— Я не Черный Всадник, Сэм, — мягко сказал он, — и с ними не в сговоре. Я пытался узнать, куда они делись, но ничего не обнаружил. Поблизости их присутствия не чувствуется. Не могу понять, почему они ушли, а не нападают снова.
Выслушав рассказ Фродо о том, что с ним произошло, Бродяжник обеспокоено вздохнул и покачал головой. Потом велел Мерри и Пину нагреть побольше воды и промывать рану.
— Поддерживайте огонь пожарче и грейте Фродо! — сказал он. Потом встал, отошел и подозвал Сэма.
— Кажется, я кое-что понял, — сказал он тихо. — По-видимому, врагов было всего пятеро. Почему не все оказались здесь, я не знаю, но уверен, что они не рассчитывали на сопротивление. Пока они отступили, только вряд ли далеко. Если мы не сможем бежать отсюда, завтра ночью они снова придут. Они выжидают, потому что уверены, что почти сделали свое дело, и что Кольцо теперь от них не уйдет. Я боюсь, Сэм, что они считают рану твоего хозяина смертельной и надеются, что она подчинит его их воле. Но мы еще посмотрим!
Сэма душили слезы.
— Не отчаивайся! — сказал Бродяжник. — Верь мне. Твой Фродо сделан из крепкой глины. Я об этом не догадывался, хотя Гэндальф предполагал, что это так. Он не убит и, наверное, будет дольше сопротивляться злым чарам раны, чем считают враги. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь ему и подлечить. Охраняйте его, пока меня нет!
И он быстро скрылся в темноте.
Фродо задремал, хотя рана болела все сильнее и от плеча по руке и боку распространялся смертельный холод. Друзья не отходили от него, старались согреть и промывали рану. Ночь тянулась бесконечно долго. Когда рассвет залил котловину серым светом, вернулся Бродяжник.
— Взгляните! — воскликнул он, нагибаясь и поднимая с земли черный плащ, который они не заметили в темноте. В нем была рваная дыра.
— Это удар меча Фродо, — сказал Следопыт. — Боюсь, что это единственный урон, нанесенный врагу. Меч ведь не исчез, а клинок, коснувшийся Князя Тьмы, должен был перестать существовать. Сильнее меча подействовало страшное для него слово «Элберет». А для Фродо самым страшным оказалось вот что!
Он нагнулся еще раз и взял с земли длинный тонкий кинжал, блеснувший холодным светом. Они успели заметить зазубрину на лезвии и то, что конец кинжала был обломан. Но как только Бродяжник поднес кинжал к свету, они с изумлением увидели, что клинок тает и исчезает в воздухе, как дым, одна рукоять осталась.
— Увы! — воскликнул Следопыт. — Рану нанесли этим проклятым кинжалом. В наше время редко кто может залечить такую рану. Но я попытаюсь.
Он сел на землю, положил рукоять вражьего кинжала на колени и пропел над ней протяжную заклинательную песню на непонятном языке. Потом отложил рукоять, повернулся к Фродо и тихо произнес несколько слов. Из поясной сумки он вынул длинные листья какого-то растения.
— Далековато пришлось ходить за этими листьями, — сказал он. — Это растение не встречается на каменистых холмах, я нашел его к югу от Тракта, в темной чаще, по запаху. — Он растер один лист пальцами, и в воздухе разнесся резкий, но приятный аромат. — Мне повезло, что удалось его найти. В Средиземье его завезли Люди Запада. Они называли его ацелас. Сейчас это большая редкость. Растет лишь в местах, где нуменорцы жили или останавливались. На севере его знают только те, кому приходится блуждать по безлюдным пустошам. Большая сила в нем, но полностью излечить такую рану и он вряд ли сможет.
Он бросил несколько листьев в кипяток и промыл плечо Фродо. Воздух, напоенный целебным ароматом, подействовал освежающе на всех. Путники успокоились, и мысли у них прояснились. На рану отвар явно повлиял благотворно. Боль в боку Фродо ослабла, холод отступил, но рука оставалась безжизненной, и он не мог ни поднять ее, ни пошевелить ею. Он горько корил себя за глупость и слабоволие, ибо теперь понял, что, надевая Кольцо, подчинялся не собственному желанию, а велению воли врагов. Он испугался, что останется калекой на всю жизнь, и что теперь из-за него отряд не сможет продолжать путь. Он ведь даже встать не в силах от слабости.
Остальные обсуждали именно это. Для начала сразу решили уйти подальше от Заверти.
— Теперь я думаю, что враги несколько дней следили за этим местом, — сказал Бродяжник. — Если Гэндальф сюда приходил, то его вынудили уйти, и он, наверное, больше не вернется. После ночного нападения ясно, что опаснее всего нам оставаться здесь на ночь. Куда бы мы ни пошли, опасность будет меньше.
