В этот момент в дверь постучали. Господин Медовар принес свечи, а за ним показался Ноб, таща бидоны с горячей водой. Бродяжник отступил в темный угол.
— Я пришел пожелать вам спокойной ночи, — сказал трактирщик, ставя свечи на стол. — Ноб! Воду неси в спальни! — он посмотрел Нобу вслед, вошел в комнату и закрыл дверь.
— Значит, вот что, — начал он нерешительно и озабоченно. — Если я вам этим навредил, то я и сам очень сожалею. Но одно помнишь, другое забываешь, сами знаете; а я ведь так занят. Вот то одно, то другое — всю неделю в хлопотах, все из головы вышибло, как говорится. Очень надеюсь, что еще не поздно. Видите ли, меня попросили не прозевать хоббитов из Хоббитшира, а особенно одного по имени Фродо Торбинс…
— Какое это ко мне имеет отношение?― спросил Фродо.
— А вам лучше знать, — сказал трактирщик понимающе. — Я вас не выдам. Мне сказали, что этот Торбинс путешествует под именем Накручинс, и неплохо его описали, с вашего позволения.
— Да ну? Опишите, раз так! — перебил его Фродо, не подумав, что этим себя выдает.
— «Упитанный краснощекий невысоклик», — сказал господин Медовар. Пин фыркнул, Сэм возмутился. — «Это тебе не очень поможет, Баттерс, большинство хоббитов такие, — сказал он мне, — но он повыше остальных, светлее и с раздвоенным подбородком. Бойкий такой, глаза блестящие». Простите, но это не я сказал, это он.
— Он? Кто он? — нетерпеливо спросил Фродо.
— Ах, он! Гэндальф, если вы его знаете. Говорят, он маг, но он мой хороший друг, как бы там ни было. А теперь не знаю, что он мне скажет и сделает, если появится; не удивлюсь, если все мое пиво сквасит или меня в колоду превратит, он несколько вспыльчив. А что уж теперь, что сделано, то сделано.
— Да что сделано? — сказал Фродо, начиная терять терпение от замедленного хода мыслей Медовара.
— На чем я остановился? — сказал трактирщик, сделав паузу и щелкнув пальцами. — Ах, да, старина Гэндальф. Три месяца назад он входит ко мне в комнату без стука. «Батти, — говорит он, — утром я ухожу. Сможешь оказать мне услугу?» «Все, что в моих силах!» — отвечаю я. «Так вот, я спешу, — говорит он, — и мне самому некогда, и надо передать вести в Хоббитшир. Ты можешь найти кого-нибудь понадежнее, чтобы туда послать». «Найду, конечно, — говорю я. — Завтра найду или послезавтра». «Надо завтра», — говорит он и протягивает мне письмо. Адрес на нем яснее ясного, — сказал господин Медовар, вынимая письмо из кармана, и с важным видом (он гордился репутацией человека грамотного) прочитал: «Господину Фродо Торбинсу, Торба-на-Круче, Хоббиттаун, Хоббитшир».
— Мне письмо от Гэндальфа! — закричал Фродо.
— А, так вы, значит, Торбинс? — сказал Медовар.
— Ну да, — сказал Фродо. — И чем скорее вы мне отдадите письмо и объясните, почему не послали, тем лучше для вас. Это вы и хотели мне сказать? Долго объяснялись, однако.
Бедняга Медовар совсем расстроился.
— Вы правы, господин гость, — сказал он. — Примите мои извинения. Я ужасно боюсь. Если из этого вышли неприятности, что скажет Гэндальф? Но я не нарочно. Я его отложил в надежное место, на следующий день поспрашивал — никто в Хоббитшир идти не собирался; из своих людей я сразу послать никого не мог. А потом одни хлопоты другие захлестывают, вылетело оно у меня из головы. Я же человек занятой. Я все сделаю, что смогу, если смогу теперь положение исправить, только скажите, помогу вам всем, что в моих силах! Я это тоже Гэндальфу обещал, независимо от письма. «Батти, — сказал он мне, — этот мой друг из Хоббитшира может скоро сюда прийти, и не один. Назовется Накручинсом. Имей в виду! И вопросов не задавай. Если меня с ним не будет, а у него будут неприятности и понадобится помощь, окажи любую, сделай все, что можешь, а я тебя отблагодарю», — сказал он. Вот теперь вы пришли, и неприятности, похоже, рядом.
