Ищет капитана Шайрьефа Белого Камня, — откликнулся Таннелор, наконечником стрелы указывая на коленопреклоненного заложника.
— Этого, что ли? — Брехт слегка толкнул альпа. — Говорил же я, что он важная птица!.. А зачем тебе этот… как его… Белый Камень?
— Не твое дело, темноволосый!
— Как раз мое! — воинственно заявил Брехт, делая шаг вперед. Шайрьеф невольно сжался — сейчас его жизнь висела на волоске. Он был готов умереть, эту готовность в воинов вдалбливали раньше, чем строевой устав, но не заложником! Это позор для Гнезда! — Я ищу кое-кого и надеюсь обменять его на этого, — он смерил пленника взглядом, — в общем, на него!
— Отпустите капитана, и я обещаю, что посодействую вам в поисках альпа! — сказал Таннелор.
— Он не альп! Он магри…
Рука эльфа дрогнула. Шайрьеф успел заметить, как дернулись пальцы на тетиве, и мысленно попрощался с жизнью, но стрела звонко звякнула о камень возле его ног.
— Магри?
— Да, магри по имени Каспар Каур, — промолвил Брехт. — Я следую за ним по пятам от самого Эвлара. Искал его в Рэллебоге и на Ледяных Островах, и там мне сказали, что…
— Достаточно!
Убрав лук, Тан одним прыжком оказался возле пришельцев.
— Каспар — мой друг, — просто сказал он. — И если ты, темноволосый, поклянешься мне…
— Я обещал его дочери, что отыщу ее отца, где бы он ни был, — помрачнел Брехт. — У меня нет и мысли причинить ему зло.
— У Каспара сейчас большие проблемы, — помолчав, произнес эльф. — Так что нам стоит поспешить.
Лэд Ретьорф осторожно пробирался по своей половине огромного замка, занимаемого Гнездом Изумрудного Льда. Встречавшиеся на пути слуги вздрагивали и с любопытством провожали его взглядами. Шила в мешке не утаишь — о болезни знатного альпа уже знали или догадывались все.
Нет, первые четыре дня все шло прекрасно: мальчишка-заложник молчал как рыба, ревностно исполняя обязанности сиделки, да и прежний лэд любил уединение, так что поначалу все спокойно отнеслись к тому, что Ретьорфа не видно и не слышно. Но потом кое-кто заметил, что врач-магри, который прежде тенью следовал за господином, теперь везде ходит в одиночестве. Тут-то все и открылось.
Он услышал знакомые легкие шаги и поспешил убраться с дороги. Неизвестно, в каком настроении милая сестричка Мьюнесс — после стычки в фехтовальном зале она и лже-магри не встречались. Ретьорфу всякий раз удавалось ускользнуть с ее пути, но сегодня удача от него отвернулась.
Они с Мьюнесс шагали навстречу друг другу по колоннаде, нависающей над большим залитым светом залом. Свернуть было некуда — разве что прыгнуть вниз, в зал, но с такой высоты это было чревато переломами. Ретьорф не знал возможностей тела магри и не хотел рисковать.
— Целитель, — чуть ли не пропела девушка, когда их разделяло несколько шагов, — а я тебя повсюду ищу. Следуй за мной!
— Госпожа, — Ретьорф попытался скопировать почтительную и вместе с тем спокойную манеру магри, — прошу простить, но у меня есть дело и…
— Тебя призывает Владычица Гнезда Изумрудного Льда, дражайшая и высокородная лэда Хильнесс! — отчеканила девушка, как бы невзначай разворачивая огненный бич. — Тебе оказана честь, мужчина!
Ретьорф подавил вздох. Если врачом заинтересовалась сама Подательница Жизни… Это может плохо кончиться. Но сопротивление только вызовет подозрения.
— Ведите, госпожа, — произнес он, — я следую за вами…
Мьюнесс фыркнула и, повернувшись на пятках, чеканным военным шагом двинулась в обратном направлении.
Дражайшая, Владычица Гнезда, Подательница Жизни — у женщины, которая занимала половину дворца, было много имен и титулов. Второе по значению Гнездо Ийеллилора пользовалось влиянием и силой. Когда-то — ни Ретьорфа, ни тем более Мьюнесс тогда еще не было на свете — именно Изумрудный Лед был правящим Гнездом. Тогда лэда Хильнесс была всего лишь второй дочерью, а наследницей Владычицы была ее старшая сестра. Она и сама Владычица были убиты в результате покушения, совершенного Гнездом Небесного Кружева. Уцелевшим «осколкам» Гнезда грозила смерть или судьба заложников, если бы в дело не вмешалось правящее ныне Гнездо Каменного Цветка. Оно уничтожило Небесное Кружево и утвердило свою власть. Гнездо Изумрудного Льда выжило, но утратило позиции.
Впрочем, глядя на женщину у окна, было понятно, что это — временное явление. Лэда Хильнесс жизнь положила на то, чтобы вернуть своему Гнезду власть. Она трижды брала в супруги нужных мужчин, обеспечивая себе политические связи. Двум старшим дочерям тоже подобрала кандидатов с учетом влияния их Гнезд.
Особые надежды Владычица Изумрудного Льда связывала с сыновьями, которых тоже можно было отдать в нужные и влиятельные Гнезда. Но ее первенец родился слабым и скончался вскоре после рождения. Второй сын, Ганьетт, трагически погиб накануне помолвки. Самый младший был еще ребенком. Оставался лишь Ретьорф.
Она ждала врача у окна, гордым взором глядя на башни и шпили обители Правителей, которая господствовала над городом, и не обернулась, услышав шаги.
— Вы хотели меня видеть, дра… госпожа? — Ретьорф мысленно обругал себя за забывчивость и уставился в пол.
— Ты врач. — Это был не вопрос, а констатация факта.
— Да, госпожа.
— Как себя чувствует мой сын?
— Лэд Ретьорф…
— Правду говорят, что он тяжело болен?
— Гос… — он вскинул глаза, — простите, но…
— Не оправдывайся. — Изумрудно-зеленые переливчатые глаза сверкнули. — Я все знаю. Лучше скажи, скоро он умрет?
— Госпожа, я делаю все возможное, чтобы…
— О да! — Она напряглась. — Делай! Делай все возможное, чтобы как можно скорее избавить мир от его присутствия!
— Госпожа, — Ретьорф отступил на шаг, почти прижимаясь спиной к дверям, — что вы такое говорите!
— Говорю что хочу! Надеюсь, ты не станешь отрицать, что мой сын не жилец на этом свете?
Что-то в ее тоне показалось знатному альпу подозрительным. Лишь когда женщина нетерпеливо прищурила глаза, его словно в живот ударили. Мать не скорбела о тяжелой болезни сына!
— О да, — медленно произнес он, кивая своим мыслям, — ваш сын не жилец… Но долг велит…
— Я сама знаю, что велит тебе долг, магри! — перебила женщина. — Ты ведь из этой расы, не так ли?
Всякий другой запаниковал бы, почуяв в ее словах подвох, но только не Ретьорф. Конечно, он был потрясен словами матери, но не настолько, чтобы перестать себя контролировать. В мире, где он вырос, никто никогда не говорил никому всей правды. Он приучился лгать, изворачиваться, выкручиваться и получать информацию из малейших намеков даже раньше, чем ему вручили детский тренировочный меч. И сейчас знатный альп даже приободрился: играть роль, находясь в чужом теле, было довольно легко и приятно.
— Да, госпожа, я магри. Но я не понимаю… Всю жизнь я был врачом, целителем. Я спасал жизни, помогал людям…