Нео меня… мягко говоря, не любят. Смотрят как на мерзость и постоянно дают об этом знать. Только вот мне наплевать на их мнение. Я-то знаю, что кроме него есть еще кое-что. Эти волосатые вонючие твари боятся меня, полукровку. Есть за что. О, да, есть за что…
Намного раньше:
– Сдохни, хомо! – рыкнул серый здоровяк с рыжими подпалинами на груди. – Убью!
И ударил толстенной дубиной с торчащими из нее кусками заостренных железных прутьев. В победе своей он не сомневался, будучи одним из первой десятки бойцов племени.
Он ошибся. Странный пришелец, потревоживший покой часовых, сильно смахивал на нео, правда был меньше, щуплее и пах как человек. У него не было таких громадных валунов мышц под толстой шубой, острых клыков и высоченного роста. Но здоровяка с дубиной этот хомо (или кто он там был на самом деле) убил тремя ударами. Пропустил мимо выпад, со свистом разрезавший воздух, сместился вбок и ударил ногой в колено противника. Кости сухо треснули, лопнули и сломались. Нео, припав на колено, взмахнул еще раз оружием, выплюнул тягучую слюну.
Странный хомо увернулся, рубанул широким тесаком, выхваченным из-за спины, закрытой длинным и потертым серым плащом. И пока лапища его противника, еще сжимающая дубину, падала на землю, правой рукой хомо выдрал кусок горла караульного.
Двое часовых, заревевших от вида крови товарища, бросились на пришельца. И зря. Махать сталью человек не стал. Срезал здоровяков двумя короткими очередями АПСа, молниеносно выхватив его из набедренной кобуры.
– Стоять! – Жуткий, с присвистом голос человека заставил вздрогнуть остальных часовых. – К вождю мне надо. Это у него украли меч?
…Непонятный хомо ушел из стойбища не скоро. Племя входило в клан Рренга, где у вождя племени Руррка были свои серьезные привилегии. А кроме привилегий еще был у него красивый и очень острый меч, сделанный из куска откованного рельса. Его вождь взял с тела бродячего маркитанта и очень любил. Меч украли. А неведомый пришелец пообещал найти и вернуть. Плату называть не стал, сказал, что попросит услугу.
Хомо, сам себя называвший Герром Хаундом, вернулся на закате следующего дня. И вернул вождю Руррку его клинок. А услугой пользоваться не захотел, как и тремя предложенными самочками нео. Ушел и пропал. А на следующий день в стойбище нагрянул сам вождь клана Рренг, грозный, плюющийся во все стороны и требующий к себе Руррка. Сердце незадачливых вождей грозный хозяин клана обычно поджаривал и ел.
Но в этот день повезло всему стойбищу. Незнакомец вырезал две семьи из клана Крагга, а его Рренг не любил. Молодой тогда еще вождь оставил жизнь Руррку и его племени, но забрал все ценное. С Краггом ссориться он пока не хотел и подарил тому, на всякий случай, два хороших меча, снятых с кремлевских дружинников, и трех самочек провинившегося племени. Тех самых, от которых отказался Герр Хаунд. Но сначала Рренг вырезал им языки. Чтобы не проболтались о незнакомце. И начал усиленно искать встречи с ним.
Только Герр Хаунд пришел к нему сам, без приглашения.
Сейчас:
Сколько же дней прошло с того времени… Мои услуги стали нужны многим. Я был неуловим, как сумасшедший робот-серв Джо, и неотвратим, как последствия заражения нанобешенством. Будущее, для которого меня готовила живая голова на колесах, быстро превратилось в настоящее.
– Что с тобой? – Вертер продолжал штопать мое плечо. – Семеро гнилых дампов чуть не вывели тебя из строя. Тебе надо пройти полное обследование и курс некоторых препаратов для улучшения реакции.
– Данке. – Тоже мне, эскулап. Каждый раз после его курсов голова раскалывалась несколько дней. – И к тому же чуть не вывел меня из строя один-единственный дамп. Что касается обследования, я уж сам как-нибудь.
