В лесу тропа стала ровнее и шире. Потом она резко повернула влево, выбежала из сосен, сбежала вниз и, обогнув большой валун, пошла вдоль каменной стены, почти скрытой деревьями. В стене в одном месте косо болталась на ржавых петлях старая дверь. Здесь путники остановились. За дверью, похоже, была пещера, но сколько они ни смотрели в щели, разглядеть ничего не могли. Тогда Бродяжник, Сэм и Мерри общими усилиями слегка отодвинули дверь и вошли внутрь. Почти у входа они наткнулись на кучу костей, рядом валялись огромные пустые жбаны и побитые горшки. Далеко пещера не шла, по-видимому, это был только грот.
— Дураком буду, если это не логово троллей! — закричал Пин. — Пошли скорей отсюда. Теперь ясно, кто тропу вытоптал; чем скорее мы с нее уйдем, тем лучше!
— Не спеши, — ответил Бродяжник, выходя из грота. — Это, конечно, логово троллей, но они здесь давным-давно не живут, так что бояться нечего. Пошли дальше, будьте внимательней, сами убедитесь.
Пин, не желая показывать Бродяжнику, что боится, пошел вперед с Мерри; Бродяжник и Сэм шли следом, ведя пони с Фродо, потому что тропа настолько расширилась, что по ней могли уже идти четверо, а то и пятеро хоббитов в шеренгу.
Вдруг Пин и Мерри, перегоняя друг друга, бегом выскочили назад из-за поворота. Оба, по-видимому, перепугались.
— Там… тролли!.. — задыхаясь, прошептал Пин. — Близко… внизу, на лесной поляне, три великана. Мы их из-за деревьев видели!
— Пойдем, посмотрим поближе, — сказал Следопыт, подымая с земли палку.
Фродо молчал, а вид у Сэма был тоже испуганный.
Солнце стояло в зените и сквозь полуобнаженные ветви бросало на поляну яркие пятна света. Путешественники остановились за деревьями и, затаив дыхание, выглянули из-за стволов. В пляске света и тени на поляне они действительно увидели трех троллей-великанов: один из них наклонился, два стояли, глядя на него.
Бродяжник, как ни в чем не бывало, пошел вперед.
— А ну, выпрямляйся, старый валун! — сказал он и сломал палку о спину нагнувшегося тролля.
И — ничего не произошло. Только хоббиты поперхнулись от изумления, а потом Фродо засмеялся.
— Вот как! — сказал он. — Забыли вы наше семейное предание. Это, наверное, те самые три великана, которых Гэндальф подловил, когда они спорили, как лучше приготовить на ужин тринадцать гномов и одного хоббита!
— Я не думал, что мы можем оказаться на том самом месте, — оправдывался Пин.
Он хорошо знал эту историю. Бильбо и Фродо не раз ее рассказывали, но он, правду сказать, не очень-то в нее тогда поверил. Да и сейчас продолжал оглядываться на каменных троллей, не уверенный в том, что они вдруг не оживут от какого-нибудь колдовства.
— Ты не только семейные предания забыл, но и вообще все, что про троллей известно, — произнес Бродяжник. — Оглянись: белый день, солнце светит, а ты в панике бежишь и пугаешь остальных байкой о трех живых троллях, которые нас ждут посреди поляны! Мог бы хоть заметить, что у одного из них за ухом птицы гнездо свили, а это для живого тролля не совсем обычное украшение!
Все дружно смеялись, Фродо ожил. Его вдохновило воспоминание о том, что первое Приключение Бильбо тоже сначала было очень опасно, а потом закончилось благополучно. Да и солнце грело хорошо, а от этого туман больше не стоял у него в глазах.
Они отдохнули тут же на поляне и пообедали в тени самого большого тролля.
— Может, кто-нибудь споет, пока солнце высоко? — предложил Мерри, дожевав свою порцию. — Мы уже давно не слышали ни песен, ни рассказов.
— С той самой ночи на Заверти, — сказал Фродо. Друзья посмотрели на него.
— Мне сегодня лучше, — добавил он. — Только петь не хочется пока. Может, Сэм пороется у себя в памяти и найдет что-нибудь подходящее?
— Ну же, Сэм! — сказал Мерри. — У тебя в голове клады, а ты скупишься!
