Отмахнулся от снова подлетевшего к ним официанта и произнес:
– Что ж. Развею с ходу все ваши страхи. Устраивать вам разнос, увольнять или подкупать вас я не собираюсь. Соблазнять и затаскивать в постель – тоже. Просто поужинаем вместе и поболтаем. Убедил?
– Нет, – покачала головой она. – Хозяева с нянями просто так не ужинают. Тем более в роскошных ресторанах.
– С обычными нянями нет, – мгновенно парировал Кривцов. – А с такими, как вы, запросто. – И задушевно добавил: – Я думал за это первый тост поднять, но раз уж вы полны подозрений, скажу: я пригласил вас сюда, чтобы от всей души поблагодарить. За то, что вы делаете для Лизы. Что смогли укротить, – лицо его потеплело, – мою маленькую, непослушную, своенравную барыньку…
Маша недоверчиво взглянула на хозяина. А тот с милой улыбкой на устах продолжал:
– Думаете, я целый день на работе, в своих проблемах, и ничего не вижу? Не замечаю, как изменилась Лиза за то недолгое время, что вы у нас работаете?.. Она просто другой человек! Такая веселая стала. Спокойная. И все эти ее закидоны великосветские как рукой сняло… Мне садовник рассказывал: Лиза к нему впервые за столько лет по имени обратилась. И доброго утра пожелала… Как вы ее заставили?
В голосе Кривцова звучало искреннее восхищение, но Маша все равно взглянула на него недоверчиво. Слишком уж не вязался привычный образ хозяина – безжалостного, расчетливого, жесткого – с этим доброжелательным, улыбчивым человеком.
Однако Макар Миронович явно ждал ответа, и она сказала:
– Я просто объяснила Лизе: чем богаче, чем влиятельней человек – тем более достойно он держится. Хамить, покрикивать, угрожать – удел выскочек. Нуворишей. Однодневок. Тот же Билл Гейтс, насколько я знаю, помнит многих своих сотрудников по именам. И лично поздравляет каждого с днем рождения.
– Ну, про Гейтса – это, допустим, реклама и вранье, – вставил Кривцов.
– Пусть вранье, но Лизу впечатлило, – пожала плечами Маша.
– И вы еще смели думать – а ведь думали, думали, не отпирайтесь, – с укором произнес Кривцов, – что я могу уволить такого человека, как вы? Плохо, значит, вы представляете ситуацию на этом рынке. Нянек вроде бы полно, а начинаешь приглядываться: глаз остановить не на ком. Сплошь плохо образованные тетки-неудачницы. Да за вас бороться надо! Всеми силами удерживать, чтоб не увели! Зарплату вам прибавлять!
– Не надо мне ничего прибавлять, – поморщилась Маша. – А уйти я от вас все равно уйду, когда годовой контракт истечет. Я объясняла уже в агентстве по персоналу: мне через год диссертацию надо защищать…
– Хорошо, – легко согласился Кривцов. – Давайте обо всем этом мы поговорим после. А сейчас закажем наконец-то вино.
– Желаете заказывать – заказывайте, – усмехнулась Маша. И честно добавила: – Только вы меня не убедили. Не бывает такого: чтобы целый зал в ресторане снимали и с цветами являлись – только для того, чтоб за ударный труд похвалить.
– А вы за словом в карман не лезете, – улыбнулся хозяин.
– Какая уж есть, – открыто взглянула на него Мария. – А вы привыкли, что вас все бояться должны?
– Привык, – не стал отпираться Кривцов. И задумчиво добавил: – Меня даже Елена, жена моя… очень долго боялась… Пока не прижилась. Не освоилась. Не обнаглела…
Ага. Вот, похоже, и подлинная причина приглашения. Будет сейчас небось ее против Кривцовой настраивать. Но что, интересно, можно добавить к тому, что уже выплыло на свет?
– Вы что-то говорили про вино? – светски улыбнулась Мария.