– Это решать профессору, а не тебе. – Киборг вкатил мне несколько кубиков противостолбнячной сыворотки. Плечо тут же заныло, налившись тупой болью. Вот это он сделал верно, заразу подцепить в схватке с дампами проще некуда.
Спорить с Вертером не хотелось. Пусть и имитирует живое общение, но машина, она и есть машина. Самое важное для него – выполнение вложенной программы, остальное – по барабану.
Недавно я нашел небольшой командный пункт. Из трех найденных захоронок вакуумного хранения две оказались с глупыми и ненужными инструкциями по действиям при ядерном ударе. В третьей обнаружилось сокровище: три бутыли коньяка и упаковка сигар. Спичка чиркнула о ноготь большого пальца, туго скрученные табачные листы сладко запахли, раскуриваясь.
– Ты всегда игнорируешь то, что я тебе говорю про антисанитарию. – Киборг лязгнул ножницами на лотке. – Это меня не устраивает, но деваться некуда. Ты всегда притаскиваешь с собой заразу, и я с этим мирюсь. Но зачем курить здесь, скажи мне, Пес?
– Их либе цигаретте. – Ни капли не вру, люблю это дело, тем более что мой организм чистят регулярно. – Но редко, чтобы нюх не портился.
– Лучше бы ты его не терял. Чем это тебе так распороли руку?
– Хитрое устройство. Копье с изогнутым жалом.
– А… – Киборг латал мое бедную плоть со скоростью выстрелов пулемета «Печенег». Если не быстрее. – Совня.
Вот откуда киборгу это знать? И зачем? Ходячая энциклопедия нужного и не нужного. На любой вопрос всегда готов ответ.
– Дай витаминок, битте.
– Тебе выдано в начале недели две полные тубы. – Вертер прыснул на свежезашитую рану аэрозолью. Гнида силиконово-металлическая, ведь знает, что больно. – Перерасход сложно восстанавливаемых медпрепаратов запрещен.
Спорить с жестянкой бесполезно и бессмысленно, он же с задачами в процессоре. Нет так нет. Вертер витаминок не дает… Хаунд сам найдет их и возьмет.
– Голову ты принес хорошую, – Вертер замотал несколько последних разрезов на предплечье. – Профессор уже работает с ней.
– Дас гут, очень рад этому обстоятельству. Их гее к себе в каморку.
– Твое произношение ужасно. – Киборг поправил узел забинтованного локтя. – Я говорил тебе это неоднократно. Твои попытки освоить баварское наречие хохдойча приводят к одному и тому же результату. Нулевому. Понимаешь?
– Ауфвидерзеен, майне фрёйнд.
Киборг ничего не ответил. Ему вообще-то все равно, если разобраться. Хочется мне разговаривать с ним на ломаном немецком, так пусть меня… чем бы дитя ни тешилось. Профилактику он провел и принесенный образец обработал даже раньше меня. Поесть соображу сам, одежда в стирке, значит, можно отдохнуть.
Моя каморка ждала меня привычным порядком и чистотой. Там, на поверхности, ты можешь делать что угодно, хоть в грязи кататься и радоваться своему свинству. Но дома будь добр – все содержи в порядке и чистоте. Первое правило неписаного кодекса Кровавого Пса: не сри там, где ешь.
Есть не хотелось. Наружу по плану только послезавтра, можно и побаловать себя, просто подрыхнув. Вот почему, скажите мне, умник-профессор-голова-на-колесиках, упаковываясь в бункер, не подумал о чем-то другом, кроме самого необходимого? Что мешало взять с собой не только майки защитного цвета, а хотя бы что-то цветастее?
Я лег на кровать, закрыв глаза. После инъекций и медицинского вмешательства Вертера всегда хотелось спать. А мне хотелось подумать и не сразу провалиться в сон.