Как только рассвело, они наспех позавтракали и упаковали вещи. Фродо идти не мог, так что основной груз они поделили на четверых, а самого его усадили на пони. За последние несколько дней пони заметно потолстел, приободрился и явно привязался к новым хозяевам, особенно к Сэму. Наверное, Билл Хвощ ужасно с ним обращался, если даже поход через Пустошь показался животному приятней домашней жизни.
Двигались они теперь на юг. Значит, в конце концов надо будет пересечь Тракт, чтобы скрыться под деревьями и зажечь костер: Бродяжник все время повторял, что Фродо необходимо тепло, особенно ночью, кроме того, ночью костер мог стать защитой им всем.
Лесными тропами Бродяжник также намеревался сократить путь, срезав большую петлю Тракта, который на востоке от горы Заверть сильно отклонялся к северу.
Они медленно и осторожно обошли гору с юго-запада и ступили на Тракт. Убедившись, что Всадников не видно, быстро перебежали его, и тут же издалека до них донеслись два крика: будто один холодный голос звал, а другой откликался. Задрожав, они рванулись вперед и спрятались в зарослях. Места здесь были глухие, троп не было. Кусты и чахлые деревья росли плотными группами, оставляя открытыми большие участки. Жалкая трава была серой, колючей и жесткой, листья на кустах увяли и частично осыпались. В унылом и монотонном пейзаже даже разговаривать не хотелось. Продвигались медленно. У Фродо, ехавшего верхом на пони, душа болела при виде друзей, согнувшихся под тяжестью мешков. Они шли рядом с ним, опустив головы. Даже Бродяжник казался усталым и печальным.
Еще не закончился первый этап пути по бездорожью, а плечо у Фродо стало опять сильно болеть. Он терпел и никому не жаловался.
Еще четыре дня картина не менялась, только Заверть позади медленно опускалась за горизонт, а горы впереди стали чуть ближе.
После того далекого крика они больше не слышали и не видели никаких признаков погони или присутствия Черных. Больше всего путники боялись глубокой ночной темноты и ночами караулили по двое, каждый раз ожидая появления черных теней в серой мгле, озаренной туманной Луной.
Но ничего они не увидели, и ничего не слыхали, кроме вздохов ветра в сухих листьях и траве. Больше не было ничего похожего на то ощущение близости Зла, которое охватило их там, на Заверти. Но надеяться, что Всадники окончательно потеряют их след, было бы неразумно. Может быть, враги выжидают и в узком месте устроят засаду?
В конце пятого дня дорога пошла на подъем и постепенно вывела их из плоской равнины. Следопыт взял курс на северо-восток, и на шестой день они уже были на верху невысокой гряды, с которой виднелись горы, поросшие лесом, и вьющийся под ними Тракт. Справа неярко поблескивали серые воды реки. Где-то вдали в каменистой долине посверкивала еще одна река, полускрытая туманом.
— Боюсь, что нам ненадолго придется вернуться на Тракт, — сказал Бродяжник. — Мы дошли до реки Хмурой, или Серой, которую эльфы называют Митейтиль. Она вытекает из Троллистого Плато, страны Троллей на севере от Райвендела, а южнее впадает в Гремучую. В нижнем течении это большая река. Через нее можно перейти только по Последнему Мосту, там Тракт.
— А там дальше что за река? — спросил Мерри.
— Гремучая, она течет через Райвендел, — ответил Бродяжник. — Ее еще зовут Бруинен. Тракт проходит по краю Нагорья от Последнего Моста через Митейтиль до Бруиненского Брода. Между ними много миль. Но я пока не представляю себе, как мы сможем переправиться. Река за рекой! Нам очень повезет, если Мост не окажется в руках врагов.
Ранним утром следующего дня они снова спустились к Тракту. Сэм и Бродяжник вышли на него первыми, но не обнаружили никаких следов. Недавно прошел дождь, и следы могло смыть, но после дождя Всадники явно не проезжали. Бродяжник определил, что дождь шел два дня назад.
Путники поспешили вперед и через пару миль увидели впереди Последний Мост. К нему вел короткий спуск. Они боялись, что вот-вот покажутся из засады черные тени, но никого не было. Бродяжник все-таки велел спрятаться в кустах у Тракта, а сам пошел на разведку. Вернулся он быстро:
— Никаких следов врага. Мне это кажется странным. И вот непонятный знак.
Он протянул руку — на ладони у него лежал бледно-зеленый камень без оправы.
— Я его нашел в грязи посреди Моста, — сказал он. — Это берилл, эльфийский камень. Положили его здесь или случайно уронили, я не знаю, но мне в нем блеснул луч надежды. Я принимаю его как знак, что можно идти через Мост. Но дальше открыто по Тракту идти не решусь, пока не получу другого, более определенного знака.
