Ольга Ильина Последняя из рода Леер — 4
Пролог
Уже почти месяц хозяин приграничной таверны не мог спать спокойно. Двойник снова вернулся. Он так же как и год назад сидел за дальним столиком таверны, заказывал очередную порцию пива и ждал.
И вот этого ожидания хозяин никак не мог понять. Они же знакомы. Тогда почему он не пойдет туда, к своему приятелю-двойнику и не оставит его и его бедное заведение в покое? Может, тогда и сон придет, и не нужно будет вздрагивать каждый раз, когда этот странный маг появляется на пороге. В последние дни он начал замечать, что ждет этой странной встречи. Открывая дверь таверны рано утром, надевая передник, давая указания подавальщице, чтобы лучше и тщательней столы протирала, он каждый раз гадал, придет или нет. Каждый раз приходил, каждый день. А потом вместе со своим странным посетителем стал ждать встречи. И она произошла, хотя на этот раз гость не был так этому рад, впрочем, они оба не были. Но так же, как и в прошлый раз, хозяину так и не удалось подслушать этих странных двойников, как ни старался.
— Какого черта ты здесь делаешь? — возмущенно воскликнул Нил, более молодой.
— Если я здесь, значит, мир все еще идет по плохому пути, — устало произнес мужчина. А он и правда устал за эти годы. Хотелось покоя. Остановиться хоть на миг, ощутить или прочувствовать краски жизни, но нет. Ему приходится бежать, успевать все и сразу, решать проблемы, создавать ситуации, менять, менять и менять все на карте мира и с сожалением осознавать, что не все меняется так просто, что, пустив события по одному пути, они так изворачиваются, переходят в иные формы, на новую колею, но все равно возвращаются к первоначальному положению, сходятся в критической точке. В конце концов, он начал сомневаться, что у него получится. И вместе с этим приходило отчаяние, боль, сомнения. Смешно, но ему казалось, что он лишен всего этого. В этом знании будущего была его сила.
Он так цеплялся за них, так был уверен, что сейчас, видя, как развиваются события, понимал, что не знает, а что же будет дальше? Он чувствовал, что проваливается в зыбучие пески непонимания. И остается либо продолжать пытаться хоть что-то исправить, либо пустить все на самотек и лицезреть то, что уже наворотил. И изматывать себя мыслями, а не сделал ли он своим вмешательством только хуже. Впрочем, он уже не мог выбирать, потому что прирос к этому миру всеми своими конечностями, самой душой прирос. И успел пустить корни. Он говорил об этом с Аурой. Много говорил. И одна ее фраза накрепко застряла в голове и сердце, не желая покидать благодатную почву:
— Ты так хочешь изменить наш мир, но при этом сам остаешься тем парнем из того времени. Но может, не только нам дан второй шанс, но и тебе самому. Чего хочешь ты сам, для себя?
Он ей тогда не сказал. Не смог признаться в том, о чем не говорил никому и никогда, о чем запрещал себе думать.
— Ты не призрак, Нил, который мечется между мирами, не в силах выбрать одну из сторон. Ты человек из плоти и крови, со своими желаниями, чаяниями, мечтами.
— Я не могу отобрать счастье у самого себя, — прошептал тогда он.
— А ты и не отбираешь. Но можешь изменить и свою жизнь тоже. Не того парня, которого я очень люблю. Но и тебя люблю не меньше. Поэтому просто подумай немного и о себе тоже. Сможешь спокойно смотреть, как он идет твоим путем? Пускай. Но если захочешь пойти им сам, то и его путь изменится.
И вот теперь он здесь. Смотрит на своего двойника с намерением предать, забрать самое дорогое, но не для этого мальчишки. Он даже не знает ее. Не знает, как она может улыбаться так, что на щеках появляются ямочки, не знает, как сверкают ее глаза в гневе, не ведает, как приятно она пахнет молоком с печеньем и детством, а еще он не представляет, как сильно может любить. Это легко — забрать его жизнь. Снова встретиться с ней, снова пережить те моменты безграничного счастья, снова просто видеть и все же…
— Ты плохо выглядишь.