Сейчас профессор вытягивает из принесенной головы, корчащейся под электричеством и введенными препаратами, необходимую информацию. Пусть его, великий злой гений. Не знаю, что он там плетет за козни и интриги. Пока что мне наплевать. В конце концов, именно этой старой мрази я обязан собственной жизнью. Поэтому и убью его очень быстро.
Все просто. Я ненавижу его. Я много кого и чего ненавижу. Почему? Все еще проще.
Я ненавижу нео, потому что кто-то из них изнасиловал мою мать, родившую такого выродка, как я. Ненавижу их за вечную вонь, за постоянный голод, за вопли их караульных, которые мешают спать.
Я ненавижу профессора за то, что он пять долгих лет издевался над моим бедным телом. Если эта мразь считает, что, сделав из меня машину для убийства, он заработал прощение, – пусть себе ошибается. Когда поймет свою глупость – будет поздно.
Вертера я ненавижу за компанию с профессором и мое детство.
Также я ненавижу маркитантов, факельщиков и прочую шелупонь погибшего города. Продажные твари, корчащие из себя хомо, хотя сами такие же людоеды, как и нео. Только хуже, потому что жрать представителей своего вида – одно, а торговать ими и предавать их – совсем другое. Я считаю, что первое честнее. Поганые лицемеры, обожаю убивать их.
Но больше всего я ненавижу тех, кто живет за кремлевской стеной. О-о-о, этих дружинников в сверкающих доспехах на чудовищных фенакодусах я ненавижу всей своей душой, если она у меня имеется. За то, что они сильные. За то, что они выжили, ничуть не изменившись за сотни лет под губительным действием радиации, Полей Смерти и кислотных дождей. За то, что они – люди.
Но больше всего я ненавижу тех, кто живет за кремлевской стеной. О-о-о, этих дружинников в сверкающих доспехах на чудовищных фенакодусах я ненавижу всей своей душой, если она у меня имеется. За то, что они сильные. За то, что они выжили, ничуть не изменившись за сотни лет под губительным действием радиации, Полей Смерти и кислотных дождей. За то, что они – люди.
И мне очень хочется побывать там, за высокой стеной, ой как мне хочется этого. Пройтись внутри, вооружившись чем-то крупнокалиберным и с большим запасом патронов, выкашивая этих дружинников одного за другим. А еще лучше – убивать их в честном бою, снося напрочь головы топором, выпуская парящие внутренности кишкодером, вспарывая горло и выпуская кровь. Да, о да, именно этого мне и хочется. Но все по порядку и в свое время. Пока что ничего из желаемого мне не светит.
Профессор не дурак. Во мне живут несколько тысяч, а может быть, и миллионов маленьких созданий. Наноботы, отвечающие за поддержание его самого лучшего творения в наилучшей форме. Каждые две недели их заменяют, потому что мелкие твари склонны аннигилировать. Аннигилируют они, умру и я. Один раз я пытался уйти, еле дополз назад. Подозреваю, что вполне можно сделать так, чтобы я не зависел от наноботов. Просто таким образом профессор перестраховывается, боясь потерять меня.
Сон пришел сам собой, прогнав в сторону ненужные мысли. А когда я проснулся, мне стало не до них. Пусть и на какое-то время всего-навсего. Закончилось оно очень быстро, сразу после красного мерцающего света над дверью. Старая железяка зачем-то меня звала.
Дошел я к нему не очень быстро. Сам виноват. Обещал, что сделает сортир в моем отсеке, и забил на это дело. Так что теперь пускай ждет.
– Смотри.
Вертер показал мне на монитор. Киборг регулярно проверял все установленные им камеры, и работали они замечательно. Эта вот, к примеру, показывала угол дома на Новом Арбате. Но не просто дома, а места, где один из моих посредников оставлял сообщения о встрече. И условный знак четко бросался в глаза. Так что вместо отдыха мне придется переться куда-то в город.
– Выходишь? – Профессор неслышно подкатил сзади. – Хаунд, нам необходимы связи с маркитантами.