— Что вы имеете в виду? — спросил Фродо.
— Этих Черных, — сказал трактирщик, понизив голос. — Они ищут Торбинса, и будь я хоббитом, если у них хорошие намерения! Появились в понедельник, все собаки выли и гуси переполошились. Жутко, я вам скажу. Ноб ко мне прибежал, волосы дыбом, сказал, что два черных человека у двери спрашивали хоббита по имени Торбинс. Я этих черных послал подальше и дверью хлопнул, но они всю дорогу до Кривки всех спрашивали. И вот тоже Следопыт, Бродяжник, расспрашивал. Рвался к вам еще до ужина, отдыхать мешал.
— Еще как! — вдруг произнес Бродяжник, выходя на свет. — Я избавил бы их от большой неприятности, если бы ты меня пустил, Баттерс.
Трактирщик подпрыгнул от удивления.
— Ты! — воскликнул он. — Вечно возникаешь ниоткуда! Теперь-то чего тебе надо?
— Теперь с моего разрешения, — сказал Фродо. — Пришел предложить помощь.
— Ну, вам, наверное, виднее, — сказал господин Медовар, с подозрением оглядываясь на Бродяжника. — Но если бы я был в вашем положении, я бы не стал связываться с каким-то Следопытом.
— А с кем бы ты стал связываться? — спросил Бродяжник. — Жирный кабатчик, свое-то имя помнящий лишь потому, что на него целый день орут. Им нельзя навсегда остаться в «Пони» и домой нельзя. Перед ними дальняя дорога. Ты что, пойдешь с ними и отгонишь Черных?
— Я? Из Пригорья? Ни за какие деньги! — сказал господин Медовар, испугавшись по-настоящему. — Но почему вам нельзя остаться здесь и тихо переждать, господин Накручинс? И вообще, все это так подозрительно. Что надо этим Черным, и откуда они, хотел бы я знать?
— Сожалею, но не все могу объяснить, — ответил Фродо. — Я устал, и мне очень неспокойно, а это длинная история. Если вы намерены мне помочь, должен вас предупредить, что пока я нахожусь в вашем доме, вы тоже в опасности. А Черные Всадники… Я не уверен, но боюсь, что они из…
— Они из Мордора, — глухо сказал Бродяжник. — Из Мордора, Баттерс, понял?
— Ой, спасите! — бледнея от страха, воскликнул господин Медовар. Очевидно, он это название знал. — За всю мою жизнь в Пригорье не приходили худшие вести!
— Да, это так, — сказал Фродо. — Вы все еще согласны мне помогать?
— Разумеется, — сказал Медовар. — Охотнее, чем раньше. Хотя не знаю, что такой, как я, сможет сделать против… против…
— Против Тени с Востока, — тихо докончил Бродяжник. — Немного, Медовар, но каждая малость пригодится. Ты можешь оставить у себя на ночь господина Накручинса и забыть фамилию Торбинс до тех пор, пока он не окажется далеко отсюда.
— Это я сделаю, — сказал Медовар. — Но боюсь, что они без моей помощи все узнают. Как обидно, что господин Торбинс сегодня вечером привлек к себе внимание, если не сказать больше! Как господин Бильбо из Хоббитшира уходил, мы здесь, в Пригорье, не вчера услышали… Даже Ноб-тугодум кой о чем догадался; а у нас есть такие, которые соображают быстрее.
— Осталось надеяться, что Всадники не сразу вернутся, — сказал Фродо.
— Надо надеяться, конечно, — сказал Медовар. — Но призраки они или нет, так просто в «Пони» они не прорвутся. До утра не беспокойтесь. Ноб никому ничего не скажет. Пока я держусь на ногах, ни один Черный в мои двери не пройдет. Я со своими людьми сегодня покараулю. А вы лучше поспите, если сможете.