— Давно не спал. Надеялся, что не придешь.
— Ну, извини, что разочаровал, — поморщился Нил, а потом спросил, — Так чего ты здесь? Я вроде сделал, как ты просил. Наследник не женился.
— Я знаю. Но, видимо, этого недостаточно.
— Ты знаешь, где она?
— Тебе не стоит ее искать сейчас. Вы встретитесь, но позже. А сейчас дело есть.
— Слушай, а может без меня, а? Я уже так многого достиг. Давай сам.
— Я бы хотел, — почти простонал он, — Одна Всевидящая знает, как бы я хотел…
Он закрыл глаза и лицо исказилось в муке, а Нил вздрогнул. Странно и страшно было видеть себя таким… измученным, сломленным. И тогда он понял, что выполнит любую просьбу, какой бы бредовой она не была.
— Что надо делать?
— Знаешь на юге Свера провинцию Аделар?
— Что-то слышал. Богатый край. Говорят, там земля какая-то волшебная. Палку посади, через год она начнет плодоносить.
— Да. Еще недавно край был незаметен, совершенно терялся на карте мира, но сейчас слишком многие обратили на него внимание. Боюсь, этот край станет началом конца, спусковым крючком, новой Гвинервой.
— Что-то я не понял…
— Это я так, мысли вслух. Тебе нужно поехать туда. У наместника края есть дочь. Ты должен защитить ее. Любой ценой. Она важна. Ты поймешь потом.
— А что будешь делать ты?
— Придется навестить старого друга. И запомни… Она должна жить. Любой ценой.
— Да понял я, понял. Как ее хоть зовут-то?
Двойник долго молчал. Крутил в руке так и не тронутую кружку пива и смотрел куда-то в пространство. Нил не мешал. Просто боялся когда-нибудь стать таким. Что бы с этим человеком из ниоткуда не случилось, он сделает все, костьми ляжет, но не повторит его судьбы. Потому что просто не в силах смотреть, как в своих собственных глазах плескается такое отчаяние.
— Илана, — наконец, ответил он, — Ее зовут Илана.
Глава 1
Жанна пребывала в каком-то странном состоянии, на границе яви и сна. Ей было страшно. Скорее, не от того что случилось, а от того, что она не знала и не понимала происходящего. Неизвестность пугала.
И эти бесчисленные вопросы, ответов на которые не у кого было требовать.
Где сын? Что случилось с Милой? Как там Майк? И что будет с ними дальше?
Когда ранили Лестара, она побежала за Милой. А потом потерялась во всей этой запуганной толпе. Людской поток потянул ее за собой куда-то к выходу. Это было какое-то безумие. Все кричали, толкались, били острыми локтями и затаптывали упавших. Она увидела, как вот такому несчастному проломили череп, и с ужасом осознавала, что не станет ему помогать, и другим упавшим, потому что неуправляемое стадо, а иначе этих потерянных, полных ужаса и желания спастись, назвать было нельзя, просто затопчет.
Наконец, ей удалось выбраться где-то за воротами дворца. Но в комнату Милы она сумела попасть только к вечеру. Надеялась застать ее там или хотя бы узнать, что произошло. Кто стрелял в Лестара? Жив ли он? Что случилось с Яром? Удалось ли выбраться Артуру? И прочие вопросы, от которых болела голова, а может, это от всего пережитого. А ночью за ней пришли стражники и, ничего не объясняя, арестовали.
Лестар появился на следующий день. Страшный. С этими своими горящими безумием каким-то глазами. И задал всего один вопрос:
— Где Мила?