— Ничего подобного, — ответил Сэм. — Но попробую поискать что-нибудь на ваш вкус. Есть одна песенка. Поэзией это, пожалуй, не назовешь, так — шутка. Мне ее напомнили эти каменные болваны.
Он встал, заложил руки за спину, как примерный ученик в школе, и запел:
— Ну, это для нас всех предостережение, — расхохотался Мерри, — хорошо, Бродяжник, что ты его палкой, а не кулаком.
— Откуда ты знаешь эту песенку, Сэм? — спросил Пипин. — Я что-то ни разу ничего похожего не слышал.
Сэм пробормотал что-то себе под нос.
— Это, наверное, его собственное произведение! — изрек Фродо. — Уже не первый раз я узнаю новенькое про Сэма Гэмджи. Сначала он оказался заговорщиком, а теперь остряком и сочинителем. Не удивлюсь, если кончишь ты колдуном или, может, воином?
— Надеюсь, что нет, — ответил Сэм. — Не хочу я становиться ни колдуном, ни воином.
К полудню они вышли на тот путь, по которому много лет назад шли Гэндальф, Бильбо и гномы. Через несколько миль Бродяжник вывел их на высокий откос над Трактом.
Тракт в этом месте отделялся от реки Хмурой и прижимался к горам, извиваясь в кустарнике и вересковых зарослях в узкой долине, ведущей в сторону Брода. Спускаясь по откосу, Бродяжник показал хоббитам камень, торчавший в траве. На нем еще можно было разобрать следы рун и полустертые тайные знаки, вытесанные гномами.
— Это, наверное, тот самый камень, который обозначал, где закопано золото троллей, — сказал Мерри. — Интересно, из добычи Бильбо что-нибудь осталось? Скажи, Фродо!
Фродо смотрел на камень и жалел, что Бильбо привез из своего Путешествия не только обычные безвредные сокровища, а и то, с чем расстаться гораздо труднее, чем с кладом.
— Ничего не осталось, — ответил он другу. — Бильбо все раздал. Он мне сказал, что не может считать своей собственностью золото, которым владели грабители.
Тракт был тих и дремал в вечерних тенях. Кажется, они были здесь одни. Но в любом случае выбирать не приходилось, и они спустились по откосу на дорогу, пошли по ней влево со всей возможной скоростью. Скоро солнце совсем скрылось за высокой скалой. С гор задул холодный встречный ветер.
Они уже собирались подыскать в стороне от дороги подходящее местечко для ночлега, как вдруг услышали звук, от которого все страхи сразу вернулись: позади кто-то скакал верхом.
Они оглянулись, но ничего не увидели, потому что Тракт в этом месте несколько раз поворачивал. Постепенно сойдя с него, путники быстро вскарабкались вверх по склону, заросшему вереском и черникой, добрались до густого орешника и спрятались в нем.
Стук копыт приближался быстро, невидимый конь легко касался копытами земли: цок-цок… Потом до них донесся еле слышный серебристый перезвон, его обрывал ветер.
— Кони Черных Всадников так не скачут, — сказал Фродо, внимательно прислушавшись.
— Кони Черных Всадников так не скачут, — сказал Фродо, внимательно прислушавшись.
Остальные хоббиты облегченно вздохнули и согласились, но смотрели на Тракт недоверчиво. Они так долго жили в страхе преследования, что любой звук казался им враждебным и зловещим. А Бродяжник подался вперед, нагнулся к дороге, приложив ладонь к уху, и лицо его радостно просветлело.
В наступившей темноте тихо шелестели листья на кустах. Звон сбруи и цокот копыт слышались все явственнее. Вдруг на дороге показался скачущий рысью белый конь. Его шерсть блестела в тени светлым пятном, уздечка, украшенная живыми звездами самоцветов, переливалась и мерцала. Плащ всадника развевался за плечами, капюшон был откинут, золотые волосы шевелил ветер, и Фродо показалось, что от всей фигуры и одежды всадника исходит сияние, словно пробивается изнутри.
Бродяжник выскочил из укрытия и прыжками помчался вниз по вереску к Тракту. Но не успел он добежать и крикнуть, как всадник повернул голову и натянул поводья, придерживая коня. Заметив Бродяжника, он спрыгнул на землю и побежал навстречу Следопыту, восклицая:
— Аи на вэдуи, Дунадан! Маэ гованнэн!
Его слова и чистый звонкий голос прогнали последние страхи: всадник был эльфом. Ничьи голоса в мире так дивно не звучали. Но в возгласе слышалась тревожная нота, и с Бродяжником эльф заговорил поспешно и озабоченно.