— В любом случае, нас надо будить на рассвете, — сказал Фродо. — Мы уйдем пораньше. Завтрак, пожалуйста, в полседьмого.
— Хорошо! Сам распоряжусь и прослежу, — сказал трактирщик. — Спокойной ночи, господин Торбинс, — ой, надо говорить Накручинс! Спокойной ночи… а — да что же это? Где господин Брендибак?
— Не знаю, — вдруг заволновался Фродо. Они совсем забыли про Мерри, и было уже поздно. — Кажется, вышел погулять. Он говорил что-то про свежий воздух.
— Да за вами в оба смотреть надо! Вы словно на пикник пошли, — сказал Медовар. — Пойду проверю, чтобы все двери были заперты, и распоряжусь, чтобы вашего друга пустили в дом, когда он вернется. Нет, лучше Ноба пошлю его поискать. Всем спокойной ночи!
Наконец господин Медовар ушел, напоследок с сомнением взглянув на Бродяжника и покачав головой. Удаляющийся звук его шагов затих в коридоре.
— Ну? — сказал Бродяжник. — Ты собираешься распечатывать письмо?
Фродо внимательно осмотрел печать и вскрыл конверт. Письмо, похоже, было действительно от Гэндальфа. Внутри уверенным и изящным почерком мага было написано:
«Гарцующий Пони», Пригорье. День Середины Лета, 1418 г.
«Дорогой Фродо!
До меня сюда дошли плохие вести. Уезжаю немедленно. Постарайся поскорее уйти из Торбы и покинуть Хоббитшир не позднее конца июля. Я постараюсь вернуться, как только смогу, и если случится так, что ты уже уйдешь, последую за тобой. Если пойдешь через Пригорье, оставь там для меня известие. Трактирщику Медовару верить можно. Может быть, по дороге ты встретишь моего друга: он — человек, худой, темноволосый, высокий, некоторые зовут его Бродяжником. Он знает о нашем Деле и поможет. Иди в Райвендел. Надеюсь, там мы встретимся. Если я не вернусь, совет тебе даст Элронд.
В спешке — твой Гэндальф.
P. S. Ни в коем случае ни за что не надевай его! Передвигайся при свете, ночью на дорогу не выходи!
P. P. S. Удостоверься, что Бродяжник настоящий. На дорогах много чужаков. Его истинное имя — Арагорн.
P. P. P. S. Надеюсь, Медовар не замедлит переслать это письмо. Он человек достойный, только у него память — как старая кладовка: нужная вещь всегда завалена хламом. Если забудет — жаркое из него сделаю!
Счастливого пути!»
Фродо прочитал письмо про себя, потом передал Пину с Сэмом.
— Да, заварил кашу старина Медовар! — сказал он. — Вполне заслуживает, чтобы его поджарили! Если бы я сразу это получил, мы бы уже спокойно сидели в Райвенделе. Но что могло случиться с Гэндальфом? Он пишет, будто пошел навстречу большой опасности.
— Он много лет только это и делает, — сказал Бродяжник.
Фродо повернулся к нему и задумался над второй припиской Гэндальфа.
— Почему ты мне сразу не сказал, что ты друг Гэндальфа? — спросил он. — Мы бы меньше времени зря потратили.
— Неужели? Так бы ты сразу мне и поверил? — сказал Бродяжник. — О письме я ничего не знал. Знал только, что должен тебя уговорить поверить мне без доказательств. Во всяком случае, все о себе выкладывать я не собирался. Надо было сначала тебя узнать и тебе поверить. Мне Враг и раньше расставлял сети. Когда я разобрался, то был готов сказать тебе все, что ты спросишь. Но должен признаться, — добавил он со странным смешком, — я надеялся, что мне поверят без доказательств. Тот, кого преследуют, иногда устает от недоверия и ищет дружбы. Но, наверное, мой вид к этому не располагает.
