Несколько секунд они молча смотрели друг на друга, потом Инна посторонилась, приглашая ее войти.
Лиза выглядела смущенной. Разулась, аккуратно поставила босоножки на полку для обуви, автоматическим движением коснулась зеркала.
– А где шкаф?
– Я его выбросила, – ответила Инна, – давно хотела. Чаю хочешь?
Чаю Лиза не хотела – с самого утра кусок в горло не лез, но пришлось кивнуть и проследовать на кухню – без чая предстоящий разговор выглядел бы деловой встречей, а этого ей очень не хотелось.
Она все ожидала – ну когда же екнет что-то в душе? Ведь это ее дом, в котором она не была так долго. Это место, где расцветала их с Инной любовь, где росла Даша. Но – увы. Внутри было пусто и гулко от нарастающей тревоги.
Единственное, что она чувствовала в этой пустоте – это жалость. Шла за Инной, и отмечала, как сильно та похудела, как опустились ее плечи, и потускнели волосы. От ее глаз не укрылись и дрожащие руки, которыми она разливала чай.
– Где Даша? – Спросила Лиза, чтобы хоть как-то начать.
– У бабушки с дедушкой, – Инна присела напротив, – я думаю, нам нужно обсудить, как мы будем жить дальше. Она очень скучает по тебе.
Чувство вины – противное и тягучее поднялось и затопило собой всё. Лиза глубоко вдохнула и усилием прогнала его. Не время еще.
– Конечно, – сказала она тяжело, – но сначала я хотела поговорить о другом.
Она видела, как непроизвольно сжалась Инна, готовясь к удару, и защищаясь от него. И – ударила.
– Я влюблена в неё. Мне жаль, что ты видела то, что видела, но… Я ничего не могу с собой поделать.
Господи, из чего же сделана эта женщина? Из титана? Железа? Ни одна черточка не дрогнула на ее лице, только плечами пожала – мол, это для меня не новость.
Лиза заторопилась.
– Я знаю, что мы договаривались подождать и посмотреть, что будет, но я не готова больше тебя обманывать – я не думаю, что это пройдет. Мне кажется, это просто что-то очень важное и ценное.
– Ты больше не любишь меня? – Тихо спросила Инна, и Лиза почувствовала, как жалость и чувство вины снова затапливает ее с головой. Невозможно было это выносить, просто невозможно! Но больше – ничего не было.
– Я не знаю, – сказала она честно.
Инна встала и подошла к окну. Лиза смотрела на ее спину, на бедра, на стройные красивые ноги, и не могла понять – ну как? Как то, что было так дорого, от чего срывалось дыхание и сжималась грудь, могло стать таким неважным и ненужным?
– Чего ты хочешь? – Спросила Инна, не оборачиваясь.
Лиза растерялась. У неё не было ответа.
– Я… не знаю.
– Но ты же зачем-то пришла сюда сегодня, – вот теперь она обернулась, и Лиза поежилась, увидев на её лице презрение, – не для того же, чтобы сообщить мне, что ты влюблена в другую. Это я и так знаю.
А правда – зачем она пришла? Шла, понимая, что что-то надо решать, но надеясь, что Инна – такая умная и знающая – придумает решение, которое всех устроит. Своего решения у Лизы не было.
А Инна вопреки обыкновению не торопилась предлагать выход. Выжидающе смотрела на Лизу и молчала.
– Я… Я хочу забрать Дашу.
Вот это её проняло! Еще как проняло! Взметнулись брови вверх, скулы как будто заострились, а руки непроизвольно сжались в кулаки.
– Куда забрать? – И даже голос стал низким и пугающим.
– Пока к Жене, а потом я что-нибудь придумаю, – быстро заговорила Лиза, – или мы можем разменять нашу квартиру, или еще что-то…
Она видела, как тяжело вздымается и опускается Иннина грудь, как расширяются её зрачки, и окончательно испугалась.
– Инка, ну я не вижу другого выхода, – вырвалось у неё, – если ты видишь – предложи его, в конце концов!
– Я не понимаю, – покачала головой Инна, и голос её, чтоб ему пусто было, остался спокойным и размеренным, – ты ставишь крест на нашей семье? Ты рушишь всё вот так – из-за мимолетного увлечения?
– А что ты предлагаешь?
Она ни за что не призналась бы в этом, но про себя молилась – только бы она предложила ничего не менять, только бы она предложила оставить всё как есть. Только бы…
– Я предлагаю тебе сделать выбор, – сказала Инна, – между увлечением и семьей. И если ты выберешь семью, то попытаться спасти то, что еще можно спасти.
– О чем ты? Я же сказала – я влюблена в…
– Я помню, – перебила, – Лиза, каждый из нас за свою жизнь влюбляется не единожды. Вопрос не в том, что ты чувствуешь. Вопрос в том, что ты с этим чувством делаешь.