Она не знала, о чем и сообщила. В ответ он попросил оставить их одних, а потом схватил за плечи и зашипел, не хуже змеи, которых Жанна до смерти боялась:
— Очень надеюсь, что вы сказали правду, милейшая. Ведь если нет… я вам не завидую.
— Вы забываете, я не подданная…
— Покушение на короля любой страны карается смертью, — перебил он, — И сомневаюсь, что кто-то из ваших Велесских друзей вам поможет сейчас.
— Я ни на кого не покушалась.
Впервые за долгое время Жанна испытала страх, который внушал очень многим этот человек. Одно дело защищать принцессу Элиани от насилия в стенах ее комнаты, другое планировать переворот со смертельным исходом для прежнего короля. А ведь именно этим они и занимались, правда, убийство в их планы не входило. Но этот человек об этом не знает.
— Она пропала. И не дай вам Всевидящая солгать. Если вы хоть немного беспокоитесь о ней, то скажете мне сейчас…
— Я ничего не знаю, — почти прокричала она.
— У вас ведь есть сын.
— Не смейте, — вот теперь она была близка к убийству. Она способна снести угрозы в свой адрес, но ребенок… Это уже слишком.
— Вы сознаетесь, что участвовали в заговоре?
— Вы думаете, следователь Велесских ищеек, пусть и бывший, вам ответит? — усмехнулась она.
— Я думаю, что здравый смысл и желание поскорее воссоединиться с сыном возобладают над желанием укрывать сообщников.
— Я не знаю, где она, — в очередной раз сказала Жанна. Но он не верил ни единому слову. Просто смотрел на нее, как на таракана, которого вот-вот прихлопнет подошвой ботинка, раздавит и не заметит. А ей впервые довелось почувствовать себя на месте тех самых людей, которых приходилось допрашивать. Только следователь попался не такой добрый и лояльный.
Впрочем, и новый был не лучше.
Прошло уже четыре дня. А она была измучена, хотела помыться или хотя бы обтереться. Казалось, этот тюремный запах въелся в одежду, волосы, саму кожу так, что не отмыть. И волосы… Они превратились в сальные, пропахшие чем-то кислым и мерзким сосульки. Преотвратный вид. И в таком виде ее привели в пыточную. По крайней мере, именно так называли заключенные комнату для допросов. А когда дверь открылась, ей захотелось провалиться сквозь землю от… всего. Она даже не могла определить, что чувствовала, увидев его. Но хуже всего, что совсем не так она представляла их встречу. Совсем не так. Хотелось быть блистательной, красивой и полной уверенности, а не тем запуганным существом, которым предстала сейчас. Она даже взгляд не могла поднять, из страха увидеть в его глазах жалость. А это убило бы ее.
— Во что ты вляпалась? — спросил он. Знала, что хотел добавить. Что идиотка, дура безмозглая. Она и сама все про себя знала, только легче не становилось, — Ты бы хоть о сыне подумала.
Вот теперь она дернулась. Гнев застил глаза, заставив встретиться взглядом.
— Что тебе нужно?
— Я хочу помочь.
— Так помогай. Чего ты ждешь?
Она порадовалась даже, что он сказал. Потому что злость придавала сил не хуже очередного пинка под зад от Нила, которыми он одаривал ее на их тренировках.
— Почему ты не сказала?
— Ты об этом пришел говорить, или о том, когда я выберусь отсюда? — с вызовом спросила она. Потому что не позволит больше чувствовать себя виноватой. Не за что. Не она сделала выбор, не она ушла. Да, не остановила. Но за это уже достаточно заплатила. И она знала, что он читает все это в ее глазах и суровая морщинка портит идеально гладкий лоб.
— Ты свободна, — наконец проговорил он, а она удивленно вскинула брови.
— Как? Лестар же…
— Лестар не идиот. И ему не с руки держать тебя здесь.
— А Майк и Артур?
— С ними сложнее. Артур предстанет перед судом, так же, как и Майк, но не за покушение, а за содействие побегу. Неприятно, но не смертельно. Тебе же придется пока побыть гостьей.