— Да уж — во всяком случае, с первого взгляда не очень, — сказал Пин, прочитав письмо Гэндальфа, и с облегчением засмеялся. — Но мы в Хоббитшире говорим: «О красоте суди не по словам, а по делам». Мы, наверное, не лучше будем, если неделю проведем в колючках да в канавах!
— Чтобы стать похожими на Бродяжника, пришлось бы побродить по Глухоманью не неделю, и даже не месяцы, а годы, — ответил он. — А чтобы при этом выжить, надо быть сделанными из крепкой глины; по вашему виду этого не скажешь.
Пин сдался, но Сэма сбить было трудно, и он продолжал с подозрением коситься на Бродяжника.
— А как мы узнаем, что ты тот самый Бродяжник, о котором говорит Гэндальф? — с вызовом спросил он. — Ты Гэндальфа не называл, пока не появилось письмо. Может быть, ты переодетый шпион, пытаешься нас сманить за собой? Может, ты укокошил настоящего Бродяжника и взял его плащ. Что скажешь?
— Скажу, что ты крепкий орешек, — ответил Бродяжник. — Но боюсь, Сэм Гэмджи, что могу добавить в ответ лишь одно: если я убил настоящего Бродяжника, то тебя подавно смог бы убить. И убил бы без лишних слов. Если бы мне нужно было Кольцо, я бы его просто взял — вот так!
Он встал и словно вырос. Глаза его властно сверкнули, пронизывая хоббитов насквозь. Он откинул плащ и положил руку на рукоять меча, которого они раньше не замечали. Хоббиты остолбенели. Сэм широко разинул рот.
— Но, к счастью, я настоящий Бродяжник, — сказал он, глядя на них сверху вниз, и его лицо смягчила неожиданная улыбка. — Я Арагорн сын Араторна, и если смогу спасти вас, то спасу даже ценой собственной жизни.
Наступило долгое молчание. Наконец, Фродо нерешительно заговорил:
— В то, что ты друг, я поверил еще до письма, — сказал он. — Вернее, очень хотел поверить. Ты меня несколько раз за вечер напугал, но не так, как мог бы Враг. Мне кажется, его шпионы не могли бы — ну, прятать благородство даже за привлекательной внешностью.
— Понимаю, — рассмеялся Бродяжник. — Я, значит, прячу благородство за непривлекательной внешностью. Как это:
— Значит, эти стихи про тебя? — спросил Фродо. — А я не мог понять, зачем они. Но как ты узнал, что они написаны в письме, если ты его не видел?
— Ничего я не знал, — ответил он. — Но я Арагорн, а эти стихи — об Арагорне.
Он вынул меч, и они увидели, что клинок сломан в локте от рукояти.
— Такой меч не очень годится для боя, правда, Сэм? — сказал Бродяжник. — Но подходит срок быть ему перекованным.
Сэм ничего не ответил.
— Ладно, — продолжал Бродяжник. — С позволения Сэма считаем дело решенным. Бродяжник будет вашим проводником. Завтра нам предстоит трудный путь. Даже если нас не задержат на выходе из Пригорья, уйти незамеченными у нас теперь надежды нет. Я только постараюсь, чтобы нас поскорее потеряли из виду. Кроме главного Тракта, я знаю несколько малоизвестных троп, которые нас выведут из Пригорья. А если избавимся от погони, попробую вывести вас на Заверть.
— Заверть? — сказал Сэм. — А это что?
— Гора севернее Тракта, примерно на полпути отсюда до Райвендела. С нее видно далеко во все стороны. Мы там осмотримся. Если Гэндальф пойдет за нами, он обязательно туда направится. После Заверти дорога станет сложнее и опасностей будет больше.
— Когда ты в последний раз видел Гэндальфа? — спросил Фродо. — Ты знаешь, где он и чем занят?