– Ты хочешь, чтобы я…
– Я хочу, чтобы ты сделала выбор, – каждое слово звучало как удар биты по колоколу, отдаваясь гулом в Лизиной голове, – порой для того, чтобы сохранить что-то важное, приходится отказываться от каких-то своих желаний. Я готова быть с тобой рядом в этом, поддерживать и помогать.
– Иными словами, ты хочешь, чтобы я бросила Ольгу и вернулась домой, – резюмировала Лиза, вставая, – и продолжала испытывать свои чувства вдали от неё.
Инна не ответила, но было видно – да, именно этого она и хочет.
Лизино лицо раскраснелось. Замечательная идея, детка. Я должна отказаться от своих чувств, от своих желаний, и прийти туда, где давно ничего не радует, где одна сплошная бытовая тоска с утра до вечера, и пытаться это спасать? Ради чего, черт возьми? Ради мифического шанса, что когда-нибудь всё станет как раньше?
– Как раньше не будет никогда, – сказала Инна, и Лиза в очередной раз поразилась еще способности угадывать мысли, – но мы можем попытаться построить что-то новое, другое.
– Я не хочу, – сказать это было трудно, но Лиза сказала, – прости, но я не хочу.
Инну будто по лицу ударили – она побледнела, но не сказала ни слова. Только кивнула.
– Я хочу забрать дочь, – продолжила Лиза, – сегодня же.
– Нет.
И снова удар колокола. Что значит – нет?
– Даша не игрушка, чтобы таскать её туда-сюда, – объяснила Инна, – тебе некуда сейчас её забирать.
– Но у Жени…
– Женя может вернуться в любой момент. И что тогда? Ты повезешь её к родителям? Или к Ольге?
Это имя прозвучало первый раз – до сих пор обе старательно делали вид, что речь идет о какой-то мифической влюбленности, к мифическому, незнакомому человеку. А теперь слово «влюблена» обрело вдруг совсем иной смысл.
Лиза поежилась. Она и представить не могла даже мизерной возможности подойти к Ольге с этим. У них и отношений-то толком еще не было, какое уж тут «к Ольге».
– Что ты предлагаешь? – Спросила она.
– Если ты точно решила, что развод – единственный выход, то будем разменивать квартиру, – ответила Инна, – до тех пор Даша будет со мной. А дальше… нам нужно обсудить, как быть дальше.
– Что тут обсуждать? – Удивилась Лиза. – Я согласна подождать до размена, но потом я заберу Дашку.
– А я?
Это прозвучало так горько, что у Лизы слезы навернулись на глаза. Инна на секунду показалась такой родной, что захотелось кинуться в её объятия и прижимать к себе, успокаивая. Но через секунду чувство прошло, сменившись недоумением.
– А что ты? Ты по-прежнему останешься её второй мамой, и сможешь приезжать в гости и забирать её иногда на выходные.
Она не понимала, что тут вообще можно обсуждать?
– В конце концов, Даша моя дочь. Я её родила.
Инна пожала плечами и снова отвернулась.
– Я позвоню риэлтору завтра, – глухо сказала она, – а сейчас прошу тебя уйти. Мне нужно подумать.
Лизе даже стыдно стало за то облегчение, что волной прокатилось по её телу. Слава богу, обошлось. Без скандала, без истерики, без выяснений. Всё просто и четко. Как и всегда было с Инкой.
– Прости меня, – сказала она Инниной спине, – я не хотела чтобы так вышло.
– Я знаю, – ответила та, не оборачиваясь, – захлопни за собой дверь, пожалуйста.
Лиза вышла из кухни, быстро оделась и выскочила на лестничную площадку.
Вот же железная женщина, а! И не заплакала ни разу, хотя Лиза на её месте уже давно бы всю кухню слезами залила. А ей словно всё равно – даже не дрогнула ни разу.
Лиза восхищенно покачала головой, спустилась по ступенькам на улицу, и, улыбаясь летнему солнышку, отправилась звонить Ольге.
Глава 29.
Жизнь на Бали оказалась настоящей мечтой. Каждое утро Женя просыпалась с улыбкой, вылезала из Марининых объятий, и, босая, бежала к океану. В столь ранний час на пляже почти никого не было, и Женя с наслаждением делала зарядку прямо на прохладном песке, а затем неслась в океан, окуналась, играла с волнами, и выбегала обратно на берег.
На байк она так и не села: взяла в аренду симпатичный Suzuki, и даже выехала на нем на дорогу, но уже через несколько километров поняла, что никогда не привыкнет к бешеному стилю езды местных и туристов, не соблюдающих никаких правил. Поэтому байк был сдан обратно, а вздохнувшая с облегчением Женька с тех пор начала пользоваться услугами такси.