Вскоре Бродяжник жестом подозвал хоббитов, они выбрались из-под кустов и сбежали на Тракт.
— Это Глорфиндэл, он живет в Доме Элронда! — сказал Бродяжник.
— Привет тебе, рад встрече! Наконец-то! — произнес высокородный эльф, обращаясь к Фродо. — Я был послан из Райвендела искать тебя. Мы боялись, что ты попадешь в беду по дороге.
— Значит, Гэндальф уже в Райвенделе? — радостно воскликнул Фродо.
— Нет. Когда я выезжал, его не было. Но прошло девять дней, — ответил Глорфиндэл. — Элронд получил известие, которое его встревожило. Мои родичи, путешествуя по вашим землям за Берендуином, узнали, что у тебя не все ладно, и, как только смогли, прислали вести. Они сообщили, что Девятеро вышли в мир, что ты несешь великую ношу, не зная куда, и блуждаешь без проводника, ибо Гэндальф не вернулся. Тех, кто может открыто выступить против Девятерых, даже в Райвенделе мало; но раз так случилось, Элронд выслал гонцов на север, юг и запад. Мы думали, что ты мог свернуть к Пустоши, уходя от погони, заблудиться и затеряться там. Мне достался Тракт. Примерно семь дней назад я перешел Мост через Митейтиль и оставил там знак. На Мосту оказалось трое слуг Саурона. Я прогнал их, они отступили к западу, и я их некоторое время преследовал. Потом встретил еще двоих, но те свернули к югу. Я стал искать твой след. Два дня назад обнаружил его у Моста. А сегодня заметил, где вы спускались с гор. Но скорее! Времени на обмен новостями у нас нет. Раз ты уже здесь, придется рискнуть и пойти по Тракту. За нами пятеро. Когда они почуют твой след на Тракте, они помчатся за нами, как ураган. Это не все. Я не знаю, где еще четверо. Боюсь, что у Брода нас ждет засада.
Пока Глорфиндэл говорил, тени сгустились. Фродо почувствовал, что страшно устал. Как только солнце начало катиться за горы, у него перед глазами снова поплыл туман, а сейчас словно Тень пала между ним и его друзьями, он с трудом различал их лица. Снова навалилась боль, начался озноб. Его качнуло, он схватился за руку Сэма.
— Моему хозяину плохо, он ранен, — сердито сказал Сэм. — Ему нельзя ехать ночью, ему нужен отдых.
Глорфиндэл успел подхватить Фродо, заботливо взял его на руки и тревожно посмотрел ему в лицо.
Бродяжник коротко рассказал о нападении на их стоянку у Заверти и о смертоносном кинжале, вынул сохраненную им рукоять и протянул эльфу. Тот вздрогнул, взяв ее в руки, но рассмотрел внимательно.
— На этой рукояти злодейские письмена, — сказал он. — Обычному глазу они не видны. Сохрани ее, Арагорн, до Дома Элронда. Но будь осторожен, пореже прикасайся к ней руками! Увы! Чтобы излечить рану, нанесенную таким оружием, моего искусства не хватит. Я сделаю все, что смогу, но тем более настаиваю, что сейчас некогда отдыхать.
Он ощупал плечо Фродо вокруг раны и помрачнел, словно обнаружил что-то очень тревожное. Но Фродо при этом почти согрелся, рука стала не такой ледяной, боль уменьшилась. Туман вокруг него посветлел, словно туча уплыла, он яснее увидел друзей и почувствовал, что к нему возвращаются силы, а вместе с ними — надежда.
— Ты сядешь на моего коня, — сказал Глорфиндэл. — Я подтяну стремена к самому седлу, а ты держись крепче и не бойся: мой конь не сбросит седока, которого я прикажу ему везти; он скачет легко и плавно, а если нагрянет опасность, он унесет тебя так быстро, что даже черные кони врагов не догонят.
— Нет, — сказал Фродо. — Никуда он меня не унесет, потому что я сам не поеду ни в Райвендел, ни в другое место, если при этом придется оставить друзей в опасности.
Глорфиндэл ответил ему улыбкой.
— Сомневаюсь, чтобы твои друзья оказались в опасности, если их оставишь! По-моему, преследователи оставят нас в покое, устремившись за тобой. Опасность нам грозит из-за тебя, Фродо, и твоей ноши.