– Ах, да, да, – закивал Кривцов. Взглянул на нее и лукаво добавил: – Хотя я пьянею, уже только глядя на вас…
– Обещали, между прочим, что не будете соблазнять, – с укором произнесла Мария.
– Да такую попробуй соблазни! – с притворным ужасом откликнулся Кривцов.
И призвал к столику официанта. Маша с интересом выслушала их диалог – ровным счетом ничего не понимая во всех этих «шато» и годах производства. Но, судя по уважительному взгляду халдея, напиток хозяин выбрал из дорогих. И еду заказал непростую: фуа-гра, устриц, улиток, свежую стерлядь на углях… «Ждешь небось, что я рыбу руками есть стану, а улиток на пол ронять? – злорадно подумала Маша. – А фигу тебе. Я на факультатив по этикету ходила. Да и с Миленкой мы по хорошим ресторанам побродили достаточно. Хотя вина не заказывали никогда. Двести граммов водки на двоих – дешевле в разы, а эффекта куда больше».
Она уже совершенно успокоилась. Какие бы планы ни питал в отношении этого вечера хозяин, ее жизни явно ничто не угрожало. Пока. А коли Кривцов планирует ее грузить или настраивать – то пусть старается, сколько ему угодно. Выслушать – выслушаем, но решение все равно будем собственным мозгом принимать. Она – не Кася. И не Настя. Кстати, любопытно было бы узнать…
И Маша, ловко выковыривая из раковины скользкую улитку, небрежно поинтересовалась:
– Макар Миронович! Можно один вопрос? Не очень корректный?
– По поводу?
– По поводу того интервью, что ваша прежняя няня дала…
– Сколько я ей заплатил? – хмыкнул Кривцов.
– Нет. Я чужие деньги не считаю, – покачала головой Мария. – Я про другое. Про фигуриста. Это правда, что Елена Анатольевна с ним… ну, развлекалась прямо в вашем доме, в спальне?..
– А почему вас это интересует? – внимательно взглянул на нее хозяин.
– Ну, я же все-таки няня! – усмехнулась в ответ она. – А няням всегда знать любопытно насчет чужих постелей, чужих измен и прочей «Санта-Барбары».
– А вы у Лизы спросите, – небрежно посоветовал он. – Настя ведь в своем интервью на нее ссылается…
– Зря вы меня провоцируете, – пожала плечами Маша. – Вы прекрасно понимаете, что я не стану задавать такие вопросы ребенку. Тем более дочери человека, на которого я работаю.
– Да. Я в очередной раз убеждаюсь, что вы неглупы, – констатировал Кривцов.
– Спасибо. Так что насчет адюльтера? Неужели Лиза все это видела?!
Хозяин грустно кивнул:
– К сожалению, да. И в этом – вся Елена. Вроде бы умная, расчетливая, осторожная. Но, когда дело касается чувств, она частенько забывается… Ну, казалось бы: есть у тебя любовник, так и пожалуйста! Встречайся с ним тихонько где-нибудь на нейтральной территории. Но ей же обязательно надо было дома! В супружеской постели! И даже дверь не заперла…
На его лице проступала искренняя скорбь.
«Ты, конечно, не такой, – мелькнуло у Маши. – Ты своих девок трахаешь безопасно, в саунах… и постель у вас не общая!»
А Макар Миронович продолжал свою исповедь:
– Знаете, Маша… простить можно все, что угодно. Кроме ситуации, когда бьют по самому больному. Демонстративно показывают: ты – ничто. Полный ноль. Поэтому я и принял решение о разводе. Хочу прожить остаток жизни спокойно. Не боясь, что в меня выстрелит очередное Еленино безрассудство или глупость.
– Но почему нельзя развестись по-тихому? Как говорит моя мама, интеллигентно? Зачем выволакивать на свет божий все эти гнусности? – осторожно произнесла Маша.
– А что мне оставалось делать? – горячо возразил Кривцов. – Как еще добиваться своего?! Вы что, с нашим законодательством замечательным незнакомы? Все это исключительно ради Лизы. Ведь при интеллигентном разводе ребенка всегда оставляют матери. Так принято. Пусть мать не любит его. Не занимается им. Бьет. Ребенка – общего! – все равно отдают ей. Лишь потому, что она – его родила. Хотя по мне – вы для Лизы куда лучшей матерью были бы, чем Елена!