— Сменить эту камеру на комфортабельную комнату?
— Хотя бы помоешься, — заметил он, а она заскрежетала зубами. Ударил по самому больному. И ведь никогда особо о внешности не заботилась, а тут…
— Когда я смогу…
— Тебя проводят.
— А ты?
— Я приду. И нам придется поговорить. Обо всем.
— Я и не сомневалась. Ведь в чем в чем, а в этом ты никогда не лгал. Всегда исполнял обещания.
Не удержалась, съязвила. Но не жалела. Может, защищала так свое бедное сердце, которое этот человек ранил так много раз. Всегда ставил долг и друзей превыше ее. А теперь заявляется. И на что надеется только? Что примет? Год назад бы приняла. Сейчас… если попросит. А он не попросит. Слишком хорошо его изучила.
* * *Она ушла, а он устало облокотился на стул. Не спал все чертовы четыре дня, что она была здесь. Уговаривал, убеждал, угрожал. Лестар ни в чем не изменился. Как был два года назад упертым ублюдком, так и остался.
И такой же изворотливый. Знает, как и на что нужно давить. Впрочем, только такие становятся блестящими политиками и неплохими королями. Зря Мила все это затеяла. Артуру до него далеко и в безжалостности, и в умении держать лицо, и в стратегических ходах. Странно, но сейчас он поразительно отца Милы напоминал. Не знал бы, решил, что они родственники.
И как же точно он все просчитал. Он понял это еще при первой встрече, но сегодня король превзошел себя.
— Как ваша драгоценная… кто она вам? — спросил он, вольготно расположившись в кресле у камина с бокалом чего-то крепкого в руках. Не пил, а только наблюдал сквозь призму стакана, как играет огонь, выбрасывая языки пламени.
Наконец Заку позволили сесть в соседнее кресло. Спасибо, что не у ног.
— Вроде не жена, не любовница, не подруга и даже не знакомая. Может… мать вашего сына?
— А я вот тоже думаю… Кем вам приходится Мила? Не жена, не любовница, не подруга и даже не мать вашего сына. Какая досада.
— Любого другого арестовал бы за дерзость, но вы… мне нравитесь. Не лебезите, как другие. И четко знаете, чего хотите.
— А я, признаюсь, никогда не питал к вам ответных чувств.
— По краю ходите, — беззлобно заметил он.
— Я знаю, — согласился Зак.
— Одна вещь не дает мне покоя. Скорее, вопрос, который я никак не могу разрешить.
— Почему она вас спасла?
— Я был совершенно уверен, что она меня ненавидит. И так рисковать собой… Я ведь знаю, видел по глазам, чем она тогда рисковала. Именно поэтому ваши друзья живы сейчас. Только поэтому.
— У нее всегда было доброе сердце. Еще с детства подбирала больных зверей и тащила в академию.
— Сравниваете меня с плешивым котом? — рассмеялся он, хотя ничего смешного во всей этой истории не было.
— А если серьезно, вы и сами все знаете. Принцесса Элиани любила лишь однажды и, несмотря на все слухи, если она… если она пришла к вам, значит не просто так.
— Вы хотите сказать, что я второй? — усмехнулся он, — Сомнительная честь.
— Я хочу сказать, что она не такая, как вы воображаете.
— Откуда вам знать, что я о ней думаю? Что вы вообще можете знать? — он встал, снова посмотрел на камин и швырнул бокал в огонь. Он зашипел, затрещал, повалил дым, но Лестар не замечал. Глядел куда-то сквозь все это. — Она где-то там сейчас. И если бы я мог, разобрал этот чертов мир по кирпичику, чтобы найти. Но у меня связаны руки. Эти твари из Легории полезли, словно тараканы из щелей. Им нужен Свер. Непонятно зачем. Не сегодня-завтра война будет. И анвары с их секретами. Жаль, и их нельзя назвать тараканами. Потому, что эти куда опаснее безликих. И не отвертишься. Придется скрыть все. Я не могу позволить себе сейчас слабость. Тем более в таком положении. Очень многие жаждут стереть Морию с лица земли и, черт возьми, она многому поспособствовала. Почему?