С уроками серфинга тоже пока не очень складывалось. Женя решила совместить приятное с полезным, и брала по уроку в каждой из школ, куда она наведывалась в поисках Леки. Конечно, такие бессистемные занятия не могли принести пользу, и за неделю, проведенную на острове, Женя еле-еле научилась вставать на доску. О том, чтобы катиться на ней, пока даже речи не было.
Вернувшись в отель, Женя обычно принимала душ, и только после этого будила Марину. Одевшись, они вместе шли к бассейну завтракать, а затем разделялись и продолжали поиски.
Сегодня очередь дошла до школы с незатейливым названием «Surf School», расположенной на территории зеленого отеля. Женя заранее посмотрела в проспекте расписание занятий, и пришла пораньше.
Девушка на ресепшене приветливо улыбнулась ей и предложила помощь.
– Я хочу записаться на занятия, – заявила Женя, – и кое-что узнать.
– На какие занятия? – Поинтересовалась девушка на чистом русском. Это было приятной неожиданностью – до сих пор русских школ Жене не попадалось.
– Ой, вы говорите по-русски! – Обрадовалась она. – Как здорово! На занятия по серфингу, конечно же! А у вас есть еще какие-то?
– Конечно. Мы проводим занятия по серфингу, кайтингу и, кроме того, каждый день на закате наш инструктор проводит занятия йоги. Так куда вас записать?
– Все-таки серфинг, – решила Женя, – и еще я бы хотела попробовать йогу.
Пока девушка вносила ее в списки, Женя огляделась. Территория у школы была невелика – всего лишь ресепшен, комната за ним, два дивана под навесом и огромная стойка с досками. В углу на стойке стоял старенький компьютер, на котором слайдами сменялись фотографии занятий.
– Завтра в 11 утра, – резюмировала девушка, – подходите сюда, снаряжение мы вам выдадим. А занятие по йоге будет сегодня вечером, если хотите, могу вас записать.
– Да, конечно, – согласилась Женя, – а как вас зовут?
– Света.
– Скажите, Света, а вы всех учеников школы помните в лицо и по имени?
Света рассмеялась, и Женя рассмеялась вместе с ней – таким заразительным был смех этой загорелой светловолосой красавицы.
– Конечно, нет, – сказала она, – у нас бывает по сорок учеников в день, разве ж всех упомнишь.
– Еще бы, – кивнула Женя, – но тех, кто занимается долго, вы помните, правда? Дело в том, что я ищу одну старую подругу – есть вероятность, что она занималась в вашей школе. Ее зовут Лека. Савина Лека.
Света посмотрела вверх и задумалась.
– Нет, не помню такую, – наконец, сказала она, – имя необычное, я бы запомнила.
– Жаль, – огорчилась Женя, – у меня есть ее фотография с занятий, но, к сожалению, логотипа школы на водолазке не видно.
– Водолазке? – Света снова рассмеялась. – Это называется не водолазка, а лайкра.
После этого они еще немного поболтали, и Женя узнала, что серферы катаются в лайкрах с длинным рукавом и длинных шортах, чтобы не поранить тело о шершавое покрытие доски. Новички катаются на огромных досках-баржах, на которых проще удержаться, покрытых специальным мягким покрытием. «Потому что новенькие то и дело получают по лбу доской», – пояснила Света.
На каждом занятии учеников снимает фотограф школы, после чего он заливает фотографии на компьютер, и каждый ученик может отобрать себе в папку понравившиеся снимки, а в конце обучения записать их на диск.
– А как долго хранятся фото? – Спросила в порыве озарения Женя.
Ответ ее не разочаровал. Фотографии в этой школе хранились годами.
Посмотрев на часы и распрощавшись со Светой, Женька кинулась бегом к заранее оговоренному месту встречи. Марина уже ждала ее на пляже.
Женя увидела ее издалека – цветом загара Марина уже практически сравнялась с местными, а белые шорты и майка только подчеркивали коричневый цвет кожи. Она стояла по колено в воде, смотрела вдаль, и волосы ее красивыми волнами падали на плечи и спину.
У Женьки вдруг дыхание перехватило от этого зрелища – так трогательно и хрупко выглядела Марина на фоне огромного, бесконечного океана.
Она тихонько подошла сзади и положила руки Марине на плечи.
– Что скажешь? – Спросила.
– Пусто, – грустно сказала Марина, – ее никто не видел. А у тебя?
– По имени не узнали, но у меня возникла новая идея.
– Расклеить объявления «потерялась Лека»?
– Нет. В школе, где я была сегодня, снимают учеников и хранят фото. Если бы мы пересмотрели эти фотографии – возможно, нашли бы ее.
– И что нам это даст? – По-прежнему не оборачиваясь, спросила Марина, но голос ее дрогнул.