— Нет, не знаю, — сказал он. — Я вместе с ним вернулся весной на запад. Все эти годы мне нередко приходилось стеречь границы Хоббитшира, пока он занимался другими делами. Он не хотел оставлять ваши границы без охраны. Прошлый раз мы виделись первого мая — у Каменного Брода в среднем течении Берендуина. Он сказал мне, что с тобой все в порядке и ты пойдешь в Райвендел в последнюю неделю сентября. Раз он тебя не терял из виду, я отправился по своим делам. И вышла неудача: до него дошли какие-то вести, наверное, нужна была помощь, а меня рядом не было. Это меня очень тревожит. За все время нашей дружбы я ни разу так не беспокоился. Если он не пришел сам, он должен был нас известить. Я вернулся давно, новости были неутешительные. По Средиземью разнеслись слухи, что Гэндальф пропал. Видели Черных Всадников. Мне об этом сказали эльфы Гилдора. И еще сказали, что ты ушел из дому. Но никто не видел, чтобы ты покидал Бакленд. Я с нетерпением ждал тебя на Большом Восточном Тракте.
— Ты думаешь, что появление Черных Всадников связано с отсутствием Гэндальфа? — спросил Фродо.
— Кроме них, я не знаю никого, кто бы мог его задержать, разве что Черный Властелин, — сказал Бродяжник. — Но не теряй надежду! Гэндальф сильнее, чем вы, хоббиты, думаете. Вы видите только его шутки да игрушки. Наше Дело будет его великим подвигом!
Пин зевнул.
— Простите меня, — сказал он, — но я смертельно устал. Несмотря на все тревоги и опасности, мне надо лечь, а то я засну сидя. Где этот болван Мерри? Если еще придется идти искать его в темноте, мое терпение лопнет!
В этот момент они услышали, как хлопнула дверь, в коридоре затопали. В комнату вбежал Мерри, за ним Ноб. Мерри поспешно захлопнул дверь, привалился к ней спиной и перевел дух. Все обернулись к нему, а он выдохнул:
— Я их видел, Фродо! Я их видел! Черные Всадники!
— Черные Всадники?! — вскричал Фродо. — Где?
— Здесь. В поселке. Я здесь отдыхал, вас целый час не было, я пошел погулять. Потом вернулся, вот тут, у самой двери, стоял под фонарем, смотрел на звезды. Вдруг меня дрожь пробрала, и я почувствовал, что ко мне что-то кошмарное подкрадывается: словно тень была темнее возле дороги, прямо черная дырка, как раз где фонарный свет кончался. И сразу же ускользнуло в темень, без единого звука. Лошади не было.
— Куда оно двинулось? — спросил Бродяжник внезапно и резко.
Мерри вздрогнул, заметив незнакомца.
— Продолжай! — сказал Фродо. — Это друг Гэндальфа. Потом объясню.
— Кажется, на восток, по Тракту, — продолжал Мерри. — Я попробовал следом пойти. Оно, конечно, сразу исчезло, а я завернул за угол и почти до последнего дома дошел.
Бродяжник удивленно взглянул на Мерри.
— У тебя храброе сердце, — сказал он. — Но это была глупость.
— Не знаю, — сказал Мерри. — По-моему, не храбрость и не глупость. Я иначе не мог. Будто меня тянули. В общем, я пошел, и вдруг из-за забора слышу голоса. Один бормочет, а другой не то шипит, не то свистит. Я ни слова не разобрал. Ближе не стал подходить, на меня колотун напал. Тут я испугался жутко и повернул, собирался дать деру сюда. Что-то сзади надвинулось, и я… упал.
— Я его нашел, господин гость, — вмешался Ноб. — Господин Медовар выслал меня с фонарем. Я сходил к Западным Воротам, а оттуда шел к Южным. И как раз возле дома Билла Хвоща увидел тени на дороге. Точно не скажу, но мне показалось, что там двое что-то поднимают. Я закричал, а когда подбежал ближе, тех двоих нет, только господин Брендибак на обочине лежит. Мне показалось сначала, что он спит, и я стал его трясти, а он говорит: «Я, — говорит, — будто в глубокий омут упал, на самое дно». Такой странный. А как только я его поднял, он сюда бежать припустился, точно заяц.