Он схватил свой бокал. Залпом выпил. Рука его, Маша заметила, подрагивала. Явно переживает мужик. Но все равно странно, что делится своими переживаниями с ней. Молодой няней. Почти посторонним человеком…
Кривцов, не дожидаясь официанта, вновь наполнил свой бокал. Добавил вина Марии. Взглянул ей в глаза. И сказал:
– Я хотел бы все-таки произнести свой тост. И выпить за совсем особую женщину. Замечательную. Уникальную. Выпить – за вас. Вы пришли в чужую семью. К чужому ребенку. Ребенку, что скрывать, избалованному, капризному. Я гадал: через сколько дней вы сбежите? Потому что знал: те выходки, какие моя дочь позволяла себе с Настей, вы терпеть не станете. У Лизы знаете какое любимое развлечение было? Требовала у прежней няни, чтобы та сажала ее к себе на спину и таскала по всему дому. Это у нее называлось «игра в лошадку». Настя вся потная. Еле бредет, задыхается. А Лиза только покрикивает: «Н-но! Быстрей! Галоп!» И та носила ее чуть не по часу…
– Я в курсе, – усмехнулась Маша. – Лиза и меня на эту игру подбивала.
– И что – сыграли? – хитро поинтересовался хозяин.
– Нет, – покачала головой Маша. – Я Лизе предложила: сначала я на ней покатаюсь. Она возмутилась, конечно. Говорит: тебе платят – значит, ты и лошадь. Ну а я ей в ответ: «А у тебя сертификат есть?» Она мне: «Какой?» – «Как какой, говорю. Сертификат, что ты конную школу окончила. И с лошадью обращаться умеешь. Знаешь, как ухаживать за ней, как с упряжью управляться…» Лиза, между прочим, очень заинтересовалась. И мы с ней договорились: как снег ляжет, я ее обязательно на ипподром отвезу. И выездке она начнет обучаться… Если папа, конечно, позволит.
– Пять баллов! – оценил Кривцов. – Но вы прервали мой тост. Я хотел бы выпить за истинных женщин. А истинная женщина, по моему глубокому убеждению, это не красавица. Не умница – хотя вы, без сомнения, и прекрасно выглядите, и, безусловно, умны. Истинная женщина – это та, что любит детей. И живет не ради себя – ради них. За вас, уважаемая Мария Николаевна… – он легонько коснулся ее бокала.
Тихонько звякнул хрусталь. Глаза Макара Мироновича полыхнули.
– Спасибо… – пробормотала Маша.
Кривцов грустно добавил:
– Я, конечно, лукавлю. И на самом деле очень хотел бы вас соблазнить. Жаль, что я уже стар и, конечно, не представляю для вас ни малейшего интереса…
– Да ладно! – хмыкнула Мария.
Пряное, хмельное вино мгновенно ударило в голову, и она с вызовом добавила:
– Можно подумать, ваши девочки намного меня старше!
– Не старше, – улыбнулся Кривцов. – Но вы зря спорите. Я прекрасно понимаю, что вы – в отличие от них – никогда не станете растрачивать свою жизнь на то, чтобы захомутать олигарха.
«Ты-то мне точно не нужен!» – промелькнуло у Маши.
Может, сама идея выйти замуж за миллионера, пусть и за старика, неплоха. Но только не за Кривцова. Он кажется нормальным мужиком – когда говорит тебе комплименты в дорогом ресторане. Но перед глазами до сих пор стоит потерянное лицо его жены. Елены Анатольевны. Когда та переминалась с ноги на ногу перед захлопнутыми воротами собственного дома и что-то горячо говорила в домофон…
Хотя надо признать: коли Макар Миронович берет на себя труд кого-то очаровать, получается это у него безупречно.