— Я его нашел в грязи посреди Моста, — сказал он. — Это берилл, эльфийский камень. Положили его здесь или случайно уронили, я не знаю, но мне в нем блеснул луч надежды. Я принимаю его как знак, что можно идти через Мост. Но дальше открыто по Тракту идти не решусь, пока не получу другого, более определенного знака.
Они тут же вышли на Мост и спокойно перешли его. Было тихо, только под тремя громадными арками журчала вода. Потом прошли милю по Тракту и увидели слева узкое ущелье с крутыми склонами, которое шло к северу. Здесь Бродяжник свернул, и вскоре путники затерялись под темными деревьями.
Хоббиты были рады, что безлесая равнина и опасный Тракт остались позади; но местность, в которую они попали, встретила их неприветливо, почти враждебно. Ущелье извивалось между гор и вскоре пошло на подъем. На горных выступах и гребнях они то и дело видели сквозь деревья зловещие руины древних каменных стен и башен. У Фродо, ехавшего верхом, было время смотреть по сторонам и думать. Он вспомнил, как Бильбо рассказывал о своем Путешествии, о мрачных развалинах башен в горах к северу от Тракта, за Лесом Троллей, где с ним случилось первое серьезное приключение. Фродо догадывался, что они находятся в тех самых землях и, может быть, даже пройдут мимо того самого места.
— Кто живет в этих краях? — спросил он. — Кто строил башни? Это страна Троллей?
— Нет! — сказал Бродяжник. — Это строили не тролли, они не умеют. Сейчас здесь никто не живет. Много веков назад жили люди, но из них никого не осталось. Есть легенды, что они предались Злу, покорились Тени Ангмара и все были уничтожены в войне, в которой погибло Северное Королевство Нуменорцев. Но это было так давно, что даже горы их забыли, хотя Тень на этой земле осталась.
— Как ты узнал эти легенды, если земля опустела и все забыла? — спросил Пин. — Птицы и звери таких историй не рассказывают.
— Наследники Элендила не забывают прошедшего, — сказал Бродяжник. — И в Райвенделе помнят гораздо больше, чем я мог бы рассказать.
— Ты часто бываешь в Райвенделе? — спросил Фродо.
— Бываю, — сказал Бродяжник. — Я там жил раньше, и всегда возвращаюсь, если удается. Сердце мое там, но судьба не велит мне тешиться покоем в чудном Доме Элронда.
Горы сдвигались вокруг путников. Тракт здесь еще раз сворачивал к югу, к реке, но и река и Тракт были скрыты от них. Хоббиты вошли в ущелье, мрачное и тихое. Старые хвойные деревья взбирались вверх по крутизне, свешивая кривые корни. Хоббитов давила усталость. Они двигались медленно, потому что с трудом нащупывали дорогу среди поваленных стволов и каменных осыпей.
Старались, пока могли, не забираться высоко: во-первых, ради Фродо, а во-вторых, потому что и дорогу-то вверх найти было почти невозможно. После двух дней пути по ущелью погода сменилась. Ветер дул все время с запада, неся с дальнего моря влагу, которая выливалась на темные головы гор обильным дождем.
Под вечер путешественники промокли до нитки, а на привале отдохнуть не удалось, потому что не смогли разжечь огня. Утром горы вокруг них поднялись еще выше и круче, и им пришлось повернуть-таки к северу от выбранного курса.
Проводник их беспокоился: прошло десять дней от спуска с горы Заверть, и запасы провианта подходили к концу. Все время лил дождь. Ночью они раскинули привал на уступе под скалой, в которой была небольшая выемка.
Фродо не мог заснуть. От холода и сырости рана разболелась, от шума дождя сон совсем пропал. Хоббит ворочался с боку на бок, с тревогой прислушивался к ночным звукам: ветер свистел в распадках, стучали капли дождя, гремели падающие камни.
Один раз ему показалось, что совсем не камни шуршат, а черные тени ползут к нему, чтобы украдкой его задушить. Он поднял голову, но не увидел ничего, кроме спины Бродяжника, который не спал, а сидя посасывал трубку. Фродо откинулся навзничь и заставил себя заснуть. Ему приснилось, что он идет по траве в своем саду в Торбе-на-Круче, но сад поник, заплыл туманом, деревья почти не видны, а из-за расплывчатой изгороди на него смотрят резкие черные тени.
Утром Фродо проснулся и увидел, что дождь прекратился. Небо было еще в тучах, но между ними уже появились бледные голубые полосы. Ветер сменился. В этот день они не стали выходить на рассвете. После завтрака, который съели холодным и без удовольствия, Бродяжник сначала сам пошел на разведку, а хоббитам приказал ждать его под скалой. Он хотел, если удастся, взобраться на вершину и оттуда посмотреть, где дорога и что делается вокруг.