Возразить было нечего, и Фродо согласился оседлать белого коня Глорфиндэла. На пони вместо него навьючили большую часть ноши остальных.
Всем стало легче идти, и они двинулись в путь довольно быстро. Но вскоре хоббитам стало трудно успевать за неутомимым эльфом, который уверенно вел их в сумерках, потом в сплошной темноте. Не было ни звезд, ни луны. Остановиться он разрешил только на рассвете. К этому времени Пин, Мерри и Сэм, спотыкаясь, засыпали на ходу, и даже Бродяжник устал, судя по тому, как он ссутулился. Фродо, сидя на коне, погрузился в темную дрему.
Они упали в вереск, немного отойдя от дороги, и заснули мгновенно. Глорфиндэл остался в дозоре, а когда он их разбудил, им показалось, что они не спали, только закрыли глаза — и уже вставать. Но солнце было высоко, ночь прошла, туман растаял.
— Выпейте! — сказал им Глорфиндэл, наливая каждому немного жидкости из кожаной фляги, отделанной серебром. Жидкость была прозрачна, как родниковая вода, и без всякого вкуса, ни теплая, ни холодная. Но когда они выпили, сразу почувствовали, как по телу разливается сила и бодрость. Кусок черствого хлеба и сушеные фрукты (все, что у них осталось) после такого питья утолили голод лучше, чем сытный завтрак в Хоббитшире.
Но отдыхали они, оказывается, меньше пяти часов, и вот уже снова вышли на Тракт. Глорфиндэл подгонял их по-прежнему, разрешил только два раза в течение дня остановиться на короткий привал. Так они успели до наступления темноты пройти около двадцати миль и подойти к тому месту, где Тракт сворачивал вправо и по дну ущелья вел прямо к Бруиненскому Броду.
До сих пор хоббиты не видели и не слышали никаких признаков погони, но Глорфиндэл часто останавливался, поджидал их и в такие моменты прислушивался, и на лице его появлялось тревожное выражение. Раз или два он обращался к Бродяжнику по-эльфийски.
Но сколько бы ни тревожились их проводники, а к вечеру стало ясно, что ночью хоббиты не смогут продолжать путь. Их шатало от усталости, они спотыкались и были не в состоянии думать ни о чем, кроме того, что у них болят ноги. Рана Фродо болела вдвое сильнее, чем вчера, и за день все вокруг постепенно стало казаться ему призрачно серым и расплывчатым. Он почти с нетерпением ждал темноты, чтобы не видеть пустого выцветшего мира.
На следующее утро они тронулись в путь рано; до Брода было еще много миль, и хоббиты старались ковылять как можно быстрее, чувствуя страшную усталость, которая с каждым днем накапливалась.
— У реки нас ждет самая большая опасность, — сказал Глорфиндэл. — Сердцем чую, что погоня близко, а перед Бродом, наверное, засада.
Дорога продолжала спускаться вниз, на обочинах местами росла густая трава, и хоббиты старались, где можно было, идти по ней, чтобы отдыхали ступни. После полудня, ближе к вечеру, они подошли к месту, где Тракт внезапно нырял в густую тень высоких сосен, а затем втискивался в глубокую теснину с влажными боками из красного камня. Здесь так гулко раздавалось эхо от их шагов, что казалось, это идет множество ног, обгоняя друг друга. Внезапно, словно из темных ворот, Тракт вырвался на свет. Перед ними был крутой спуск, дальше около мили — ровное место перед Бруиненским Бродом. За рекой поднимался крутой бурый берег, по которому вилась дорога; а еще дальше громоздились на фоне гаснущего неба высокие горы, отрог за отрогом, плечо к плечу, пик за пиком.
Из ущелья уже катилось эхо, словно их догоняли собственные шаги, и шум, похожий на свист ветра в соснах. Глорфиндэл обернулся, прислушался и, громко вскрикнув, бросился вперед, к Фродо.
— Лети! — крикнул он. — Спасайся! Враги догоняют! Белый конь рванулся вперед. Хоббиты побежали вниз по откосу. Глорфиндэл и Бродяжник прикрывали их. Не успели они преодолеть и половины спуска, как услышали отчетливый стук копыт. Из теснины выехал Черный Всадник. Он натянул поводья, приостановил коня и качнулся в седле. За ним показался еще один, потом еще и, наконец, двое.