…Весь остаток ужина они проболтали о пустяках – о погоде, очередном финансовом кризисе, что будет с долларом. Много говорили про Лизу, и в вопросах, что задавал Кривцов, чувствовался искренний интерес. И подлинная, такую не сыграешь, любовь к дочери.
Вот и разбери: кому сочувствовать? Отцу? Или матери?
Да, ту изгнали из дома. Но отреагировала на это Кривцова по меньшей мере странно. Даже не попыталась обойти Макаровы заслоны, все-таки увидеться с дочерью, просто поцеловать ее, прижать к груди… И за это няня ее осуждала.
Или, скорее, сочувствовать просто некому? И в этой войне нет ни правых, ни виноватых? Одну девчушку и жаль. Она тут просто разменная монета…
«Ох, – промелькнуло в голове у Марии, – схватить бы Лизу в охапку да уехать с ней. Увезти ее подальше от всех этих взрослых разборок. Куда-нибудь в глушь… И прекрасно мы обойдемся и без комнаты, заваленной игрушками, и без горничных, и без личного шофера…»
Девушка мечтательно улыбнулась.
– О чем вы подумали? – мгновенно отреагировал Кривцов.
Она ответила почти что правду:
– Да просто о Лизе вспомнила. Она сказала, что спать не ляжет, пока я не вернусь…
Макар Миронович взглянул на часы:
– Что ж. Уже десять. Лизе действительно давно пора спать.
Он поднялся. Галантно склонился к Машиной руке. Поцеловал ее. Произнес:
– Доброй ночи, Мария Николаевна. Ужин с вами доставил мне несказанное удовольствие. Володин вас отвезет.
Провожать ее не пошел. А Маша, выходя из зала, украдкой обернулась и увидела: Кривцов вновь опустился на свой стул и с хмурым лицом набирает на мобильнике чей-то номер.
* * *Большой дом – большая деревня.
Утром вся прислуга уже была в курсе.
Повариха лукаво поинтересовалась, вкусно ли ее накормил хозяин. Сексуально озабоченный Сашка противно улыбнулся и поинтересовался:
– Ну, че? Хоть раз-то у хозяина получилось?
Приятный Костик (похоже, тайно в Машу влюбленный) не спрашивал ни о чем, но поглядывал грустно. А шустрая горничная Кася и вовсе объявила:
– Так, Машка. Сегодня на вечер ничего не планируй. Как Лизу уложишь, в хозяйское джакузи пойдем с тобой валяться. И будешь мне все рассказывать…
Даже Лиза с очевидно ревнивыми нотками в голосе – и та спросила, хорошо ли няня провела время с ее папой.
Откуда узнали только? Володин проболтался? Или шикарный букет заметили, который Маша, разумеется, притащила домой? А может, просто сделали выводы по ее умиротворенному, довольному лицу?
Марии действительно пришелся по вкусу вчерашний ужин с хозяином. Приятно после стольких дней безвылазного сидения с ребенком вдруг вырваться в свет. Да еще и на лимузине отвезли, изысканными блюдами угостили, комплиментами осыпали. Кривцов, которого она прежде считала сухарем и почти что злодеем, при ближайшем рассмотрении оказался приятным, хорошо воспитанным человеком. И дочку свою он, кажется, любит…
А что ее сразу стали в романе с хозяином подозревать – пусть думают что угодно. Хоть осуждают, хоть завидуют. Оправдываться все равно бесполезно.
И давать Касе подробный отчет (который та, безусловно, ждала) Маша не собиралась. Хотя поваляться в джакузи отказываться не стала. Почему бы и нет, если хозяин опять отсутствует? Оздоровительный комплекс у Кривцовых знатный, правда, Маша пока его только со стороны видела. Там не только джакузи, но и бассейн небольшой есть, и сауна, и турецкая баня.
И, едва Лиза заснула, Маша переоделась в халат и побежала за Касей. Та, оказалось, уже все приготовила: сауна с хамамом прогреты, джакузи бурлит, вазочка с фруктами стоит… Что ж, и они, персонал, имеют право на отдых. А от Касиных вопросов, Маша не сомневалась, она отобьется.