А то без него оно неизвестно, ага…
– Йа. Мне будут нужны кумулятивные заряды к гранатомету. Вертер, ферштеен?
– Сейчас тебе. Лучше возьми с собой больше патронов, еды и медикаментов.
– Найн, дас ист нихт безондерс гут. Гранатомет мне необходим для выполнения задания. И, кстати, как насчет витаминок?
Поливитаминный комплекс был вручен мне так, что стало ясно – теперь я должник Вертера минимум на полгода. Ну и хрен с ним.
* * *А снаружи расцветал новым утренним цветом день. Здесь у нас любой его промежуток просто прекрасен и безумно романтичен. В первые и робкие часы заново родившегося дня как-то по-особенному сильно ощущается собственная гармония с окружающим миром.
С утра на крошке, оставшейся от асфальта, легко обнаружить дивный натюрморт из полуобглоданного тела еле определяемого вида и происхождения. Разве не чудесен вид всех оттенков красного, раскинувшийся перед вашими глазами сразу же после выхода на свежий воздух? Или запах, тянущийся с той же стороны, что получается при полном или частичном распотрошении кишечника?
Как мила и очаровательна панорама, открывающаяся взгляду ранним утром. Обожаю смотреть на чудеснейшие развалины некогда одного из величайших городов мира. Эти торчащие вверх остовы высоток с провалами окон, поросшие крыш-травой. Любоваться грациозным полетом одинокого рукокрыла, летящего по своим делам. Эти взмахи кожаными парусами и сам грациозный стиль полета, напоминающий пьяные движения загнанного в угол хоммута… А он, кстати, вряд ли долетит. Вон, вслед ему величаво ринулись вдогонку трое его родственников. Понятное дело, где еще поутру найти завтрак?
Люблю этот мир. Место, где ты сам решаешь свою судьбу и делаешь ее собственными силами. Вертер сватал мне больше жратвы и боеприпасов, тупая конструкция. Зачем? Довоенная мудрость говорила: чтобы выжить в лесу, нужны веревка, топор, соль и спички. Веревка у меня есть, соль не нужна, сырое мясо вполне себе идет без нее, топор висит на боку. Хороший топор, заточен на славу, рубит все: что дерево, что кость, порой и металл, не особо толстый. Со спичками не срослось, вместо них у меня небольшой плазменный резак. За него с любого человека или мутанта здесь запросто снимут голову. Только я же не любой.
Ну да, еще у меня с собой есть фляга с водой, АПС в кобуре, необходимый запас медикаментов, шестизарядный барабанный РГ-6 и тридцать кумулятивных ВОГов к нему – Головач додумался, как превратить обычную гранату в бронебойную. С биороботами, шарящимися здесь взад-вперед, не пошутишь. Ну а поесть я и так себе найду.
* * *Так, что у нас тут? Кому потребовался Герр Хаунд? Кто готов оплатить мои услуги?
Знак был свежий. Три разбросанные точки означали, что я очень сильно понадобился темным, или, как их еще называют, черным маркитантам. Раз так, то, значит, Хитровка. Не самый близкий путь, а деваться некуда.
Уже подходя к базе темных, в глаза бросились следы недавней бойни. Интересно, что же тут такое творилось? Если прикидывать, так пара дней прошла. Имеет ли это какое-то отношение к моему вызову?
К Хитровке, как и обычно, я подошел не прячась. Сейчас оно совершенно ни к чему, мало ли что причудится караульным на башнях? Особенно если и на самом деле имела место быть какая-то серьезная заваруха. Особой меткостью торгаши никогда не отличались, на дальних-то дистанциях уж точно, но глупо рисковать из-за этого ни к чему. Шальная пуля прилетит сама по себе, а потом мне и наноботы не помогут. Раскину мозгами хорошенько… по земле – и все.
– Стой! – заголосил с вышки часовой. – Кто такой?
Я откинул капюшон плаща, посмотрел ему в глаза. Малый вздрогнул, крепче перехватив цевье самозарядной винтовки Токарева.