— Потому что ненавидела.
— А сейчас нет? — с надеждой спросил он.
— Я не знаю. Мне не дано понять ее чувства. Впрочем, чувства женщин всегда странные и непредсказуемые. В один миг они любят, в другой ненавидят, в третий обжигают своим безразличием.
— Да, — усмехнулся король, — Вы правы.
А потом подошел к окну и отодвинул край портьеры, чтобы взглянуть на ночной, полный тревоги и страха город. Он так и не успокоился, бурлил, как кипящий котел, готовый вот-вот выплеснуться наружу. Слишком много в Юдинии было недовольных властью, недостаточно для настоящего, полноценного мятежа, но другие острова таким благоразумием не отличались. И в этом была еще одна причина, держащая его на привязи.
— Она где-то там. Вместе с этим… рабом. И знаете… меня больше страшит не то, что она с ним, а то, что может попасть в самую гущу свалки. Наверное, это и есть любовь.
— Наверное, — согласился Зак, — Но вы ведь не просто так меня сюда позвали. И уж точно не за тем, чтобы говорить о любви.
— Отчего же? О чем еще могут говорить двое здоровых, нормальных мужчин, как не о женщинах? Скажите, ваша Жанна… вы любите ее?
— Думаю, сейчас не место и не время…
— Любите? — перебил Лестар и снова уселся в кресло.
— Слово любовь слишком слабо отражает глубину моих чувств.
— Значит, сделаете все ради нее.
— Допустим.
— Тогда вы поймете, насколько выгодную сделку я вам предлагаю. Вы возвращаете мне мою женщину, а я вам вашу.
— Так просто? — усмехнулся Зак, прекрасно осознавая, что за простым предложением всегда идет сложное.
— А вы проницательны. Жаль не в моей команде.
— А разве она у вас есть?
— Вы правы. В этом логове змей трудно встретить хоть одного преданного человека. Я сам предавал, и не раз. Предам снова, если придется. Но настоящая дружба… Никогда не мог понять этого. Видел ваши отношения с Милой и не мог понять. Признаюсь, одно время думал, что вы любовники. Откуда в вас такая преданность другому человеку?
— У нас был прекрасный учитель.
— Кто? Может и мне взять пару уроков?
— Вряд ли вы ей понравитесь. Хотя… она умеет удивлять.
— Вы меня заинтриговали.
— Это не важно. Мы ведь не о дружбе говорили.
— Не о дружбе. Но мне интересно, насколько ваша дружба крепка. Принесите мне голову раба и я отпущу вашу женщину. И даже могу пойти на помилование ваших друзей. Что скажете? Одна жизнь за жизни стольких ваших друзей. Это ведь такая малость, не находите?
— Вы бредите.
— Может быть. Но мне ничего не стоит обвинить вашу женщину в покушении на мою жизнь. А это суд и эшафот. Без вариантов.
Он знал. Мог бы убить его прямо здесь и сейчас. С той силой, которая у него до сих пор осталась, мог бы легко переломать позвонки, скрутить голову, как куренку, да и охрана за дверью бы не помешала. Только не поможет это. Гад обезопасил себя. Слишком многие видели и слышали об ее аресте. И только публичное оправдание из уст самого короля могло ее обезопасить. Был еще один способ. Она могла сбежать. Вот только Майка и Артура это не спасет, да и он мало чем поможет, если окажется рядом с друзьями, обвиненный уже в убийстве короля. Ситуация плохая, но не безнадежная. Нужно только подумать. Вот только времени на раздумья Лестар давать был не намерен.