Вернувшись, он принес не слишком обнадеживающие новости.
— Мы зашли слишком далеко на север, — сказал он. — Надо искать тропу, которая сворачивает на юг. Если продолжать идти в том же направлении, мы окажемся на Троллистом Плато, а не в Райвенделе. Тот край я почти не знаю. Может, нам и удалось бы, сделав круг, вернуться оттуда в Райвендел, но это в любом случае означало бы большую задержку, потому что я не знаю дороги и нам не хватило бы провизии. Так что, так или иначе, надо искать дорогу к Бруиненскому Броду.
Весь день они с трудом пробирались по скалам. Нашли проход между двумя горами, вышли в ложбинку, которая шла к юго-востоку, то есть куда надо. Вечером им снова преградили путь горы: черная стена со множеством зубцов на фоне неба была похожа на пилу. Надо было или поворачивать, или взбираться на гребень.
Они выбрали подъем, но это оказалось неимоверно трудно. Вскоре Фродо пришлось спешиться, и он еле плелся, ноги его держали плохо. Много раз хоббиты теряли надежду на то, что они сумеют провести пони и вообще найти тропу. Мешки давили плечи. В конце концов до вершины они добрались, когда было уже почти темно. Они взошли на узкую седловину между двумя зубцами горы, перед ними был крутой спуск.
Фродо опустился на камни, его била дрожь. Левая рука не двигалась, а в плечо словно впились ледяные когти. Деревья и камни вокруг него расплывались в тумане.
— Дальше идти нельзя, — сказал Мерри Бродяжнику. — Фродо это не под силу. Я ужасно за него боюсь. Что нам с ним делать? Ты думаешь, в Райвенделе, если мы туда доберемся, его смогут вылечить?
— Там посмотрим, — ответил Бродяжник. — Здесь, в дикой глуши, я больше ничего сделать не могу. Именно из-за его раны я заставляю вас спешить. Но ты прав, сегодня дальше идти нельзя.
— Что с хозяином? — спросил Сэм вполголоса, умоляюще глядя на Бродяжника. — Рана у него была маленькая и уже затянулась. На плече ничего нет, кроме белой отметины. Она холодная.
— Фродо коснулось оружие Врага, — сказал Бродяжник. — И сейчас на него действует яд или колдовство, против которых я бессилен. Но ты надейся, Сэм, не сдавайся!
Ночь на этой высоте была холодной. Путешественники разожгли костерок в яме под узловатыми корнями вывороченной сосны: место было похоже на старый карьер. Холодный ветер дул из-за перевала. Снизу доносились скрипы и вздохи деревьев. Хоббиты тесно прижались друг к другу. Фродо лежал в полудреме: ему казалось, что над ним плещут черные крылья, на которых летят преследователи, разыскивая только его одного среди бесконечных гор.
Утро наступило ясное, воздух был чист и прозрачен, бледный свет разливался по умытому небу. Хоббиты приободрились, но им не терпелось поскорее дождаться настоящего солнца, чтобы прогреть иззябшие косточки.
Как только рассвело, Бродяжник взял с собой Мерри и пошел разведать восточный спуск с перевала. Когда они вернулись, солнце встало. Оно светило ярко, и новости были утешительные. Оказалось, что направление они выбрали почти правильно: если сойти с перевала в долину, горы останутся слева; Бродяжник заметил вдалеке блеск реки Гремучей и сказал, что остался последний бросок к Броду, которого отсюда не видно, потому что это все за гребнем.
— Но придется вернуться на Тракт, — объявил он. — Вряд ли мы найдем тропу через горы. Как бы ни было опасно, Тракт для нас — последняя надежда дойти до Брода вовремя.
После завтрака они двинулись. Спустились по южному склону, но получилось быстрее, чем ожидали, потому что склон оказался не таким крутым, как боялись. А внизу Фродо смог снова сесть на пони. Бедный пони Билла Хвоща оказался большим мастером по части отыскивания дороги и по мере возможности старался поменьше трясти седока. Настроение всей группы улучшилось, даже Фродо слегка повеселел, хотя время от времени глаза его застилал туман, и тогда он их прикрывал здоровой рукой. Пин шел впереди. Вдруг он обернулся и крикнул:
— Есть тропа!
Он не ошибся. Тропа вилась между камней и деревьев, выводя через лес на противоположный склон. Местами она заросла и как будто стерлась, местами ее прикрывали осыпи, но она все-таки была. Ее проложили крепкие руки и утоптали сильные ноги. Иногда попадались давно срубленные деревья и большие камни, убранные с дороги.