– Мне к старшине.
– На месте стой, стрелять буду! – Часовой начал меня утомлять. – Кто такой, спрашиваю? Мутант?
– Я тебе сейчас глотку вырву. – Я не выдержал и пообещал кару этому надоедливому часовому. Откуда такие тупицы берутся? – Сказал же, что к старшине.
– Что за крик? – На стене возник Рвач. – А, здорово. Эй, приоткройте ворота, ко мне человек.
Сваренные плиты, заскрипев двумя большущими роликами, чуть отъехали. Ровно на то расстояние, чтобы мне протиснуться. Чего, интересно, опасаются маркитанты?
Рвач, как всегда хмурый и в здоровенном шлеме «Орех», ждал меня внизу. Мотнул головой, приглашая идти за собой, и пошел к жилому корпусу Хитровской крепостцы. База-то у них явно не тут, но укреплена фортеция неплохо. Абы как ее приступом не возьмешь, тем более если штурмуют нео. Вот добавь к ним парочку боевых «Чинуков», как совсем недавно у Кремля, и все, аллес капут торгашам. Хитровка, пусть у нее есть аж целых два работающих «Утеса», такую атаку не сдержит.
А я вот в одиночку, приди мне в голову такая блажь, скорее всего, смог бы пробраться куда угодно. Есть тут пара мест, с которых этот кундштюк можно проделать легко и красиво. Либо взобраться на левую башню задней стены, либо зайти справа и пролезть через водосток. Обычный человек и мутант вряд ли смогут там пройти, как-никак выходит наружу подземная токсичная река, а вот я б смог. Потому как в отличие от стандартного врага темных у меня есть весьма надежный костюм высшей степени защиты. Ну, время покажет, что случится раньше: наступит надобность в проникновении к маркитантам или мне просто станет скучно.
Рвач протопал по лестнице наверх, двинув прямиком в незаметный коридор. Я завернул за ним, и сразу же после поворота в грудь мне уперся ствол ПК, выглядывающий через амбразуру в сложенных друг на друга мешках, набитых песком.
– Пропустить. – Рвач остановился, мрачно смотря на трех караульных. – Я сказал!
– Распишитесь. – Один из них, невысокий крепыш, протянул ему тетрадь, сшитую из толстых кожаных листов. – Под вашу ответственность, старшина.
Вас ист дас?! Чтобы внутри собственной крепости старшина расписывался за что-то? Интересная хрень нарисовалась, ничего не скажешь.
– Эй, Рвач!
– Ну чего тебе-то? – Старшина повернулся ко мне. – Пойдем.
– Это вот что? – Я ткнул пальцем в сторону пулемета. – Подстава?
– А, это… – Рвач сплюнул. – Ты нам нужен, так что не бойся. Хотя… ты ж и так не боишься?
– Нет. Смотри мне, старшина.
– Смотрю. Пошли, тебя очень сильно хотят видеть.
Ишь чего, видеть меня хотят. Когда проходил мимо пулеметчиков, те покосились, не скрывая готового к стрельбе оружия. А это вы, мужики, зря. В такой тесноте, скорее, друг друга перестреляете, а толку не добьетесь. План атаки (ни в коем случае не защиты) сложился в голове сам собой.
Ближнего ударом ноги в пах отправить на пулеметчика, сопроводив броском ножа тому под челюсть. Когтями правой руки (я же не говорил о том, что мой паскуда-родитель оставил мне в наследство нехилые когти) по горлу второму. И пока тот будет фонтанировать кровью – пальцами левой руки проткнуть Рвачу глаза. Первого же караульного, что явно успеет вскочить, ухайдакать топором. Он же у меня двулезвийный, коротким ударом снизу аккуратно рассекаем ему гортань, кадык, нижнюю и верхнюю челюсти с носогубным треугольником и – вуаля, вгоняем металл в мозг. Дас ист фантастиш и вундербар шёйн просто какие-то, а не план.