И Долинина скупо поведала: мол, они с хозяином просто поужинали, поговорили. В основном о Лизе… И особо подчеркнула, что в одиннадцать вечера уже вернулась домой. Хозяин вместе с ней не поехал, остался в ресторане.
– Во дурак! – живо отреагировала Кася. – За красивые глаза, получается, тебя устрицами кормил?
– Ну, может, ему поужинать было не с кем, – улыбнулась Мария. – А одному скучно.
– Да ладно! – хихикнула горничная. – Он бы тогда своего адвоката, Нурика, позвал. Нет, помяни мое слово, Машка: что-то нужно от тебя Кривцову… Может, еще одну видеозапись хочет получить, чтоб жену свою окончательно закопать? Теперь уже с другой няней? Не предлагал тебе ничего такого?
– Не предлагал. Да и что я могу сказать? – пожала плечами Мария.
– А Нурик на что? Он придумал бы! – заверила Кася. – И научил, что говорить. Такой все может. Самый хитрейший адвокат на всю Москву, говорят…
– Вот как? – насторожилась Маша. – Значит, он и для Насти тоже все придумал?
– Ну, что Кривцова на Лизку орала и видела ее по полчаса в сутки – это правда, конечно, кто угодно подтвердит, – возразила Кася. – А вот насчет фигуриста – так и не поняла я. Хотя поболтала с девчонками. С поварихой, с горничной со второй… Всех про ту субботу расспрашивала…
– Ну? – обратилась в слух Мария.
– Ну, они и подтвердили: фигурист в дом действительно приходил. Но чтоб в спальню поднимался – этого никто не видел.
– А вы, что ли, с них глаз не спускали? – усмехнулась няня.
– Свечку не держали, конечно, – парировала Кася, – но здесь, в доме, что-то скрыть сложно… Разве сама еще не убедилась?
– Да, вы бдительные, – кивнула Мария. – Но только мне все равно кажется: Настя не соврала. Перед камерой вообще врать очень сложно, если ты не артист. Глаза выдадут. Или губы человек начинает облизывать, или кончик носа теребить… Я, когда телик смотрю, всегда определяю, если кто неправду говорит… Да и фигурист, ты сказала, действительно в тот день приходил. Они ж не все время у вас перед глазами были. Выбрали момент и улизнули. В спальню.
– Может, и так. Спорить не буду, – легко согласилась Кася.
Блаженно вытянулась в бурлящей воде, закинула голову, подставила теплым пузырькам шею, прикрыла глаза… И вдруг резким движением села, обдав Марию тучей брызг.
Та машинально отшатнулась. Недовольно пробормотала:
– Ты чего?
– Так ведь тогда получается… – просветленно пробормотала горничная, – что Кривцова Настю и убила?
– Почему?
– Как почему?.. Чтоб та мужу не проболталась… после того, как Настя ее с любовником застукала! И по времени все сходится, – наморщила лоб Кася. – В субботу хозяйка попалась. А в ночь на понедельник Настену и убили. Ленка убила.
– Гениально, – хмыкнула Маша. – Только убивать надо было в тот же день. В субботу. А так у Насти как минимум тридцать шесть часов было, чтобы хозяйку выдать.
Думала загнать горничную в тупик, однако не удалось. Та возбужденно произнесла:
– А раз Настька успела выдать – Ленка ей просто мстила!
– Версия хорошая. Богатая, – возразила Маша. – Но мстить, да еще и настолько рискованно, стал бы человек вспыльчивый. И не шибко умный. А Кривцова хитрая, расчетливая женщина. Не могла она так подставиться.
Кася и не думала отстаивать свою версию. Задумчиво взглянула на Машу. Произнесла:
– Ты, как я смотрю, тоже в стороне остаться не можешь. Хочешь убийцу вычислить?..
– А что остается? – попыталась обернуть все в шутку Мария. – Вдруг он, этот убийца, какой-нибудь серийный маньяк? Причем убивает исключительно нянь? Тогда получается: я рискую…