– Это даст зацепку – будем знать, где она была. Кроме того, поищем тех, кто занимался одновременно с ней – возможно, они что-то о ней знают. И по дате фотографий и спискам записавшихся на занятия сможем узнать, где она живет. У меня спросили адрес, когда я записывалась, например.
Женя излагала так четко и ясно, что даже сама удивлялась. Но новая идея казалось настолько логичной, что ее поражало, почему же она не додумалась до этого раньше.
– Почему бы тогда просто не проверить записи? – Спросила Марина, и наконец обернулась. Ее дыхание теплым ветерком коснулось Жениных губ и растаяло на них.
– Потому что нам их никто не даст, – пожала плечами Женя, – а фотографии в открытом доступе, смотри – не хочу.
– Хорошо, давай попробуем так.
Марина сделала шаг, обняла Женьку за талию и положила голову ей на плечо.
– Хоть какой-то шанс…
Женины руки сами собой потянулись обнять. У нее почему-то вдруг защемило сердце – Марина была в этот момент удивительно трогательной и родной. Как будто волнами океана смыло вдруг время и расстояние, и они снова стояли на набережной Невы, прижавшись друг к другу и замерев от счастья.
– Знаешь, я очень любила тебя, – сказала Женя, – так, как тебя, наверное, никого не любила, даже Ленку. Но только сейчас я, кажется, начала тебя хоть немножко видеть. Ты правда не ангел. И ангелов нет. Ты просто Марина. И я рада, что здесь мы вместе.
– Я тоже, – послышалось снизу, – только не называй меня просто Мариной, а то рискуешь получить подзатыльник.
Они засмеялись, довольные друг другом. Женя была рада, что Марина прервала этот пафосный момент и свела все к шутке.
– Пойдешь со мной на йогу? – Спросила она.
– Нет, котенок. Я хочу сегодня успеть проверить еще одну школу. Но ты иди, встретимся вечером за ужином, в «Родине».
И она действительно ушла. А Женя осталась наедине с океаном, шумом волн и ощущением покоя и правильности происходящего.
***
– Мне кажется, нам не стоит больше встречаться.
Лиза произнесла это громко и четко, на выдохе. Но легче не стало – только тревожнее забилось сердце, и вспотели моментально ладони.
Завтра Инна привезет Дашу, и это будет означать, что их разрыв окончателен и бесповоротен. И еще несколькими днями раньше Лиза бы радовалась тому, что закончится, наконец, эта агония, но теперь, когда до долгожданного события осталось меньше суток, она поняла, что боится.
Сколько она себя помнила, самые счастливые моменты ее жизни, были связаны с Инной. Именно от нее Лиза всегда получала ровно столько любви, поддержки, дружбы, нежности, сколько ей было нужно. Только рядом с ней она могла быть собой, зная, что именно такой ее и любят. И теперь приближался момент, когда это должно закончиться навсегда. И ради чего? Ради женщины, в которую она влюблена, но с которой даже секса толком ни разу не было? Которая не отвечает на вопросы, и то и дело отстраняется? Которая сегодня согласилась встретиться только после получаса уговоров, десятка грустных «смайликов» и откровенной манипуляции? Которая сидит сейчас напротив, ест свой салат, и посматривает исподлобья своим сумасшедшим, сексуальным, волнительным взглядом?
– Что случилось, детка? – Спросила Ольга. – Ты снова решила меня бросить?
В ее голосе звучала насмешка, но в этой насмешке Лиза расслышала неутоленное желание. И разозлилась.
– Я хочу определенности, – сказала она мрачно, – невозможно больше вот так.
– Как – так? – Ольга лениво потянулась, вытягивая вперед красивые длинные руки и демонстрируя обнаженные плечи.
Лиза сглотнула. Все продуманные заранее и выстроенные слова вылетели из головы, и осталось только пьянящее чувство в животе и выше – в груди.
Так было с самого начала. С первых же фраз, которыми они обменялись вконтакте, между ними возникло что-то волнующе-сексуальное. Потом была первая встреча, когда Лиза краснела, бледнела, дрожала и не могла связно сказать ни одной фразы. И Ольга – насмешливая, возбуждающая, насмехающаяся, и дразнящая. С каждым днем их слова становились все откровеннее, а прикосновения – все случайнее.
– Я просто не понимаю, что происходит, – со злостью сказала Лиза, глядя в стол, – и я устала от того, что… ну, что не происходит на самом деле ничего.
Она скорее почувствовала, чем увидела, как Ольга поднимает брови и делает глоток из бокала с вином.
Господи, как же Лиза успела возненавидеть за этот месяц все эти кафешки, рестораны и кофейни, где они встречались! И как ей хотелось хотя бы один вечер провести по-настоящему вдвоем.
Ольга то приближала ее к себе, то отдаляла. Стоило появиться хотя бы намеку на близость, как она делала что-то, от чего Лизино желание улетало куда-то в район пяток, покрываясь с ног до головы отчаянием.